1.4. Деятельность советских спецслужб в тылу страны

Основные усилия советских спецслужб в прифронтовой полосе и в тылу были направлены на выявление шпионов, диверсантов и террористов, защиту промышленных предпри­ятий, объектов жизнеобеспечения городов и поселков, транс­портных коммуникаций и линий связи. На линии фронта и в прифронтовой полосе действовала система заградительной службы: устанавливались контрольно-пропускные пункты, секреты, выставлялись патрули и проводились дозоры. Из 25-километровой прифронтовой зоны было отселено граж­данское население.

Заградительные отряды и воинские подразделения, при­данные особым отделам для поиска дезертиров, прочесыва­ли в прифронтовой полосе местность, выставляли заслоны и т. п. С начала войны по 10 октября 1941 г. заградительные отряды задержали более 650 тысяч отставших от своих час­тей и бежавших с фронта военнослужащих.

В декабре 1941 г. по представлению НКВД ГКО принял ре­шение об обязательной «фильтрации» военнослужащих, бежав­ших из плена или вышедших из окружения, которых для про­ведения проверочных мероприятий направляли в специальные сборно-пересыльные пункты, созданные в каждой армии.

Информацию о немецких агентах и диверсантах контрраз­ведка добывала также путем опроса жителей освобожденных и прифронтовых районов, из трофейных документов, пока­заний арестованных и явившихся с повинной агентов, воен­нопленных, сообщений действовавших в тылу немецких войск агентов госбезопасности, заявлений гражданских лиц.

Учитывая, что наиболее подготовленные агенты против­ника забрасывались на советскую сторону воздушным путем, обобщая первый опыт военных дней, 24 июня 1941 г. Совет Народных комиссаров СССР принял специальное постанов­ление «О мероприятиях по борьбе с парашютными десанта­ми и диверсантами в прифронтовой полосе». На основании этого постановления в областях и краях были созданы опе­ративные группы, в городах и районах сформированы «истре­бительные батальоны» для охраны важных объектов.

Для борьбы с немецкими агентами, переброшенными в советский тыл и снабженными радиостанциями, формирова­лись радиопеленгаторные службы. Радиоразведка осуще­ствляла также перехват и дешифровку радиограмм командо­вания немецких войск. Контрразведывательной работе помогала служба документальной техники, которая с помощью экспертиз проверяла подлинность документов и снабжала агентов, перебрасываемых за линию фронта, документами прикрытия. В годы войны не прекращалась деятельность службы ПК (перлюстрации корреспонденции): на всех лиц, поддерживавших письменную связь с заграницей, иностран­ными посольствами и консульствами в СССР, составлялись картотеки. С 6 июля 1941 г. по постановлению Государственного Ко­митета Обороны в стране была введена военная цензура, осу­ществляемая силами НКВД.

Служба оперативного учета по запросам других органов госбезопасности занималась подготовкой справок о разраба­тываемых лицах. На учете НКВД, в ведении которого нахо­дилась архивная служба страны, состояли граждане по при­знакам социального происхождения, агентурным донесениям и следственным материалам. С февраля 1944 г. в органах гос­безопасности вводился новый вид оперативного учета: вме­сто одной формы учетного дела устанавливались три — аген­турное дело, дело-формуляр и учетно-наблюдательное дело. Реорганизация оперативного учета проводилась в связи с ростом агентурно-осведомительного аппарата и деятельнос­тью органов госбезопасности на освобожденной от немецкой оккупации территории.

Спецслужбы СССР вынуждены были активизировать не только борьбу с вражескими агентами, но и с бандитизмом, тем более, что руководили бандами в основном либо агенты противника, либо бывшие сотрудники немецких полицейс­ких органов из числа советских граждан.

Розыскные операции в прифронтовой полосе были тесно связаны с операциями в тыловых районах. В случае получения оснований для розыска (получение упреждающей информации о готовящейся заброске группы, задержание одного из агентов, обнаружение предметов экипировки) военной контрразведкой и территориальными органами НКВД СССР начиналось проведение согласованных мероприятий по розыску агентуры противника.

Примером такой операции являются действия отдела военной контрразведки 14-ой армии Карельского фронта, особого отдела НКВД Северного флота, а также УНКВД Мурманской области.

Основанием для начала данной розыскной операции послужили показания захваченного в плен командира разведывательной роты 2-й горнострелковой дивизии обер-лейтенанта Шорнборна о готовящейся в ближайшее время заброске группы агентов Абвера.

Подготовленный контрразведчиками план агентурно-оперативных мероприятий по розыску группы был доложен командующему 14-ой армии генерал-лейтенанту Фролову В.А.

Намеченный чекистами план включал в себя следующие мероприятия:

- усиление службы воздушного наблюдения, оповещения и связи;

- введение новых бланков и кодировки, бланков командировочных и других армейских документов;

- дополнительный инструктаж личного состава подразделений охраны войскового тыла, в первую очередь контрольно-пропускных пунктов на дорогах, ведущих к Мурманску, комендантских нарядов на железнодорожном и морском вокзалах г. Мурманска;

- выставление секретов и засад на наиболее вероятных маршрутах перехода линии фронта.

Принятые чекистами 14-й армии меры по созданию непреодолимого для шпионов заслона на пути их проникновения в тыл наших войск сыграли свою роль.

В начале апреля 1942 года в районе оборонительного рубежа противника находившиеся в секрете бойцы задержали агента Абвера Коршунова, который на первых же допросах рассказал о характере полученного от немцев задания.

По словам Коршунова ему надлежало узнать расположение штаба и полевого управления 14-ой Армии, дислокацию воинских частей, складов с военной техникой и боеприпасов, выяснить, имеются ли в Мурманске английские и американские войска, собрать данные о находящихся в Мурманском порту военных кораблях и судах, узнать, минирован ли вход в залив, ведутся ли работы по углублению и расширению фарватера в заливе, добыть расписание пассажирских поездов и выяснить, какие документы нужны для проезда военнослужащим и гражданским лицам, собрать сведения о расположении и охране лагеря для немецких и финских военнопленных.

Была получена информация о том, что он заброшен в тыл Красной Армии в составе группы состоящей из 3-х человек, которая перед переходом линии фронта была разделена на две части. Также задержанный сообщил сведения о внешности двух других членов группы, один из которых ранее проживал в г. Мурманске.

На основе полученных данных были внесены изменения в направленность и ход проводившейся на Кольском полуострове розыскной операции. Все чекисты армии получили ориентировку. В которой описывались внешние приметы разыскиваемых. Указывалось, что агенты могут быть в форме военнослужащих Красной Армии. Особенно отмечались детали документов, на которые следовало обратить внимание. Была активизирована работа оперативно-розыскных групп в местах пропуска и скопления людей.

На шестой день розыска 14 апреля 1942 г. на одном из КПП города Мурманска был задержан военнослужащий Красной Армии - Прудько, предъявивший командировочное предписание выписанное на старом бланке и имевший внешнее сходство с одним из разыскиваемых. У задержанного были изъяты фиктивные документы, пистолет иностранного производства, советские деньги в сумме 3320 рублей и 16 порошков усыпляющего вещества.

На первом же допросе в особом отделе 14-ой армии задержанный признался в том, что является агентом Абвера, однако давать более подробные показания отказался.

Полученные в ходе проведенной очной ставки между Коршуновым и Прудько данные послужили основанием для дальнейших розыскных мероприятий.

Прудько подтвердил имеющиеся данные о подготовке трех агентов Абвера для направления в Мурманск, назвал адрес остановки своего напарника Воронова. В ходе засады устроенной чекистами по указному адресу Воронов был задержан. При обыске у Воронова были изъяты пистолет, 18 порошков с усыпляющим веществом, поддельные документы на имя Аистова, красноармейскую книжку, справку о выписке из госпиталя, паспорт с мурманской пропиской.

В дальнейшем в процессе продуманной и целенаправленной работы с арестованными удалось получить более обстоятельные данные о каждом из них и их деятельности в плену и разведшколе. Кроме того, Прудько в доверительной беседе со следователем сообщил, что имел два особых задания, о характере которых не знали даже его напарники:

- по прибытию в Мурманск разыскать и завербовать одного своего знакомого, которого он знал как приверженца нацистских взглядов и которого он рекомендовал Абверу для привлечения к выполнению разведывательных заданий;

- явиться в советские органы государственной безопасности с повинной, признаться в своей принадлежности к агентуре немецкой военной разведки и заявить о совеем «нежелании» выполнять полученное в Абвере задание. Таким образом предполагалось внедриться в агентурный аппарат НКВД и вернуться в составе разведгруппы в немецкий спецорган.

В ходе следствия по данной операции были получены обстоятельные данные о деятельности абвергруппы -214 и ее учебного центра, кадровых сотрудниках, агентах-разведчиках и диверсантах, подготовленных к заброске в тыл Карельского фронта.

Примерно через месяц опыт проведения этой розыскной операции был распространен среди армейских чекистов не только Карельского, но и других фронтов. Он показал, что при тщательной подготовке и целеустремленности задачи оперативного розыска вражеских агентов более быстро и качественно решаются в ходе операций, а не просто в серии розыскных мероприятий, а также что для успеха и быстроты операции необходимы: заблаговременно полученная за линией фронта информация и максимум данных о разыскиваемых.

Пожалуй, одной из самой крупной из розыскных операций в период с 1941 по 1942 г. можно назвать операцию по розыску крупной и хорошо подготовленной разведывательной группы «Абверштелле Ревал» в Архангельской области.

Благодаря созданной в области системе розыска вражеских агентов и парашютистов, уже в день выброски группы, руководство УНКВД Архангельской области и военной контрразведки располагали достаточными данными для начала розыска крупной разведывательно-диверсионной группы.

Поступившей в НКВД СССР из УНКВД по Архангельской области информации было придано очень важное значение. К этому времени центральный аппарат располагал разведывательными данными о подготовке наступления немецко-финских войск на направлении Беломорск-Архангельск. В последующем ход событий показал, что уже на первом этапе розыскной операции была правильно определена цель выброски крупной разведывательной группы Абвера, произвести подготовительную работу перед наступательной операцией с задачей перерезать коммуникации Кировской и Северной железных дорог, развить наступление войск. В случае успеха данной десантной операции войска Карельского, Ленинградского и Волховского фронтов могли оказаться в окружении.

Руководство и штаб операции по розыску и задержанию немецких агентов возглавил начальник 3-го Управления НКВД СССР Куприн П.Т. На помощь Управлению НКВД по Архангельской области, Центральный аппарат направил три радиоконтрразведывательные группы, оперативную группу Транспортного Управления НКВД СССР, большую группу сотрудников 2-го Управления НКВД СССР.

Тщательный осмотр аэрофотосхемы и других предметов, обнаруженных на месте приземления, позволили контрразведчикам определить направление движения групп, их устремлениях и дислокации (группа перед выброской была разделена на 2 части).

На начальном этапе операции большую помощь в процессе розыска чекистам оказала радиоконтрразведывательная служба Центра и Архангельского УНКВД. Помимо ежедневных данных о пеленгации районов нахождения групп, вскоре штаб стал получать полные расшифрованные тексты радиопереговоров групп с руководством «Абверштелле Ревал».

На основании Указания НКВД СССР № 4 от 24.09.42 г. с конца октября к розыскным мероприятиям были привлечены чекистские подразделения Карело-Финской СССР, Мурманской и Волгоградской областей.

Согласно этому указанию, на основные железнодорожные магистрали были откомандированы ответственные оперативные работники для организации на местах оперативно-розыскной работы. Предписывалось использовать в розыске всю имеющуюся агентуру, взять под плотный оперативный контроль места вероятного нахождения диверсантов, создать боевые группы из числа бойцов истребительных батальонов и оперработников, усилить охрану железнодорожных объектов и установить более строгий режим и проверку пассажиров на ж/д станциях и в населенных пунктах, прилегающих к железной дороге.

В результате комплекса розыскных мероприятий 2 ноября 1942 года в Пудожском районе Карело-Финской ССР была окружена и захвачена первая группа, а 8 ноября в Коношском районе Архангельской области вторая группа. В ходе реализации данной операции были задержаны и доставлены 9 разведчиков (остальные убиты в ходе перестрелок), выявлено 5 баз с продовольствием и экипировкой, изъято две радиостанции, 25 парашютов, большое количество вооружения подбит и захвачен высланный за группой гидросамолет «Хейнкель-115» с тремя членами экипажа.

За годы Великой Отечественной войны территориальны­ми органами государственной безопасности в тылу страны было обезврежено около двух тысяч немецких агентов.

Усилиями правоохранительных органов в конце 1942 — начале 1943 г. была предупреждена разработанная немецким разведывательным органом «Цеппелин» крупнейшая дивер­сионная операция «Волжский Вал», целью которой было на­несение диверсионных ударов по коммуникациям, связыва­ющим Урал, Сибирь, Среднюю Азию, Коми АССР и другие районы тыла с фронтом.

В начале 1944 г. сорвана еще одна крупная операция «Цеп­пелина» — «Римская цифра II», направленная на дезоргани­зацию железнодорожных коммуникаций СССР: фашистский десант был уничтожен в день выброски.

Механизм деятельности советских органов государствен­ной безопасности можно проследить на примере игры «Ту­ман», начало которой относится к сентябрю 1944 г., когда «Цеппелин» забросил в советский тыл агентов-террористов, нацеленных на уничтожение видных советских руководителей. Самолет противника, осуществлявший заброску агентов, согласно документальным данным, был зафиксирован постом службы ВНОС в 1 ч 50 мин 5 сентября 1944 г., о чем был немедленно проинформирован начальник ближайшего рай­отдела НКВД. Осуществляя контроль за продвижением само­лета, служба наблюдения зафиксировала, что после обстре­ла под Можайском в 3 ч ночи экипаж изменил курс в сторону границы, однако ввиду возгорания мотора совершил посад­ку в Кармановском районе Смоленской области. От призем­лившегося самолета, по словам очевидцев, в сторону ближай­шего населенного пункта на мотоцикле немецкой марки выехали мужчина и женщина в форме военнослужащих. Для задержания данных лиц из Кармановского РО НКВД была направлена оперативная группа во главе с начальником от­деления старшим лейтенантом милиции Ветровым. После­дний по приметам «вычислил» разыскиваемых в поселке Карманово. Мужчина в форме майора, со звездой Героя Со­ветского Союза и четырьмя орденами на груди, предъявил удостоверение личности на имя Таврина П.И. — заместите­ля начальника ОКР СМЕРШ 39-армии 1-го Прибалтийско­го фронта. С ним была женщина в шинели с погонами млад­шего лейтенанта. Несмотря на категорические протесты майора, он был задержан и доставлен в РО НКВД. Докумен­ты задержанных не вызывали особых подозрений, тем не менее Ветров связался с Москвой и через короткое время ус­тановил, что Таврин в 39-й армии не значится. «Майор» был арестован, при обыске изъяты 7 пистолетов, 5 гранат, 1 мина, 116 печатей, бланки документов и оружие неизвестной кон­струкции. Задержанные и изъятые у них вещи были немед­ленно доставлены в НКГБ СССР.

Для чекистов не составило большого труда установить, что настоящая фамилия задержанного Шило. До войны он рабо­тал бухгалтером в Саратове, совершил растрату, был осужден, бежал из тюрьмы и по фиктивным справкам приобрел доку­менты на имя Таврина. Позже был призван в армию, где к нему проявили интерес сотрудники особого отдела в связи с изменением фамилии. Шило не стал объясняться с особис­тами, а перешел линию фронта, сдался в плен, где и был за­вербован немецкой разведкой, обучен специалистами «Цеп­пелина» и направлен в СССР с заданием террористического характера. В подготовке Шило принимал участие известный террорист Отто Скорцени, тот самый, который, по поруче­нию Гитлера сумел похитить отстраненного от власти Бени-то Муссолини и доставить его в Берлин. В качестве радистки и помощницы с Тавриным-Шило была направлена Адамчик-Шило, на которой он женился в период подготовки в фашистской разведшколе. Шило имел задание «...пробраться в Москву и организовать террористи­ческий акт против руководителя советского государства Ста­лина».

Для выполнения задания террорист был снабжен пистоле­тами с комплектом отравленных и разрывных пуль, а также специально разработанной моделью «фаустпатрона», называ­емого «панцеркнаке», стреляющей бронебойно-зажигательными снарядами. Аппарат размещался в рукаве пальто и предназначался к использованию «...во время прохождения правительственной машины». Но основное задание Шило заключалось в проникновении на торжественное заседание в Большом театре, куда террорист должен был занести мину большой мощности. После выхода из театра Адамчик-Шило радиосигналом должна была привести в действие взрыватель и, по замыслу немецких разведчиков, под обломками здания должны были погибнуть руководители партии и правитель­ства СССР, видные советские военачальники, ученые и про­изводственники. Стратеги немецких спецслужб предполагали, что удачное проведение операции резко изменит обстановку на фронте, вызовет в стане русских хаос и панику.

Планам немецкой разведки не суждено было сбыться не только в силу профессионализма советских контрразведчи­ков и их продуманной системы мер безопасности высшего руководства, но и благодаря таким офицерам, как старший лейтенант милиции Ветров, которого не сбили с толку ни прекрасно исполненные документы немецкого агента, ни звезда Героя и ордена на его груди, ни категоричный тон стар­шего по званию и должности, ни угроза сопротивления тер­рориста.

После ареста Таврина и Шило началась радиоигра «Ту­ман», в ходе которой немецкой стороне передавалась инфор­мация о подготовке теракта, высказывались просьбы о помо­щи радиотехникой и людьми. Лица, приходившие к Таврину из-за линии фронта, были арестованы. Последний обмен ин­формацией состоялся 9 апреля 1945 г. Правда, некоторое вре­мя сохранялась надежда, что и после войны кто-либо из ино­странных разведчиков выйдет на Таврина, однако она не оправдалась. В феврале 1952 г. уголовное дело по обвинению Шило и его жены в измене Родине было рассмотрено в зак­рытом судебной заседании Военной Коллегии Верховного Суда СССР без участия гособвинения и защиты. Обвиняемые были приговорены к высшей мере наказания и расстреляны.