медь подвергнута трению, то она нагревается. Это энтимема условнокатегорического силлогизма.

Силлогизм, в котором каждая из посылок представляет энтимему, называется эпихейремой (в пер. с греч. — нападение, наложение рук).

Например,

Ложь вызывает недоверие, так как она есть

утверждение, не соответствующее истине;

Лесть есть ложь, так как она есть умышленное извращение истины;

Лесть вызывает недоверие.

Каждая из посылок этого силлогизма является сокращенным силлогизмом. Первая посылка, например, может быть развернута в следующий полный силлогизм (пример проф. В.Ф. Асмуса):

Всякое утверждение, не соответствующее истине, вызывает недоверие:

Ложь есть утверждение, не соответствующее истине; Ложь вызывает недоверие

Схема эпихейремы такова:

М есть Р, так как она есть N;

S есть М, так как она есть О; S есть Р.

Первая посылка могла бы быть построена следующим образом;

Все N суть Р;

Все М суть N;

М суть Р.

Вторая посылка могла бы быть выражена следующим образом:

Все О суть М; Все S суть О;

Все S суть М;

Эпихейрема употребляется обычно в спорах, но не только, — она весьма часто применяется и в других наших рассуждениях. Объясняется это тем, что в форме эпихейремы сложное умозаключение сохраняет еще тип простого, и поэтому в ней легко выделить составные части силлогизма: большую и меньшую посылки и заключение. Особенно употребительна эпихейрема в ораторской речи, потому что дает возможность с большим удобством распределять умозаключение по его составным частям. В качестве примера можно привести речь Цицерона в защиту Милона: "Дозволительно умертвить того, кто угрожает нашей жизни (большая посылка — подтверждается правом и примерами); Клодий угрожал жизни другого — Милона (меньшая посылка — подтверждается разбором обстоятельств, сопровождавших умерщвление Клодия); следовательно, умертвить Клодия было дозволительно".

Применяя сокращенный силлогизм, надо иметь в виду, что в таком умозаключении труднее заметить ошибку, чем в полном силлогизме. Недаром английский логик Минто говорил, что для целей "убеждения" энтимемы лучше полных и расчлененных силлогизмов, потому что здесь легче может пройти незамеченной всякая непоследовательность в доказательстве. В полном силлогизме четко видны и обе посылки, и вывод. В энтимеме же легко может получиться так, что в выпущенном суждении и

149

содержится ошибка, которую труднее заметить, ибо суждение в данном случае не высказывается, а только подразумевается.

Кроме рассмотренного классического трехчленного греческого силлогизма, существуют сложные силлогизмы, которые называются соритами.

Сорит (греч. sōrós — куча) — вид сложного силлогизма, в котором приводится только последнее заключение, проводимое через ряд посылок; промежуточные же заключения не высказываются, а подразумеваются.

Строение сорита выражается следующей формулой:

Все А — Б; Все Б — В; Все В — Г; Все Г— Д; Все А — Д.

Сорит, в котором опускаются меньшие посылки силлогизма, называется аристотелевским, а сорит, в котором опускаются большие посылки силлогизмов, гоклениевским.

Приведем пример аристотелевского сорита:

Буцефал есть лошадь; Лошадь есть четвероногое; Четвероногое есть животное; Животное есть субстанция; Буцефал есть субстанция.

В данном сорите соединены три следующих силлогизма:

1.Лошадь есть четвероногое; Буцефал есть лошадь; Буцефал есть четвероногое.

2.Четвероногое есть животное; Буцефал есть четвероногое;

Буцефал есть животное.

3. Животное есть субстанция; Буцефал есть животное; Буцефал есть субстанция.

Многие рассуждения во всех областях знания излагаются в этой форме сложного силлогизма.

Соритом, или кучею, стесненным доводом, Ломоносов называл соединение многих посылок таким образом, что следствие одной становится посылкой для другой. В качестве примера он приводит такой сорит:

Что добро, того желать должно; Что желать должно, то и одобрить надлежит;

А что одобрить надлежит, то похвально;

Следовательно, что добро, то похвально.

150

Сочетание силлогизмов, при котором заключение одного силлогизма является посылкой для другого (при этом умозаключение идет от более общего к менее общему), называется прогрессивным полисиллогизмом. Например,

Все позвоночные имеют красную кровь; Все млекопитающие суть позвоночные; Все млекопитающие имеют красную кровь; Все млекопитающие имеют красную кровь. Все хищные суть млекопитающие; Все хищные имеют красную кровь; Все хищные имеют красную кровь.

Тигры суть хищные животные; Тигры имеют красную кровь.

СIV в. до н.э. известен пятичленный индийский силлогизм. Например:

1)на холме есть огонь (тезис);

2)ибо на холме есть дым (основание);

3)где дым, там есть огонь, как, например, на кухне,

но в пруду, например, нет огня (пример);

4)на этом холме есть дым (применение);

5)следовательно, на этом холме есть огонь (заключение).

Виндийском силлогизме третий член (пример) соответствует большей посылке аристотелевского силлогизма, второй член (основание) и четвертый (применение) соответствуют меньшей посылке аристотелевского силлогизма, а первый член (тезис) и пятый (заключение) соответствуют заключению аристотелевского силлогизма. Но основных терминов в индийском силлогизме, как и в аристотелевском, три: 1) субъект (и данном случае — холм), который содержится в тезисе и в заключении; 2) причинный признак (присутствие дыма) и 3) доказываемое свойство (наличие огня).

Правда, третий член (пример) индийского силлогизма полностью не адекватен большему термину аристотелевского силлогизма. Дело в том, что Аристотель не употреблял единичные термины в силлогизме, и в большей посылке он обычно ставил общее суждение, а индийские логики не включали в силлогизм общие суждения, поэтому третий член их силлогизма

—единичное суждение.

Поскольку основание в индийском силлогизме доказывает то, что должно быть доказано, посредством указания на сходство с примером или на отличие от него, постольку многие исследователи индийской логики отождествляют индийский силлогизм с умозаключением по аналогии.

Пятичленный силлогизм введен в индийскую логику буддийским логиком Гаутамой.

Оригинальность учения индийских логиков о пятичленном силлогизме состоит в требовании подкреплять общее положение понятными конкретными примерами. В этой теории заключается верная мысль о том, что всякое общее положение основывается на отдельных фактах, которые мы наблюдаем. Это диалектическое положение о единстве дедукции и индукции выражено в индийской логике в наивной форме.

Но в индийских логических учениях встречается не только пятичленный силлогизм, который был характерен для школы ньяя. Так, в ранней буддийской логике силлогизм включал семь и даже десять членов.

151

Но уже в конце II — начале III в. н.э. появляются рекомендации сократить число членов силлогизма до пяти и даже до трех (логик Нагарджуна).

В европейской науке силлогистика в первую очередь связана с именем Аристотеля, который впервые не только подверг анализу с формальной точки зрения приемы рассуждения, но и систематизировал их, открыв объективные правила, которые распространяются на частные случаи и которые независимы от частных конкретных объектов. Другим выдающимся вкладом Аристотеля в науку о мышлении явилось то, что он ввел буквенные символы для обозначения переменных, заложив, таким образом, основы формального построения логики.

Как любой тип демонстрации, дедукция имеет свои положительные и отрицательные характеристики. Положительной является характеристика, в соответствии с которой дедуктивное доказательство может считаться абсолютным, потому что, действительно, если некоторая заглавная идея, которую вы используете в качестве аргумента, является всеми признаваемой истиной, то истинным оказывается любое вытекающее из нее следствие, и доказательство выглядит очень простым и убедительным. Здесь фигурирует категория универсальная, т.е. нечто вне исключений. Но дедуктивное доказательство именно в силу абсолютизма имеет значительный недостаток, связанный с тем, что оно часто оказывается догматическим.

Догма (греч. dógma — мнение, учение) — это положение, принимаемое без какой-либо критической проверки за непреложную истину, слепо на веру; неизменная формула, применяемая без учета конкретных условий.

Доказательство очень большого количества положений в обществе, построенном на принципах тоталитаризма, носит догматический дедуктивный характер. Если проанализировать отечественные тексты советских лет, легко заметить значительное количество дедуктивных заключений. Нам говорили, что коммунизм — светлое будущее всего человечества. Это одна из догматических идей, из которых следовало множество других. И, безусловно, перед нами абстрактная гипотетическая идея, истинность которой невозможно проверить. Это иллюзорная, мистическая идея. Тем не менее, она являлась дедуктивной посылкой, обосновывающей целесообразность разнообразных античеловеческих деяний. Если коммунизм — это светлое будущее всего человечества, то не пожалеем сил, труда и человеческих жизней для его достижения. Вот вам один из догматов, из-за которого много людей погибло, много крови было пролито и много костей было зарыто в земле.

Для текстов тех лет характерна значительная категоричность любого рода заключений, в которых внутренняя логическая общность ("все, всегда") почти не знает исключений. Поэтому некоторые положения звучат достаточно дико. Так, из положения: "У нас каждая кухарка может управлять государством", как естественное следствие можно сделать вывод, что, если гражданин Иванов является выпускником кулинарного техникума, он может управлять государством.

К сожалению, догматическое дедуктивное доказательство является феноменом не только тоталитарного общества (где оно естественно), но встречается, скажем, и в богословских текстах, где многие положения не могут быть ни опровергнуты, ни впрямую доказаны, и которые следует поэтому принимать на веру. Однако религиозные тексты в этом отношении

152

не могут быть объектом критики, так как они базируются на категории веры, на приоритетах ее в духовной жизни людей: или человек верит в то, что Творец изначален, или не верит, но тогда богословский текст определяется как написанный не для него. Вера принадлежит к внутренним психологическим категориям, которые выведены за порог аргументации. Перед вами может быть злодей, но у вас есть внутренняя вера в то, что его злодейство никогда не распространится лично на вас (и вы, может быть, правы, хотя ни один другой человек с вами не согласится). Это фактор веры. Как можно человеку доказать наличие Творца или его отсутствие?! Именно на категории веры и базируется дедуктивное доказательство. Ведь для того, чтобы человеку доказать, что можно пожертвовать многим ради светлого будущего человечества, нужно, чтобы этот человек верил в возможность светлого будущего. И действительно, в СССР был сформирован определенный тип людей, которые аналогично вере в Творца свято верили в коммунистические идеалы. Это тоже вера.

Пользоваться дедуктивным доказательством следует с большой осторожностью, т.е. использовать только те общие положения, которые действительно ни у кого не вызывают раздражения и сомнения, т.е. на самом деле являются универсальными. Строго говоря, универсальные, абсолютные истины, касающиеся всего, что связано с людьми, самими людьми сформулированы быть не могут, поэтому тезисы о человеке плохо поддаются дедуктивному доказательству. (См. в гл.13 "Аргументация" разбор силлогизма "Все люди смертны; Сократ — человек, следовательно, Сократ смертен".) Положение о том, что все люди смертны, никто не может опровергнуть, точно так же как и доказать. Сама проблема приобретает характер философской интерпретации.

То же самое происходит с любой глобальной общечеловеческой идеей: она не является абсолютной.

Библейская заповедь "Не возлюби жены ближнего своего" трактуется как жесткое ограничение не только поведенческого, но и эмоционального порядка (глагол возлюбить полисемичен), что противоречит психобиологическому свойству бессознательного искать удовольствие вне рационального выбора. Человек не властен над своими чувствами — такова его природа. Вряд ли библейский постулат может считаться универсально истинным.

Когда человек демонстрирует свой интеллект в речи, в коммуникации с другими людьми, он, конечно, должен продемонстрировать интеллектуальную мобильность, диалектичность собственного мышления. Для этого нужно отказаться от абсолютных постулатов. Все, что связано с собственно дедуктивным доказательством, догматично по самой своей природе, и поэтому живому человеческому мышлению оно в известной мере противоестественно. Хотя если вы тот человек, который верит в абсолютную идею, изложенную в посылке, то для вас дедуктивный вывод будет абсолютным, и вас очень легко будет убедить.

Часто дедуктивное доказательство оказывается очень эффективным в русскоязычной коммуникации, поскольку мышление людей еще приближено к догматическому, легко воспринимающему прямой вывод от общего к частному. А вот, скажем, к англичанину с дедуктивным доказательством обращаться не следует. Скорее всего, он усомнится в абсолютной истинности главной идеи и попытается свои сомнения

153