Глава х

Об остроумной беседе, которую вели между собой Дон Кихот и его

оруженосец Санчо Панса

Тем временем Санчо Панса, с которым не слишком любезно обошлись слуги

монахов, стал на ноги и, внимательно следя за поединком, мысленно обратился

к богу: он просил его даровать Дон Кихоту победу и помочь ему завоевать

остров, коего губернатором согласно данному им обещанию должен был стать его

оруженосец. Когда же стычка кончилась и Дон Кихот направился к Росинанту,

Санчо бросился подержать ему стремя, и не успел рыцарь наш сесть на коня,

как он опустился перед ним на колени, схватил его руку, поцеловал ее и

сказал:

- Будьте так добры, сеньор Дон Кихот, сделайте меня губернатором

острова, который достался вам в этом жестоком бою. Как бы ни был велик этот

остров, все же я сумею на нем губернаторствовать ничуть не хуже любого

губернатора, какой только есть на свете.

Дон Кихот же ему на это сказал:

- Имей в виду, брат Санчо, что это приключение, равно как и все ему

подобные, суть приключения дорожные, но не островные, и здесь ты всегда

можешь рассчитывать на то, что тебе проломят череп или же отрубят ухо, но ни

на что больше. Дай срок, будут у нас и такие приключения, которые дадут мне

возможность сделать тебя не только губернатором острова, но и вознести еще

выше.

Санчо горячо поблагодарил Дон Кихота и, еще раз поцеловав ему руку и

край кольчуги, подсадил его на Росинанта, сам же вскочил на осла и двинулся

следом за своим господином, а тот, ни слова больше не сказав

путешественницам и даже не попрощавшись с ними, быстрым шагом въехал в

ближнюю рощу. Санчо трусил во весь ослиный мах, но Росинант неожиданно

обнаружил такую прыть, что оруженосцу за ним было не поспеть, и в конце

концов он принужден был крикнуть своему господину, чтобы тот подождал его.

Дон Кихот исполнил просьбу выбившегося из сил оруженосца и натянул поводья,

тот же, нагнав его, молвил:

- Вот что я вам скажу, сеньор: не мешало бы нам укрыться в какой-нибудь

церкви {1}. Ведь мы оставили человека, с которым вы сражались, в самом

бедственном положении, так что, того и гляди, нагрянет Святое братство {2} и

нас с вами схватят. А пока мы выйдем на свободу, у нас, честное слово, глаза

на лоб вылезут.

- Помолчи, - сказал Дон Кихот. - Где ты видел или читал, чтобы

странствующего рыцаря привлекали к суду за кровопролития, сколько бы он их

ни учинил?

- Насчет провокролития я ничего не слыхал и отродясь ни на ком не

пробовал, - отвечал Санчо. - Знаю только, что тех, кто затевает на больших

дорогах драки, Святое братство по головке не гладит, остальное меня не

касается.

- Не горюй, друг мой, - сказал Дон Кихот, - я тебя вырву из рук

халдеев, не то что из рук Братства. Но скажи мне по совести: встречал ли ты

где-нибудь в известных нам странах более отважного рыцаря, чем я? Читал ли

ты в книгах, чтобы какой-нибудь рыцарь смелее, чем я, нападал, мужественнее

оборонялся, искуснее наносил удары, стремительнее опрокидывал врага?

- По правде сказать, я за всю свою жизнь не прочел ни одной книги,

потому как не умею ни читать, ни писать, - признался Санчо. - Но могу

побиться об заклад, что никогда в жизни не служил я такому храброму

господину, как вы, ваша милость, - вот только дай бог, чтобы вам не пришлось

расплачиваться за вашу храбрость в одном малоприятном месте. А теперь

послушайтесь меня, ваша милость: вам непременно надобно полечиться, - кровь

так и течет у вас из уха, а у меня в сумке имеется корпия и немножко белой

мази.

- Во всем этом не было бы никакой необходимости, - заметил Дон Кихот, -

если б я не забыл захватить в дорогу сосуд с бальзамом Фьерабраса {3}: одна

капля этого бальзама сберегла бы нам время и снадобья.

- Что это за сосуд и что это за бальзам? - спросил Санчо Панса.

- Рецепт этого бальзама я знаю наизусть, - отвечал Дон Кихот, - с ним

нечего бояться смерти и не страшны никакие раны. Так вот, я приготовлю его и

отдам тебе, ты же, как увидишь, что меня в пылу битвы рассекли пополам, - а

такие случаи со странствующими рыцарями бывают постоянно, - не долго думая,

бережно подними ту половину, что упала на землю, и, пока еще не свернулась

кровь, с величайшею осторожностью приставь к той, которая осталась в седле,

- при этом надобно так ухитриться, чтобы они пришлись одна к другой в самый

раз. Затем дай мне только два глотка помянутого бальзама - и я вновь

предстану пред тобой свежим и бодрым.

- Коли так, - сказал Панса, - то я раз навсегда отказываюсь от

управления островом и в награду за мою усердную и верную службу прошу

одного: дайте мне, ваша милость, рецепт этой необыкновенной жидкости.

Ручаюсь, что за одну ее унцию где угодно дадут не меньше двух реалов, а уж

на эти деньги я сумею прожить свой век честно и без горя. Прежде, однако ж,

надобно узнать, дорого ли стоит его изготовление.

- Три асумбры {4} обойдутся меньше трех реалов, - сказал Дон Кихот.

- Беда мне с вами, ваша милость! - воскликнул Санчо. - Чего же вы

ждете, отчего же вы сами его не изготовляете и меня не научите?

- Молчи, друг мой, - сказал Дон Кихот, - я тебе еще не такие тайны

открою и не такими милостями осыплю. А теперь давай лечиться - у меня мочи

нет, как болит ухо.

Санчо вынул из сумки корпию и мазь. Но тут Дон Кихот взглянул на

разбитый свой шлем и чуть не лишился чувств; затем положил руку на рукоять

меча и, возведя очи к небу, молвил:

- Клянусь творцом неба и земли и четырьмя святыми Евангелиями, как если

бы они лежали предо мной, что отныне я буду вести такой же образ жизни,

какой вел великий маркиз Мантуанский после того, как поклялся отомстить за

смерть своего племянника Балдуина, а именно: клянусь во время трапезы

обходиться без скатерти, не резвиться с женой и еще чего-то не делать -

точно не помню, но все это входит в мою клятву, - до тех пор, пока не отомщу

тому, кто нанес мне такое оскорбление.

Санчо же ему на это сказал:

- Примите в соображение, сеньор Дон Кихот, что если этот рыцарь

исполнил ваше приказание и представился сеньоре Дульсинее Тобосской, стало

быть, он исполнил свой долг и не заслуживает новой кары, разве только

совершит новое преступление.

- Твои рассуждения и замечания вполне справедливы, - сказал Дон Кихот,

- поэтому я отменяю клятву вновь отомстить моему недругу. Зато я вновь даю

клятву и подтверждаю, что буду вести тот образ жизни, о котором я уже

говорил, до тех пор, пока не отниму у кого-нибудь из рыцарей такого же

славного шлема, как этот. И не думай, Санчо, что я бросаю слова на ветер:

мне есть кому подражать, - ведь буквально то же самое случилось со шлемом

Мамбрина {5}, который так дорого обошелся Сакрипанту {6}.

- Ах, государь мой, да пошлите вы к черту все эти клятвы! - воскликнул

Санчо. - От них только вред здоровью и на душе грех. Подумайте сами: а ну

как мы еще не скоро встретим человека в шлеме, что нам тогда делать? Неужто

вы останетесь верны своей клятве, несмотря на все сопряженные с нею лишения

и неудобства? Ведь вам придется спать одетым, ночевать под открытым небом и

подвергать себя множеству других испытаний, о которых толкует этот выживший

из ума старик, маркиз Мантуанский, чьи обязательства вы ныне задумали взять

на себя. Помилуйте, сеньор, ведь по всем этим дорогам ездят не вооруженные

люди, а возчики да погонщики, которые не только не носят шлемов, а, пожалуй,

и слова такого отродясь не слыхивали.

- Ты ошибаешься, - возразил Дон Кихот. - Не пройдет и двух часов, как

где-нибудь на распутье нам встретится великое множество вооруженных людей,

какого не насчитывало войско, двинувшееся на Альбраку {7} для того, чтобы

захватить Анджелику Прекрасную.

- Ну ладно, пусть будет по-вашему, - сказал Санчо. - Дай бог, чтобы все

обошлось благополучно и чтобы поскорей пришло время завоевать этот остров,

который мне так дорого стоит, а там хоть бы и умереть.

- Я уже говорил тебе, Санчо, чтобы ты об этом не беспокоился: не будет

острова, найдем какое-нибудь государство вроде Дании или Собрадисы {8} - к

вящему твоему удовольствию, ибо это государства материковые, и там ты будешь

чувствовать себя как у себя дома. А пока что оставим этот разговор, -

посмотри лучше, нет ли у тебя в сумке чего-нибудь поесть: мы закусим и сей

же час отправимся на поиски замка, где бы нам можно было переночевать и

приготовить бальзам, о котором я тебе говорил, - клянусь богом, у меня очень

болит ухо.

- У меня есть луковица, немного сыру и несколько сухих корок, - объявил

Санчо, - но столь доблестному рыцарю, как вы, ваша милость, такие яства

вкушать не пристало.

- Как мало ты в этом смыслишь! - воскликнул Дон Кихот. - Да будет тебе

известно, Санчо, что странствующие рыцари за особую для себя честь почитают

целый месяц не принимать пищи или уж едят что придется. И если б ты прочел

столько книг, сколько я, то для тебя это не явилось бы новостью, а я хоть и

много их прочел, однако ж ни в одной из них не нашел указаний, чтобы

странствующие рыцари что-нибудь ели, - разве случайно, во время роскошных

пиршеств, которые устраивались для них, в остальное же время они питались

чем бог пошлет. Само собой разумеется, не могли же они совсем ничего не есть

и не отправлять всех прочих естественных потребностей, ибо, в сущности

говоря, это были такие же люди, как мы, но, с другой стороны, они почти всю

жизнь проводили в лесах и пустынях, а поваров у них не было, - следственно,

с таким же успехом можно предположить, что обычною их пищей была пища

грубая, вроде той, которую ты мне сейчас предлагаешь. А потому да не

огорчает тебя, друг Санчо, то, что доставляет удовольствие мне, не заводи ты

в чужом монастыре своего устава и не сбивай странствующего рыцаря с пути

истинного.

- Прошу прощения, ваша милость, - сказал Санчо, - но ведь я уже вам

говорил, что я ни читать, ни писать не умею, и правила рыцарского поведения

- это для меня темный лес. Однако ж впредь, коль скоро вы рыцарь, я буду вас

снабжать сушеными плодами, а себя самого, коль скоро я не рыцарь, - всякого

рода живностью и вообще кое-чем посущественнее.

- Я вовсе не говорю, Санчо, - возразил Дон Кихот, - что странствующие

рыцари обязаны пробавляться одними сушеными плодами, я лишь хочу сказать,

что плоды составляли обычное пропитание рыцарей да еще некоторые полевые

травы, в коих они, как и я, знали толк.

- Знать толк в растениях - это великое дело, - заметил Санчо, - потому,

думается мне, когда-нибудь ваши знания нам вот как пригодятся!

Тут он разложил свои припасы, и оба в мире и согласии принялись за еду.

Но как и тому и другому не терпелось добраться до ночлега, то они мигом

покончили со своею скудною и черствою трапезою. Затем снова сели верхами и,

чтобы засветло прибыть в селение, быстрым шагом поехали дальше; однако

вскоре солнечные лучи погасли, а вместе с ними погасла и надежда наших

путешественников достигнуть желаемого, - погасли как раз когда они проезжали

мимо шалашей козопасов, и потому они решились здесь заночевать. И насколько

прискорбно было Санчо Пансе, что они не добрались до села, настолько же

отрадно было Дон Кихоту думать, что он проведет эту ночь под открытым небом:

подобные случаи, казалось ему, являются лишним доказательством того, что он

настоящий рыцарь.

1 ...укрыться в какой-нибудь церкви. - Церковь в те времена

предоставляла право убежища и обеспечивала неприкосновенность личности.

2 Святое братство. - В средние века, в эпоху борьбы королевской власти

с феодалами, возник институт "Санта Эрмандад" (Святое братство),

представлявший собой боевой союз городов в защиту городских вольностей.

Впоследствии этим именем называлась также полиция инквизиции.

3 Фьерабрас - персонаж одноименной поэмы, относящейся к XII в.; сын

египетского эмира, во владении которого, согласно легенде, находился

чудодейственный бальзам. Один из двенадцати пэров, Оливье (по-испански

Оливерос) одержал победу над фьерабрасом.

4 Асумбра - мера емкости (2,02 л).

5 Шлем Мамбрина. - Мамбрин - один из персонажей поэм Боярдо и Ариосто,

мавританский царь, обладатель чудодейственного золотого шлема,

предохранявшего от ранений.

6 Сакрипант - персонаж тех же поэм, синоним человека хвастливого и

напыщенного.

7 Альбрака - замок на скале, в котором, как повествуется во "Влюбленном

Роланде", скрывалась Анджелика.

8 Собрадиса - фантастическое государство, упоминаемое в "Амадисе

Галльском".