Тема 10. Чувственное и рациональное познание

Роль и назначение чувств и разума в познании

Человек наделен тремя уникальными способностями: чувствовать, рассуждать, разуметь, что позволяет ему не только приспосабливаться к миру, в котором он живет и частью которого он является, но познавать и преобразовывать и себя, и этот мир. Эти способности человека определяют различные уровни его мыслительной деятельности, которые в диалектическом единстве составляют процесс познания.

Первый уровень – это получение знаний в виде ощущений как результата воздействия вещей и предметов окружающего мира на органы чувств человека.

Получив результаты деятельности органов чувств, человек переходит к рассудочной деятельности, от созерцания к рассуждению. Природа человека такова, что созерцание может быть только чувственным, а способность мыслить созерцаемый объект есть рассудок, то есть созерцание и рассуждение – это две различные способности человека, они самостоятельны, неподменимы друг другом, одна не имеет предпочтения перед другой. Но они едины. И только в этом единстве противоположного возможны знания, возможно познание как объективный процесс.

С помощью чувственного восприятия человек непосредственно контактирует с миром, собирает факты, создает базу для рассудочной деятельности. Рассудок, таким образом, мыслит мир, не получая непосредственных впечатлений от предметов. Рассудочная деятельность – это опосредованная мыслительная деятельность человека, которая позволяет ему выстроить предшествующие знания в логику, наполнить их содержанием, увязать с практикой и т.п. Подавляющее большинство философов, исследующих процесс познания считают, что это естественная природная способность человека. Как утверждал Кант, способность суждения "либо есть, либо ее непоправимо нет. Отсутствие суждения есть, собственно, то, что называется глупостью, и против этого недостатка лекарств нет".

Способность суждения проявляется в умении синтезировать многообразное в едином, а синтез есть действие способности воображения. Причем эта способность может быть репродуктивной и продуктивной (творчество). Именно последняя позволяет образовывать суждения.

Высший уровень мыслительной деятельности человека – разум – позволяет ему решать высшую познавательную цель: выработку научных понятий. Это особая человеческая способность. Если чувства направлены непосредственно на объект и деятельность их невозможна вне "опыта", а рассудок направлен на результаты "опыта", результаты непосредственного восприятия человеком окружающего мира, то разум направлен на рассудок, опосредован результатами его деятельности. Это и особая духовная деятельность, а в философии и математике она достигает наивысшего выражения и результата. Духовная деятельность связана с абстрагированием от конкретного, результатом которого являются понятия. Среди них есть и понятия, не являющиеся результатами обобщения опыта в масштабах всего того, что они отражают (напри­мер, понятия "космос", "бесконечность", "свобода", "Бог", "про­странство" и т.п.). Но эти реалии духовного мира используются, мы о них мыслим, говорим, спорим об их содержании и т.п. Именно разум строит и вводит такие понятия в систему категорий духовной культуры. Создавать и пользоваться ими – это, как говорил Кант, судьба разума, но и его драма. Мысля и исследуя мир в целом, человеческий разум ставит перед собой некую сверхзадачу, от которой он никогда не откажется, но и до конца не сможет ее решить. Разум постоянно выходит за пределы опыта, практики, почти теряя ее как свою опору, как свою основу.

Структура процесса познания

Структура процесса познания представляет собой диалектическое единство чувственного (ощущение, восприятие, представление) и рационального отражения мира (в понятиях, суждениях, умозаключениях), в их диалектической взаимосвязи и обусловленности практикой.

Важнейшим гносеологическим вопросом, касающимся обоих уровней познавательной деятельности человека, является вопрос об адекватности отражения, который в данном аспекте становится вопросом о соотношении субъективного и объективного в создаваемых сознанием образах реальности.

Что же означает "субъективное" в создаваемых сознанием образах объективной реальности? Этот вопрос нельзя упрощать, трактуя субъективный момент в образе как "присущий субъекту", "принадлежащий субъекту". Принадлежность ощущений или мыслей человеку не подлежит ни малейшему сомнению. Но если субъективный момент означает только принадлежность идеального образа человеку и ничего более, то неизбежен вывод, что образ полностью соответствует объекту, полностью объективен по содержанию, и тем самым проблема соотношения субъективного и объективного в образе (а значит, и соотношение истины и заблуждения) автоматически снимается. А ведь весь опыт человечества, начиная с обыденного, стихийного восприятия действительности и заканчивая новейшими достижениями науки, неоспоримо свидетельствует о том, что в идеальном образе присутствуют как моменты, зависящие от субъекта, познающего человека, так и моменты, независящие от него. Объективное в образе есть соответствующее объекту, а субъективное – привнесенное человеком, идущее от него.

Соотношение субъективных и объективных моментов в ощущении, являющимся первичной, исходной формой чувственного познания, Л. Фейербах выразил в формуле: "ощущение есть субъективный образ объективного мира", где термин "образ" равнозначен термину "отражение". Эта формула указывает на вторичность ощущений по отношению к отображаемым в нем объектам и на наличие в ощущениях субъективных моментов. Точнее будет ее понимать так: ощущения объективны по содержанию, но субъективны по форме. Однако вследствие своей широты фейербахианское определение дало известный простор для иных вариантов решения вопроса об ощущениях. Это особенно касается тех видов ощущений, в которых субъективный момент (например, ощущения цвета, вкуса, запаха) выражен сильнее, чем, к примеру, при зрительном восприятии геометрических форм предметов. Трудности, связанные с объяснением этих ощущений, порой ведут к уступкам агностицизму. Так, появилась и многократно модифицировалась концепция ощущений как "символов", "иероглифов", "условных знаков". К примеру, немецкий ученый ХIХ в. Г. Гельмгольц в книге "Физиологическая оптика" писал: "... я обозначил ощущения как символы внешних явлений и я отверг за ними всякую аналогию с вещами, которые они представляют", и далее "... как формула химического элемента не похожа на самое элемент, так и ощущение – на вещь, вызвавшую это ощущение. В.Г. Плеханов уже в конце ХIХ в. утверждал, в духе Гельмгольца: как имя конкретного человека не может совпадать с его сущностью, так и ощущение может не иметь сходства с объектом, который вызвал это ощущение.

Практика доказывает, что ощущения есть отражения, копии, снимки объектов. Человек не смог бы даже биологически приспособиться к вещественной среде, если бы его ощущения не давали ему объективно-правильного представления о ней.

Но, в конечном счете, вопрос о ложности или истинности чувственного восприятия должен рассматриваться в связи с мышлением, то есть соотнести восприятие с предметом можно только через мысль и практику, но никак не непосредственно, ибо отделить объективные свойства вещи и впечатление от них, не выходя за пределы восприятия, невозможно.

Агностицизм особенно наглядно проступает в вопросе о природе ощущений, отвергая принцип отражения, не усматривая в ощущении объективного момента или отводя ему вспомогательную роль.

Рассматривая ощущения и восприятия как отражения реального мира, научная философия в корне отличается этим от "наивного реализма", считающего ощущения "зеркальным" отражением, фотографией, в которой нет субъективного момента. Такая точка зрения с неизбежностью ведет к утверждению о тождестве образа и предмета, ощущения и вещи, а приняв этот тезис, можно от наивного реализма перейти к субъективному идеализму. Если первый считает ощущение тождественным предмету, то второй сводит предмет к ощущению, а объективный мир – к комплексу ощущений (Беркли, Юм).

Итак, диалектическая взаимосвязь объективного и субъективного момента в ощущениях означает не что иное, как объективность образа, Иначе говоря, содержание ощущений, определяется отражаемым объектом, но при этом имеет и субъективный оттенок. Субъективность образа означает не только то, что он находится в сознании человека, принадлежит субъекту. Субъективные моменты наличествуют в содержании чувственного образа и его структуре. Любой предмет обладает множеством свойств, и органы чувств способны отразить далеко не все его свойства и стороны. Это связано и с уровнем развития органов чувств, и с избирательным характером отражения.

Эти общие, философские выводы доказываются многочисленными фактами науки, полученными ею при исследовании как физических процессов, то есть объективной реальности, материи, так и органов чувств, то есть материи, способной чувствовать, ощущать. Есть еще один вопрос, связанный с пониманием ощущения, на котором спекулирует агностицизм для доказательства своей точки зрения, – это вопрос о "границах познания", якобы установленных природой. И границы эти, якобы, определяются познавательными возможностями органов чувств человека.

Действительно, органы чувств человека специализированы и уже поэтому "ограничены". Так, глаз человека может отображать незначительный участок электромагнитного спектра с длиной волны от 400 до 700 миллимикрон. Потому он не воспринимает ни ультрафиолетовые и рентгеновские лучи, ни инфракрасное излучение и радиоволны. Или, человеческое ухо воспринимает звуковые волны частотой от нескольких десятков до 20 тысяч колебаний в секунду. Колебания более высокой частоты и ультразвук им не воспринимается. То же можно сказать об осязании, вкусе, обонянии.

Мир познается через ощущения, а они природой ограничены, следовательно, наше познание имеет естественные границы – так утверждают агностики. Это ложный в своей основе вывод. Если мы знаем об ограниченности органов чувств, то тем самым уже знаем, что существуют такие явления внешнего мира, которые наши органы чувств не воспринимают, то есть наше знание ограниченности органов чувств выступает как прямое свидетельство того, что человек способен выйти за пределы данного в чувствах, причем настолько, что способен объяснить происхождение и органов чувств, и причины их ограниченности, и механизм получения ощущений. "У человека как раз столько органов чувств, сколько именно необходимо, чтобы воспринимать мир в его целостности, в его совокупности", – отмечал Л. Фейербах. И дополнительные органы чувств и в количеством, и в качественном отношении не усилили бы отражательные способности человека, если его рассматривать не только как биологическое существо. Человек может познавать невидимое, неслышимое и т.п., во-первых, потому что существует объективная связь между явлениями, доступными органами чувств, и явлениями, для них недоступными; во-вторых, человек может познавать предметы и явления, недоступные чувственному восприятию, благодаря взаимосвязи чувств и разума; в-третьих – благодаря взаимосвязи чувств и разума с практикой.

Диалектика чувственного и рационального познания

Познание человеком мира представляет собой сложный процесс, и переход от чувств к разуму как в историческом процессе, так и в любом познавательном акте не может быть понят вне диалектики. Это означает, во-первых, признание перерыва постепенности, качественного скачка при переходе от ощущения к мысли не только в процессе становления человеческого общества на основе трудовой деятельности, но и в любом отдельном акте познания; во-вторых, это означает единство чувств и разума как противоположностей единого целого – человеческого познания, которые не только не существуют друг без друга, но и взаимопроникают друг в друга.

Если чувственное познание выступает как знание непосредственное, то знание в форме понятий, знание логическое является опосредованным, ибо, как доказал еще И. Кант, иначе, как через посредство чувств, разум с вещами соприкасаться не может. В результате "опосредования" происходит "выделение" общего из чувственных восприятий (из единичного). Основной формой рационального познания является понятие, которое есть результат двух диалектически связанных операций: выделения общего в ряду сходных по тому или иному признаку объектов и отъединения, абстрагирования от других признаков, то есть понятия одновременно являются общими и абстрактными, будучи в то же время и существенными. Таким образом, понятие берет общее и существенное, то, что обеспечивает его бытие как определенную данность.

На основе понятий формируются более сложные формы абстрактного мышления – суждения и умозаключения.

Так как абстрактное мышление отстоит дальше от действительного мира, чем чувственное познание, то оно содержит в себе в большей степени возможность отлета от действительности. Но, с другой стороны, благодаря тому, что мышление дает знание общего о вещах и процессах, оно позволяет гораздо глубже познать мир, сущность вещей его составляющих, законы его развития. Однако, при рассмотрении диалектики чувственного и рационального важно иметь в виду и другое: творческие моменты в чувственном познании.

Все аспекты взаимосвязи чувственного и рационального в познании могут быть поняты как следствие их взаимопроникновения, сплетения, взаимодействия на базе практической деятельности. В практике мыслительный и чувственно-предметный моменты слиты, поскольку она одновременно есть предметная, чувственная и духовная деятельность.

Чем глубже постигаются разумом вещи, тем тоньше становится способность их восприятия. Отличие человеческого восприятия состоит именно в "незримом" присутствии в нем разума: человек видит то, на что направлен его разум.

Мышление, включаясь в практику, ставя цель для действия, получает чувственные данные в процессе осуществления цели и реагирует на них по принципу обратной связи самым непосредственным образом. Без человеческих эмоций не может быть искания истины. Это очевидно. Но обращение к практике, опосредованное представлением, воображением, фантазией, волей абсолютно необходимо и в процессе абстрактного мышления, когда оно демонстрирует, казалось бы, свою абсолютную самостоятельность, притом на обоих путях, по которым движется познание.

Первый путь – это путь от конкретного к абстрактному, от данного в практике конкретно-чувственного материала к общим, абстрактным понятиям. Чтобы дать правильное, соответствующее действительности обобщение, мышление должно выделить существенное в самих явлениях действительности и отвлечься от того, что в них случайного, второстепенного. Для этого нужно идти не только от конкретного, но и постоянно контактировать с практикой и с объектом. В единстве с практикой основа истинности абстракций.

Система понятий, отражающих объективную действительность и обобщающих чувственное восприятие, создается по мере исторического развития человечества, и каждый человек, придя в эту жизнь, приобщается к уже имеющимся понятиям. Овладев понятиями, пропустив через собственный опыт, человек приспосабливается к миру и получает основу для включения себя в процесс познания, расширения его, создания новых понятий.

На втором пути познавательной деятельности, на пути от абстрактного к конкретному, мышление пользуется имеющимися в его распоряжении общими понятиями, чтобы воссоздать в разуме определенное явление мира во всей его конкретности и полноте. Создаваемую мышлением конкретную картину того или иного явления не следует смешивать с чувственно-конкретным. В чувственно-конкретном отдельное слито с общим, в то время как здесь отдельное уже выступает как результат знания общего, как сочетание многочисленных понятий. И для того, чтобы создаваемый мышлением при помощи системы понятий конкретный образ действительности был правильным, необходимо, чтобы сверка с фактами, с чувственными данными, полученными в практике, происходила на каждой ступени создания теории. Практика, как и данные чувств, должна все время как бы присутствовать в ходе абстрактного мышления и на пути от конкретного к абстрактному, и на пути от абстрактного к конкретному. Необходимо помнить, что оба этих пути могут быть разделены лишь теоретически для удобства рассмотрения. В реальном процессе познания они переплетены и неразрывны.

Общая формула "субъективный образ объективного мира" касается не только ощущения, восприятия и представления, то есть форм чувственного познания, но и форм логического мышления, абстрактно-мыслительных образов. Однако на ступени абстрактного мышления в соотношении объективного и субъективного появляются новые черты. Если в ощущении это соотношение неразрывно слито, то в мышлении человек способен отделить субъективное от объективного и проанализировать под этим углом зрения и ощущения. Это возможно потому, что в мышлении образ принимает новый вид. Как указывалось выше, мышление прямо не соприкасается с объектом, оно исходит из показаний органов чувств. Диалектика развития свойства отражения такова, что растущее отдаление от объекта и усиление субъективных элементов в идеальном образе обеспечивает возрастание адекватности образа объекту, то есть приближает познание к сущности объекта и углубляет объективное содержание отражения. Наша способность к воображению, фантазии наиболее очевидным образом воплощает в себе субъективные моменты, поскольку воображение позволяет отходить от непосредственно данного в чувствах, в восприятии. Но это-то и дает возможность более глубоко постигать объективный мир.

Воображение появляется уже на стадии представления как высшей формы чувственного познания, как связующего звена между эмпирическим и логическим познанием, как праобраза понятия. Создание элементарнейшего понятия ("стол", "дом"...) предполагает отвлечение от частностей и выделение общего в реальных конкретных процессах. Обе эти операции невозможны без фантазии, воли и т.п.

В еще большей степени субъективный момент присутствует в процессе оперирования понятиями, соединения их в суждения и, далее, в умозаключения, при создании целостной картины мира, порой даже увлекая мышление в сторону от реальности. Вероятно, на таком процессе базируется религия. Аналогично без творческого воображения не может существовать искусство, отчасти и наука (как эмпирия, так и теория).

В эмпирическом знании на его "низшем" уровне, в ощущении и восприятии, объективное и субъективное еще не расчленены. Каждый следующий этаж эмпирического знания характеризуется более развитой противоположностью субъективного и объективного. Восхождение от эмпирии к теории, от теории низшего уровня к теории более общей открывает все большие возможности для проникновения в суть процессов, то есть для вычленения истинного знания, для получения истины, которая объективна по своей природе.