7.1.1. Некоторые проблемы политической психологии

Круг вопросов, которые исследуются в политической психологии, исключительно широк, и здесь удастся рассмотреть лишь некото­рые из них.

Личность и политика Личность в политической жизни общества представлена в большом разнообразии аспектов и социально-политических ро­лей. Она выступает как носитель индивидуального политическо­го сознания и как представитель больших социальных групп, от­личающихся по типу политических ориентации и политического поведения. С точки зрения статуса и ролевых признаков личность предстает в качестве гражданина своего общества, избирателя, политического деятеля, члена групп, принимающих решения, участника социально-политических конфликтов.

С учетом этого проблема личности в политике исследуется на макроуровне (личность и общество), на уровне различных типов, выделенных по разным признакам (особенности политического сознания и поведения; принадлежность к различным социальным группам, ролевые характеристики), и на уровне индивидуального поведения. Некоторые из проблем первого и второго уровней включены в другие разделы настоящего пособия (политическая социализация; идеологические ориентации и психологические особенности личности; психологические основания включеннос­ти личности в социально-политическую систему).

Психологические основания политической активности

Политическую активность можно понимать либо как просто про­явление интереса к политической жизни общества, либо как участие в ней в тех или иных формах. Первым условием проявления активно­сти и в том, и в другом случае должна быть соответствующая потреб­ность личности. Теория иерархии потребностей и мотивов А. Маслоу послужила основой для некоторых психологических концепций поли­тической активности. Как известно, согласно этой теории, потребно­сти высшего уровня (в самоактуализации) могут возникнуть лишь при условии удовлетворения низших потребностей, связанных с жизне­обеспечением человека. По Маслоу, только самоактуализировавшие­ся личности способны проявлять интерес к проблемам общества и участвовать в их решении. На основе этого положения возникли две сходных концепции, претендующие на раскрытие психологических оснований политической активности личности. Канадский психолог Кристиан Бэй сделал акцент на том, что в демократическом обществе недостаточно обеспечивать лишь материальные потребности граждан, необходимо также создавать условия для вовлечения их в политичес­кую жизнь. Дж. Кнутсон, исследуя вопрос о политической активнос­ти рабочей молодежи, подошла к этой проблеме с другой стороны. В концепции политической депривации она утверждала, что рабочая молодежь просто неспособна интересоваться политикой, поскольку, находясь в начале жизненного пути, она полностью занята обеспече­нием потребностей лишь низшего уровня.

Обе концепции, как и многое другое, отражают давнее стрем­ление психологов найти простое решение сложных проблем через построение упрошенных теорий с одним «суверенным» фактором. Сам Маслоу, не говоря уже о его критиках, испытывал большие сомнения относительно применимости его теории к проблемам общества и политики.

Проблема оказывается еще более сложной, когда речь идет о прак­тических действиях граждан в контексте политической жизни обще­ства. При анализе этой проблемы возникают следующие вопросы:

• степень осознанности индивидом политических реалий и целей собственных политических действий;

• личные мотивы индивида в его политической деятельности, в частности, просто ли это символическое проявление лояль­ности к системе (ярчайший пример — проявление «единоду­шия» и «единогласия» с решениями властей в тоталитарном государстве) или надежда на то, что действия личности могут оказать какое-то влияние на положение в обществе (установ­ка, которая нужна для демократического общества);

• содержание личных мотивов, стремление, например, полу­чить какие-то выгоды для себя, или озабоченность интере­сами общества;

• степень активности, которая может варьироваться от про­стого участия в выборах до интенсивной деятельности в поддержку той или иной политической программы, партии или кандидата в выборные органы власти;

• формы участия в политической деятельности по критерию их соответствия конституции государства, то есть от стро­гого соблюдения норм закона до уголовно наказуемых мя­тежных и даже террористических действий. Особое место занимает изучение поведения избирателей, ко­торое ведется методами как социологии, так и психологии. Прин­ципиальная разница между социологическими и психологически­ми исследованиями заключается в следующем: первые можно сравнить с «моментальной фотографией», которая фиксирует со­стояние мнений и настроений общества или какой-то его части на данный момент. Эта «фотография» дает ответ на вопрос: что есть? Психологические же исследования нацелены прежде всего на вопрос: почему есть то, что есть? Ясно, что здесь нет места для сравнений типа «что лучше, что хуже». Следует говорить лишь о кооперации социологических и психологических исследований, которая должна способствовать точности как теоретических обоб­щений, так и прогнозов.

При психологическом изучении поведения избирателей ос­новная проблема сводится к выявлению мотивов, которыми руко­водствуется избиратель, делая свой выбор. Долгое время господ­ствовала упрощенная точка зрения, согласно которой избиратель «голосует кошельком», то есть исходит из оценки своего матери­ального состояния ко дню выборов. Затем получило распростра­нение мнение, что избиратель руководствуется прежде всего оценкой собственных «перспектив на ближайшее будущее. Исследования, проведенные в Институте психологии РАН в конце 1995 — начале 1996 г., показали, что оценки ближайшего прошло. го и будущего, причем не только для себя, но и для страны в целом, одинаково важны и обычно коррелируют. На их основе мож­но построить шкалу оптимизма — пессимизма, позволяющую су­дить о настроениях избирателей и их вероятном выборе.

В США начиная с 60-х гг. в предвыборной борьбе стали прева­лировать методы так называемой «новой политики». Суть ее в том что на избирателя стали воздействовать не столько содержанием со­циально-экономических программ тех или иных партий, сколько путем создания «образов» политических деятелей, привлекательных для избирателя. При этом характеристики образа и реальные черты личности политического деятеля чаще всего не совпадают. Это при­мер манипулирования сознанием избирателя, который в 90-х гг. стал широко и нередко примитивно копироваться в России.

Психология личности политических деятелей

Оставляя в стороне требующую особого анализа проблему по­литического лидерства, отметим, что под понятием «политичес­кие деятели» имеются в виду лица, занявшие или стремящиеся занять тот или иной статус в политической и государственной иерархии общества.

Мотив власти. Первое, что испокон веков интересовало мысли­телей и исследователей, заключалось в вопросе: почему люди, или какая-то их часть, стремятся к власти? Эта тема была частично затронута, когда речь шла о взглядах английского философа Гоббса. Более современной формой осмысления этой проблемы стала теория компенсации чувства неполноценности А. Адлера, развитая основоположником американской политической науки Г. Лассуэлом (1930). Напомним, что по Адлеру все человечество страдает от чувства неполноценности вследствие тех или иных органических недостатков или в результате каких-то психологических неудач. В стремлении компенсировать это чувство люди формируют раз­личные стили жизни, и одним из них является стиль сверхкомпен­сации, который проявляется, в частности, в желании обладать властью как источником чувства превосходства над другими. При этом сочетаются бессознательные импульсы и осознанная рацио­нализация (объяснение) поведения личности.

Лассуэл предлагал выделять «ядерные типы» личности, и в каче­стве одного из них он рассматривал «искателей власти». Мотив вла­сти для представителей этого типа играет ведущую роль, сама власть выступает как средство преодоления бессознательно испытываемого чувства неполноценности. При этом личные проблемы проецируют­ся на общество, и действия индивида объясняются интересами об­щества. Кроме того, Лассуэл описал ряд дополнительных условий воспитания личности, которые позже могут способствовать форми­рованию мотива власти. Нетрудно заметить, что схема Лассуэла при­годна не только для описания бессознательных компонентов лично­сти «искателей власти», но и для вполне осознанного их поведения. Люди, потерпевшие неудачу, например, в своей профессиональной деятельности, нередко вполне осознанно ищут психологическую

компенсацию, включаясь в сферу политики.

Оценивая теорию Адлера—Лассуэла сегодня, можно сказать, что она верна для понимания личностных особенностей лишь не­которой, хотя и довольно значительной части политических дея­телей, но она не может быть универсальным теоретическим объяснением их поведения. Не у всех «искателей власти» чувство неполноценности является доминирующим фактором, многие руководствуются искренним желанием служить людям, обществу, а для других на первом плане оказывается возможность реализо­вать свой личностно-творческий потенциал.

Типология политических деятелей. В контексте проблемы лидер­ства предпринималось много попыток найти какой-то фактор или какой-то набор черт, которые позволяли бы выделить психологи­ческую основу личности лидера. Все эти попытки не дали нужных ответов, поскольку оказалось, что в разных условиях и в разное время нужны лидеры с разными личностными характеристиками, И поэтому создать какой-то собирательный образ невозможно.

В результате возникла тенденция построения типологии лидеров по разным признакам. Наиболее простым примером может служить разделение политических деятелей по признаку их доминирующих ориентации. Так, американский исследователь Дж. Стосинджер пред­ложил разделять политических деятелей на «крестоносцев» и «прагма­тиков». Для первых характерна приверженность какой-то идее, а ча­сто и догме, которая руководит ими при выборе позиции по любому практическому вопросу. Ярким примером может служить позиция приверженцев социализма в начальный период перестройки в Рос­сии. Как известно, основная часть бывшей партийной номенклатуры рассматривала все реформаторские идеи лишь с одной позиции: соот­ветствуют ли они принципам социализма (в их понимании) или нет. Вопрос о том, какой реальный результат для общества может дать ре­ализация этих идей, их просто не интересовал. В отличие от «крестоносцев» «прагматики» ориентируются на практическую целесообраз­ность и готовы идти на пересмотр и компромиссы в области идейно-политических догм ради решения социально значимых задач.

Американский социолог Дж. Барбер (1974) разработал весьма популярную типологию политических деятелей, взяв за основу. два измерения: активность—пассивность, которая характеризует уровень затрат энергии и времени, отдаваемых политическим де­ятелем исполнению своих прямых обязанностей; и позитивно-негативное эмоциональное отношение к этим обязанностям. Из различных сочетаний этих двух простых измерений оказалось воз­можным выделить четыре типа политических деятелей:

• активно-позитивный — высокая активность и эмоциональ­но заинтересованное отношение к своей деятельности — ориентирован на продуктивность своей работы;

• активно-негативный тип — высокая активность сочетается с незаинтересованным отношением к своим обязаннос­тям — ориентирован наличные интересы и амбиции;

• пассивно-позитивный тип — нравится статус, но нет жела­ния активно работать — ориентирован на социальное при­знание, статус, карьеру;

• пассивно-негативный — нет ни активности, ни особой заин­тересованности в статусе — это значит, что человек в силу случайных обстоятельств стал обладателем властной роли.

В каждом случае можно найти конкретные обшественно-исторические условия (и примеры), которые приводят к власти людей определенного психологического типа. Барбер создавал свою ти­пологию для президентов Америки, но она оказалась вполне при­менимой для понимания и описания политических деятелей дру­гих уровней и других функциональных назначений, например, для анализа деятельности парламентариев.

Личностные качества политического деятеля

Несмотря на то, что попытки создать какой-то общий психоло­гический портрет лидера окончились неудачей, можно говорить о некоторых чертах, очень важных для личности политического деяте­ля. Отвлекаясь от таких общих житейских понятий, как ум, воля, ре­шительность, которые действительно должны быть свойственны ли­цам, претендующим на ведущую роль в обществе, остановимся лишь на некоторых специфически психологических характеристиках лич­ности, используемых в политической психологии. Одна из них обо­значена понятием «когнитивная сложность личности». Эта характеристика или свойство определяется числом измерений, в которых личность видит и описывает социальную действительность, и чис­лом правил и способов, используемых для обработки и интеграции информации об этой действительности. Иными словами, это свой­ство личности позволяет судить о степени системности в ее воспри­ятии и оценке реального мира. Другое понятие — когнитивная кар­та личности — непосредственно связано с первым и обозначает сво­его рода психологический фильтр, определяющий, какая информа­ция и в какой степени сложности оказывается доступной для лично­сти. В качестве примера достаточно даже поверхностно проанализи­ровать содержание постановления о борьбе с пьянством в бывшем СССР, чтобы понять примитивность когнитивной сложности и ког­нитивной карты лиц, принимавших это постановление.

Другое качество личности, важное для политического деятеля, известно в западной психологической литературе как «терпимость «двойственности». По-русски мы можем это определить как спо­собность воспринимать неопределенность ситуации и принимать при этом решение. Неопределенность ситуации означает отсут­ствие каких-либо правил, инструкций и предыдущего опыта, по­зволяющих принять какой-то известный вариант решения (и, сле­довательно, оно может быть найдено лишь на основе творческого, интеллектуального поиска).

Еще одно понятие, идущее от Фрейда, — нарциссизм — харак­теризует психоэмоциональную сферу личности. От этого качества зависит принятие политическим деятелем решения не столько на основе рациональной оценки ситуации, сколько под влиянием сво­их личных эмоций, связанных прежде всего с самооценкой, уров­нем личностных притязаний, личным отношением к тем или иным событиям. Если верить публикациям в прессе, то Л. И. Брежнев принял решение о вторжении в Афганистан в 1979 году главным образом под влиянием чувств обиды и оскорбления, которые он испытал после убийства лидера Афганистана Тараки, публично одобренного и поддержанного Брежневым.

Принятие политических решений

Эта проблема уже была затронута, когда речь шла об индиви­дуально-личностных особенностях политических деятелей. Сле­дует лишь подчеркнуть, что среди этих особенностей особенно важную роль играет мотивация, которой руководствуется индивид в отношении к своим обязанностям вообще и в процессе приня­тия конкретного решения, в частности.

Поскольку политические решения принимаются, как правило, в. группе, то здесь проявляются все социально-психологические зако­номерности групповой деятельности и отношений внутри группы.

Специфика политических решений заключается в том, что при их принятии нередко возникают противоречия между прак­тическими задачами, которые требуется решить, и идеологичес­кими и политическими установками лиц, принимающих реше­ние. Такие противоречия вносят дополнительные, иногда критические сложности в процесс принятия решения, выход из которых бывает доступен лишь зрелым и талантливым политикам.

Можно выделить несколько стратегий или моделей принятия по­литического решения, от рационально-идеальной, алгоритм действий в которой определяется точностью в диагнозе ситуации и постановке задачи, разносторонним и полным информационным обеспечением, поиском всех возможных альтернатив и выбором лучшей из них, до стратегии «проб и ошибок», которая отличается отсутствием точности в оценке ситуации и в постановке задач, неполным информационным обеспечением и ограниченным поиском возможных альтернатив, ре­зультатом чего бывают, как правило, ошибочные решения.

Первую стратегию далеко не всегда возможно осуществить на:

практике по объективным и субъективным причинам. К первым можно отнести слишком большой объем информации, которую нужно осмыслить, противоречия между практическими целями и политическими установками, противоречия групповых интересов;

и т. д. Субъективные причины выражаются прежде всего в интел­лектуально-психологической неподготовленности политических» и государственных деятелей к осознанию глубины и сложности самого процесса принятия политических решений.

Поэтому в политической практике используется нечто сред­нее между двумя названными стратегиями с преобладающей тен­денцией приблизиться к методу «проб и ошибок». Степень этого: приближения зависит от уровня политической культуры как об­щества в целом, так и тех лидеров, которые его возглавляют.

Особого внимания заслуживает концепция «групп-мышления», предложенная американским психологом И. Джейнисом (1982). Самое понятие «групп-мышление» (у Джейн_иса «group-think») носит искусственный характер (не следует путать с группо­вым мышлением), оно специально создано для обозначения про­цесса принятия решения ограниченного типа.

«Групп-мышление» -это парадоксальный вариант принятия явно неадекватных, а нередко катастрофических политических решений, когда каждый из участников группы, принимающей решение, являет­ся человеком умным, образованным, опытным и т. д., а решение, при­нятое в группе, оказывается ущербным. История накопила большое количество примеров такого рода. К ним можно отнести Мюнхенские соглашения 1938 г., которые развязали руки Гитлеру для агрессии, в том числе и против участников соглашения; позицию Сталина и его ближайшего окружения перед вторжением Германии в СССР, в кото­рое Сталин не хотел верить; позицию властей США в 1950 г. при при­нятии решения о вступлении в войну в Корее, когда было заранее ясно, что это приведет к поражению США; позицию Брежнева и его окружения, когда принималось решение о вторжении в Афганистан, и т. п. Главным фактором, определяющим принятие такого рода ре­шений, выступают специфические социально-психологические ха­рактеристики тех групп, в которых они принимаются.

К этим характеристикам следует отнести: идейно-нравственное и социальное единство членов группы и ее сплоченность на этой основе; убежденность в моральной обоснованности и непо­грешимости принимаемых решений; предвзятость в отборе и оценке поступающей информации и выводов из нее по принципу принимать «желаемое за действительное»; стремление к видимо­му единодушию и отсюда тенденции оказывать групповое давле­ние на несогласных и сомневающихся; опасение членов группы показаться «белой вороной» на фоне общего единодушия. Огром­ную роль при этом играет позиция лидера группы, в частности, его терпимость к критике, умение воспринимать мнения других и способность создавать условия для свободной дискуссии.

Проблема принятия политических решений исключительно важна потому, что от умения управлять процессами их принятия зависит содержание и качество жизни общества.

Как уже отмечалось, рассмотренные вопросы далеко не исчер­пывают всего содержания политической психологии, круг интере­сов которой постоянно расширяется.