Бурлака в PDF / Предисловие и введение

ПРЕДИСЛОВИЕ

вается проблема происхождения мира. Второй посвящен анализу категорий, через которые метафизика традиционно пыталась описать его строение. В их числе материя и форма, пространство и время, идея и дух. Третий раздел выявляет цельность сущего, посредством тематизации таких понятий, как космос, жизнь и че ловек. Третья книга выстраивается как экзистенциальный ана лиз человеческого бытия во времени. Она также распадается на три раздела, посвященные осмыслению существа историчности, культуры и религии.

Для представителя культуры постмодерна взгляд на сущее сквозь призму библейского откровения вполне возможен, но он ничем принципиально не отличается от мифологической точки зрения, да и других позиций, образующих в своей совокупности калейдоскоп смыслов. Однако термин постмодерн появился, можно сказать, одновременно с термином «постхристианство». Не исключено, что у них был один и тот же автор, хотя авторство

втаких случаях установить весьма проблематично. В постхрис тианском контексте взгляд на бытие и мышление сквозь призму евангельского откровения получит, напротив, не толерантную (основанную на безразличии), а непримиримо антиномичную оценку. Он либо глуп, наивен, старомоден, либо является един ственным выводящим к Истине. Однако для подтверждения по следнего предположения само Откровение должно быть изложе но в категориях современного мышления, а отнюдь не только с помощью представлений, сложившихся в эпоху Средневековья. О конфликте между Откровением и мышлением много сказано защитниками самобытности как первого, так и второго. На са мом деле этот конфликт по большей части вырастает из несоот ветствия друг другу картин мира, выработанных мышлением

вразные исторические эпохи.

Внаши дни восприятие термина «евангельское откровение» тоже имеет свои особенности, которые следует подчеркнуть. Зна чение слова «евангелие» для современного образованного чело века ограничивается, как правило, тем, что оно является частью Нового Завета, некоторой книгой, текстом. Этот взгляд правиль ный, но ограниченный. Евангелие — текст и книга, но они лишь модусы его существования в пространстве культуры. По сути же

—24 —

ПРЕДИСЛОВИЕ

Евангелие есть само содержание новозаветного откровения — благая весть о воскресении вочеловечившегося Слова. Воспри ятие Евангелия как элемента словесности и культуры конгени ально отношению к христианству лишь как феномену в истории человеческой цивилизации. Если христианство полностью ис черпывается только своим человеческим измерением, то правы те авторы, которые пишут о переходе мира в «постхристианское» состояние.

Как ни относиться к этому концепту, но самое появление тер мина «постхристианская цивилизация» свидетельствует о крис таллизации новой духовной ситуации, что и дает возможность разуму схватить ее суть, подобрав соответствующий термин для ее выражения. Она действительно новая и для Церкви и для мира. Если суть христианства — это благая весть, пришедшая во время из вечности, то оно не может быть исчерпано никаким своим наличным историческим состоянием. Христианство — не сумма застывших образов, обрядов и доктрин, хотя сами христи ане дают немало поводов к такой его интерпретации. Оно — сила, преобразующая дух и мыслящую душу человека, которая создает в этом процессе новую культурно историческую реаль ность.

Если положительный смысл истории в том, что она представ ляет собой продолжающееся откровение Бога в мире, то прови денциальное значение имеет и постмодернистская и «постхрис тианская» ситуации в современной культуре. Они требуют не обвинений или игнорирования по причине их «неблагочестиво сти», а своего осмысления в свете Евангелия, поскольку оно на правлено ко «всей твари». Призыв апостола Павла не утрачивает своей актуальности: «Братия! не будьте дети умом: на злое будь те младенцы, а по уму будьте совершеннолетни» (1Кор 14: 20).

3 . –ЫТТН‡ˇ П˚ТО¸ ‚ ФУТЪТУ‚ВЪТНУП У·˘ВТЪ‚В

Мы живем сейчас еще в одном пост измерении — постсовет ском. Нельзя сказать, что внешний нашей стране мир не ощутил распада СССР, но эти ощущения, скорее, положительные. Пере

— 25 —

ПРЕДИСЛОВИЕ

живания и размышления россиян по данному поводу сложно классифицировать однозначно. Постсоветская ситуация орга нично вписывается в постмодернистский и «постхристианский» контексты, насколько к таковым вообще уместно определение органичности. Если и говорить о постхристианской эпохе, то ее началом лучше всего считать Первую мировую войну, участника ми которой стали народы, которые принято считать христиан скими. Эта война породила большевистскую революцию, которая разрушила последнюю в истории христианскую монархию и со здала первую в истории цивилизацию, в которой атеизм получил статус государственной идеологии. Постхристианская тенденция стала реальностью, скажем так, не без участия России, для кото рой коммунистическая революция оказалась и началом ее ради кальной модернизации. Модернизация страны состоялась, но сможет ли оправиться от перенапряжения ее системообразую щая нация, остается вопросом открытым. В любом случае постсо ветское общество является нашим национальным постмодерном.

Начало 90 х гг. прошлого столетия можно назвать своего рода бумом русской религиозной метафизики. По времени она совпала с «шоковой терапией» младореформаторов. Отношение к прове денным реформам неоднозначно, но все пользуются их плода ми — кто сладкими, а кто горькими. Так и идеи русского религи озного идеализма уже не искоренить из состава российской культуры. Однако вряд ли мы можем сказать, что они интегриро ваны высшей школой. Марксистско ленинская философия ка жется утратившей всякое влияние в современной России и по этому суд над ней может выглядеть третированием «мертвого льва» или «мертвой собаки», кому какое выражение больше нра вится. Однако в философии дело обстоит не так, как в политике. Философские идеи, особенно те, которые укоренены в архетипи ческой подпочве разумного мышления, будучи по сути лишь ра ционализированными мифологемами, не умирают. По крайней мере, если и умирают, то «не все», не в полном объеме своего со держания. Они отслаиваются в коллективном подсознательном академического сообщества, прорастая в новых смысловых кон текстах и концепциях.

Высокое Средневековье породило первые университеты, сформировав этим матрицу последующего развития высшего

— 26 —

ПРЕДИСЛОВИЕ

образования именно в качестве системы. Эволюция техники

иположительных наук насытила университетскую форму новым содержанием, в значительной степени деидеологизировав ее. На званная деидеологизация вполне логично вытекала из переори ентации высшей школы на естественные и технические науки. Маршруты российской истории отличаются от европейских, хотя дороги, судя по всему, одни и те же. Если существенной чер той средневекового миросозерцания считать идеологическую це лостность, доходящую порой до тотальности, то для нас началом конца Средневековья является горбачевская перестройка. Совет ский тоталитаризм, с одной стороны, выступил отрицанием средневекового миросозерцания, поскольку таковое теоцентрич но. Но с другой стороны, он именно в своем антирелигиозном па фосе явил себя концентрацией средневекового мироотношения, включив индивидуум в тотальность государственной псевдоцер ковности. Понятие мифологема «государства как бога в истории», придуманное Гегелем, обрело свою историческую действитель ность в России. В этой социокультурной ситуации «отрицания отрицания» русского Средневековья и была создана система советского образования. Отсюда две ее сущностные черты, обес печившие ее историческую успешность и предопределившие ее закат, — идеологичность и индустриализм. По отношению к по следнему заметим, что постиндустриальное, а тем более инфор мационное общество, к которому движется развитой мир, вы двигает иные требования к образовательным системам. Нас же в данном случае интересует ситуация в области философского мышления и образования. Советская образовательная система создала индустрию идеологически фундированной философии,

иее продукты продолжают свое существование в смысловом пространстве постсоветской России. Как в форме концептов

имифологем, так и в виде их живых носителей.

Очерченная ситуация заключает в себе отрицательные и по ложительные стороны. О первых сказано более чем достаточно как с христианской точки зрения, так и с либерально секуляр ных позиций. Положительный же момент состоит в том, что со ветская философия несла в себе свою внутреннюю форму систе матичности. Генетически она была обусловлена Марксовой концепцией системной детерминации общественных явлений

— 27 —

ПРЕДИСЛОВИЕ

и, в более широком плане, гегельянскими корнями диалектико исторического материализма. Кроме того, после хрущевской от тепели в советской философии возникли направления, не связан ные напрямую с марксизмом, но вынужденные существовать в заданных идеологических рамках. Традиции философствова ния, сформировавшиеся в советский период, нельзя просто от бросить, как это сделала большевистская власть по отношению к академической и внеуниверситетской философии Российской империи. Такое отношение и породило столь хорошо известный примитивизм советской философии, на преодоление которого ушли десятки лет. Сложившуюся традицию необходимо учиты вать, исследуя ее как в части концептуального содержания и оче видных достижений, пусть и облеченных в приемлемую цензу рой оболочку, так и в аспекте предрассудков и архетипических слоев мышления, которые залегают глубже рационального. Кон структивная критика не сводится к голословным обвинениям, она должна не только показать генезис заблуждения, но интегри ровать позитивные аспекты опровергаемого в свой состав, содер жательно переработав их.

В свете всего сказанного следует сделать последнее поясне ние, относящееся к названию книги. Оно касается соотношения терминов метафизика и философия. Благодаря массовому произ водству диалектико материалистических философов и их актив ной деятельности на ниве народного просвещения, в советском менталитете закрепилось противопоставление диалектики и ме тафизики. Ф. Энгельс заимствовал данную оппозицию у Гегеля, хотя последний сделал по этому вопросу несколько весьма суще ственных оговорок о том, что Платон, а тем паче Аристотель не являются «такого рода метафизиками». Метафизическое мыш ление, под которым подразумевается по сути представляющий рассудок, — косное и чурающееся противоречий. Диалектика же все видит в целостности и единстве взаимнообусловливающих связей, а само единство — в движении и развитии, корень кото рого противоречие. Диалектика понимается Гегелем не как нечто субъективное, не как созидаемая разумом видимость (так это по лагал Кант), и тем более не как софистика. Она представляет со бой удел разума, способного вынести противоречие. Такова Ло гика Гегеля, которая должна, по замыслу ее создателя, заменить

— 28 —

ПРЕДИСЛОВИЕ

традиционную метафизику или онтологию. Диалектика в таком понимании и есть новая – подлинная метафизика.

Советский марксизм сии идеалистические тонкости отбросил за ненадобностью, противопоставление же диалектики и ме тафизики сохранил. В результате сложилась парадоксальная ситуация в пространстве советского философского дискурса. Драматическая судьба Э. В. Ильенкова в данном случае является символичной. В позитивизме, этой самой антиметафизичной изо всех возможных философских позиций, названный мыслитель выискал именно «метафизику», а в рассуждениях В. И. Ленина, со «школьной метафизикой» Хр. Вольфа явно не знакомого, на шел открывающую истину диалектику.

Ныне — хвала Хайдеггеру — имя метафизики восстановлено

вего законных правах на пространстве постсоветской филосо фии. В таком значении первой философии, ее онтологической сердцевины, оно и употребляется в названии данной книги. Хотя

всамом тексте я использую термины философия и метафизика также и как синонимы. В таком широком объединительном зна чении они представляют собой особый тип знания, отличный от житейского и естественно научного (физики), а также от мифо логичного, откровенного и мистического.

Тему пересечения культурных традиций в современности, в частности соотношения различных линий философского мыш ления в нынешнем научно образовательном пространстве рос сийской культуры, целесообразно завершить возобновлением вопроса о воспринятости досоветского прошлого постсоветским настоящим. Тема эта широка, но нас интересует более узкий ас пект, хотя в каком то смысле он представляет собой фокус про блемы.

Для русского религиозного идеализма и неопатристического богословия всегда было характерно дистанцирование от «школь ной философии» и «школьной теологии». Может быть, в этом кроется одна из причин того, что русская религиозная метафизи ка, включая ее собственно богословские линии, в свою очередь не интегрируются в полной мере вузовской философией. От марк сизма последняя перешла не к идеализму, но скорее к позитивиз му. Популярны ныне и различного рода иррационалистические доктрины, легко потеснившие надоевшую прямолинейность

— 29 —

ПРЕДИСЛОВИЕ

«пролетарской философии». Философия в значении творческой работы, совершаемой мыслящим духом, действительно не долж на быть «школьной», потому что основной функцией образова ния является репродуцирование того, что уже сотворено. Но, возникнув в сущем в качестве слова о нем, метафизика обязана становиться в том числе и школьной. Настоящая философия не должна оставаться уделом «аристократов духа», «свободных джентльменов» и «вольных художников». В противном случае наши взрослые дети будут потреблять в институтах, академиях и университетах не самую свежую и доброкачественную интел лектуальную пищу.

Интуиция богочеловечества, вкратце охарактеризованная выше, придает работе внутреннюю целостность. Идеал цельного знания был сформулирован еще славянофилами. В отличие от них я вполне сознаю невозможность полной реализации идеалов в истории. Однако последнее обстоятельство не дает нам доста точных оснований отказываться от стремления к идеалу. Недо стижимость идеала объясняется и тем, что само содержание иде ала исторически меняется. Времена меняются, мы меняемся вместе с ними, а вместе с нами меняются наши представления об идеальном и лучшем. История проходит, а то, что остается во времени в качестве результатов людских деяний, мы называем культурой. В этом смысле культура — это память истории. Фило софия представляет собой мышление о времени с точки зрения вечности, но равным образом и образ вечности, постигнутый из определенного времени. Платон видел сущность познания в при поминании, имея в виду воспоминание вневременной вечности по преимуществу. Но это припоминание осуществляется всегда из определенной культурной ситуации. С учетом этого обстоя тельства «Введение» будет посвящено осмыслению места фило софии в культурно историческом пространстве.

ВВЕДЕНИЕ

Философия в пространстве культуры

Cмотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщени ем, по преданию человеческому, по сти хиям мира, а не по Христу; ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно…

Кол 2: 8—9

Я 1 . ‘ЛОУТУЩЛˇ ПВК‰Ы М‡ЫНУИ, ЛТНЫТТЪ‚УП, ПУ ‡О¸˛ Л ВОЛ„ЛВИ

Сслучайным. Обоснованием его уместности будет само содержание работы в ее целостности, однако необходилово «метафизика» в названии этой книги не является

мы и предварительные замечания, неизбежно абстрактные, как и всякое начало. Эмпирически философия открывается нам как сложное явление в составе культурно исторического развития человечества. Однако сущность такого многослой ного феномена не поддается однозначному определению. Это связано с местом философии в культуре, в рамках которой философия испытывает влияние разных слоев и сегментов культурно исторического пространства, в свою очередь, воз действуя на них и на цивилизацию в целом. Предварительно определим культуру как процесс человеческого познания и творчества и его результаты. Развитие культуры включает в себя субъективную и объективную стороны. Первая — это собственно когнитивная и культуросозидающая работа духа, вторая — ее следы, которые для новых поколений становятся предпосылками. Культура, понятая таким образом, представ ляет собой духовно душевную жизнь человека и человечества в ее объективации, символизации, опредмеченности, вопло щенности.

Сущность и строение культуры — это тема отдельной гла вы. Как душа человека представляет собой триединство чув ства, ума и воли, так и в строении культуры мы обнаруживаем

— 33 —

ВВЕДЕНИЕ

эмоционально эстетическую, когнитивную и праксеологиче скую составляющие. Они могут быть смешаны, могут быть институализированы в относительно самостоятельные сферы внутри цивилизационного пространства, но в любом случае соотносятся друг с другом по принципу функциональной до полнительности. Интеллектуальная составляющая человече ской души, выстраивающей цивилизацию, объективирует себя преимущественно в науке, чувственная — в искусстве. Воля человечества воплощает себя в совокупности феноменов, обобщенно именуемых социальностью. В ее рамках обще ственные отношения иерархизированы: нижние этажи (самые абстрактные) суть сферы хозяйственной жизни, срединные — государственно правовые; социальность венчается морально нравственной сферой, где человек относится к другому чело веку как личность к личности. Социальность, осмысленная в имплицитном для нее самой горизонте прагматики, порож дает идеологию. Наука, искусство и мораль (а опосредованно и идеология), составляющие собственно межчеловеческую сферу отношений, образуют смысловой треугольник, внутри которого находится философия. Она определяется энергия ми и смыслами, исходящими из науки, искусства и мораль но идеологической сферы и воздействует на них в свою оче редь.

В культурно историческом развитии человечество не авто номно. Создавая культуру, оно отталкивается от природы и по стоянно выходит в этом процессе за собственные пределы. Наличие естественной основы культуротворчества не подле жит сомнению: наука и техника, искусство и мораль возникают между людьми, которые являются составной частью приро ды. Природа представляет собой основание культурно исто рического творчества в качестве субстрата — того, что лежит внизу. Верхнее основание культуротворчества, его энтелехий ная подпитывающая сила не очевидна чувствующей душе, но открывается разуму и вере. «Бога не видел никто никогда» (Ин 1: 18), но человеческое отношение к этой невидимой силе несомненно. В точном значении таковым является религия, но в более широком смысле соотнесенность с Абсолютным пронизывает всю сферу человеческого. Религия, т. е. область

— 34 —