Глава XI. Польская культура второй половины XIX—начала XX в.

Огромное влияние на развитие культуры польского народа продолжал оказывать факт его национального угнетения и отсутствия Польского независимого государства. В столь неблагоприятных для поляков условиях культура оставалась фактором сохранения и сплочения нации, ее развитие стимулировалось национальными нуждами, а ее творцы подчинялись императиву национального служения. Вместе с тем гнет инонациональной власти, к тому же понимавшей роль культуры в усилении национально-освободительной борьбы польского народа, мешал развитию этой культуры. Это прежде всего проявлялось в сфере образования.

На западных польских землях прусское правительство планомерно стремилось превратить школу в средство германизации населения. С начала 70-х годов вводилось преподавание на немецком языке в начальной школе Силезии, а затем Поморья и Великой Польши; польский язык оставался в обучении закону божьему и изучался как иностранный. С конца 80-х годов последний предмет был отменен в народных школах, гимназиях и реальных училищах, а с начала XX в. и религию стали преподавать по-немецки в средних и высших учебных заведениях. Польской высшей школы вообще не существовало. Защиту родного языка и культуры поляки этого региона вели всеми средствами: широко использовалось тайное обучение, создавалась сеть легальных просветительных обществ, кружков, организаций молодежи, значительную роль играло Общество народных читален.

На польских землях под властью царизма также шло наступление на национальную школу. В годы, когда царский чиновник А. Л. Апухтин курировал школу в Королевстве Польском, началась русификация средних учебных заведений — классических и реальных гимназий, технических и торговых училищ, которые были как государственными, так и частными. Число частных школ возросло после 1905 г., обучение стало вестись на польском языке, но в 1910 г. вновь был введен русский язык преподавания истории и географии, ограничивалось изучение польской литературы. В «апухтинский период» произошла и русификация Варшавского университета. Такой же характер носили открытая в 1898 г. Варшавская политехника и другие институты. В связи с этим польская молодежь предпочитала им вузы Галиции, России и Запада. Что касается начального образования, то оно /222/ с середины 80-х годов также подверглось русификации. Уровень его был низкий; школ, особенно в деревне, не хватало. Поэтому, в частности, в 1901 г. не училось 82 % детей школьного возраста. Пробелы в этой сфере восполнялись деятельностью различного типа и различной политической окраски просветительных организаций (Общество национального просвещения, Кружок народного просвещения, Школьная матица, Университет для всех, Общество курсов для неграмотных взрослых и др.), а также тайным обучением. Самообразованию, распространению общих и профессиональных знаний, а одновременно и патриотическому воспитанию способствовали сеть кружков, библиотек и читален, издательств, выпускавших популярную литературу (например, «Польская книжная лавка»), и периодическая печать.

В Галиции просветительные организации (Общество народной школы с сетью курсов и читален, Народный университет им. Мицкевича с филиалами в ряде галицийских центров и др.) также играли значительную роль, несмотря на наличие в крае официальной системы национального просвещения польского народа. Школьный совет, с 1886 г. стоявший во главе ее и определявший политику в области образования и культуры, находился под влиянием консерваторов, которые, сокращая бюджетные ассигнования на школу, тем самым тормозили развитие школьной сети, прежде всего на селе. В результате в начале XX в. более чем в 900 гминах не было школ и 41 % детей не учился, хотя существовало обязательное начальное обучение. В дальнейшем число начальных школ стало расти, но была сужена программа образования. В средних учебных заведениях акцент делался на классическое обучение (из 38 гимназий в пяти преподавание шло на украинском языке), меньше было реальных училищ. В целом профессиональная школа была слабой. Зато польская Высшая школа получила в Галиции большие возможности развития. Молодежь со всех концов Польши обучалась в университетах Кракова и Львова, в Львовской политехнике, Сельскохозяйственной академии в Дублянах. В Кракове действовали также Торговая академия и Академия изящных искусств, высшие женские курсы, учительская семинария, готовившая кадры для начальной школы. На этом фоне благоприятного развития польского образования и просвещения в условиях галицийской автономии особенно рельефно выделялось положение польской школы и другой провинции Австро-Венгрии — Тешинской Силезии, где в начале XX в. шла упорная борьба за создание польской гимназии, поддержанная галицийской общественностью.

Уровень образования и просвещения, тесно связанный с социально-экономической и политической ситуацией, сам становился наряду с ней фактором, влиявшим на развитие всех сфер культуры и науки. Правда, в различных областях воздействие этой ситуации проявлялось по- разному. Так, например, отсталость экономики впрямую отражалась на материальной базе технических и естественных отраслей науки, что вело к оттоку из Польши /223/ национальных научных кадров, искавших на Западе лучшие условия для работы. Это ни в коей мере не перечеркивало того факта, что многие ученые эмигрировали по политическим мотивам. Работая в заграничных лабораториях, они сумели добиться выдающихся научных результатов, как, в частности, гениальная М. Склодовская-Кюри, открывшая радий и полоний и дважды (в 1903 и 1911 гг.) ставшая лауреатом Нобелевской премии. Но и в самой Польше научная мысль приносила плоды. Ее главными центрами были Академия знаний, созданная в 1872 г. на базе Краковского научного общества, имевшая научную станцию в Париже и связанная с 600 научными организациями, Фонд им. Мяновского в Варшаве, а с 1907 г. Варшавское научное общество с рядом исследовательских институтов. При Вроцлавском университете действовало еще с 50—60-х годов Общество верхнесилезских поляков, а в Познани — Общество друзей науки. Поляки работали также в научных центрах России, Германии, Австро-Венгрии.

Польские ученые внесли большой вклад в изучение физических и физико-химических процессов (работы М. Смолюховского по термодинамике, атомистике, исследования 3. Врублевского и К. Ольшевского, а также А. Витковского в области термодинамики газов). На мировом уровне находились достижения польских химиков и биохимиков — Ю. Брюля, занимавшегося спектрохимией, С. Костанецкого, работавшего с красителями, М. Ненцкого, открывшего красящие вещества крови. В области биологии выделялись ботаники Э. Страсбургер (исследования по цитологии растений), Ю. Ростафиньский и М. Рациборский, зоологи Ю. Нусбаум-Хилярович, М. Новицкий-Сила, А. Вжесневский. Изучением байкальской фауны прославился зоолог и палеонтолог Б. Дыбовский, а геолог и палеонтолог Я. Черский оставил свое имя в названии гор Сибири. В числе естественных наук, усиленно развивавшихся силами поляков, была медицина: Л. Тейхман открыл гормон адреналина, внес вклад в изучение лимфатической системы, способствовал созданию судебной медицины; К. Функ занимался проблемой витаминов; Н. Цибульскому принадлежит открытие возбудителя брюшного тифа, Т. Бровичу — заслуги в области патологоанатомии, Т. Халубиньскому — в области климатотерапии. Имелись достижения и в технике — в строительстве мостов (С. Кербедзь, Р. Моджеевский), железных дорог (Э. Малиновский), автострад, каналов, портовых сооружений (В. Клюгер). В области строительной механики отличился 3. Ясиньский. В гидродинамике известно было имя конструктора подводных лодок С. Джевецкого.

Развитие гуманитарных наук зависело от экономических факторов меньше, чем от политических. Последние менее довлели в сфере языкознания, где работали выдающиеся польские ученые Я. Бодуэн де Куртенэ, Я. Лось, К. Нич. В 1900 г. Я. Карловичем, А. Крыньским и В. Недзвецким было начато издание Словаря польского языка. Карлович подготовил и Словарь /224/ польских диалектов. Важное значение имело начатое в 1870 г. К. Эстрайхером (позже его продолжил С. Эстрайхер) многотомное издание «Польская библиография». Многотомная серия «Народ», подготовленная О. Кольбергом, была посвящена этнографии. В этой области работали также Карлович и И. Коперницкий.

Разработка проблем философии, социологии, политэкономии в Польше в последней трети XIX—начале XX в. шла под знаком господства позитивизма и его преодоления, с одной стороны, а с другой, — как возникновения и утверждения марксистской мысли, так и поворота к крайнему идеализму. В 70-е годы идеологи, развивавшие философию позитивизма (А. Свентоховский), агностицизма (Ю. Охорович), занимали преобладающее положение; в 80-х годах стало заметно влияние неокантианства, возник философский эклектизм (Г. Струве) и одновременно на борьбу против позитивизма выступил марксизм, начав с популяризации марксистской экономической мысли (Ш. Дикштейн). В трудах польских марксистов (Р. Люксембург, Ю. Мархлевский, А. Малецкий и др.) разрабатывалась материалистическая концепция осмысления опыта, соотношения бытия и сознания, анализировалась экономическая основа социальных и политических явлений в Польше и угнетавших ее государствах. В то же время ряд польских идеологов (С. Крусиньский, К. Длуский, Л. Кшивицкий) пытались соединить критически осмысленный философский позитивизм с революционным марксизмом, они популяризировали марксистскую политэкономию, исследовали новые социальные явления, связанные с развитием капитализма и выходом на общественную арену пролетариата. Элементы марксизма содержась в теоретических построениях С. Бжозовского. Э. Абрамовский был автором теории кооперативного социализма. Оригинальные мысли внесли в социологию и психологию К. Келлес-Краузе (теория «возвращения идей»), Ф. Знанецкий (создатель «микро-социологии» — исследования «микроявлений»). Идеи К. Твардовского легли в основу польской школы неопозитивизма.

Особое место занимала в Польше историческая наука в силу специфики положения страны. В этот период сложились две основные исторические школы — краковская (Ю. Шуйский, В. Калинка, С. Смолька, М. Бобжиньский) и варшавская (Т. Корзон, В. Смоленьский). Краковские историки, принадлежавшие к консервативному лагерю, еще в 60—70-е годы поставили вопрос о «вине народа» в бедах Польши, осудили конспирацию и восстания как бессмысленную и вредную трату сил нации. Их исторической концепции, служившей утверждению идей монархизма и лоялизма, противостояла либеральная позитивистская концепция историков варшавской и в известной мере примыкавшей к ней львовской школы (К. Лиске, Т. Войцеховский). Если краковская школа уделяла больше внимания политической истории Польши, истории государства и права, то варшавские ученые анализировали экономическую историю, развитие общественной мысли. В круг исследования стали все шире входить /225/ проблемы национально- освободительного и революционного движения, трактовавшиеся с позиций как мелкобуржуазного радикализма и утопического социализма (Б. Лимановский), так и марксизма. Расширение проблематики шло вслед за обогащением источниковой базы. Начавшаяся в Галиции активная разработка архивов и издание документов были продолжены в 80-х годах в Варшаве публикацией А. Павиньского. В 1891 —1914 гг. Л, Финкель издал три тома «Библиографии польской истории». В 60—90-е годы значительно возрос интерес польского общества к отечественной истории. Массы активно участвовали в праздновании таких важных исторических юбилеев (в связи с политическими условиями отмечавшихся преимущественно в Галиции) , как трехсотлетие Люблинской унии, двухсотлетие победы Я. Собеского под Веной, столетие Конституции 3 мая, столетие восстания Костюшко, пятисотлетие Ягеллонского университета и др. Одновременно происходило укрепление связей деятелей исторической науки с общественностью и между собой. С 1886 г. в Галиции действовало Историческое общество, основанное К. Лиске, с 1887 г. во Львове начал выходить его орган «Квартальник хисторычны». Подобное издание в Варшаве появилось в 1905 г. («Пшеглёнд хисторычны»). Стали собираться съезды польских историков. III съезд в 1900 г. имел своего рода переломный характер: была осуждена лоялистская концепция краковской школы, отвергнута негативная оценка национально-освободительной борьбы. Последнее означало разрыв с /226/ позитивизмом, заменившим лозунг национальной и социальной революционной борьбы идеей «органической работы». Тогда же наметился отказ и от позитивистской методологии, от тезиса о возможности познания закономерностей как в природе, так и в истории. Гуманитарные науки теперь оказывались как бы вне научной методологии, а история представала как загадочная сила, что в целом соответствовало общим настроениям эпохи, характеризовавшимся крайним индивидуализмом и иррационализмом.

Несомненный факт распространения в польском обществе исторического сознания, как и в целом обусловившая его специфика положения польского народа, определял особое значение традиции в жизни поляков. Историческая традиция пронизывала все сферы Культуры, как бы скрепляя ее единство, подвергшееся опасности из-за обособления разных частей Польши и проявлявшихся там чуждых влияний. Этим объяснялась, в частности, живучесть в польской культуре романтизма. Он сосуществовал с реализмом в период господства позитивизма, а после его упадка пережил возрождение, когда па переломе веков возникло новое философско- эстетическое направление, получившее название «Молодая Польша». Оно являлось модернистским бунтом как против современной социальной действительности, так и против прежних средств отражения ее в искусстве. На это течение неоромантизма, основой которого был индивидуализм и пессимизм, легла тень символизма и иррационализма. Предметом художественного анализа становилась «душа», человек отрывался от действительности. Таким образом, возврат к романтизму приобретал парадоксальную форму «чистого искусства», тогда как в прошлом романтическое творчество отличалось именно социальной ангажированностью.

Все эти тенденции нашли проявление в развитии различных областей культуры, в том числе литературы. Крупнейшие ее представители, исповедовавшие в 60 —90-е годы философию позитивизма, принадлежали к направлению критического реализма. Критика феодальной заскорузлости, отсталости и традиционализма, праздности и пустого тщеславия шляхты и вместе с тем осуждение буржуазного города с его социальными контрастами, горячее сочувствие народу, страдающему от эгоизма имущих классов, и прежде всего крестьянству, восхищение талантом и моральной высотой простого человека — все эти черты были свойственны прозе Э. Ожешко (романы «В голодный год», «Дзюрдзи», «Хам», «Аргонавты»), Г,. Сенкевича («Янко-музыкант» и др.), Б. Пруса (роман «Кукла» и рассказы), творчеству Г. Запольской /227/ («Каська-Кариатида» и др.), М. Кононницкой (рассказы и стихи). Отличительной чертой являлась и та симпатия, с которой были нарисованы образы не только поляков, но и белорусов, украинцев, евреев («Над Неманом», «Меир Эзофович» Ожешко, «Кукла» Пруса и др.).

В то же время национальная польская тема тоже звучала в литературе, в первую очередь в историческом романе. На историческую тему писали Ю. И. Крашевский, Т. Т. Еж (3. Милковский), Г. Сенкевич, чья знаменитая трилогия («Огнем и мечом», «Потоп», «Пан Володыевский») и роман «Крестоносцы», героизировавшие прошлое польского народа, сыграли огромную роль в формировании его национального самосознания. Отмеченный Нобелевской премией роман Сенкевича «Камо грядеши?» о начале существования христианства имел не только исторический, но и философский характер. Историософическим романом являлся и «Фараон» Пруса, также написанный на сюжет не из польской истории. Но линия на художественный анализ прошлого Польши нашла продолжение уже в начале XX в. у таких разных писателей, как, например, К. Тетмайер, давший реалистический и вместе с тем романтизированный образ народа Подгалья («Легенда Татр» и др.), и С. Жеромский, трактовавший тему национально-освободительного движения поляков с внутренним трагизмом, жестко и с элементами натурализма («Пепел», «Верная река»).

Натурализм развивался на базе как реализма, так и завоевывавшего позиции модернизма. Это относилось не только к историческому роману, но и к произведениям, исследовавшим современную социальную действительность. С 90-х годов польская литература все пристальнее всматривалась в явления, связанные, с противоречиями капитализма, шире представляя мир рабочих. Этой теме были посвящены романы А. Грушецкого («Углекопы», «Доменщик»), А. Дыгасиньского («Напогибель»), новеллы З. Недзвецкого. Антигуманный характер капитализма ярко показали Жеромский («Бездомные»), В. Реймонт («Земля обетованная»). Последний нарисовал эпический образ польской деревни в условиях капитализма (роман «Мужики», награжденный Нобелевской премией). Классовые конфликты в деревне находили художественное отражение в произведениях В. Оркана («Батраки», «В Розтоках»). Трактовка этих проблем была проникнута пессимизмом: негативное отношение к «хозяевам жизни» сочеталось с неверием в силы угнетенных, которые изображались как люди, движимые примитивными инстинктами; подчеркивалось одиночество героя, неспособность его победить обстоятельства.

Пессимизм, индивидуализм несли с собой модернистская философия и эстетика. С конца 80-х годов 3. Пшесмыцкий развивал идеи «чистого искусства» в журнале «Жице», а с 1907 г. — в журнале «Химера». Аналогичные взгляды проповедовал С. Пшибышевский, основавший в 90-х годах в Кракове журнал «Жице». На его романах («Дети Сатаны», «Ношо Sapiens») и драмах лежала печать анархического индивидуализма, символизма. /228/

Развитие литературных течений в Польше было в большой степени связано с революцией 1905 — 1907 гг. И подъем борьбы, и поражение революции, приведшее к установлению реакции, отразились на польском художественном творчестве. Сенкевич отнесся к революции негативно («Водоворот»); Прус также не сразу понял ее смысл, о чем свидетельствовал его роман «Дети», однако к концу жизни он изменил свой взгляд на происходившие события (роман «Перемены» не был завершен). Сочувственно отозвался на революцию Жеромский. Он, как и Реймонт, остался на позиции социальной ангажированности, но в его романах появились элементы социальной утопии («История греха», трилогия «Борьба с сатаной»).

Наибольшее влияние революция оказала на то поколение литераторов, многие представители которого были непосредственно связаны с революционными партиями. А. Немоёвский, автор рассказов о рабочих, в 1906 г. издал сборник «Люди революции», в котором основной являлась идея жертвенности. Жертвенность, трагизм, пессимизм окрашивали творчество Г. Даниловского, хотя в нем звучал и романтический пафос. Те же черты, соединенные с углубленным психологизмом, отличали произведения Л. Струга, в которых героем выступал благородный и самоотверженный революционер-одиночка («Люди из подполья», «История одной бомбы»). О революции писала 3. Налковская. Эта тема звучала также в поэзии, драматургии.

Однако в целом поэтический и драматический жанры уступали первенство прозе. За время, прошедшее после поражения Восстания 1863 —1864 гг., в Польше не появилось поэтического рения, равного Мицкевичу или Словацкому. Самый крупный поэт этого времени Ц. Норвид не был понят и достойно оценен при жизни, и это также свидетельствовало о смещении акцентов и общественном сознании. Свойственной польской поэзии романтической традиции приходилось пробиваться сквозь позитивизм. Поэтическое творчество Т. Ленартовича, А. Асныка, М. Конопницкой, создавшей прекрасные лирические произведения, было посвящено новой социальной действительности, отражало широкое распространение в обществе демократических тенденций.

Поэма Конопницкой «Пан Бальцер в Америке» несла в себе отзвуки революции 1905 г., так же как стихи А. Немоёвского, В. Оркана, Л. Стаффа. Последний находился под влиянием модернизма. Впрочем, стихи о революции писали многие литераторы из круга «Молодой Польши»: А. Ланге, Т. Мициньский, К. Тетмайер, Е. Жулавский, Я. Каспрович, в начале творческого пути активно разрабатывавший социальную тему. Для их поэзии характерны элементы мистики, мотивы жертвенности, обреченности. Таким настроениям противостояла полная оптимизма и веры в победу пролетарская поэзия, которая начала складываться еще в 80—90-х годах на основе стихов Б. Червеньского («Красное знамя»), В. Свенцицкого («Варшавянка»), Л. Варыньского (« Кандальная мазурка»), ставших вскоре популярными /229/ революционными песнями. Эти и новые, чаще всего написанные на тексты анонимных авторов, песни («На баррикады!», «Майский марш», «Песнь свободного духа» и др.) получили большое распространение в 1905 — 1907 гг.

В польской литературе 60—80-х годов жанр драмы также нелегко завоевывал позиции. Позитивизм рассматривал его как второстепенный, и потому, вероятно, как раз драматические произведения Норвида оказались неопубликованными и неизвестными обществу. Основными мастерами этого жанра оставались комедиографы А. Фредро и М. Балуцкий (пьесы последнего имел более отчетливый сатирический характер). В конце XIX — начале XX в. широкую известность получило творчество Г. Запольской показывавшей в своих пьесах социальные конфликты, разоблачавшей буржуазное лицемерие («Мораль пани Дульской», «Жабуся», «Панна Маличевская» и др.). Революция вызвала к жизни новые драматические произведения, причем не только в лагере реализма («Роза» С. Жеромского), но и в кругу модернистов («Князь Потемкин» Т. Мициньского, «Революция» К. Тетмайера драмы С. Пшибышсвского).

Особое место в этом ряду занимало творчество С. Высняньского. Поэт, драматург, художник, он стоял в центре модернистского авангарда, но его формальные поиски шли не от эстетского изыска. Неоромантизм, неразрывно связанный с иррационализмом, символизмом, был для него формой адекватного отражения того нового, что возникало в жизни народа, шло от его корней. Драмы Высняньского «Варшавянка», «Освобождение», «Ноябрьская ночь» говорили о Польше, об историческом пути народа, его душе. Особенно велико было значение драмы «Свадьба», в которой с огромной силой художник показал противоречие между миром мифов прошлого и

реальным земным миром человека. Появление «Свадьбы» в 1901 г. знаменовало переворот в сфере идейно-политических понятий, в самом национальном самосознании.

Польская драматургия — новая и классическая — составляла основу репертуара польского театра, который на рубеже веков наиболее успешно развивался в Галиции и отчасти в Королевстве Польском. Поддержку общественности обрел созданный в 1877 г. в Познани театр. В Варшаве в 1880 г. возник Малый театр, ставивший польские пьесы реалистического направления (преимущественно комедии Фредро). Наряду с ним существовало много небольших театриков, кабаре с репертуаром развлекательного характера. В этой части Польши театральное искусство испытывало влияние русского театра, в частности Художественного театра Станиславского. Особенное сближение произошло во время руководства варшавским театром А. Шифмана (с 1913 г.). В Кракове с 1865 г. драматическим театром руководил С. Козьмян, поддерживавший реалистическое направление, в 1893 г. во главе театра стал Т. Павликовский, разделявший идеи авангарда. С 1905 по 1913 г. руководство осуществлял замечательный актер /230/ и режиссер Л. Сольский. Он отстаивал идеи передового искусства вместе с актерами К. Каминьским, С. Ярачем, Ю. Остэрвой (также известными впоследствии режиссерами). Актерское творчество стояло в Польше на большой высоте. Известны были имена талантливых А. Жулковского, В. Рапацкого и многих других, прежде всего гениальной X. Моджеевской, дебютировавшей в конце 80-х годов в Варшаве, но широко гастролировавшей по всей Польше и за ее пределами.

Мировую известность снискали и актеры польского музыкального театра — знаменитые певцы М. Зембрих-Коханьская, Я. Королевич, В. Межвиньский. Они выступали в операх Монюшко (в частности, Сольский ставил «Гальку» во Львове), давших начало созданию музыкального театра в Польше. Одновременно шла борьба за его утверждение на основе новой музыкальной культуры при сохранении и развитии национальных традиций. На последнем делал акцент композитор 3. Носковский, широко использовавший фольклор. Его вокальные, инструментальные, симфонические и оперные сочинения (некоторые из них, как кантата «Свитезянка», восходили к сюжетам польской литературы) были отмечены национальным своеобразием, так же как и произведения, созданные В. Желеньским, в творчестве которого в то же время прослеживались и западные веяния.

Более органичное соединение польской традиции и западного неоромантизма являла музыка Л. Ружицкого. В операх и программных симфонических сочинениях он разрабатывал темы кик польской, так и античной истории и литературы («Станьчик», «Пан Твардовский», «Ангелли», «Варшавянка», «Болеслав Смелый», «Медуза», «Эрос и Психея»). Линия «Молодой Польши» на неоромантизм в музыке предполагала широкое использование формы симфонической поэмы. Ей отдавал дань М. Карлович, чье творчество отличалось большой эмоциональностью, лиричностью, проявлявшейся, в частности, и в его романсах. Карлович обращался не только к польскому фольклору, но и к темам белорусских, литовских народных песен («Литовская рапсодия»). И он, и Ружицкий были учениками Носковского, так же как и К. Шимановский, пошедший дальше в создании нового музыкального стиля: в его музыке ощущалось влияние модернизма и в то же время она носила печать ясно выраженной шопеновской традиции.

Развитие в Польше композиторского творчества сопровождалось оживлением всей музыкальной жизни. На западных польских землях создавались хоровые общества. В университетах Кракова и Львова появились кафедры музыковедения; действовали консерватории и музыкальные школы, Музыкальный институт в Варшаве. В 1871 г. образовалось Варшавское музыкальное общество. И 1886 г. композитором и дирижером П. Машиньским было основано хоровое общество «Лютня». В 1901 г. возникла Варшавская филармония, был создан большой симфонический оркестр, а также струнный оркестр при Варшавском /231/ музыкальном обществе. Активную роль в этом играли Карлович и другие композиторы и музыканты, которые популяризировали польскую музыку на концертах. В это время прославились выдающиеся исполнители-виртуозы: пианисты И. Падеревский, Л. Годовский, Ю. Гоффман, скрипач С. Барцевич, дирижер Г. Фительберг, скрипач и дирижер Э. Млынарский, пианист и дирижер Г. Мельцер. Большинство из них занималось композицией. Так, получили известность опера

«Манру» Падеревского, его симфонические и фортепианные произведения, симфоническая поэма Фительберга «Песня о соколе» и др.

В музыке в силу специфики этого вида художественного творчества более ярко проявился закон неделимости национального искусства, его независимости от государственных границ. Сложнее обстояло дело с изобразительным искусством, где, как и в литературе, творцы вдохновлялись конкретным социальным опытом, непосредственно отражали окружающую действительность. Но и здесь единство национального духа пробивало себе дорогу, несмотря на то что польские мастера творили в различных художественных центрах — в Кракове (где в 1895 г. на) основе Школы изящных искусств возникла Академия), а также в Париже, Мюнхене, Вене, Петербурге (с которым, в частности, было связано творчество блестящего представителя академической школы Г. Семирадзкого). Объединяющей была в первую очередь национальная, историческая традиция. Ее поддерживало творчество А. Гроттгера, М. Герымского, Я. Мальчевского, посвященное теме национально-освободительной борьбы, Ю. Коссака, также развивавшего польскую военно- патриотическую тему, Ю. Брандта — автора батально-исторических полотен. Вершинным достижением в этой области была масштабная историческая живопись Я. Матейко («Станьчик», «Проповедь Скарги», «Рейтан», «Битва под Грюнвальдом», «Костюшко под Рацлавицами» и др.). Его образы выводили зрителя на философские обобщения и глубокие раздумья о прошлом Польши.

60 — 90-е годы явились высшим этапом развития критического реализма в польской живописи. В это время творили крупный мастер портретного жанра Г. Родаковский, талантливый пейзажист

2. Герсон. Певцами польской природы были Я. Станиславский, Ю. Фалат, М. Герымский. Его брат А. Герымский посвятил свое творчество проникновенному изображению жизни трудового люда — городских низов, крестьянства. Реалистическая картина города с его социальными контрастами предстает в работах В. Пеховского. Крестьянская тема была главной в творчестве А. Котсиса и Л. Вычулковского. Огромных достижений в пейзажной и жанровой живописи достиг Ю. Хелмоньский, чьи картины из жизни деревни были проникнуты поэзией и лиризмом. Глубокое проникновение в действительность отличало жанровые и пейзажные картины Ф. Рущица.

Стремление художников критически осмысливать противоречия окружающей жизни поддерживала художественная критика /232/ 80 - 90-х годов (С. Виткевич, А. Сыгетыньский, Б. Прус). Но уже в это время ощущалось влияние авангардных веяний в искусстве, новых эстетических идей. В сфере их оказалось общество «Штука» («Искусство»), объединившее в 1897 г. ведущие польских мастеров, которые, отображая реальную жизнь, стремились развивать новые формы, освоить достижения западного импрессионизма. По этому пути пошли Я. Станиславский, Масловский, С. Дембицкий, Л. Вычулковский и др. Следование новым течениям нередко приводило к изменению в трактовке, например, крестьянской темы — к стилизации, декоративизму (у В. Тетмайера, Т. Аксентовича, А. Кендзерского). Влияние импрессионизма было заметно в пейзажах В. Подковиньского, портретах Ю. Панкевича, В. Вейса, Ю. Меххофера, К. Кшижановского. Ярким образцом портретного искусства явились работы О. Бознаньской, отмеченные тонким психологизмом. У Мальчевского углубленный психологизм выливался в символизм, переводил реальность в область фантастических видений. Черты символизма нашли отражение в живописи В. Прушковского и очень сильно проявились в разностороннем творчестве

2. Выспяньского. В его портретах, пейзажах, витражах, как и в его поэзии и драмах, сложная модернистская форма служила для выражения глубоких идей, претворения в сознании сложных, противоречивых явлений современной жизни.

В кругу «Молодой Польши», являвшейся центром авангардистских течений, вопрос о социальной ангажированности искусства оставался предметом спора. Значительная часть художников по-прежнему отстаивала обязанность искусства отражать действительность, вторгаться в нее. В частности, такое отражение в творчестве С. Масловского, А. Каменьского, С. Ленца нашли события революции 1905 г. В нем звучали ноты оптимизма в противоположность настроениям мрачной безнадежности, окрашивавшим многие произведения символистов.

Борьба эстетических направлений, связанная с основными тенденциями развития польского изобразительного искусства, проявилась и в скульптуре. Наряду с академизмом, представленным

блестящими по форме работами П. Веленьского («Гладиатор», «Боян»), позиции завоевывал реализм (творчество А. Кушавы, Ц. Годебского — автора памятников Мицкевичу в Варшаве, Копернику в Кракове и др.). Влияние импрессионизма, символизма сказалось на творениях В. Шимановского (в будущем автора памятника Шопену в Варшаве) и отчасти К. Ляшки, скульптурные портреты которого создавались в целом на реалистической основе. В эти годы уже обратил на себя внимание большой выразительностью и динамизмом реалистической скульптуры К. Дуниковский.

Общественное значение того, что было достигнуто в этом жанре, связывалось прежде всего с развитием монументалистики, в частности с созданием памятников выдающимся деятелям польской истории и культуры. Но по политическим причинам /233/ возможности в этом плане (на западных польских землях и в Королевстве) были ограничены, так же как не было условий для интенсивного развития архитектуры, строительства общественных зданий и т. п. Мешало и отсутствие художественных институтов, широкой сети музеев, картинных галерей, выставочных залов. В этой связи, например, большим событием явилось открытии в Варшаве в 1898 г. здания художественных выставок «Захента» (архитектор С. Шиллер).

И тем не менее как в сфере изобразительных искусств, таи и в целом в области культуры польским народом в конце XIX— начале XX в. были достигнуты высокие результаты. Польская культура того времени сумела сохранить и упрочить свое внутреннее единство. Она развивалась в соответствии с потребностями общества, в художественной форме определяла задачи нации. Вместе с тем культурные завоевания поляков органично вошли в мировую культуру, стали ее неотъемлемой частью. /234/