Вариант №2

Где-то там, в двух километрах отсюда, среди мшар, скрывается Чёрное озеро - государство тёмных вод, коряг и огромных жёлтых кувшинок.

За сосняком начинается высокий бор. По его краю идёт заросшая дорога.

Под первой же раскидистой сосной хорошо прилечь и отдохнуть от духоты молодой чащи. Лечь на спину, почувствовать сквозь тонкую рубашку прохладную землю и смотреть на небо. И может быть, даже уснуть, потому что белые, сияющие своими краями облака нагоняют дремоту.

Есть хорошее русское слово «истома». За последнее время мы совсем позабыли о нем и почему-то даже стесняемся произносить его. Но никаким другим словом нельзя лучше определить то спокойное и немного сонное состояние, которое охватывает вас, когда вы лежите в тёплом утреннем лесу и смотрите на бесконечные цепи облаков. Они рождаются где-то в синеватой дали и непрерывно уплывают неведомо куда (К.Паустовский).

Вариант №3

Заросшая дорога ведёт через старый сосновый лес. Он растёт на песчаных холмах, сменяющих друг друга с равномерностью широких морских валов. Эти холмы - остатки ледниковых наносов. На вершинах их цветёт много колокольчиков, а низины сплошь заросли папоротником. Листья его с изнанки покрыты спорами, похожими на красноватую пыль.

Лес на холмах светлый. В нём далеко видно. Он залит солнцем.

Лес этот тянется неширокой полосой (километра два, не больше), а за ним открывается песчаная равнина, где зреют, поблескивая и волнуясь под ветром, хлеба. За этой равниной простирается, насколько хватает глаз, дремучий бор.

Над равниной плывут особенно пышные облака. Может быть, так кажется потому, что широко видно всё небо.

Пересекать равнину нужно по меже между хлебов, заросшей репейником. Кое-где на меже большими разливами синеют колокольчики приточной травы (К.Паустовский).

Вариант №4

Всё, что я мысленно представил сейчас, - только преддверие настоящих лесов. В них, в эти леса, входишь, как в огромный, полный тени, громадный собор. Надо сначала идти по узкой просеке мимо пруда, покрытого ряской, как твердым ярко-зелёным ковром. Если остановиться около пруда, то можно услышать тихое чавканье - это пасутся в подводной траве караси.

Потом начинается небольшой участок сырого берёзового леса с блестящим, как изумрудный бархат, мхом. Там всегда пахнет палым листом, оставшимся на земле от прошлой осени.

За берёзовым перелеском дорога круто подымается на песчаный обрыв. Сырая низина остается позади, но лёгкий ветер изредка доносит и сюда, в сухой и жаркий лес, йодистый воздух этих низин (К.Паустовский).

Вариант №5

На пригорке второй привал. Я сажусь на горячую хвою. Всё, к чему ни прикоснёшься, - сухое и теплое: старые и давно уже пустые сосновые шишки, жёлтые, прозрачные и трескучие, как пергамент, плёнки молодой сосновой коры, пни, прогретые до сердцевины, каждая ветка, шершавая и пахучая. Даже листочки земляники - и те тёплые.

Старый пень можно разломать просто руками и насыпать себе на ладонь горсть коричневой горячей трухи.

Зной, тишина. Безмятежный день созревшего до соломенной спелости лета. Маленькие стрекозы с красными крылышками спят на пнях. А на лиловатых и твёрдых зонтичных цветках сидят шмели. Они сгибают своей тяжестью эти цветы до самой земли (К.Паустовский).