26.Дети войны
Дети Одессы во время Великой Отечественной войны.
«Дети войны» - живые свидетели и участники событий 1941-1945 гг.
Дети войны – а было ли у них детство?
Из воспоминаний Владимира Маркуса:
«Мы стали погибать, становиться калеками с июля 41-го — от первых бомбежек. Мы, малолетние и старшие, видели растерзанные бомбами тела на деревьях, на мостовой, вперемешку с искореженными трамвайными рельсами на углу улиц Ришельевской и Пантелеймоновской, около хлебной лавки, у которой стояла очередь за хлебом по карточкам. Лавка размещалась возле привокзальных железнодорожных путей, напротив Куликова поля, с выходом на улицу Пироговскую. От лавки и людей осталось месиво! Там были и дети.
Возле нас, детей и женщин, ложились на землю ровные расстрельные строчки от пулеметов немецких летчиков, когда мы собирали на поле помидоры в районе Люстдорфской дороги. От ужаса было непонятно — эти красные пятна на земле от раздавленных помидоров или от тех, кто уже не встал. Нас убивали и калечили в Одесском порту при попытке эвакуироваться. Немцы с циничной точностью вечерами начинали бомбить город. Люди укрывались от бомбежек по-разному — в щелях (так называли бомбоубежища), в подвалах и парадных домов, в погребах.
В убежище ходили в основном женщины с детьми. Утром возвращались домой. А вместо дома — только стены!
Мы ходили провожать на фронт своих близких по горячей, мягкой, как мука, пыльной полевой Аркадиевской дороге (теперь проспект Т. Шевченко) в Каховские казармы. Мы ходили провожать на фронт своих мужчин в Алексеевский сквер возле Товарной. Мы ходили к госпиталю, на улицу Пироговскую (сейчас 411-й госпиталь), встречать с фронта трамваи с ранеными. Да, тогда трамвайные пути тянулись к госпиталю. Женщины спрашивали: «Кого привезли?», — разглядывая лица. «Что там (на фронте) делается? Не знаете ли такого?». И вдруг удача: «Знаю, вчера был жив»!
Мы с матерями ходили по городу «добывать» воду. Емкость «помощника» пропорциональна возрасту — чайник, молочник, детское ведерко. В основном ходили по воду в Еврейскую больницу, в глубокий подвал какого-то корпуса Водного института, куда-то на улицу Балковскую».
Владимир Маркус . Воспоминания. Вечерняя Одесса. №140 (9468) // 20 сентября
2011 г.
15 сентября 1941 г. в одесских школах начались занятия (дворик 117-й школы)
Вспомните, когда началась героическая оборона Одессы и ответьте на вопросы:
1.Почему в сложный период борьбы за город, руководство Одессы возобновило занятие в школах?
2.Всмотритесь в лица четвероклассников 117-й школы 15 сентября 1941 г. Что вы можете сказать о настроении младшего поколения одесситов в тот период?
3.Сравните представленное фото с воспоминанием Владимира Маркуса. Чем можно объяснить контраст текста с фотоизображением?
Из дневника юного одессита В.Деткова: 19/Х/1941 г.
Пришли в школу на Болгарской. Нас стали конвойные обыскивать, ища оружие или ножи. Долго мы стояли, ожидая своей судьбы, когда нас опросит майор-комендант. Но наша группа была маленькая, мы стояли в стороне, и нас не вызывали. А есть хотелось все сильней и сильней. Приводили группы евреев со стариками, старухами, детьми. Среди двора, разместившись на каких-то узлах, сидела еврейка и, держась руками за голову и хватая воздух, как в припадке, стонала. Никто из румын на нее не обращал внимания. Двое хлопцев унесли ее на носилках. Одну группу евреев отпустили до среды. Они, ободренные, возбужденно разговаривая, расходились по домам. Одесситы были отпущены до пятницы, в том числе и я.
24/Х/1941 г.
Утром пошел в диспансер. По дороге домой встретил большую группу евреев со скарбом, с чадами и домочадцами, все с Ярмарочной. Под конвоем. Было страшно, но меня поразило стоическое поведение этих несчастных обреченных. На лицах у некоторых было отчаяние, но большинство были спокойны. Даже маленькие дети шагали серьезно и строго, как взрослые. Наши домашние, как и все соседи, были подавлены, картина покидания своих жилищ несчастными была невыносимо тяжела.
Все же это не помешало оставшимся расхватывать имущество из оставленных квартир, то есть то, что не забрали конвойные. Расхватали также и квартиры уведенных. Наши ничего не брали. Лишь полову, которую Миша Плетовник отдал сам. Да Лилька получила на хранение от подруг (несчастные дети) куклы.
25/Х/1941 г.
Сидел дома, портняжничал – шил теплую безрукавку себе. Наши дворовые после слѐз за забранными евреями поспешно и жадно растащили добро из их квартир. Я приказал своим ничего не брать.
Встретил случайно Илюшку Фаермана. Он рассказал, что его вернули с дороги, так как по приказу Антонеску прекратили уничтожать евреев и всех распустили по домам. Вот будет сюрприз для тех, кто устроился в еврейских квартирах! Я сказал об этом Карлушке Блюму. У него вытянулось лицо и округлились глаза! Но он сказал, переводя дыхание: «Ну, и слава Богу!». У заставы, рассказывал Илюша Фаерман, стояли русские бабы и стаскивали с проходящих евреев шарфы, кофточки и прочее – грабили. Румыныконвойные – ничего не отбирали.
Утром (26/Х) действительно стали возвращаться наши репрессированные, правда, пока одни дети… Девочка лет 10-11, мальчик тоже такого возраста и второй мальчик лет 8. Они ели (дети остаются детьми) и, смеясь, рассказывали: их группу согнали в погреб под сберкассой у моста. Списали фамилии и потребовали деньги и ценные вещи. Обыскали и отобрали сахар и продукты, а ночью приходили группами и уводили наверх молодых женщин и девушек, а оттуда, сверху, доносились крики и выстрелы. Одна женщина, когда явился со свечой один из варваров 20-го века, кормила грудью ребенка. Румын приказал ей следовать за собой. Несчастная положила дитя и пошла наверх. Ребенок заплакал, тогда проходящий румынский солдат наступил ребенку сапогом на лицо. Молке, молодой красивой женщине, приказал один идти наверх, она отказалась. Румын направил на нее винтовку, грозил убить. Отважная женщина предпочла смерть позору. Но румын убить ее не отважился. Одну девушку отстояли общими криками, испугавшийся солдат ее оставил. Хайку Брондес (16-летнюю) спрятала Хона, ее мать, спрятав узлами и собственным телом. Все это дети рассказывали и смеялись. Не понимая всего пережитого ими ужаса. Один пьяный офицер, сняв сапоги, вызывал кого-нибудь с ним бороться. Никто, конечно, не шел. Тогда бандит стал бить сапогами женщин, детей .
«Дерибасовская — Ришельевская»: Литературно-художественный, историкокраеведческий иллюстрированный альманах, 2011, Вып. 47. - 76-89. Начало трагедии (Из дневника Б. Г. Деткова).
26.4. Из воспоминаний Владимира Маркуса:
В октябре 41-го мы стали детьми войны-оккупации. Первых румынских окупантов мы увидели на Куликовом поле на следующий день после наступления тишины в городе. Через несколько дней увидели и румынских вояк, грызущих белые куски сахарарафинада. Его делал Одесский сахарный завод в виде небольшого конуса и заворачивал в синюю бумагу — разграбили завод или магазин. С первым немецким офицеромоккупантом мы столкнулись возле сгоревшего «Привоза» — Мекки голодных, примерно, возле зоопарка. От него пахло духами (одеколоном?), и он разговаривал с женщиной, говорившей на немецком, из небольшой группы собравшихся. Примерно такое содержание разговора: «Вы будете жить хорошо, дети ваши будут хорошо...». Пальцем в ребенка: «После победы над большевиками и если вы будете себя вести хорошо».
Началась другая жизнь. Европа нагло привезла на танках нам культуру бесправия, угнетения, перспективу на рабство. Мы с матерями стали попадать в бесконечные румынские облавы с отсидкой в тюрьме. В конце октября плиты тюремной кухни, куда нас садили, еще были теплыми с советского времени — мест не хватало. День проходил за днем без питья и еды. Потом нас выводили на тюремный плац. Женщины плакали, предполагая расстрел. Нас «трусили» по всему телу. Даже детей. Все, что было ценным и блестящим: кольца, серьги, «бронзулетки», часы, ожерелья, пояса с красивыми пряжками, заколки и гребни для волос, другие предметы, предназначенные для продажи или обмена на «Привозе», — клали на землю, как для дикарей времен Кука. Находить еду можно
было только в деревнях. Наши матери в люто-холодную зиму 1941—1942 гг. ездили по деревням, выменивая вещи на еду.
Вкусными были привезенный разогретый кусок замерзшего хлеба, картофелина, их берегли от мороза на теле женщины. Но более радостным было возвращение матери. Эти поездки были смертельно опасны. Мы начали терять матерей.
В оккупированной Одессе не получали писем-треугольников с фронта. Мы не знали, стали мы сиротами или круглыми сиротами. Те, кто становились детьми улицы и сердобольных соседей, искали себе еду сами. Кто трудом, кто попрошайничеством, кто воровством. А кто умирал от голода... Мы жили в брошенных квартирах и умирали в них от морозов, от пожаров, от угаров.
О нас никто не беспокоился. Только полицейские обращали на нас внимание: прогнать, ударить. Румынские были помягче, а «отечественные» могли и забить, если удавалось догнать. Вид смерти для нас стал привычным: повешенные на Александровском проспекте и на улице Степовой, убитые при бегстве во время облавы на улице Преображенской и при нежелании отдать свою вещь, замерзшие в снегу. Монстрами по отношению к одесситам были румынские офицеры. В их присутствии нельзя было проявлять никаких эмоций — все трактовалось как выпад против них. Кара следовала немедленно, невзирая на пол, возраст.
Кто-то из нас поучился в румынской гимназии и узнал, что Одесса относится к губернаторству Транснистрия в великой Румынии.
Владимир Маркус . Воспоминания. Вечерняя Одесса. №140 (9468) // 20 сентября
2011 г.
«Начальнику Военного Командования в г.Одессе Корпусному генералу П.Думитреску.
Ваше Высокопревосходительство !
Мы жители квартир, расположенных в доме по адресу: ул. Спиридоновская 28, хотим выразить сердечную благодарность солдатам и офицерам румынской армии, в частности, капитану Григорацу Ионицо, капитану Тианда Иону, пидтоньеру дрогисту Ене И.Георгиу, старшему сержанту дрогисту Тропыла Иону и сержанту дрогисту Симонеску Николаи за активное участие в тушении пожара, охватившего почти половину дома и оказанной помощи при спасении жизней трѐх детей и двух пожилых женщин. Особое признание хочется выразить капитану Григорацу Ионицо, который с помощью своих солдат вынес из горящих квартир имущество жителей и парализованную женщину, которую потом устроили на лечение в военный госпиталь.
Искренне просим наградить названных военнослужащих, тем болем, что трое из них на пожаре получили ощутимые ранения и ожоги.
С чувством глубокой благодарности:Юрко Галина Митрофановна, Климентьев Кирилл Вениаминович, Дынту Григорий Иванович(всего 19 подписей)»
Одесская газета от 20.02.42 г.
Официальных праздничных мероприятий городской власти по случаю нового 1942 года не было. Для школьников в помещении городского муниципалитета была установлена новогодняя ѐлка, возле которой 25 декабря был организован рождественский утренник. Его главными организаторами стали городской голова Г.Пынтя, принцесса Кантакузино и Православное женское общество Одессы.
Государственный Архив Одесской области. - . Ф. Р -2275. – Оп. 1. – Д. 24 а. – С. 1-2
1.Как вели себя оккупанты в Одессе?
2.Какая национальная группа особенно притеснялась оккупантами?
3.Почему оккупанты не испытывали жалости и милосердия к одесским детям?
4.Все ли солдаты оккупационной румынской армии жестоко и безнравственно относились к одесским детям?
5.Как Вы думаете, дети из каких семей могли попасть на новогоднюю ѐлку и утренник в муниципалитете? И почему это мероприятие было организовано 25 декабря?
6.А какой могла быть реакция юных одесситов на приведѐнные в текстах воспоминания действий немцев и румын?
Приказ № 4
Ст. 1. Все жители города Одессы и окрестностей обязаны заявить в письменной форме в полицейские участки (их юридические отделения) об известных им выходах из катакомб, а также о минированных местах, о которых они знают; заявление должно быть сделано в семидневный срок со дня опубликования настоящего приказа.
За несообщение о катакомбах и минированных местах отвечают в первую очередь дворники соответствующих домов и жильцы их, не сделавшие заявления в указанный срок.
Ст. 2. Жильцы домов, где по истечении указанного срока будут обнаружены входы
ивыходы из катакомб или минированные места, о которых не сообщено в полицию, караются смертной казнью. Тем же наказанием будут караться и все те, кто живет поблизости от катакомб и минированных мест и, зная об их наличии, не сообщит о них, – равно как и все те, кто, зная лиц, пользующихся катакомбами, не заявит об этих лицах в указанный срок.
Малолетние нарушители приказа наказываются, как и взрослые.
12января 1942 г. Генерал Н. Тиб. Петреску
Военный прокурор подполковник Г. Солтан.
Одесская газета 13.01.42 г.
Гордиенко Яков Яковлевич (19251942) – связной в партизанском отряде В. Молодцова-Бадаева, разведчик его наземной группы. Арестован румынской контразведкой и после жестоких пыток казнѐн. Посмертно ему было присвоєно звание Герой Советского Союза. Первым захоронен на Алее Славы в Одессе.
«Кто вообще был в моей группе, те гуляют на воле. Никакие пытки не вырвали их фамилий. Я водил ребят на дело. Я собирал сведения. Я собирался взорвать дом, где были немцы (рядом с д. Красной Армии, новый дом). Но мне помешал старик. Эта собака меня боялась. Он знал, что у меня не дрогнет рука, поднятая на провокатора. От моей руки уже погиб один провокатор. Жаль, что я не успел развернуться...
Наше дело все равно победит. Советы этой зимой стряхнут с нашей земли немцев и «освободителей» — мамалыжников. За кровь партизан, расстрелянных румынами, они
ответят в тысячу раз больше. Мне только больно, что в такую минуту я не могу помочь моим друзьям по духу.
В сигуранце у меня не вырвали, что я комсомолец. Прощайте, дорогие. Пусть батька выздоравливает. Это я хочу. Прошу только не забыть про нас и отомстить
провокаторам. Передайте привет Лене. Целую вас всех крепко, крепко. Не падайте духом. Крепитесь. Привет всем родным. Победа будет за нами!»
Державний архів Одеської області. Ф. П- 92, оп.1, спр. 225, арк. 1-4.
А в это время:
Когда началась война, их семья проживала в г. Первомайске Одесской области. Ефиму тогда было 6 лет. Отца забрали на фронт, а его дедушка и бабушка со стороны отца с двумя дочерьми, мама Ефима, он и две его сестры не успели эвакуироваться. В первых числах августа 1941 года в город ворвались немецкие оккупанты. Дедушку и бабушку немцы расстреляли в первые же дни нахождения в городе. В конце августа 1941 года власть в городе перешла под контроль румынских войск. Всех евреев города румыны, согнали к вокзалу и посадили в товарные вагоны. Не доезжая до местечка Кривое озеро, состав остановили, т.к. началась перестрелка. С чем она была связана, Ефим не знает. Эшелон был разбит, многие евреи в поезде были убиты. Уцелевших построили и погнали в неизвестном направлении. Это происходило в декабре при очень сильном морозе. В тот день многие погибли по дороге, люди от усталости и холода падали, полицаи их добивали. Многие еще живые замерзали, оставшись на снегу. Его мать выгнали из дома в одних туфлях с грудным ребенком на руках (младшей сестре Ефима было 7-8 месяцев, возможно, даже меньше). По дороге, уже в Кривом озере, мать Ефима сумела выбежать из гонимой толпы евреев и положить свою грудную дочь в ясли (кормушка для коров), при этом коровы в это время там не было. Мать надеялась, что дитя подберут из ясель, и оно выживет. Но потом рассказывали, что хозяйка привела корову, корова стала мычать, обнаружив лежащего ребенка в яслях. Хозяйка взяла ребенка, но он был уже мертвым. Так они остались втроем – мама, Ефим и старшая его сестра Фаня, в возрасте 9 лет. Голодных, замерзших, обмороженных людей пригнали в Кривом озере в каменный подвал здания из гранита. Подвал набили огромным количеством людей, так что ни лежать, ни сидеть было невозможно. Мать Ефима обморозила голени по дороге в Кривое озеро, и началась гангрена. Ефим с Фаней мочили в своей моче тряпки и прикладывали к ногам матери. В подвале они были несколько дней, затем вечером одного дня их вывели из подвала и построили спиной к реке. Готовились расстреливать из пулеметов. Мать это поняла и шепнула ему и Фане: "Бегите, может, вы спасетесь". И здесь началась стрельба. Ефим побежал, увидел соломенную скирду и зарылся в нее. Когда стрельба закончилась, кто-то из полицаев залез на скирду и штыком от винтовки тыкал в солому. Но штык прошел мимо него, и Ефим остался невредимым. Украинцы, жители местечка, которых согнали для присутствия при расстреле, видели, что в скирде кто-то спрятался. И один парень, когда закончилась стрельба, и все разошлись, подполз к скирде и дал Ефиму кусок малая (кукурузная лепѐшка), и обещал его забрать, когда стемнеет. Через некоторое время он пришел за ним и привѐл его к одной женщине, попросив, чтобы она его спрятала. Но женщина не хотела прятать Ефима, она боялась. Парень пообещал ей, что через день заберѐт Ефима и перепрячет его, и тогда женщина согласилась. Она покормила Ефима, и он ей всѐ рассказал о себе. После она ему постелила, и он уснул. Проснулся Ефим от сильного стука, и за то время, что женщина ходила открывать калитку, он успел залезть на печь, и там, на печи спрятался за дымоходом. Зашли полицаи и немцы, осмотрели дом, заглянули на печь, но его там они не обнаружили. В тот же день опять ходили по домам полицаи и искали тех, кто сбежал от расстрела. Затем собрали жителей деревни и у них на глазах заставили пойманных евреев раздеться и утопили их в проруби на реке. Так погибла старшая сестра Фаня. Оказывается, она тоже смогла убежать от расстрела, но ее кто-то выдал. На второй день после расстрела, не дождавшись того, кто должен был прийти и забрать Ефима, женщина, у которой он прятался, опасаясь что, если его обнаружат у нее – то за укрывательство еврея ее расстреляют, сдала его румынам. Их машина как раз направлялась в гетто Доманѐвка, и туда был доставлен Ефим. Доманѐвка,
как много позднее узнал Ефим, была одним из крупных лагерей смерти, наряду с расположенными вблизи такими же лагерями смерти - Богдановкой, Акмечеткой и Березовкой. Эти населенные пункты вблизи Первомайска получили название «королевства смерти». В Доманѐвке за годы оккупации погибли от расстрелов, голода, холода и болезней около 15 тысяч евреев.
Гетто Доманѐвка находилось за селом с таким же названием, там были коровники, свинарники, полуразрушенные дома. В один из свинарников поселили Ефима, в загородку для свиней, где он находился вместе с одним стариком. Всѐ гетто было огорожено колючей проволокой и просматривалось с вышки. Вышку и ограждение строили военнопленные, которых затем расстреляли.
Ужасы пережитого и виденного им в гетто маленьким ребенком – это горы трупов людей, умерших от болезней, голода, холода. В гетто полицаи и румыны грабили каждую семью, будь она живая или мѐртвая. В гетто свирепствовали сыпной тиф, дизентерия. Все люди в гетто были завшивлены, и Ефим сейчас полагает, что это было не только из-за грязи и антисанитарии, а из-за возможного завоза вшей немцами и румынами, чтобы спровоцировать эпидемии в гетто. Были дни, когда Ефим не ел по три-четыре дня и ходил в поисках пищи, убегал из гетто, пробираясь под забором, искал что-то съедобное на заснеженных полях, где росли раньше кукуруза, картошка, свѐкла. Если удавалось выкопать что-то из-под снега, то все оно было померзшее. Ел он найденное им вместе со стариком, и от такой пищи у него при опорожнении желудка вылезала прямая кишка, которую ему приходилось заправлять на место. Он был очень худым, при освобождении (ему уже было 9 лет) его вес составлял где-то 10 -12 килограмм – полный дистрофик. Старик, который жил с ним, не дожил до освобождения гетто Красной Армией. Умер, как
идругие тысячи узников гетто. Все увиденное и пережитое Ефимом в детстве осталось его болью на всю дальнейшую жизнь. Это загубленное детство, где каждая минута, час, день, сутки, месяцы и годы, проведенные в гетто, возвращаются к его памяти напоминанием о пережитом - голоде, холоде, страхе, расстрелах, виселицах, криках, плаче
истонах умирающих.
Он помнит случай, когда румыны объявили перед наступлением Красной Армии на Одессу, что ворота гетто открыты, т.к. ожидается приход отступающих немцев. Все евреи должны покинуть территорию гетто до вечера. Те, кто мог, покинули гетто, и в том числе знакомая Ефима, у которой было трое маленьких детей и старая мать. А позднее они, как и многие другие, не вернулись. Были слышны выстрелы – их всех за Доманѐвкой расстреляли. И в гетто никто из ушедших не вернулся.
В гетто Доманѐвка Ефим пробыл с декабря 1941 года по март 1944 года. В марте 1944 года в гетто были открыты все выходы, румыны удрали, забирая с собой все, что могли. Уже слышалась артиллерийская канонада. Все ушли из гетто, кто куда смог, а Ефим один остался, никому не нужный, ведь из близких у него никого не осталось.
Новости недели. – 2009. - 3 сентября.
«Над этим зданием в ночь с 6 на 7 ноября 1943 года советскими подпольщиками был поднят красный флаг» - так гласила надпись на мемориальной доске, установленной на фасаде Успенской церкви на улице Советской Армии (ныне ул. Преображенская) в послевоенное время, которая после ремонта церкви в начале нынешнего столетия была снята….
…Подпольщики-комсомольцы Одессы под руководством студентки педагогического института Марии Винницкой систематически писали антифашистские лозунги на стенах больших домов. В ночь на 7 ноября 1942 года на самом высоком сооружении Одессы - Успенской церкви - комсомолец Георгий Дюбакин вывесил красный флаг, который алел над городом до 10 часов утра следующего дня. В день Советской Конституции, 5 декабря 1942 года, подпольщики посыпали центральные улицы Одессы маленькими красными звездочками, которые были выбиты металлическим штампом из красной тонкой бумаги. Кроме того, они расклеили по городу 1500 патриотических
листовок. В этой работе особенно отличились комсомольцы Георгий Дюбакин, Николай Кутвицкий, Мария Дубровина, Галина Соловьева, Вера Соприянова, Ляля Верчук.
Тронько П. Бессмертие подвига. – Ворошиловград, 1983. – С. 36.
1.Почему румынские оккупанты в борьбе с партизанами не делали различий между взрослыми и детьми?
2.Какие чувства переполняли приговоренного к расстрелу Яшу Гордиенко?
3.Какое учебное заведение Одессы носит имя Яши Гордиенко?
4.Смирились ли молодые одесситы с оккупационным режимом в родном городе?
Одесский историк Вера Остащук о системе средней школы, организованной румынами в оккупированной Одессе:
За руминською системою навчання середня освіта мала 3 ступені: I ступінь – початкова школа (―школа примар‖) , II рівень – гімназія, III рівень – ліцеї. Гімназії та ліцеї частіше всього представлені в одному навчальному закладі, яке носило назву ліцей.
Початкова школа або «школа примар», охоплювала дітей у віці від 7 до 14 років і була семирічною школою, її відвідування було обов‘язковим. Але треба зазначити, що в той час, коли перші чотири класи відвідували абсолютно всі діти Трансністрії, в наступних чотирьох не всі вчилися. Частина дітей, які закінчили чотири класи, вступали в перший клас ліцею чи інших шкіл, а інша частина, особливо в селі, йшла працювати. Необхідно зазначити, що початкова школа користувалась особливим становищем. Без свідоцтва про закінчення 4-х класів початкової школи неможливо було вступити до першого класу ліцею, навіть вступаючи до ВНЗ необхідно було пред‘явити це свідоцтво.
Основний тип середнього навчального закладу – ліцей. Він мав 8 класів і міг існувати як у складі всіх восьми класів – повний ліцей, - так і в складі тільки перших чотирьох чи тільки старших чотирьох. Навчання в ліцеї (і взагалі середня освіта) не була обов‘язковою. Навчання в ліцеях було платним, але, як правило, 40% учнів звільнялися від внеску. Учні, які закінчили 4 класи початкової школи і бажали вступити в ліцей, складали вступні іспити, внаслідок чого до середнього навчального закладу вступали більш здібні та краще підготовлені.Ті, хто не проходили випробування, вступали до V класу семирічки, яка, як правило, мала той чи інший професійний напрямок.
Перші чотири класи ліцею були теоретичними: у старших додавався практичний напрямок. У зв‘язку з цим перехід з IV класу ліцею до V класу супроводжувався розширеним іспитом, який давав можливість знову провести відбір учнів і пропустити до старших класів тільки найкраще підготовлених до подальшого навчання. Закінчення восьмикласного ліцею досягалося через успішне складання іспиту з курсу всього ліцею. Екзаменаційна комісія складалася з викладачів відповідних дисциплін під головуванням профессора одного з університетів країни. Всі предмети складалися письмово й усно. Цей екзамен називався бакалауреатом (за радянською освітою – випускний іспит).Однак, щоб потрапити до ВНЗ, юнак чи дівчина складали вступні іспити. Таким чином, румунський вищий навчальний заклад у результаті трикратної селекції мав отримати від середньої школи дійсно доброякісний «матеріал», підготовлений до свідомого сприйняття дисциплін, які там викладалися.
Остащук В.І. ВІДОБРАЖЕННЯ ОСВІТНЬОЇ ПОЛІТИКИ РУМУНСЬКОЇ АДМІНІСТРАЦІЇ В ОФІЦІЙНИХ ПЕРІОДИЧНИХ ВИДАННЯХ М. ОДЕСИ 1941 – 1944 рр.// Культура народов Причорноморя. - №152. – Синферополь, 2009. – С.187-195.
26 февраля 1942 г. начинает свою работу 2-я мужская гимназия, принявшая в свои классы 47 учеников. Всего же к этому времени, кроме 50-ти общеобразовательных и начальных школ, открытых в Одессе в конце 1941 года, начали свою работу ещѐ 16 лицеев с восьмилетним сроком обучения: 5 мужских, 8 женских, 1 румынский, 1 украинский и 1
совместного обучения, а так же 11 гимназий с четырѐхлетним сроком обучения: 4 мужских, 3 женских и 4 совместного обучения, в том числе одна румынская, одна украинская, одна немецкая и одна армянская.
Одесская газета от 11.03.42 г.
«В соответствии с распоряжением губернаторства 1 июля сего года отделом труда были отправлены на ферму «Тодор» учащиеся лингвистического училища в количестве 71 человека.
На ферму «Королева Мария» 3 июля направлены 196 человек учащихся медикофармацефтической школы.
Учащиеся автомеханического лицея № 9, отбывшие практику в количестве 62 человек, 6 июля были посланы на работу в с. Барабой (Овидиопольский район).
После отбытия практики 30 человек учащихся высшей пищевой школы с 8 июля отбывают трудовую повинность на ферме «Стефан Чел Маре».
В этот же день, 6 июля, отправлены на работу на фермы учащиеся высшей стоматологической школы. Вся молодѐжь должна отбыть трудовую повинность в течение 24-х рабочих дней.
К тем, кто уклоняется от трудовой повинности, руководством учебных заведений будут применены суровые меры взыскания – вплоть до исключения».
« На 1 сентября 1942 года в Одессе официально проживает в возрасте от 3 до 18 лет 41246 детей. Из них православную веру исповедуют 39157 человека, католическую – 1382 человека, лютеранскую – 597 человек и 110 человек были других вероисповеданий… Количество беспризорных детей, по приблизительным расчѐтам городской Дирекции Культуры и Просвещения, составляет около от 2,5 до 3 тысяч человек. В детских приютах на данный момент находится 364 сироты, из них:
В докладе Г.Пынтю, который прозвучал 16 октября на торжественном заседании руководителей Губернаторства по случаю годовщины оккупации Одессы румынскими войсками, говорилось: «Дирекцией культуры и просвещения в октябре-ноябре 1941 г. была проведена в городе регистрация всех учеников и преподавателей, а также зданий учебных заведений, в которых была организована охрана школьнохозяйственного инвентаря…
К15 декабря 1941 г. был закончен ремонт, и начались занятия в Университете, Консерватории и 55 начальных школах, из которых в двух из них обучались глухонемые и дети инвалиды. К февралю 1942 г., в дополнение к ним, в Одессе открываются сразу 16 лицеев с восьмилетним сроком обучения, из которых 5 было мужских, 8 женских, 1 румынский, 1 украинский и 1 совместного обучения. Также в те дни начали свою работу и 11 гимназий с четырѐхлетним сроком обучения - 4 мужских, 3 женских и 4 совместного обучения, в том числе, одна румынская, одна украинская, одна немецкая и одна армянская. Одновременно с ними в каждом районе города открываются и курсы по изучению румынского языка, где обучение 1338 слушателей проводили 48 лекторов…
Кэтому времени начинаются занятия и в средних специальных учебных заведениях. Так, были открыты 4 технических и 2 швейных училища, пищевой техникум, зубоврачебная школа, медико-фармацевтическое училище, музыкальное училище и школа керамики, в которых под руководством 85 преподавателей обучалось 934 юношей и девушек. При всех учебных заведениях работают курсы румынского языка для преподавателей…
В мае 1942 г. начался набор курсантов в Одесское королевское мореходное училище …
В настоящее время к новому учебному году были отремонтированы все здания учебных заведений, для которых чиновниками Дирекции были составлены новые программы обучения. В типографиях Бухареста для одесских школ отпечатаны учебники на румынском и русском языках…
С сентября 1942 г. обучение в школах, гимназиях, лицеях и училищах начали 24616 детей. К этому времени также открываются ещѐ 2 начальных школы, одна из которых была для слепых детей, женский лицей Общества православных румын, лингвистическое училище и 4 школы для 1200 детей молдаван, проживающих в Одессе. В начале октября начал свою работу немецкий лицей.
За год румынского правления в Одессе открыто 9 театров и 2 цирка. Регулярно проходят спектакли в Театре оперы и балета, Русском и Украинском драматических, Румынском народном, детском, кукольном, а так же театрах «Гротеск», «Интимный», «Эльдорадо», превращенного сейчас в Мюзик-холл, и «Обозрений», ставшего Театром оперетты…
Ксегодняшнему дню на территории города работают 6 больниц, 16 поликлиник, 10 врачебных медицинских пунктов, 5 специализированных диспансеров, 3 санаториев, 3 детских консультаций и 2 молочные кухни для новорожденных. В 6-ти благотворительных столовых одесситам было выдано 900000 бесплатных обедов, а на содержание пяти детских приютов, в которых проживает 598 детей, администрацией было выделено 700000 марок…».
Александр Черкасов. Оккупация Одессы. Год 1942. Июль – декабрь. – Одесса, 2010.
–С. 56-57.
«Ваша Екселенціє»
Пунктом 12-м Декрету маршала Йона Антонеску від 15 / VI 1943 року на території Трансністрії забезпечується навчання рідною мовою.
Цілком усвідомлюючи собі величезне культурне й моральне значення освіти рідною мовою, ми, студенти-українці історико-філологічного факультету Одеського Університету, вважаємо за свій святий обов‘язок під час перебування в вищій школі належно підготуватися до праці на полі освіти серед українського населення Трансністрії, а тому, додаючи до цього наше прохання від 15 / ХІ 1942 року, просимо Вашого розпорядження відкрити українські відділи на обох секціях (мовно-літературній та історичній) історико-філологічного факультету Одеського університету, в першу ж чергу
–кафедру української мови та кафедру української літератури.
6.VII 1943 року
Караванський С. історико-філологічний факультет В. Непомнящий, історико-філологічний факультет В. Панків Його Екселенції
Панові Губернаторові Трансністрії проф. Алексіану.
Державний архів Одеської області. - Р-2249 (Дирекція культури губернаторства Трансністрія). – Оп. 1. – Спр. 200. – Арк. 34.
Из книги одесского историка Александра Черкасова:
11 января 1943 г. после рождественских каникул школьники Одессы приступили к занятиям. Всего же зимой 1943 г. в нашем городе работало 76 школ, гимназий и лицеев, в большинстве из которых обучение велось на русском языке. Исключение составляли только 8 гимназий, где преподаватели проводили занятия на румынском, немецком, украинском и армянском языках. Кроме того, в 14-ти муниципальных лицеях обучение было раздельным, и 5 из них посещали мальчики, а 9 – девочки. Также в городе имелись три специализированные школы, в которых обучались дети с расстройствами зрения, слуха, речи и психики. Всего же, по мнению румынских властей, в Одессе обучалось около 25 тысяч детей в возрасте от 7 до 18 лет. Однако на самом деле посещаемость школ лицеев и гимназий была намного меньше и не дотягивала даже до половины той цифры, которую указывали румыны. На всей же территории Транснистрии, по официальным данным, зимой 1943 г. было открыто 1949 средних учебных заведения, в числе которых значились 1312 школ с 4-летним обучением, 613 - с семилетним обучением, 124 десятилетки, общее число учеников в которых составляло около 250000 человек.
В настоящее время у большинства людей бытует мнение, что качество обучения детей в румынских школах во время оккупации было низким и не в коей мере не шло в сравнение с советским образованием. Несомненно, подобная точка зрения имеет под собой основание. И главной причиной в этом была низкая посещаемость учениками занятий, связанная с тем, что родители, особенно учеников младших классов, очень неохотно в эти «смутные времена», отпускали своих детей в школу, а ученики постарше, чаще вместо учѐбы отправлялись на заработки или просто оставались дома ухаживать за малышами. И только подростки, начиная с двенадцати лет, более активнее посещали школу, где их присутствие на уроках подразумевало освобождение от принудительного труда по повинности. Значительно иным было отношение юношей и девушек к обучению
втехникумах и профессиональных училищах, так как многие отлично понимали, что бесплатно полученные здесь знания и навыки в дальнейшем дадут возможность во многом обеспечить себе жизнь.
Однако это не единственная причина сравнительно невысокого уровня знаний, которые получали учащиеся в школах Транснистрии. Недостаток преподавателей, особенно в сельских районах, перебои с топливом и слабая учебная база заметно снижали интерес у ребят к обучению, что вызывало падение на уроках дисциплины, порождало среди детей и подростков поверхностное отношение к изучению предметов. Кроме того, значительное влияние на обучение оказывало и отсутствие нужного количества учебников, поэтому объяснение нового учебного материала часто велось методом диктовки под запись, и если старшеклассники всѐ же обладали минимальными навыками конспектирования, то ученики младших классов этому обучены не были, что делало занятия, особенно в начальной школе, скучными и не интересными. Несомненно, знания, полученные во время подобных занятий, были невысокими.
Александр Черкасов. Оккупация Одессы. Год 1943. Январь-июнь. – Одесса, 2011. –
С. 83.
Из книги А.Маляра «Записки одессита. Оккупация и после»:
«Румынские и немецкие школы, обучавшие одесских школьников, давали хорошие знания по тем предметам, которые в них преподавались. Учили недорого, очевидно, чтобы
вдальнейшем иметь квалифицированные кадры для управления на завоѐванных
территориях. Моя сестра, Дина, получив начальные знания в такой гимназии, без проблем, после освобождения города, окончила с золотой медалью одесскую школу рабочей молодѐжи №13 в1950 году. Мне повезло работать с инженером Юрием Дистерговым, который учился в немецкой школе для фольксдойче, и после войны легко поступил в Одесский институт связи…».
Маляр А. Записки одессита. - Одесса: Печатный дом, 2007. - C. 110-111.
1.Зачем румыны в оккупированной Одессе много усилий приложили к восстановлению и совершенствованию школьной системы?
2.Пользовались ли румынские школы такой же популярностью, как одесские, и удалось ли оккупационным властям охватить всѐ детское население Одессы школьным образованием?
3.Почему оставшиеся в оккупированной Одессе университетские профессора и студенты обращались к румынским властям с просьбой организовать обучение на украинском языке?
4.На что было направлено обучение в румынских школах? Попробуйте самостоятельно дополнить слова документов и историков
26. 17. Свидетельствует очевидец:
Из воспоминаний Владимира Маркуса:
«В конце 43-го — начале 44-го годов румыны стали сворачивать свою «хозяйскую» деятельность, увозя награбленное «для дома, для семьи». Вместе с ними уезжали «одесситы», которые разбогатели. В то время говорили: «Кому война, а кому мать родна»! Стали появляться и зверствовать «казацкие отряды». Они вместе с румынами провоцировали прячущихся от угона подросших парней. Открывали, например, дровяные склады с большими бревнами, предлагая жителям забрать их на топливо без оплаты. Эту тяжесть могли тащить только юноши. Как только молодежь начинала тащить бревна, появлялись на лошадях казаки с нагайками, окружали ребят и гнали их к Товарной. Кто пытался бежать — в того стреляли.
Постепенно румын заменили немцы. Порядки ужесточились. Шататься по улицам стало более опасно. Немцы значительно чаще, чем румыны, прибегали к детским услугам: принести воду, почистить обувь, убрать помещение, помочь разгрузить или нагрузить, следить за тем, чтобы кошки и собаки близко к их жилищу не подходили. Посуду мыть не поручали. Вероятно, брезговали или боялись. Вся работа выполнялась под их молчаливым наблюдением. На любое отклонение от качества и количества немедленно указывалось. Еще надо было сообразить, слушая немецкую речь, что от тебя хотят!
Оплата была едой: остатки супа, каши, редко — остатки картошки или капусты. «Мясо» нам иногда доставалось в виде костей. Они варили мясо на костях. Запах был обморочный. Потом обдирали мясо, а кости бросали нам. Мы не выдирали друг у друга. Надо было быстро погрызть и передать следующему: на очереди была новая кость. Немцы не смеялись над нами, но и не сочувствовали. Мы для них были даже не рабами.
С приближением фронта в городе становилось больше техники, войск. Еды становилось все меньше — крестьяне привезти не могли, а ранней весной нет съедобной растительности. С наступлением темноты чаще слышны были выстрелы — стреляли в любую тень. Днем немецкие патрули останавливали всех подозрительных. И детей тоже. Особенно если нас было больше двух. За пререкание могли застрелить на месте. Забирали, при подозрении в... Наверное, в гестапо. Другой власти не было.
У нас не было календаря, не было часов — мы ориентировались по принципу «светло — темно». В какой-то из дней немцы стали уводить технику, загружать
грузовики. Показали на большой, хорошо закрытый фанерный ящик и знаками дали понять, что там — еда. Мы открыли его только тогда, когда они уехали. Внутри ящик понемецки качественно был устлан фольгой. В нем оказались головки синей капусты. В ту пору никто не знал, как ее нужно готовить. Но все понимали, что нужно сварить. Так сделали и съели. Это была первая и единственная репарация, попавшая непосредственно детям оккупации.
Все знают — это произошло 10 апреля 1944 года. Освободили Одессу. Наши пришли! Этот день много лет был точкой отсчета. Одесситы говорили: «Событие произошло после того (до того), как НАШИ ПРИШЛИ». Ни в одном из освобожденных от фашистов городов так не говорили».
Владимир Маркус. Воспоминания. Вечерняя Одесса. №140 (9468) // 20 сентября
2011 г.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1.В оккупированной румынами Одессе долгое время существовал комендантский час – время, когда простым жителям города нельзя было выходить на улицу. Да и на улице часто было весьма опасно. Как вы думаете (предположите), играли ли одесские ребятишки в различные игры в своих дворах…
2.Формы борьбы с оккупационным режимом бывают активними (когда с оккупантами непосредственно сражаются) и пассивными (без применения оружия, например, словом). Какие формы борьбы с оккупантами использовали Яков Гордиенко и Георгий Дюбакин?
3.Румынские оккупационные власти старались наладить хозяйственную и учебную жизнь в Одессе, в том числе и для юных жителей города. Как Вы думаете, почему все их меры не заставили одесситов принять новую власть, «новую страну» и «новый язык»?
4.Яша Гордиенко и Георгий Дюбакин далеко не единственные подростки Одессы, которые не смирились с оккупацией. Попробуйте найти информацию и составить небольшое сообщение об юных патриотах города…