6 Заказ № 1469 145

изображено также восхождение Смерти на холм (см. «На холм поднявшись, оглянулась»). Композитор искусно пользуется вы­разительными средствами гармонии для характеристики злобы и убийственного сарказма Смерти. Так, впервые появляющееся слово «смерть» выделено трезвучием с диссонирующим задер­жанием:

Однако музыка среднего раздела выполняет не только изоб­разительную функцию. Начиная от слов «И в тишине...» по­степенно возникают очертания новой музыкальной темы — темы песни, которую ^запоет торжествующая Смерть. При общей то­нальной неустойчивости каждая музыкальная фраза неизменно заканчивается доминантовой гармонией ре минора; в мелодии упорно^обыгрывается основной тон этого аккорда — звук ля, яв­ляющийся одновременно начальным звуком песни.

В фортепианном сопровождении всплывают и вновь исче­зают мелодические очертания будущей темы:

И наконец звучит сама песня. Появление ее в итоге длитель­ного развития придает ей особую выпуклость, силу и значитель­ность. Звучит она горделиво, властно. При этом вдохновенная красота мелодии, страстный, патетический тон не вяжутся, каза­лось бы, с образом холодной и жестокой Смерти. И неудиви­тельно. Музыка вновь становится многопланной. Она выражает не только всемогущество злых сил, но одновременно — и горя­чие, глубоко человечные чувства боли, гнева и протеста, вызван­ные видом людских страданий. Недаром композитор использо­вал здесь мелодию польской революционной песни «С дымом пожаров», придав ей своей обработкой особую силу и яркость. Это была песня повстанцев, взывающая о мести угнетателям, хорошо известная современникам Мусоргского.

При варьировании темы композитор вносит в нее множество разнообразных штрихов, отражающих содержание слов. Тема звучит то торжествующе, то иронически-вкрадчиво, то воин­ственно, то завораживающе. На словах «пляской тяжелою» у рояля появляется последовательность из хроматических аккор­дов на органном пункте, являющаяся, по существу, вариантом плясового наигрыша из «Трепака» (см. пример 74) и выступа­ющая таким образом в роли своеобразного лейтмотива пляшу­щей Смерти:

Заключительная фраза «Чтоб никогда вам не встать из земли» — полна грозного величия, энергии и решимости.

Благодаря своей песенной силе и яркости заключительная песня воспринимается, по существу, как завершение не только «Полководца», но и всего цикла в целом. Наряду с торжеством Смерти над повергнутыми ею в прах людьми здесь звучит пла­менный протест против войн, насилия, против человеческих стра­даний. Здесь наиболее полно выражена гуманистическая, сво­бодолюбивая идея «Песен и плясок смерти».

Песенное наследие Мусоргского 70-х годов знаменует собой новый шаг вперед в творчестве композитора.

На новом этапе Мусоргский выступает не просто как порт­ретист, хотя и остается по-прежнему тончайшим психологом. В новых произведениях заметна рука подлинного драматурга. В напряженном развитии действия, в яркой контрастности обра­зов чувствуются опыт и мастерство автора «Бориса Годунова».

Теперь уже не монолог является основной формой высказы­вания. Прямая речь действующих лиц входит лишь как один из элементов в развернутые сцены-повествования, в которых зна­чительное место отводится слову от автора.

Композитор по-прежнему широко пользуется речитативом, обогащает мелодию выразительными речевыми интонациями. Но при всем том он достигает теперь небывалой еще силы и ши­роты песенного дыхания. По законченности и красоте мелодии «Забытый» и «Песни и пляски смерти» представляют собой вершину камерного вокального творчества Мусоргского.

Следует добавить, что и сама музыкальная декламация обо­гатилась теперь новыми чертами. Теснее стало слияние речевого и песенного, еще ярче сделалось мелодическое содержание речи­тативов. Воспроизведение бытового говора теперь занимает меньшее место, чем в «народных картинках». Зато в повество­вательных эпизодах раскрылась новая сторона дарования Му­соргского — его искусство музыкального рассказа. Рассказ этот автор ведет обычно скупо, сдержанно, в декламационной манере, но всегда находит верный тон для воссоздания в представлении слушателя необходимых образов и для выражения своего лич­ного, глубоко взволнованного отношения к происходящему. Об­разность музыкальной речи дополняется красочным богатством и выразительностью фортепианной партии, сильно возросшими по сравнению с произведениями 60-х годов.

В целом историческое и художественное значение романсов и песен Мусоргского чрезвычайно велико. На примере этих про­изведений отчетливо видно, каким глубоким, новым содержа­нием и какими разнообразными новыми видами обогатилась во второй половине XIX века русская камерная вокальная музыка.