1. Walczynska a. Interpersonal relations among neurotic and psychotic patients // Acta Medica Polona. 1968. N 3. P. 281.

Существенным для этого изменения является то, чтобы больной чувствовал вокруг себя атмосферу тепла и безопасности. Если он был лишен ее в детстве, это позволит ему как бы пережить свое детство заново. А если в результате действия генетических факторов у него с самых ранних лет преобладала установка <от> окружения, то чувство безопасности и сердечности в окружающей его среде позволит ему хотя бы немного ослабить эту установку и, быть может, установка <к> будет у него доминировать. Понемногу он станет сближаться с окружающим миром; люди будут становиться ему ближе, и он перестанет бояться лиц противоположного пола, начнет завязывать знакомства и флиртовать.

Это не такие уж трудные для реализации изменения, как могло бы показаться. На психиатрическом отделении нередко можно наблюдать, как наиболее аутистический пациент постепенно начинает сближаться с другими пациентами, пытается разговаривать с ними. Иногда в клубе больной, побуждаемый другими пациентами, впервые в жизни начинает танцевать и неожиданно узнает, что может быть интересным для лиц противоположного пола, постепенно сближается с ними; завязываются знакомства, переходящие иногда в любовь.

Любовь, как представляется, играет очень важную роль в лечении шизофрении; она возвращает больному веру в себя; он чувствует себя любимым и принимаемым близким человеком, а этот человек, благодаря действию любви, становится представителем целого мира. Мир из унылого и пугающего превращается в радостный и дружественный. Таким образом, больные должны как можно больше времени проводить вместе - в клубе, на собраниях отделения, во время работы, совместного принятия пищи, экскурсий, групповой психотерапии и т. д.

В предыдущем разделе была представлена гипотеза, что при шизофрении вследствие невозможности реализации основных эмоционально-чувственных установок (<к> и <от>), что собственно и составляет сущность аутизма, развивается гипертрофия специфически человеческой установки - <над>, которая реализуется не в действительном, внешнем мире, но в мире патологическом, возникшем в результате разрушения границы между собственным (внутренним) миром и окружающим (внешним) миром. Отсюда - <метафизическое> течение в шизофрении и связанный с этим столь выражение человеческий характер этой болезни. В терапии следует стремиться к тому, чтобы эти тенденции к творчеству, преобразованию мира, к философствованию и т. п. выводили из аутистического мира в реальный.

С этим связана особая значимость трудотерапии. Речь идет не о формальной трудотерапии вроде плетения корзин или изготовления украшений и каких-то безделушек, но о такой, при которой больной может реализовать свои творческие тенденции. Один больной любит писать, другой рисовать или мастерить, поэтому следует стимулировать эти склонности и интересы и создавать для больного возможности их реализации.

Необходимо также стремиться к укреплению веры больного в собственные возможности, т. е. принимать его творчество, устраивать выставки, проводить общие дискуссии. Вопрос принятия его <произведения> важен для каждого человека. Известно, насколько травмирующим может быть его неприятие. Однако особенно важным оно становится при шизофрении, когда больной чувствует себя отвергаемым социальным окружением и никому не нужным.

Среди больных шизофренией часто можно наблюдать взаимопонимание и желание сближения друг с другом; больные объединяются в небольшие группы, охотнее проводят время вместе, нежели с пациентами с иными диагнозами. Их связывает как бы общая нить. Создается своеобразная <societas schizophrenica>. Когда больные уже после выписки обращаются за рецептами или приходят в клубы бывших пациентов, то между ними спонтанно осуществляется нечто вроде групповой психотерапии. Они обсуждают свои дела, иногда читают свои дневники, литературные или философские сочинения, стараются помочь друг другу в житейских делах. Обычно они не любят, когда кто-то, не принадлежащий к их кругу, вмешивается в их дела.

В организации социальной жизни больных на отделении или же амбулаторных больных следует умело использовать описанные социальные склонности и стимулировать подходящие формы активности больных. Не следует при этом забывать о повышенном стремлении к свободе у шизофреников и о том, что больные не терпят никакого оказываемого на них давления. Следует обеспечить такие условия, чтобы больной в группе чувствовал себя спокойно и в безопасности, понимал, что его высказывания, попытки творчества вызывают интерес и дискуссии. Лишь при этом условии можно ожидать, что больной будет спонтанно включаться в те или иные занятия.

При организации групповой психотерапии необходимо также соблюдать принцип предоставления больным наибольшей свободы как в высказываниях, так и в поведении. Не следует чрезмерно заботиться о планировании терапевтического сеанса; у больных всегда найдется достаточно вопросов для обсуждения. Часто также они сами оказывают корректирующее влияние на установки других больных. Они считают свои бредовые построения реальными фактами, а бредовые идеи своих товарищей трактуют как патологические и стараются убедить их в том, что они ошибочны. Обычно больной больше верит другому больному, нежели врачу. Поэтому беседы больных в группе по поводу своих симптомов могут скорее выработать критическую установку, нежели беседы с врачом.

Покидая больницу, пациент обычно оказывается в очень трудной ситуации. Окружение, как дома, так и на работе, помнит его психотическое поведение и с беспокойством как бы ожидает его повторения. Человек, вышедший из психиатрической больницы, не вызывает доверия у окружающих, которые убеждены в том, что никогда нельзя знать, как он будет себя вести в тот или иной момент. Подобная установка является довольно распространенной в обществе <психически здоровых людей>, и преодолеть ее весьма нелегко. Не представляет удовольствия чувствовать на себе неосторожный взгляд окружения, высматривающего в человеке ненормальности. Приходится все время быть настороже, чтобы не оказаться за пределами круга нормальных людей.

То, что у обычного человека считалось бы проявлением плохого настроения, минутного каприза или раздражения, у бывшего пациента может быть воспринято как признак рецидива болезни. Больному бывает трудно устроиться на прежнее место работы; люди наблюдают, как он себя ведет, трактуя наименьшее отклонение как симптом болезни. Кончается обычно тем, что больного увольняют с работы, он уходит на пенсию, а это обычно становится началом его социальной деградации.

Ведя бездеятельный образ жизни, он все больше изолируется от людей, становится странным и чудаковатым, замыкается в себе; в подобных случаях говорят об отуплении либо шизофреническом дефекте. Если бы не уход на пенсию, тот же самый человек мог бы продолжать относительно успешное существование. Оказывается, что больные даже с устойчивыми симптомами шизофрении (например, с бредом и галлюцинациями) нередко могут вполне эффективно справляться со своими обязанностями. Обычно они бывают даже более ответственными по сравнению со здоровыми работниками, они нетребовательны и избегают конфликтов, а потому разумное начальство трактует их как образцовых работников.

Хлопоты начинаются лишь тогда, когда распространяется слух о том, что данный работник раньше страдал психическим заболеванием, и вокруг него создается аура непредсказуемости. Ярлык психического заболевания всегда создает вокруг человека атмосферу беспокойства: <а что он еще может натворить?>. Иногда бывает желательно, чтобы больной, не выходя из больницы, полностью сменил свою среду и оказался среди людей, которые ничего не знают о перенесенном им заболевании.

В Польше еще слишком мало ценится роль социальных ассистентов. Они могут оказать немалую помощь при адаптации больного на его рабочем месте и в домашних условиях, влияя на изменение отношения к больному. Благодаря им больной получает помощь в разрешении различных, нередко сложных для него вопросов.

Лучше всего, когда после выхода из больницы пациент продолжает амбулаторное лечение у своего врача, которого уже знает и которому доверяет. Подобная опека может длиться иногда годами. Не следует, однако, навязывать ее пациенту. Если больной чувствует себя вполне хорошо и относительно успешно справляется с жизненными ситуациями, можно смело предоставить ему инициативу в определении того, когда он будет обращаться к врачу. Он будет приходить к врачу сам, если почувствует себя хуже или в тех случаях, когда у него будут какие-либо жизненные сложности.

При амбулаторном лечении, как представляется, наибольшее внимание должно уделяться вопросам социологического плана - организации клубов бывших пациентов, групповой психотерапии, творческих и дискуссионных центров. Использование эмоционально-чувственных связей, спонтанно возникающих между больными шизофренией, в форме организации специфического <societas schizophrenica> может оказаться важным фактором, противодействующим шизофреническому отупению.

Чрезвычайно интенсивные исследования биохимии шизофрении, проводимые во многих странах в последние годы, позволяют психиатрам надеяться, что, быть может, наконец-то будет найдено <чудесное> лекарство от шизофрении. Не отказываясь от этих оптимистических ожиданий, следует помнить, что даже если бы такое лекарство существовало, методы психосоциологического лечения не потеряют своей актуальности. Ибо нельзя вылечить человека только химическими средствами.

Тот факт, что шизофрения выявляет необычайное богатство человеческой природы, в определенном смысле обязывает врача к максимальным усилиям при ее лечении.

Будущие поколения, знакомясь спустя многие годы с историческим уже для них материалом нашей современной психиатрии, будут смотреть свысока на наше несовершенное и фрагментарное понимание сущности психических заболеваний, в том числе шизофрении. И не исключено, что они не слишком высоко оценят методы лечения, которыми мы располагали. Важно то, чтобы потомки не смогли упрекнуть нас в том, что мы не использовали все возможности лечения таких больных.

147