21.Фантазия.

+Алла Пугачёва – Белая Дверь

Солнышко рисовал. Густой гуашевой акватинтой он изобразил утреннее небо. Слева, на востоке, голубая краска была разбавлена белым золотом восхода. Солнца ещё не было видно за домами, но Венера, летящая в пространстве, украшала пейзаж ярко-отражённым светом. Солнышко рисовал по наитию, как ему увиделось. Он был уверен, то, что кажется – нарисуется, а то, что все видят, можно и на видео заснять. Именно этим и отличались художники, рисующие свои впечатления. Мама и папа мальчика были именно такими художниками, - они могли увидеть и нарисовать сказку, скрытую под одеждой очевидности.

Солнышко поправил газету, подложенную под альбомный лист. Очевидность – она как газета, на ней всё и так видно, а сказка – она как живой рисунок, всё время разная, каждую секунду неповторимая и каждый раз необычная. Сполохи сказки иногда могут мазнуть по газете и тогда люди удивляются и крестятся – померещилось! Пилот верил в сказку, но он был учёным, он вёл исследования. Солнышко дополнит его записи рисунками.

Взяв толстую акварельную кисть с мягкой щетиной, мальчик положил ещё один тёмно-синий мазок на западный край листа. Средней кистью вывел в центр поля Венеру и быстро взглянул на мерцающую за окном Планету. Именно первое мгновение показывало правду – и Солнышко УВИДЕЛ летящее среди звёзд Прекрасное Существо. В протянутой ладони прекрасный Ангел держал алый огонёк, сияние вокруг головы таяло дымкой в солнечных лучах, а тело каплями росы обернулось в туман, испарилось от одного угла неба до другого. Солнце, западный угол нашей Системы, приветствовало Солнышко, своего восточного собрата. И мальчик, улыбнувшись живому Ангелу, белой гуашью положил его отражение на альбомное небо. Самой тонкой кисточкой, из тончайшей беличьей шерсти, омакнув её в алую краску, зажёг огонёк в руке Красоты. Потом быстро взял свой зеркальный «Зенит» и, направив его на Венеру, положив пару книжек в основание и пару под объектив, прильнул к окошку видоискателя, выводя сияющую Планету в центр кадра. Отвернув объектив до отметки «бесконечность» и отвернув диафрагму на максимум, он взвёл затвор и поставил ручную выдержку. Осторожно, чтобы не шевельнуть фотоаппарат, нажал на спуск и завернул кнопку влево, задержав шторки открытыми. Засёк на часах тридцать секунд, и по их истечении освободил шторки, которые со щелчком захлопнулись, перекрывая доступ света к плёнке. Конечно, Ким пользовался цифровой техникой. Компьютер позволял совместить художественную реальность и бесстрастную очевидность, ко всему цифровой зум делал из видеокамеры хороший телескоп и мальчики иногда превращали комнату Кима в обсерваторию, наблюдая за небесными светилами. Это было по-настоящему увлекательно. Планеты, которые Солнышко видел в Энциклопедии Юного Астронома, в сильном увеличении словно оживали; недаром мальчик в своих записях всегда писал слово «Планета» с большой буквы как имя собственное. Для него, для Елены Петровны Блаватской, для Елены Ивановны Рерих и высоких создателей Учения Агни Йоги Планеты были живыми. Разумными.

Солнышко запускал к Планетам свои спутники, сконструированные из мыслей. Мысленные, воображаемые спутники долетали до Планет мгновенно и слали ему свои сигналы. Мальчик сочинил сказку про марсианскую экспедицию, которая, достигнув Марса, попала в беду. Улететь с Планеты смогли пять небольших спасательных кораблей – под кодовым названием «Фаэты». Первый стал спутником Венеры, два других – Юпитера, один взял на таран космического пирата, спасая пятого, который, миновав Сатурн, вышел к Урану, заняв стационарную позицию на его орбите. Теперь мальчик, сосредоточившись, получал сообщения от Фаэтов – картинки и цветные сны. Какие из них были посылками с Венеры, какие с Юпитера и какие с Урана, он точно не мог определить, но не это было главным. Факт, что цветные сны невозможно заснять на камеру, здесь нужно учиться рисовать, рисовать и ещё раз рисовать и Солнышко благодарил Космос, подаривший его двум молодым художникам, окончившим худграф и теперь с любовью и нежностью воспитывавшим юного мечтателя.

Оставив Небесное Существо высыхать, мальчик потянулся. На часах уже половина четвёртого утра. Как хорошо, что у него есть своя комната, свой мольберт, свой фотоаппарат и свой комплект книг Учения. На шеститомник Агни Йоги, одиннадцатый том Граней Агни Йоги и альбом картин Николая Константиновича Рериха Солнышко истратил все карманные деньги, но был доволен. И мама с папой радовались самостоятельности мальчика. Они были уверены, что, кем он ни станет в будущем, сумеет выдержать проверку и соблазнами, и страхом, и суетой каждодневности. Сын рос Человеком с большой буквы – умным, добрым, здоровым и красивым.

Между прочим, у папы была видеокамера, но Солнышко её не трогал, с детства усвоив закон личной собственности. Вообще, думал мальчик, художником быть здорово. Можно превращаться в кого угодно. Например, совсем недавно он делал самому себе операцию. Дело было так: между средним и безымянным пальцами на левой ступне выросла медвежья лапка. Глазами ничего не видно, а ходить мешает. Мальчик нарисовал ступню с лапкой на листе бумаги и тщательно её затёр ластиком. После третьего повтора странный, невидимый обычным зрением вырост исчез. Или, например, Солнышко нарисовал Карту знакомой девочки. У неё оказался питон на шее вместо шарфа и чёрное отражённое солнце под ногами. Семь потов сошло с мальчика, пока он уничтожил питона и превратил в Солнце чёрную кляксу у ног девочки. А Солнце затем само превратилось в Цветок. Чтобы добавить радости рисунку, Солнышко нарисовал своих одноклассников: кто садил цветы, кто танцевал, кто играл на скрипке, а на ладонь девочки мальчик посадил маленького Ангела и ещё несколько крылатых фей нарисовал вокруг.

Ему так понравилось рисовать Карты Внутреннего Мира, что он решил – станет взрослым и будет художником-целителем, по рисункам исцеляющим людей.

Мальчик положил на пол две гантели и лёг на спину, взявшись за них для потивовеса. Поднимая и опуская ноги, он качал пресс и думал, права ли мама; она молилась Единому Богу и была православной верующей. Церковь, по её словам, отлучила Рерихов от себя и Учение Агни Йоги назвала бесовким. Солнышко тогда позвонил на телевидение и задал вопрос умному дяде, рассуждавшему о современных религиозных сектах, и спросил у него о любимом Учении. Учение, ответил умный дядя, само по себе хорошее, только что используется абы кем в абы каких целях. Солнышко знал два центра Рерихов. Первый – в Минске, где он и покупал свои книги, второй – в Москве, где мечтал побывать, увидеть усадьбу, в которой жили Рерихи, сфотографироваться возле памятника и купить ещё репродукций картин Николая Константиновича. Когда вырасту, мечтал он, буду рисовать темперой горы и обязательно съезжу в Тибет, познакомлюсь с Махатмами, напишу продолжение Граней Агни Йоги и оформлю рисунками… А пока – надо быть сильным телом и духом, чтобы вырасти быстрее и осуществить мечты.

А за окном разгорался яркими темперными красками рассвет, где-то сладко спал Ким и видел сны. И его сны отличались от снов Солнышка. И сны мам и пап отличались от снов их детей. Но они любили и это делало мир фантастически прекрасным. А была ещё книга Пилота, удивительная и наполненная любовью к нему – мальчику, и надеялся, что дневники его дойдут по адресу. Странный человек, странные записи его были всё же близки и понятны мальчику, поскольку настольными книгами Пилота были книги Агни Йоги. Странное Учение, странные его авторы для чего-то потратили столько времени и сил на публикацию книг и репродукций. Зачем? Что ими двигало, кому адресовали они свои записи? Чего ждали и на что надеялись? И неужели, думал Солнышко, уже успевший почувствовать холод одиночества, где-то ещё есть люди, столь же страстно любящие Учение?.. Ведь Интернет – это просто информация…

Мальчик поднялся с ковра, взял гантели в руки и мерными махами упражняя бицепсы, подумал, что нужно будет поискать единомышленников на форумах по Агни Йоге, до сих пор он был просто гостем. А ещё надо подтянуться по русскому языку. Вдруг придётся вести рукописный дневник своих путешествий, снабжая видеоматериалы хорошим текстом. И голос надо будет натренировать, чтобы речь была чёткой и звучной. Почему бы не выбрать будущей профессией журналистику? Всюду ездишь, всё видишь своими глазами, зарисовываешь с натуры… учат ли журналистов рисованию? Солнышко не знал. Скорее всего нет. Чтобы стать художником, нужно окончить худграф, как мама с папой. Мальчик пожал плечами: лучше всего искать чудеса в компании хороших друзей! Кто-то будет оператором, кто-то комментатором, кто-то художником, а кто-то, как Пилот, учёным-универсалом, исследователем.

Солнышко положил гантели под кровать, подошёл к столу и оперся о столешню сжатыми в кулаки руками. Наручные часы пикнули, отметив четыре часа утра. Мальчик взял со стола пластиковую бутылку из-под минеральной воды, сейчас наполненную обычной водопроводной и, открутив колпачок, полил герань.

Герань. Совсем как у Пилота. Солнышко бы много отдал за то, чтобы иметь такого Наставника. К сожалению, подобные Пилоту люди встречались редко и главной их чертой было расширенное сознание. Пилот, как и Солнышко, казалось, мог вместить в себя весь мир, всю необъятную Вселенную!..

Капля воды сорвалась с алого лепестка и ударилась о край цветочного горшка, разлетевшись брызгами в стороны. Совсем как его марсианская экспедиция. Пилот бы продумал всё до мелочей. Солнышко ограничился тем, что сделал несколько рисунков к стихам. А почему бы ему не стать универсалом, как Леонардо да Винчи? Он и рисовал, и сочинял, и конструировал. Совсем недавно он говорил об этом с папой. Папа посоветовал не разбрасываться. Леонардо да Винчи, объяснил он, был гением. В реальной жизни редко получается достигнуть таких высот одновременно в разных дисциплинах.

Мальчик задумчиво повертел в руках фотоаппарат, затем, уже осмысленно, медленно отвинтил объектив, одел тонкое кольцо и вернул объектив на место. Приблизив фотоаппарат вплотную к цветочному бутону, навёл на резкость. В солнечном свете алые лепестки переливались, играя всеми оттенками красного. Солнышко решил не тратить плёнку. Нужно будет сказать Киму, что капля воды хорошо смотрится на бутоне. С цифровой камерой можно сделать хоть сто фотографий. И найти парочку удачных.

Отложив в сторону подсохший рисунок Венеры, Солнышко взял ещё лист бумаги. Средней кисточкой он поставил две художественные кляксы алым цветом, углубил оттенок красного густым мазком, затем проделал ту же процедуру с несколькими лепестками, окунул кисточку в воду, набрал светлой зелени и подрисовал бутонам стебельки. Получилась герань. На глаза мальчику попалось чёрное воронье перо, лежащее на подоконнике. Он накануне пробовал им писать. Его кончик был вымазан красной краской. Буду как да Винчи! – решил Солнышко. Буду учиться всему, а там увидим.

Он тихо вышел в прихожую, опустил дверную ручку-замок, открыл дверь и тихо затворил её за собой. Босиком по прохладным ступеням сбежал вниз, нажал горящую алым цветом кнопку электронного замка и, проверив наличие ключа на груди, вдохнул полной грудью утреннюю свежесть. Август – не февраль. Можно выходить на улицу голышом и принимать воздушные ванны.

Восходящее Солнце уже успело позолотить верхушки берёз и тополей. Щебетали птицы. Трава казалась белесой от выпавшей из ночного тумана росы. Последние звёзды гасли на лазурно-голубом небе, лишь Венера, как символ Мечты, ближайшая обитаемая соседка Земли, сияла серебристым светом. Колокольчики, подумал Солнышко. На Венере живут существа-Колокольчики. Вот главная причина его одиночества – он любит Космос и, как и Пилот, уверен, что Венера обитаема. И никакие астрономические энциклопедии не убедят его в обратном, потому что он – ВИДЕЛ.

Оставляя за собой зелень опавшей росы, Солнышко двинулся мимо деревьев к розовым облакам на южном горизонте. У него было плохое зрение, он носил контактные линзы и мечтал восстановить зоркость.

… А сны снились один удивительнее другого. Яркие, цветные, с переливами этнической музыки – то на китайские темы, то на скандинавские… Мальчику казалось, он бодрствует и сквозь прикрытые веки видит детали сна: яркие пятна одежд, танцующие фигуры, ритмичная музыка сливались в фильм, поставленный для мальчика его собственным мозгом…

- Совершаете утренний моцион?

Солнышко вздрогнул и поднял глаза. У качелей стояла Ника и с улыбкой смотрела на него. Не один он бодрствовал этим утром.

- Да… - пробормотал он, остановившись. – На пробежку ещё рано, а погода хорошая.

Девочка улыбнулась ещё радостнее.

– Можем это делать вместе!

- Я бегаю до карьеров и обратно.

- До какого карьера? Песчаного?

- Нет, Щучьего.

Щучий карьер был ближе. Полный оборот туда-обратно занимал сорок минут, а до Песчаного и обратно – час.

- Я предлагаю бегать вместе, - открыто сказала девочка. Прямой взгляд серых глаз немного смутил мальчика. Солнышко провёл рукой по штанге качелей.

- Ты поднимаешься так рано… Это хорошо, что у нас уже разные комнаты.

- Я выгуливаю Индрикиса. Инди, иди сюда, кис-кис-кис…

С дерева спрыгнул пушистый клубочек и подкатил к Нике, громко урча потёрся о её ноги, затем снова взобрался, цепляясь острыми коготками, на тополь.

- А бегаешь ты давно?

- Я бегала по-вечерам. Неудивительно, что мы не встречались на пробежке. Ты сочиняешь сейчас что-нибудь?

Солнышко пожал плечами.

- Я рисую. Сегодня рисовал Венеру.

- Планету или статую?

- Фею, летящую в небе. Я УВИДЕЛ.

Солнышко сделал акцент на последнем слове.

- Ты увидел что-то необычное?

- Я увидел Ангела.

Ника округлила губы и распахнула глаза.

- Ты видел Ангела?!

- …И нарисовал, - и нарисовал, закончил Солнышко.

- Видел глазами?

- Это очень быстро, - мальчик моргнул. – Нужно посмотреть мельком и тогда успеваешь уловить Внутренний Свет.

- Ты улавливаешь Внутренний Свет?

- Да… Можно глазами увидеть то, что внутри. Даже у твоего котёнка. Можно увидеть, КТО ОН.

- Удивительно, - сказала сестра. – И ты человек удивительный. Наверное, мне повезло, что ты мой брат.

- А мне повезло, что ты моя сестра, - весело улыбнулся мальчик. – Садись, я тебя покачаю.

Девочка осторожно уселась поверх сиденья и Солнышко начал мерно раскачивать качели.

- А чем ты вообще сейчас занимаешься? – спросил он.

- Ты же видишь – гуляю с Индрикисом.

- А ещё?

- А то ты не знаешь, кто убирает по дому, моет посуду…

- А я смотрю телевизор и слушаю музыку, - продолжил мальчик. – У меня уже хорошая фонотека, шестьдесят с хвостиком дисков.

- Мне интереснее твои сочинения и рисунки, - сказала Ника.

- С сочинениями просто, с рисунками сложнее, - ответил Солнышко. – Просто я их все дарю. Я для себя рисовать не умею.

- А сегодня?..

- Подарю маме.

- Наши мама с папой, наверное, захотят, чтобы мы тоже стали художниками.

- Но ведь они не нажимают. Дают нам самим выбрать, чем заниматься, - встал на защиту родителей Солнышко. Мальчик раскачивал качели всё сильнее и девочка взялась за поручни. – Мама даёт мне читать молитвы. «Отче наш» я знаю наизусть. Даже удивительно, - улыбнулся Солнышко. – Для меня стихи всегда были проблемой – я их не могу выучить, как ни стараюсь, а «Отче наш» запомнилось само собой.

- А ты веришь в Бога?

- У меня есть Учитель. Наставник. Он – самый близкий к Богу человек, которого я знаю.

- Кто он?

- Его зовут Пилотом. Точнее, это я его так зову. Он помогает мне усваивать новые знания. Я как антенна принимаю сигналы с орбиты и накапливаю информацию, а разобраться с нею мне помогает Наставник. У меня есть его Бортовой Журнал, в смысле Дневник, и Учение Агни Йоги. Тебе интересно?

- Да, да. Я слушаю.

- Я молюсь, - продолжал Солнышко, - но молюсь на Николая Константиновича и Елену Ивановну Рерих. И на родных родителей. Это самые близкие мне люди. Ещё Елена Петровна Блаватская. Церковь, которой так верит мама, отлучила их от себя, назвала их записи бесовскими. А я хочу организовать кружок рериховцев. Только ты первая, кто этим заинтересовался. Ещё Ким. Но он такой человек, что поддержит любую мою идею.

- Создать рериховский кружок – это идея, - согласилась Ника. – Только я совсем не знаю Агни Йоги.

- Агни Йога – это Космическая Этика, - с удовольствием начал объяснять мальчик. – Начинать следует с Живой Этики и книг по теософии, где объясняется, откуда появилась Земля и люди. Я кратко записал историю развития Пяти Рас белым стихом, если хочешь, покажу. А ещё у меня есть книжечка Н.П.Баныкина… я не помню, как его инициалы расшифровываются, но это не важно… «Семь лекций о Живой Этике» - это для начинающих.

- И чем же мы будем заниматься в нашем кружке?

- Изучать космические законы, конечно, - Солнышко так раскачал качели, что сестра попросила:

- Потише, потише… И заниматься творчеством.

- Поможешь мне? – Солнышко замедлил движение, затем и вовсе остановил качели, придержав раскачивающееся сиденье. Подшипники на поперечном брусе тихо скрипнули и замерли. – Для начала я хочу повесить в школе стенд с белым стихом о Пяти Расах и своими рисунками. А собираться можно в пионерской – раз или два раза в неделю. Я съезжу в Минск, куплю ещё один комплект книг по Живой Этике и Агни Йоге и мы организуем рериховскую библиотечку. Бесплатно. Для всех желающих…

- А как ты узнал про Агни Йогу? – девочка встала на ноги. – Кто тебя познакомил с ней?

- С НЕЙ! – торжественно произнёс мальчик, ярко улыбаясь. – ОНА – это жизнь и любовь! Я прочёл цитаты из неё в одной книге по парапсихологии, а потом дома у учителя русского языка, папиного друга, увидел двухтомник писем Елены Ивановны. Попросил почитать. Прочёл и законспектировал. А учитель, когда узнал об этом, дал мне адрес рериховского центра в Минске. Я собрал все свои деньги, съездил и купил книги и репродукции картин Николая Константиновича. У них в Центре висят компьютерные копии картин Рериха. Между прочим, мне очень дёшево уступили Теософский Словарь и Письма Махатм. Большое организаторам за это спасибо. В Центре есть библиотека. Благотворительная. Но можно и купить нужные книги. Там я купил шеститомник Агни Йоги.

- Значит, сделаем вот что, - серьёзно сказала Ника. – Для начала ты обучишь меня Живой Этике, а затем я помогу организовать кружок. Зная тебя, я уверена, что кружок останется лишь на бумаге – всё будет описано, как по-настоящему, но останется в проекте. В теории. Ты теоретик, Солнышко, извини за прямоту. Тебе нужно стать практиком. Можно начать прямо сейчас… Нет-нет, без книжек, своими словами.

- Ну, своими, значит, своими…

- Начинай. Теперь ты – Пилот, а я – ученица. Объясни мне, что такое Пять Рас.

- Пять Рас – это пять классов обучения Жизни. Всего их семь. Каждая Раса делится на семь субрас, а субрасы делятся каждая на семь подрас. Как у нас – четверти, так у них – семерицы. Наша Раса – Пятая Коренная, вторая половина её.

- Ага, - сестра одобрительно кивнула. – И чему же учатся Расы?

- Да как в школе, - пожал плечами Солнышко. – Жизни.

- Ясно. Для начала хватит. Переодеваемся и выходим на пробежку. Теперь ты будешь Николаем Константиновичем Рерихом, а я твоей соратницей. Вперёд!

- …И только вперёд, ни шагу назад! – подхватил радостно мальчик. – Это слова Елены Ивановны!

Он молнией взлетел по ступенькам на свой этаж, открыл дверь; тихо пройдя в свою комнату, одел шорты, кроссовки и так же тихо вышел на площадку. Слетев вниз, выбежал на улицу. Ники ещё не было. Он подошёл к качелям и уселся на сиденье, ожидая девочку. Ждать пришлось недолго. Не прошло и двух минут, как дверь подъезда дома с писком отворилась и Ника, в спортивной форме, выбежала на улицу. Ребята по асфальтированной подъездной дороге выбежали на тротуар вдоль трассы и трусцой направились мимо жилых зданий, мимо магазинов к повороту на карьеры, куда шла хорошо асфальтированная дорога.

Ника, как и Солнышко, обула плотные кроссовки на толстой подошве – иначе можно было травмировать коленные суставы, - лёгкую майку и спортивные шорты. Ритм в ритм ребята бежали вдоль бесконечных огородов и через двадцать минут достигли Щучьего карьера.

- Искупаемся? – предложил брат.

- Идёт! – согласилась Ника, - и они, сбежав по песчаной накатке, сбросили с ног кроссовки, разделись до плавок и прыгнули в тёплую, прогретую за два летних месяца воду. Солнышко, по-лягушачьи разводя руками и ногами, отплыл на десяток метров от берега и обернулся. Ники нигде не было видно. Прежде чем он сообразил, что к чему, девочка вынырнула позади него.

- Что, испугался? Со мной всё в порядке, - улыбалась она. – Я плаваю как рыба.

- Я тебе забыл рассказать о передвижной выставке, где я познакомился с одним из рериховцев.

- Передвижная выставка? – девочка покачала головой. – Ничего не слышала.

- Весной, в мае сюда приезжала передвижная выставка от Восточного Центра Урусвати. Я познакомился с её ведущим.

- Урусвати? А что это значит?

- Урусвати в переводе означает Утренняя Звезда, так высокие Махатмы называли Елену Ивановну. Мы вместе с ведущим, его зовут Сергей, купались здесь. Ему двадцать восемь лет, а он выглядит как мальчик. С ним очень интересно. Мы с ним говорили о теософии и Агни Йоге. Он подарил мне книги с изречениями восточных святых. А ещё мне прислали журнал после моего письма в рериховское общество. Только пишут они не очень хорошие вещи о Международном Центре.

- Не встревай, - посоветовала Ника. – Между обществами, основанными на одном учении всегда идёт конкуренция. От этого никуда не деться.

- Ты так думаешь? – печально спросил Солнышко.

- Я знаю! – спокойно произнесла девочка.

Она развернулась и поплыла к берегу.

- Агни Йога учит работе на Общее Благо, - всё ещё грустно заметил мальчик. – О конкуренции написано в «Письмах Махатм».

- Мы реалисты, - подплывая к берегу и становясь ногами на мягкое дно ответила сестра.

Выбравшись на берег, она поболтала в воде одной, затем другой ногой, смывая меловые разводы со ступней. Солнышко выбрался на травянистый берег вслед за ней. Молча они оделись, обули кроссовки и трусцой двинулись домой. Тёплый утренний ветер обдувал кожу, в чистом голубом небе сияло Солнце, ещё по-утреннему мягкое и ласковое.

- Ты – меня – понял? – ритмично проговорила сестра. – Будь ре –а – лис – том!

Брат молча кивнул.

Вернувшись в свой микрорайон, ребята уселись на скамейку во дворе.

- У тебя есть деньги? – спросила девочка.

- Смотря на что, - улыбнулся Солнышко. – Мороженым тебя угощать не буду, не жди.

- А я не о мороженом, - пожала плечами Ника. – Нужен ещё один, а лучше два комплекта книг Агни Йоги. Мы будем преподавать Учение. Как учителя.

- Кому? – покачал носком кроссовка мальчик. – Я, кроме тебя, не знаю никого, кто бы всерьёз интересовался Учением. За исключением родителей. Но они просто интересуются, чем их сын занят.

- Я найду детей из младших классов, кому будет интересно. Но чтобы им было интересно, нужно увлекательно преподавать предмет. Представь, что ты… нет, уже мы – преподаватели по классу Живой Этики и нам нужно заинтересовать малышей и подготовить почву для усвоения Агни Йоги. Лучше всего начать со сказок и картин…

- Николай Константинович оставил после себя много сказок и картин.

- Вот! Нужны сказки и репродукции.

- Есть! – улыбнулся Солнышко. – Сказки о сказочных Махатмах с Востока и репродукции тоже есть! Но мало, - добавил он.

- Твои нужны, Солнце, твои! – проникновенно сказала Ника. – Тебе… нам тоже нужно развиваться. Очень жаль, что Сергей уехал. Мог бы многому нас научить.

- Дышать, например.

- Дышать?

- Да… Я спросил, почему он так молодо выглядит и, кстати, очень мало ест. Сергей сказал, что умеет дышать.

- Интересно, - Ника быстро подняла и опустила брови.

- Послушай, а если выписать журнал Международного Центра Рерихов? Зайти на их сайт.

- Насчёт сайта – хорошая идея, но дело вовсе даже не в Агни Йоге, Солнышко, - Ника сжала кулачок и посмотрела на свои ногти. – Ты видел «Секретные материалы» по телевизору?

Мальчик кивнул.

- В мире много загадочного. Но не это главное, Солнышко. Вся собранная информация должна способствовать одному – твор – чест – ву! Твори, герой! И будешь ведущим. Как Сергей. Кстати, что он продавал на выставке?

- Фотографии восточных достопримечательностей, книги Учения, хотя и не все; ручные рисунки на засушенных листьях, деревянные фигурки… Но меня, в основном, книги интересовали.

- Сочиняй сказки, Солнышко, - серьёзно сказала Ника. – Они нужны детям. Помнишь, как ты перед классом читал свои сочинения?

- А, это на уроке политинформации. Я тогда рассердился. В самом деле! Слушают и не слышат, как об стенку горох…

- Те, кому нужно, услышали. Зато теперь ты знаешь, каково нашим любимым учителям.

- Это уж точно, - мальчик поморщился. – Я им… вам, - поправился он, - хотел рассказать о том, что мы не одиноки во Вселенной, что Меркурий, Венера, Юпитер, Уран не просто обитаемы, но населены существами гораздо более прекрасными, развитыми, добрыми, чем мы. Что мы живём как атланты в последние свои дни, когда они «…носились над планетой и обманывали друг друга, чем вызвали катастрофу» - это цитата из Агни Йоги.

- Нет, Солнце, ты своими словами и свои сказки, - попросила его Ника. – Пересказа не нужно.

- Ну, хорошо. Я расскажу сказку про… мальчика, который общался с обитателями Венеры. Он спал, они прилетали к нему и дарили красивые сны. Он просыпался и слышал красивую музыку. Он ходил на уроки танцев в дом Культуры и девочки, с которыми он танцевал, возвращались к нему в виде прекрасных снов. Но потом он решил заработать денег на покупку нужных книг и пришёл в магазин. И сны стали тяжёлыми. Он видел кривые рожи, зубастые пасти. Он отчаянно звал Венеру, но они не могли пробиться сквозь тяжёлый дурман, окутавший мальчика… Закончилось тем, что тёмные магазинные духи сожрали сердечный центр и только когда мальчик перестал ходить в магазин и вернулся к танцам, добрые силы смогли очистить его комнату, поместили у него в груди протез-накопитель высоких энергий и подарили ему счастье…

- Счастье?

- Да, счастье. Дар сочинять сказки со счастливым исходом. И самое главное – фантазию. Я, например, чувствую… - Солнышко проследил взглядом за взлетевшей к небу пчелой. – Чувствую, что становлюсь взрослее только потому, как фантазия становится беднее и беднее. В младших классах я сочинял и фантазировал как Андерсен, а сейчас… знаю много, а сочиняю с трудом.

- Тебе просто нужно обновить сердечный центр, как сказочному мальчику, - улыбнулась Ника. – Тебе просто некому было дарить сказки, кроме родителей, вот твой дар начал глохнуть.

- Сергей сказал, что люди должны знать правду.

Ника потянулась и сорвала цветок ромашки, поднесла ему.

- От сердца и почек дарю тебе цветочек. Выздоравливай и пиши правдивые сказки.

- От чего выздоравливать? Ведь не болел же.

- Ты был замороженный. Знаешь, как бывает – вроде тепло, а на самом деле холодно.

- Знаю, кивнул мальчик. – Бывает и наоборот.

- Это хорошо, что ты знаешь. Андерсен ведь был взрослым человеком. Ну, давай, попробуй ещё разок.

- Хорошо. Жила-была девушка по имени Живая Этика. Ничем особенным она не отличалась от других девушек. Любила танцы, пение, любила цветы и вкусные фрукты, которых на острове. Где она жила, было очень много; так много, что островитянам не нужно было высаживать и ухаживать за цветами и фруктами – они сами росли так густо, что заглушали собой сорную траву. Но вот появилась однажды на острове фея Урусвати с волшебным свитком в левой руке и волшебным карандашом в правой. Прочла она заклинание по свитку, взмахнула карандашом и превратилась девушка Живая Этика во взрослую и серьёзную богиню Агни Йогу. Своим волшебством богиня распространила цветы и фрукты Культуры по всей Планете, а остров с тех пор стал планетарной столицей.

- Вот, уже лучше.

- По-моему, бред. Фантастика так не пишется… не сочиняется.

- А мы не фантастику сочиняем, - Ника потрепала его по волосам, - мы восстанавливаем необходимый для изучения непознанного уровень фантазии.

- Послушай, может, достаточно подарить интересующимся книги и репродукции, а дальше они сами?.. – задумчиво произнёс мальчик. Я, например, до всего сам доходил.

- Может, ты и прав, - вздохнула Ника, - но кружок всё равно организовать было бы неплохо. Кружок фантазёров.

- Вот и я о том же.

- Чем ты реально можешь заинтересовать пришедшего к тебе человека?

- Секретными материалами, - усмехнулся Солнышко. Он разровнял кроссовком землю у скамейки, на которой они сидели, и поставил слева отпечаток подошвы, справа приложил руку, оставив отпечаток пятерни, а между двумя отпечатками провёл вертикальную черту.

- Ногами и руками человеческими, - проговорил он и нарисовал горизонтальную черту, образовав крест, - а между ними – пестик. Фантазия.

+Владимир Пресняков – Острова