История ЭУ1 / Селигмен Б. Сильные мира сего / 4.18. Век космоса

С чисто экономической точки зрения исчезновение этих производств отнюдь не вызвало бы большой беды. Их техника носила столь специальный характер, что доход, порождаемый ими в других секторах хозяйства — мультипликатор Кейнса, — был значительно меньше, чем доход, создаваемый старыми производствами. Подсчитано, что прямые военные закупки в 1958 г. на сумму около $22 млрд. повлекли за собой возникновение косвенного спроса еще на $44 млрд., следовательно, мультипликатор равен 2. Но в то же время арсенал вооружений стремительно менялся, и буквально с каждым новым изменением военной стратегии (от наземного оружия к ракетному, от самолетов к электронике, от простой системы тылового обеспечения к сложным ее «субсистемам») доля капитала в военных расходах сокращалась, с примерно 75% в 1951 г. она опустилась до 47% в 1962 г. В результате мультипликатор военной промышленности, теперь, по-видимому, намного ниже чем 2.

Другим следствием упора на эти крайне специализированные отрасли явилась потеря заграничных рынков тяжелого оборудования, например станков. Более того, нерациональное географическое распределение военных контрактов привело к такой структуре размещения промышленных предприятий, которая при отсутствии заблаговременного планирования способна в случае сокращения военных заказов породить хаос. Благосостояние многих городов Юга почти полностью зависит от военных объектов. В 1962 г. в Лос-Анджелесе почти 200 тыс. рабочих получали заработную плату в трех авиационных компаниях. В Уичите 72% всей рабочей силы было занято в производстве самолетов и ракет. В штатах Канзас, Вашингтон, Калифорния, Коннектикут и Аризона от 20 до 30% занятых в обрабатывающей промышленности приходилось на долю работавших на артиллерийских заводах, в электронных фирмах, на самолетостроительных, ракетостроительных и судостроительных предприятиях, т.е. в ведущих отраслях военно-космического комплекса. Несомненно, что разоружение сделает многие населенные пункты этих районов такими же безжизненными, как и города-призраки в фильмах-вестернах.

Конгресс неоднократно призывал Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства (HAGA) более равномерно размещать свои заказы по стране, но большая их часть, тем не менее, направлялась компаниям, расположенным на Западном побережье и Юге. Из $2700 млн., которые НАСА израсходовала в 1963 г., Калифорнии досталось 30%, трем южным штатам — 28% и лишь 1% —всем штатам Новой Англии. Имея на то известные основания, Пентагон разъяснял, что ему приходится размещать свои заказы там, где уже вложены средства в научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы и где имеется квалифицированный персонал для производства нового оружия. Таким образом, возрастающая потребность в технических знаниях и научных кадрах усиливала обособление военно-космического сектора от остальной части экономики.

После 1920 г. расходы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы увеличивались совершенно феноменальными темпами, в четыре раза быстрее, чем возрастал национальный доход, тогда как ежегодный темп роста выработки на человеко-час во всем народном хозяйстве колебался в прежних пределах 2—4%. Не говоря уж о том, что не существовало сколько-нибудь рационального соотношения между увеличением затрат на исследовательские и экспериментальные работы и экономическим ростом, последний к тому же замедлялся именно тем направлением исследований, которого добивались военные. Ракеты и полеты на Луну, возможно, и повысили наш международный престиж, однако они мало что добавили к тем обычным товарам и услугам, в которых нуждается увеличивающееся население. Хуже того, военно-космические исследования стали паразитом на теле остальной части экономики, ибо они развивались за счет лучших талантов нашего общества. Старого образца ученый, на счету которого может числиться изобретение прибора, способного повысить производительность труда на душу населения, теперь служит инженером в составе целевой бригады, занимающейся конструированием компонента для пускового механизма космического корабля.

Короче говоря, военная и космическая техника все больше и больше отдалялась от промышленных исследований, пока возможность связи между ними почти полностью исчезла. В самом деле, как переключить в сферу производства на гражданский рынок такие способности, как умение поставить научную задачу, конструировать космические приборы или планировать разработку функциональных блоков интегральных схем? Если и появлялись какие-либо изделия, вроде механической бритвы, представлявшие собой результат успешного переключения сил, то это были лишь исключительные случаи. Практически нет гражданских аналогов ядерным боеголовкам, сверхзвуковым самолетам или редким материалам, применяемым при сооружении космических кораблей. Даже сами умонастроения занятых в военно-космических работах ученых и инженеров не подходят для гражданского производства. Их интересует лишь сама техника выполнения работы («Пусть о себестоимости беспокоится главная контора»), и они приучились создавать прототипы машин, избегая пользоваться стандартизованными методами производства. Неизбежным следствием этого явилось то, что почти нет перелива технических достижений военного производства в гражданское.

Расходы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, некогда служившие важным источником экономического роста, теперь все в большей и большей мере направляются на негражданские объекты. В то время как в 1960-х гг. был такой период, когда на военно-космические исследовательские и экспериментальные работы из федеральной казны выделялось до $16 млрд., расходы на гражданские цели составляли лишь 0,002% федерального бюджета. Подсчитано, что и в составе частных затрат на научно-исследовательские и опытно-экспериментальные работы лишь менее одной четвертой приходилось на объекты, связанные с совершенствованием гражданского производства. Остальные преследовали цель обеспечить получение возможно больших правительственных контрактов.

Возрастающие мощь и влияние военно-промышленного комплекса были продемонстрированы принятым в сентябре 1967 г. решением построить «слабую» противоракетную систему (ПРО). Созданию такой системы долго сопротивлялся Макнамара, считавший ее ненадежной и чрезмерно дорогой. Поскольку за предыдущие десять лет на исследовательские работы по этой системе было израсходовано $2400 млн., многие компании оказались в ней непосредственно, заинтересованы. Утверждали, что система ПРО принесет барыши по меньшей мере пятнадцати тысячам фирм, в том числе «Дженерал электрик», «Сперри рэнд», «Рейтеон» и «Дженерал дайнэмикс». При этом в 172 округах по выборам в конгресс миллион человек получит работу Один уолл-стритовский концерн, комментируя решение о системе ПРО, заметил, что боевой клич Пентагона «потрясет денежное дерево для электронных компаний». Курс акций тех фирм, которым это решение сулило наибольшие выгоды — «Рейтеон», «Аэроджет дженерал» и «Сперри рэнд», — почти сразу же пошел вверх. Военно-космическую кормушку щедро наполнили.

В результате примерло семьдесят пять взаимных фондов заменили другие ценные бумаги акциями электронных фирм на общую сумму $90 млн. Таким был прямой выигрыш, который эти фирмы немедленно получили от огромного нажима, оказанного на Макнамару. Еще за девять месяцев до того, как он дал согласие на осуществление системы ПРО, Макнамара доказывал сенату, что предприятие это весьма сомнительное. В самом деле, Пентагон признал, что после второй мировой войны страна израсходовала $20 млрд. на различные ракетные системы, которые очень скоро становились устаревшими. Военная ценность этих систем быстро сводилась к нулю, ущерб обществу наносился громадный, зато частные прибыли оказались весьма обильными. Единственное их практическое значение заключалось в том, что они способствовали эскалации «холодной войны». Поднятая вокруг них шумиха скрывала за собой главное, а именно что первоначальные затраты на систему ПРО в $5 млрд. открывали ящик Пандоры, заключавший в себе дальнейшие расходы в размерах от $40 до $70 млрд.

Более того, опасения Пентагона насчет намерений Советского Союза были начисто отвергнуты в «Национальном разведывательном обзоре», который содержал общую точку зрения, сложившуюся в процессе деятельности Центрального разведывательного управления, государственного департамента и экспертов других учреждений; авторы «Обзора» отрицали, что Москва имеет какие-либо планы нанесения первого удара, т.е. как раз такие планы, которые министерство обороны официально выдавало за основание для тревоги; они отрицали также наличие каких-либо данных, которые свидетельствовали бы о принятии Москвой подобного рода политики. Даже ВВС, обычно изображавшие «советскую угрозу» в алармистском духе, не решались выступить с тезисом о первом ударе. Тем не менее, Пентагон в лице Мелвина Лэйрда, министра обороны в правительстве Никсона, настаивал на принятии решения о строительстве системы ПРО, причем ассигнования на нее республиканцы увеличили с $5 млрд. до $7 млрд. Правда, в конгрессе правительство столкнулось с весьма упорной оппозицией; один сенатор даже назвал систему ПРО «обороной, ищущей объект для нападения». Правительство готово было изобрести такой объект.

Еще одна шумиха возникла, когда министерство обороны утвердило многомиллиардный контракт концерну «Дженерал дайнэмикс» на строительство самолета-истребителя «TFX». Большинство технических экспертов твердили, что этот заказ постепенно дойдет до суммы $6500 млн., обеспечит поставку военно-воздушным силам и военно-морскому флоту 1700 серийных самолетов и принесет с собой 20 тыс. новых рабочих мест. Обвинения и контробвинения приняли такой язвительный характер, что конгресс решил провести расследование. Оно вскрыло обычный в подобных случаях клубок интриг, который Пентагон и представители бизнеса плели посредством энергичного лоббизма и политического нажима. «Дженерал дайнэмикс» намечала строить самолет в Техасе, и противники тут же дали ему кличку «истребитель ЛБДж»⁹. Министерство военно-морского флота, пришедшее в ужас от мысли, что ему придется принять на вооружение такие же машины, как у ВВС, стало настаивать на аннулировании хотя бы относящейся к нему части контракта. Военно-морское министерство явно не хотело иметь дело с компаниями, не входившими в число его фаворитов. Отчаянные обращения к конгрессу принесли свои плоды, и сенатская комиссия по делам вооруженных сил вычеркнула долю ВМС из контракта на истребитель «TFX», или, как его впоследствии стали называть, «F-111». Сразу же «Грумман», «Макдоннелл Дуглас», «Линг-Темко-Воут» и «Норт Америка» начали разработку разновидности самолета-истребителя для военно-морского флота. Все они уже давно установили прочные и тесные отношения с этой ветвью Пентагона.

Во всяком случае, было очевидно, что одной из крупнейших ошибок Макнамары оказалось дело с истребителем «TFX». Появились признаки того, что доживающая свой срок администрация Джонсона может попытаться сократить свои убытки — стоимость программы строительства этих самолетов уже достигла нескольких миллиардов долларов — и отказаться от всей затеи. Однако республиканцы решили превратить «TFX», или «F-111», в «одну из основ нашего превосходства в воздухе», несмотря на тот факт, что во Вьетнаме истребитель показал себя отнюдь не с лучшей стороны; фактически вскоре после его прибытия на этот злосчастный театр военных действий «TFX» пришлось снять с вооружения. Попросту говоря, самолет оказался непригодным и к тому же весьма дорогим: $6 млн. каждая машина. Из всей этой кутерьмы, которая выглядела бы комичной, не будь ее последствия столь трагичны, победителем вышла лишь «Дженерал дайнэмикс», корпорация, выпускавшая самолет. Она превратилась в крупнейшего в стране военного подрядчика с общей суммой контрактов только в 1968 бюджетном году $2200 млн. Первоначальная стоимость «TFX» была определена в $3 млн. за самолет, а к 1968 г его цена более чем удвоилась.

Если бы не «TFX», «Дженерал дайнэмикс» потерпела бы банкротство еще в 1961 г. Убытки, которые компания несла на гражданских самолетах, сократили ее оборотный капитал ниже минимума, требуемого ее банкирами, но последние, чтобы помочь концерну, снизили этот минимум. «Дженерал дайиэмикс» спас в 1962 г. контракт на «TFX». Когда часть заказа, намечавшаяся для военно-морского флота, была аннулирована, прибыли «Дженерал дайнэмикс» резко сократились — с $36 млн. за первые девять месяцев 1967 г. до $9 млн. за тот же период следующего года. Более, чем какой-либо другой эпизод в военно-промышленной летописи, дело с «TFX» обнаружило, насколько тесно срослась пентагоновская бюрократия со своим двойником в мире бизнеса. Главное назначение контракта заключалось в том, чтобы спасти от финансового краха крупнейшую компанию в военном комплексе. Один писатель с горечью отмечал, что «миллиарды, которые так пригодились бы в борьбе с бедностью, были расточительно израсходованы на то, чтобы позволить этим излюбленным клиентам Пентагона и впредь получать от него уже ставшие для них привычными безумно щедрые военные пособия». Попасть в число компаний, получающих от Пентагона такие пособия, было для «Дженерал дайнэмикс» не столь уж трудно, если учесть, что один из ее бывших президентов оказался па посту военного министра, а представитель принадлежавшей ей юридической фирмы был заместителем министра обороны. Не удивительно, что, имея при дворе подобных друзей, компания могла получить контракт, несмотря даже на то, что концерн «Боинг эйркрафт» предлагал военному ведомству более выгодные условия. Не последнее место среди доводов в пользу решения отклонить заявку фирмы «Боинг» занимало то обстоятельство, что тогдашний вице-президент, а впоследствии президент США случайно оказался жителем того штата, в котором находится штаб-квартира «Дженерал дайнэмикс».

Программа строительства сверхзвукового транспортного самолета («SST»), хотя официально он проектировался для гражданских целей, явила собой новый пример того, как корпорации жирели в условиях технического прогресса. Идея «SST», способного развить втрое большую рейсовую скорость, чем обычный реактивный самолет, возникла еще в 1961 г. И на этот раз частная промышленность без труда заставила правительство заплатить за мероприятие, с которым промышленность вполне могла бы справиться и собственными средствами. В конечном счете, оказалось, что в составе расходов на разработку «SST» против каждого доллара, вкладываемого частными компаниями, правительству надлежало выставить $6,5. Все сводилось к стародавней дилемме: правительство пусть возьмет на себя весь риск, а частная промышленность заберет всю прибыль. К 1968 г затраты на разработку самолета достигли $1500 млн., причем из этой суммы $1300 млн. выплачено из федерального бюджета. Похоже было на то, что прежде чем «SST» поступит в эксплуатацию, правительству придется раскошелиться еще на $3 млрд.

Многие спрашивали: «За что?» Самолет будет длиннее футбольного поля, и только для разворота ему понадобится двести миль воздушного пространства. Для обеспечения его посадки потребуется создать замкнутую телевизионную систему, необходимо будет строить гигантские аэропорты, способные принять и обслужить это чудовище. Широко распространилось подозрение, что вся затея с «SST» была нарочно придумана, так как его идея была впервые выдвинута, когда военно-космические концерны опасались значительного сокращения военных программ. «SST» прославляли как отличную замену этим программам, так как субконтрактами будет охвачено сорок шесть штатов, а общая их сумма составит $30 млрд. Один конгрессмен даже усмотрел в проекте «SST» метод «разделения богатства». Поскольку программа строительства этого транспортного самолета сулила появление 50 тыс. рабочих мест у основных подрядчиков, 100 тыс.— у субподрядчиков и еще 100 тыс. — вследствие эффекта мультипликатора, она превратилась в своего рода американскую разновидность сооружения пирамид.

Заинтересованные корпорации — «Боинг», «Дженерал электрик», «Ринаблик авиэйшн», «Фэйрчайлд» и другие — предприняли этакий легкий шантаж, угрожая закупить европейскую модель транспортного самолета, если проект его строительства в США не будет утвержден, и тем самым ставя под удар платежный баланс страны. Хотя «SST» должен был стоить втрое больше обычного реактивного самолета, его эксплуатационная скорость фактически превышала скорость последнего лишь вдвое. К тому же проблема звукового удара, представляющего угрозу здоровью людей и их собственности, так и не была решена. Однако нажим со стороны промышленности был столь велик, а Пентагон, жмурясь, как чеширский кот, держался в сторонке, конгресс в конце концов не устоял перед лоббистами и утвердил проект. Прежде чем правительство успело опомниться, к продаже было предложено уже около шестисот самолетов; между тем существовали серьезные сомнения насчет того, в состоянии ли рынок их поглотить.

«SST» потреблял бы громадное количество горючего, многократно увеличивая эксплуатационные издержки, а пассажиру перелет должен был обходиться дороже лишь за привилегию попасть на другой край континента ко второй чашке кофе до ленча. Один журналист заметил, что налогоплательщика заставили купить кота в мешке.

Другим примером предприятия космического века, иллюстрирующим влияние и мощь комплекса, против которого страну предостерегал президент Эйзенхауэр, служит программа создания спутника связи. Корпорации «АТТ» удалось перехитрить и превзойти в лоббистском искусстве аэрокосмические компании, также стремившиеся установить свое господство в сфере связи с помощью спутников. В конце концов телефонный концерн, используя доллары налогоплательщиков, захватил полный контроль над новой системой связи. Но до этого господство в новой отрасли, явилось предметом ожесточенной отчаянной борьбы, в которой на карту был поставлен союз между правительственными ведомствами, компаниями связи и аэрокосмической промышленностью. Практическая осуществимость передачи сообщений через космос была продемонстрирована Армейской службой связи, когда она в 1946 г. получила радиосигналы, направленные на Луну и отраженные оттуда на Землю. В 1958 г. осуществили передачу на Землю записанного на пленку рождественского поздравления с находящегося на орбите спутника. Возможность вести телефонные переговоры посредством спутника была доказана, и «АТТ» исполнилась решимости прикарманить этот новый доходный бизнес. Но существовала на Земле и аэрокосмическая индустрия, которая также хотела получить кусок пирога, так как она несла ответственность за основную космическую технику.

В 1959 г. «АТТ» нагло потребовала от Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства предоставить ей полные и исключительные права на осуществление космической связи. Она предложила собственными силами создать эту систему стоимостью примерно $400 млн., умолчав, конечно, что эти расходы в дальнейшем будут покрыты телефонными абонентами. Сначала НАСА отказалось удовлетворить требование корпорации, однако соблазн оказался слишком велик,. и два года спустя «АТТ» получила искомые права. Аэрокосмические концерны реагировали на это решение так, будто именно они подверглись ограблению, и стали добиваться участия в собственности на спутники связи. В последовавшей заварухе Федеральная комиссия по связи, также имевшая голос в данном вопросе, исключила отечественные фирмы, производившие ракеты-носители и оборудование к ним, из числа возможных совладельцев космической системы связи. Таким образом, от участия в новом концерне спутниковой связи, образованном для господства в космосе, независимые компании были отстранены простым административным декретом, а мелкие индивидуальные вкладчики исключались высокой первоначальной ценой выпущенных акций. Дебаты в конгрессе приняли столь острый характер, а стремление «АТТ» заполучить абсолютную монополию стало столь явным, что несколько сенаторов из числа самых либеральных организовали даже филибастер¹⁰. Тем временем, пока в конгрессе шли бурные дебаты, на орбиту был запущен спутник «Телестар» и Америка оказалась перед свершившимся фактом. Восторженная реклама «АТТ» забыла сообщить пораженной публике, что ее спутник запущен в космос с помощью ракетных установок, построенных на правительственные деньги. При образовании в дальнейшем фирмы «Комсат» «АТТ» немедленно приобрела 29% акций, т.е. вполне достаточно, чтобы получить в этой якобы государственной корпорации если не прямой контроль, то крупнейший голос.

Военно-промышленный комплекс неизбежно рождал новых миллионеров. Университетские ученые, особенно химики, физики, инженеры, учреждали собственные компании, многие из которых основные подрядчики затем поглощали, щедро расплачиваясь с их учредителями. Д-р Арнольд Бекмэн начал изготовлять научные приборы в своем гараже, а несколько лет спустя он уже считался богачом с состоянием $60 млн. Учрежденная Д.М. Робинсоном компания «Хай вольтейдж энджшшринг корпорейшн» вскоре достигла годового объема продаж $20 млн. Один только Массачусетский технологический институт наплодил за послевоенный период примерно три сотни компаний, из которых 80% сумело пережить первые несколько трудных лет.

Классической для века космоса является история успеха yа поприще бизнеса фирмы «Томпсон — Рэймо — Вулдридж», которую основали под благодатным солнцем государства-заказчика два малоизвестных ученых, участвовавших в космических исследованиях, Саймон Рэймо и Дин Вулдридж. Милости ВВС и правительственные контракты сделали их столь богатыми, что они могли позволить себе в дальнейшем передать управление своей компанией другим. Рэймо и Вулдридж выступали экспертами по контракту на производство ракет, полученному концерном «Дженерал дайнэмикс». Предоставленный им субподряд на оценку технического проекта межконтинентальной баллистической ракеты вывел их па передний план работ, связанных с этой программой. Ловкие политические ходы обеспечили Рэймо и Вулдриджу контракт иа осуществление надзора за производством ракет корпорацией «Дженерал дайнэмикс»/ Уже через несколько месяцев компания, учрежденная для выполнения указанного контракта, имела в своем распоряжении тысячи рабочих. Юридический статус корпорации она получила в результате слияния с фирмой «Томпсон продактс», солидным поставщиком автомобильных запасных частей. Рэймо и Вулдридж вложили в дело по $6750 каждый, получив, в новой компании 51% акций с правом голоса. Затем к корпорации была присоединена фирма «Пасифик семи кондакторз», что позволило «Томпсон — Рэймо — Вулдридж» проникнуть на рынок компьютеров, транзисторов и средств связи». Строительство зданий финансировалось путем заимствований из пенсионного фонда персонала компании «Томпсон», но риска здесь никакого не было, так как Рэймо и Вулдридж могли обеспечить корпорации надежное поле деятельности с помощью контрактов ВВС.

К 1957 г объем продаж фирмы достиг $43 млн.; убытки «Паснфик» давали основание для таких налоговых скидок, которые позволили корпорации в период с 1953 по 1957 г вообще не платить никаких налогов на доходы. В 1958 г. была проведена реорганизация, в результате которой акционеры «Томпсон — Рэймо — Вулдридж» получили на свои обыкновенные акции дивидендов почти $17 млн. Скромные инвестиции Рэймо и Вулдриджа в $13 500 превратились в $6200 тыс. Несмотря на весьма ощутимый скандальный привкус в первоначальной сделке между ВВС и фирмой «Рэймо — Вулдридж», подлинные факты ни разу не стали достоянием гласности. К 1963 г. корпорация «Томпсон — Рэймо — Вулдридж» вышла на уровень $500 млн., причем половину своей продукции она сбывала правительственным ведомствам, а другую — на частном рынке. Даже армия и ВМС милостиво одаривали ее контрактами, хотя компания дебютировала в качестве фаворита ВВС.

Так обнаружились черты государства-заказчика — этого новейшего обличья мира бизнеса. Глубокий знаток этих проблем X.Л. Нибург заметил, что правительственный контракт стал в руках корпорации важнейшим орудием строительства этого мира, орудием, соперничавшим с таможенными тарифами и налогообложением. Возник вопрос, действительно ли является частным предприятием компания, 90% операций которой приходится на заказы федерального правительства. Контракты с последующим повышением первоначально установленных цен, отсутствие в них зачастую точных спецификаций, отсутствие надлежащих контрольных органов, призванных защищать интересы общества, легли тяжким бременем на плечи государства. Поскольку ВВС не могли соперничать с армией в опыте закупок вооружения, они для удовлетворения своих потребностей все чаще обращались к частным источникам. Появились специалисты-брокеры, которые умели заключить контракты, составлять документацию и сводить друг с другом заинтересованные стороны. И все же весь этот сложный механизм действовал крайне неэффективно. За пятнадцать лет с 1953 по 1968 г. государство израсходовало на впоследствии аннулированные пятьдесят семь контрактов почти $9 млрд. В качестве наиболее яркого примера можно привести бомбардировщик «Б-70», на который было затрачено $1,5 млрд. до 1967 г., когда заказ на него пришлось аннулировать. Две ракеты — «Навахо» и «Спарк» — обошлись почти в $1400 млн., прежде чем от них отказались соответственно в 1957 г. и в 1962 г. Ракета «Скайболт», отвергнутая в 1963 г., стоила $440 млн.; на «Раскел» затратили $448 млн., а в 1958 г. контракт на нее закрыли; истребитель «F-111B», военно-морской вариант «TFX», обошелся в $200 млн., пока заказ на него ликвидировали. Непосредственная роль правительства в решении вопросов, связанных с внедрением новой техники, была резко сокращена, место правительства здесь занял подрядчик, новый вид ловкого бизнесмена, очень скоро обнаружившего все качества старой породы деятелей корпораций. Единственное отличие состояло в том, что новые сильные мира сего имели кратчайший доступ к государственной казне. Сеймур Мелман¹¹ сказал, что эти новые сильные мира сего выработали идеологию, ставящую своей целью сохранить и расширить их контроль над военно-промышленным комплексом. Она зиждется на следующих представлениях: благосостояние нации зависит от экономического роста, даже если такой рост приносит простому человеку весьма мало товаров и услуг; подразумевается, что любые иные программы, противостоящие концепции экономического роста, должны финансироваться за счет других ресурсов (о явной несостоятельности этой идеи свидетельствует отсутствие каких-либо серьезных альтернатив); «перелив» технических достижений из военной промышленности помогает гражданской экономике (хотя такой перелив еще должен обрести достаточно значительные масштабы); военные расходы служат средством стабилизации экономики. Это идеология, отражающая положение, в которое поставила страну новейшая стадия развития американского бизнеса.

1 Политики президента Франклина Д. Рузвельта.

2 «Сиборд эйрлайн» - «Приморская воздушная линия»

3 Компания по производству магазинных кассовых аппаратов.

4 «WASP» («White Anglo-Saxon Protestants») — белые англосаксы-протестанты.

5 То есть, правительству США.

6 Компания ФРГ по производству радио- и электронного оборудования.

7 Возглавлял Пентагон при президентах Джоне Ф. Кеннеди и Линдоне Б. Джонсоне в 1961—1968 гг.