Глава I. Медицинский работник как

СПЕЦИАЛЬНЫЙ СУБЪЕКТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Согласно ст. 2 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан от 22 июля 1993 г.[6] (далее – Основы), одним из принципов охраны здоровья является принцип ответственности, медицинских работников и управленческого персонала медицинских организаций, включая уголовную ответственность.

Специфика уголовной ответственности медицинских работников связана с их особым субъектным статусом и определяется социальной сущностью профессиональной и служебной деятельности медицинских работников. Последняя состоит, соответственно, в непосредственном оказании медицинской помощи либо в организации медицинской помощи, управлении ею и осуществлении контроля за ее оказанием.

§ 1. Медицинский работник как субъект

профессионального преступления

Так как основной целью деятельности медицинских работников является спасение жизни пациента и улучшение состояния его здоровья,[7] то вполне очевидно, что преступность деяния, сопряженного с исполнением профессиональной обязанности, связана в причинением вреда жизни и здоровью пациента.

Представляется вполне оправданным говорить о существовании в УК РФ системы «профессиональных» преступлений медицинских работников,[8] под которыми надо понимать совершенные ими, в нарушение профессиональных обязанностей, умышленные или неосторожные общественно опасные деяния (действия или бездействия), причинившие вред здоровью или жизни человека, либо создавшие реальную угрозу причинения такого вреда.[9]

Профессиональные обязанности медицинских работников неразрывно связаны с оказанием ими медицинской помощи.

В соответствии со ст. 20 Основ, по содержанию выделяют следующие виды медицинской помощи: профилактическая, лечебно-диагностическая, реабилитационная, протезно-ортопедическая и зубопротезная. Поэтому субъектом профессионального преступления может стать любой медицинский работник, оказывающий какой-либо из перечисленных видов медицинской помощи.

По характеру медицинская помощь, в соответствии со ст.ст. 39-42 Основ, бывает следующих видов:

а) скорая медицинская помощь - оказывается пациентам при состояниях, требующих срочного медицинского вмешательства (например, несчастные случаи, травмы, отравления, другие состояния и заболевания, требующие неотложного медицинского вмешательства); скорая медицинская помощь осуществляется безотлагательно лечебно-профилактическими учреждениями независимо от территориальной, ведомственной подчиненности и формы собственности, медицинскими работниками, а также лицами, обязанными ее оказывать в виде первой помощи по закону или по специальному правилу;

б) специализированная медицинская помощь - оказывается пациентам при заболеваниях, требующих специальных методов диагностики, лечения и использования сложных медицинских технологий; данный вид медицинской помощи оказывается врачами-специалистами в лечебно-профилактических учреждениях, получивших лицензию на указанный вид деятельности;

в) медико-социальная помощь гражданам, страдающим социально значимыми заболеваниями – оказывается лицам, страдающим социально значимыми заболеваниями (их перечень определяется Правительством РФ), которым оказывается медико-социальная помощь и обеспечивается диспансерное наблюдение в соответствующих лечебно-профилактических учреждениях;

г) медико-социальная помощь гражданам, страдающим заболеваниями, представляющими опасность для окружающих – оказывается лицам, страдающим заболеваниями, представляющими опасность для окружающих (их перечень также определяется Правительством РФ); такая медико-социальная помощь оказывается бесплатно в предназначенных для этой цели учреждениях государственной или муниципальной системы здравоохранения.

Законодательством РФ строго регламентирован круг лиц, которые могут заниматься медицинской деятельностью. Согласно ст.ст. 54-56, 58-59 Основ, к ним относятся врачи и работники среднего медицинского персонала.

Врачи – лица, получившие высшее медицинское образование, имеющие диплом и специальное звание (либо имеющие нострифицированный в России диплом о высшем медицинском образовании, выданный в иностранном государстве[10]). Для занятия определенными видами медицинской деятельности врач должен иметь также сертификат специалиста и (или) лицензию.

Кроме того, разрешена деятельность врачей, осуществляющих частную медицинскую практику – т.е. оказание медицинских услуг медицинскими работниками вне учреждений государственной и муниципальной систем здравоохранения за счет личных средств граждан или за счет средств предприятий, учреждений и организаций, в том числе страховых медицинских организаций, в соответствии с заключенными договорами.[11]

Сертификат специалиста выдается врачу на основании послевузовского профессионального образования (аспирантура, ординатура), или дополнительного образования (повышение квалификации, специализация), или проверочного испытания, проводимого комиссиями профессиональных медицинских ассоциаций. В настоящее время почти все виды врачебной деятельности внесены в Перечень Минздрава РФ и требуют обязательного наличия сертификата.[12]

Выдачу врачам лицензий на определенные виды медицинской и фармацевтической деятельности осуществляют лицензионные комиссии, создаваемые органом государственного управления субъекта РФ или местной администрацией по поручению соответствующего органа государственного управления субъекта РФ. По общему правилу, лицензия выдается на определенный вид деятельности на основании сертификата специалиста.[13]

Работники среднего медицинского персонала (медсестры, фельдшеры) - лица, получившие среднее медицинское образование в Российской Федерации, имеющие соответствующий диплом и специальное звание (либо, как и врачи, имеющие соответствующий нострифицированный документ о среднем медицинском образовании, полученном за рубежом).

Кроме того, лица, не имеющие законченного высшего медицинского образования, могут быть допущены к занятию медицинской или фармацевтической деятельностью в должностях работников со средним медицинским образованием в порядке – в частности, студенты высших медицинских учебных заведений допускаются к участию в оказании медицинской помощи в соответствии с программами обучения под контролем медицинского персонала, несущего ответственность за их профессиональную подготовку.

Естественно, что пределы профессиональной компетенции врачей и представителей среднего медицинского персонала различны и определены в ведомственных нормативных актах, а также в документах лечебных учреждений и организаций. Для нас принципиально важно то обстоятельство, что все медицинские работники оказывают медицинскую помощь профессионально – т.е. она является основным родом их деятельности.

В профессиональных преступлениях медицинский работник является специальным субъектом.

В соответствии с доктриной отечественного уголовного права, в случае, когда в статье Особенной части УК оговорены особые признаки субъекта, он является специальным. Говоря иными словами, специальным субъектом преступления выступает лицо, которое, кроме необходимых признаков общего субъекта (вменяемость и достижение определенного возраста), должно обладать еще особыми дополнительными признаками, ограничивающими возможность привлечения других лиц к уголовной ответственности за совершение конкретного преступления.[14]

* * *

Может ли медицинский работник совершить общеуголовное преступление, не являясь специальным субъектом? Безусловно, да – но в этом случае его профессиональный статус не будет играть никакой роли, т.к. станет безразличным для квалификации. Принципиально иная роль такого статуса имеет место, когда та или иная статья Особенно части УК указывает на медицинского работника как специального субъекта основного либо квалифицированного (особо квалифицированного) состава преступления. Примечательно, что в нормах Особенной части термин «медицинский работник» не употребляется вообще: речь идет о «лице, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля» (ч.ч. 1, 3 ст. 123 УК РФ).

В остальных случаях медицинский работник как специальный субъект профессионального преступления обозначается в виде: лица, обязанного оказывать помощь больному в силу закона или специального правила (ч.ч. 1, 2 ст. 124 УК РФ); лица, ненадлежащим образом исполняющим свои профессиональные обязанности (ч. 2 ст. 109; ч. 2 ст. 118; ч. 4 ст. 122 УК РФ).

Кроме того, в Уголовном законе имеются нормы, предусматривающие те составы, в которых медицинский работник как специальный субъект не фигурирует, хотя из социально-юридической сущности этих преступлений именно он должен нести ответственность:

а) либо прежде всего, т.е. приоритетно по сравнению с другими субъектами (например, при принуждении лица к изъятию органов и (или) тканей для трансплантации),

б) либо подлежать повышенной уголовной ответственности именно как лицо, совершающее профессиональное преступление (например, при убийстве или умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, совершенных с целью использования органов и тканей потерпевшего).

Однако буквальное понимание и толкование текста УК РФ не дает на сегодняшний день основания считать медицинского работника специальным субъектом профессиональных преступлений – он несет ответственность на общих основаниях.

Анализ действующей редакции УК (на 1 сентября 2005 г.) РФ позволяет утверждать, медицинский работник как субъект профессионального преступления (т.е. врач или представитель среднего медицинского персонала) предусмотрен уголовным законодательством в случаях, когда:

1. Криминообразующим признаком является последствие - неосторожное причинение вреда жизни или здоровью человека, ставшее результатом профессиональной деятельности по оказанию медицинской помощи. Всего в УК РФ содержится четыре таких нормы: квалифицированные виды причинения смерти по неосторожности (ч. 2 ст. 109), причинения тяжкого вреда здоровью по неосторожности (ч. 2 ст. 118), заражения ВИЧ-инфекцией (ч. 4 ст. 122), а также основной состав неоказания помощи больному (ч. 1 ст. 124). Кроме того, наступление по неосторожности последствия отягчает уголовную ответственность в двух случаях – при совершении медицинским работником квалифицированных видов незаконного производства аборта (ч. 3 ст. 123) и неоказания помощи больному (ч. 2 ст. 124).

2. Криминальным является само деяние, совершаемое медицинским работником, вне зависимости от наступивших последствий – такая норма всего одна – это основный состав незаконного производства аборта (ч. 1 ст. 123).

Представляется целесообразным рассмотреть основные характеристики «профессиональных» преступлений, совершаемых медицинскими работниками как специальными субъектами.

При причинении медицинским работником смерти по неосторожности (ч. 2 ст. 109 УК РФ) обязательно установление причинной связи между деянием и последствием (смертью). При этом разрыв во времени между совершенным деянием и наступлением смерти потерпевшего сам по себе не имеет юридического значения. Наступление смерти констатируется медицинским работником.[15] Сам по себе способ причинения смерти значения не имеет, но может быть самым разнообразным.

Ответственности за данное преступление подлежит любой медицинский работник, не исполнивший должным (надлежащим) образом свои профессиональные обязанности.[16] В литературе ненадлежащим исполнением лицом своих профессиональных обязанностей традиционно понимается ненадлежащее исполнение специальными субъектами (т.е. медицинскими работниками) нормативных обязанностей по оказанию медицинской помощи. При этом основанием криминализации рассматриваемого деяния является наступление результата в виде наступления смерти пациента, находящегося с деянием в прямой (непосредственной) причинной связи.[17] Действительно, само по себе ненадлежащее исполнение медицинским работником профессиональных обязанностей, не повлекшее криминально значимого последствия, является основанием возникновения иной (как правило, гражданско–правовой[18] или дисциплинарной) ответственности.

Например, как причинение смерти по неосторожности, суд расценил действия медицинской сестры, давшей больной, в результате небрежного отношения к своим обязанностям, вместо необходимого лекарства ядовитое вещество, повлекшее смерть потерпевшей.[19]

Приведем еще один пример причинения смерти по неосторожности, совершенного врачом-анестезиологом.

Анестезиолог Л. При проведении эндотрахеального наркоза роженицы В. настойчиво осуществлял множественные, не менее 10, некоординированные попытки интубации трахеи В., с введением эндотрахеальных трубок на всю длину, игнорируя предложения других членов бригады прекратить грубые действия и перейти на другой вид наркоза. Видя появление крови из дыхательных путей В., он сознательно допускал, что может причинить проникающие ранения глотки, гортани, трахеи и пищевода. Своими действиями Л. Причинил В. травму трахеи в виде ее перфорации, сопровождающуюся острым внутрилегочным кровотечением и левосторонним гемотораксом.

Легкомысленно надеясь на предотвращение последствий своих действий, Л. Не принял полных и эффективных мер к реанимации В., как заведующий отделением анестезиологии-реаниматологии роддома не обеспечил наличие в отделении исправного дефибриллятора, что привело к невозможности использования указанного прибора в экстренном случае. В результате причинения Л. травмы трахеи В., а также его преступной халатности и наступила смерть В.[20]

Причинение смерти по неосторожности возможно как легкомысленно, так и небрежно (как показывает изученная исследователями судебная практика, небрежность встречается чаще[21]), однако сам по себе вид неосторожной вины на квалификацию не влияет.

Надо оговориться, что во многих случаях наступление уголовной ответственности за причинение пациенту смерти по неосторожности (нравно как и причинения тяжкого вреда по неосторожности) неразрывно связано с совершением медицинским работником врачебной ошибки при оказании медицинской помощи. Проблемные вопросы врачебной ошибки специально рассмотрены во второй главе работы.

Причинение медицинским работником по неосторожности тяжкого вреда здоровью (ч. 2 ст. 118 УК РФ) имеет место, если вследствие ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей потерпевшему причинен любой из следующих видов вреда здоровью:

а) тяжкий вред, связанный с нарушением анатомической целостности организма под воздействием внешних факторов, являющийся опасным для жизни в момент причинения - такой вред создает угрозу жизни непосредственно в момент причинения, при неоказании помощи может влечь смерть потерпевшего (например, пневмоторакс, повреждения костей черепа, позвоночника, нарушение целостности брюшной полости и пр.); необходимо отметить, что такой вред может быть также причиной указанных в диспозиции ч. 1 ст. 111 УК РФ последствий - но наступление этих последствий юридически не обязательно, так как главным основанием для вменения именно этой разновидности вреда является установление опасности последнего для жизни и здоровья в момент причинения.

б) вред, связанный с нарушением анатомической целостности организма или его физиологического функционирования под влиянием внешних факторов, являющийся тяжким по последствиям; к таким видам тяжкого вреда здоровью относятся утрата органа, зрения, слуха, органом его функций, травматическая ампутация конечности, прерывание беременности не зависимо от ее срока; утрата общей трудоспособности более чем на 1/3, либо утрата профессиональной трудоспособности); неизгладимое обезображивание лица (последний признак имеет место, если дефект лица неустраним без хирургического вмешательства; при этом обязательно согласие потерпевшего на вменение этого признака);

в) тяжкий по последствиям вред, не связанный с нарушением анатомической целостности организма - заболевание наркоманией, токсикоманией, душевной болезнью - вызванные действиями виновного.

Как и в случае неосторожного причинения смерти, уголовной ответственности за данное преступление подлежит любой медицинский работник, не исполнивший должным (надлежащим) образом свои профессиональные обязанности. При совершении этого преступления допустимо как легкомысленное, так и небрежное отношение виновного в последствиям.

Судом первой инстанции установлено, что при проведении медицинской процедуры в отношении С. ей вместо лекарства медсестрой Ч. было введено другое вещество, что привело к химическому ожогу прямой кишки, и эти действия стали причиной резкого ухудшения ее здоровья, повлекли за собой ряд заболеваний внутренних органов.

С. была признана инвалидом II группы.

В Постановлении Президиума Верховного Суда РФ 7 апреля 1993 г. указано следующее.

В заключении эксперта приведены данные обследования С., проведенные в феврале 1992 г. членами экспертной комиссии Е. и Б., и изложены выводы о том, что имеющиеся у истицы заболевания не находятся в причинной связи с травмой прямой кишки. При этом в разделе «Выводы» эксперты указали, что поставленный С. диагноз «химический ожог прямой кишки» в медицинских документах медицинскими данными не обоснован и базируется лишь на показаниях медсестры Ч., проводившей процедуру.

Таким образом, эксперты поставили под сомнение факт причинения С. химического ожога и предположили, что имела место механическая травма. Какого-либо научного анализа медицинских данных, содержащихся в историях болезни, других медицинских документах, в заключении экспертов не сделано.

Между тем в историях болезни С. имеются записи, что ей поставлен диагноз - выраженный колит после химического ожога. В период обострения заболевания С. временно нетрудоспособна, нуждается в лечении в условиях специализированного проктологического отделения. Следовательно, в материалах дела имеются медицинские данные о том, что травма причинена С. при введении внутрь химического вещества вместо лекарства.

Приговором суда медсестра больницы была осуждена за причинение С. Тяжкого вреда здоровью по неосторожности (ожога прямой кишки).[22]

Заражение другого лица ВИЧ-инфекцией вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей означает не только клиническое развитие синдрома приобретенного иммунодефицита, но и введение вируса иммунодефицита в организм пациента.[23] Как правило, такое заражение связано с различного рода медицинскими манипуляциями (переливание крови, использование капельниц, шприцев и пр.) с использованием зараженных биологических материалов или медицинского оборудования.[24]

Как известно, ВИЧ-инфекция не поддается в настоящее время окончательному излечению, в связи с чем ряд авторов полагают относить это преступление к категории преступных посягательств, ставящих в опасность жизнь другого человека либо к разновидностям причинения вреда здоровью другого человека.[25]

Печально, но именно в нашей стране (в городах Элисте, Волгограде) в конце 80-х – начале 90-х годов произошли массовые заражения ВИЧ-инфекцией пациентов клиник (включая грудничков в роддомах), совершенные по вине среднего медицинского персонала.

Субъектом незаконного производства аборта (ст. 123 УК РФ) является медицинский работник, не имеющий соответствующего медицинского образования гинекологического профиля. Некоторые авторы считают незаконное производство аборта по-своему «уникальным» преступлением: это единственное криминализированное законодателем деяние, для которого необходимо согласие потерпевшей на причинение ей вреда, на умаление ее благ или поставление их в опасность. В любом случае, незаконное производство аборта можно, наряду с неоказанием помощи больному, назвать классическим «медицинским» преступлением, т.к. медицинский работник выступает в качестве специального субъекта основного состава преступления.

В литературе под абортом предложено понимать прекращение беременности и (одновременно с этим или позднее) изгнание из матки всего плодного яйца или его части в первые 5 акушерских месяцев или 22 недели.

Соответственно незаконные производство аборта – это противоправное умышленное виновное искусственное прерывание беременности (изгнание плода) с согласия беременной женщины.[26]

Не смотря на имеющиеся предложения о декриминализации основного состава этого преступления,[27] надо отметить, что в литературе вполне справедливо (учитывая идущие демографические процессы) подчеркивается особая угроза незаконного производства аборта для поддержания уровня рождаемости, а также для обеспечения охраны репродуктивного здоровья граждан (не секрет, что ранее сделанные аборты являются одной из основных причин бесплодия женщин).[28]

Еще одна социально-правовая проблема, сопряженная с незаконным производством аборта, заключается в возможно криминальном использовании «абортивного материала» для производства незаконных медицинских экспериментов, теневой трансплантологии и т.п.

Квалифицированным видом незаконного производства аборта является его совершение, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшей или причинение тяжкого вреда ее здоровью (ч. 3 ст. 123 УК РФ).

Преступность неоказания помощи больному (ч. 1 ст. 124 УК РФ) корреспондирует к нормам международного и отечественного законодательства, согласно которым медицинский работник в любой ситуации обязан оказать нуждающемуся посильную квалифицированную помощь, исходя из требований обстановки.

Деяние представляет собой бездействие – невыполнение возложенной на врача и иного медицинского работника обязанности оказывать нуждающемуся медицинскую помощь. В доктрине считается, что бездействие имеет уголовно-правовое значение только в том случае, если является антиподом конкретного общественно полезного действия и когда имеется определенный адресат, обязанный его совершить. Именно сочетание этих двух факторов – необходимость конкретного действия, и наличие для лица обязанности совершит эти действия, является основанием уголовной ответственности за бездействие.[29] Данное общетеоретическое положение полностью применимо при определении юридической природы бездействия при неоказании помощи больному.

Уголовная ответственность за неоказание помощи больному имеет место при наступлении последствия – неосторожного причинения средней тяжести вреда здоровью потерпевшего (ч. 1 ст. 124 УК РФ). Отметим, что не смотря на декриминализацию неосторожного причинения средней тяжести вреда здоровью, именно этот признак остался конструктивным в основном составе неоказания помощи больному.

Квалифицированный вид неоказания помощи больному образует неосторожное причинение тяжкого вреда здоровью или смерти лицу, которому не оказана помощь (ч. 2 ст. 124 УК РФ).

Ш. признана виновной в том, что она, работая заведующей Коргыским фельдшерским участком Усть-Канского района Горно-Алтайской автономной области, не оказала надлежащей медицинской помощи роженице Н., вследствие чего она скончалась от маточного кровотечения. Согласно приговору, Ш., установив утром 8 января 1961 г., что у Н. родовая деятельность сопровождается кровотечением, не сообщила об этом ведущему акушеру-гинекологу района, не обследовала больную, а увидев, что в доме Н. находится занимающаяся незаконным врачеванием Ш-ва, оставила больную в беспомощном состоянии. Зная, что Н. ввиду осложнившихся родов нетранспортабельна, Ш. тем не менее дала согласие на перевозку ее в кабине грузовой автомашины на расстояние 18 км., а после доставления в больницу, не информировав медицинский персонал, о состоянии больной уехала в другое село.[30]

* * *

Рассмотрим вопрос о недостатках законодательного формулирования составов «профессиональных» преступлений, в которых медицинские работники являются специальными субъектами.

О преступлениях в сфере трансплантологии.

Представляется бесспорным то обстоятельство, что прямое отношение к медицинской деятельности имеют трансплантология и донорство. Соответственно преступные нарушения в этой сфер, совершенные медицинскими работниками, должны расцениваться в качестве «профессионального» преступления.

В ряде работ квалифицированный состав принуждения к изъятию органов или тканей для трансплантации (ч. 2 ст. 120 УК РФ) уже отнесен к этой категории,[31] что не совсем верно с точки зрения формального уголовного права. В действующей редакции ч. 2 ст. 120 УК РФ весьма расплывчато определен специальный субъект, которым является лицо, от которого потерпевший находится в материальной или иной личной зависимости.

Спору нет, реалии нашей жизни таковы, что вполне допустимы ситуации, когда, например, несостоятельные должники вынуждены продавать собственные органы для погашения денежного обязательства. Но ведь пациент тоже находится в «иной» зависимости от медицинского работника. И злоупотребления со стороны последнего вовсе нельзя исключать. Более того, в торговле человечествами органами и тканями (а она запрещена ст. 47 Основ – «органы и (или) ткани человека не могут быть предметом купли, продажи и коммерческих сделок) все большую криминальную активность проявляют как раз медицинские работники, имеющие непосредственный доступ к биологическому материалу в силу своей профессии.[32] И абсолютно нетрудно представить, какое давление на пациента может оказать такой медработник, чтобы получить требуемые орган или ткань.

В эпоху научно-технической революции значение биологического материала для самых разных сфер жизни (в т.ч. и для криминальной) будет только возрастать, так что полагаем криминологически обоснованным предусмотреть в ч. 2 ст. 120 УК РФ прямое указание на совершение этого преступления медицинским работником при исполнении профессиональных обязанностей. Такая новелла будет способствовать гармонизации самого уголовного законодательства в области унификации квалифицирующих признаков специального субъекта преступления.

Отметим, что в ряде работ высказана похожая точка зрения, касающаяся необходимости, например, установления уголовной ответственности медработников за использование репродуктивных органов и тканей человека без его согласия (например, изъятой яйцеклетки).[33]

* * *

О дальнейшей дифференциации уголовной ответственности медицинских работников.

Полагаем, что подобного рода действия должны получать более строгую правовую оценку по причине того, что вред указанным интересам причиняется, по существу при исполнении и вопреки профессиональным обязанностям. С другой стороны, существует лишь один смягчающий мотив причинения медработником смерти пациенту – это мотив сострадания.

Общеизвестно, что вот уже около пятнадцати лет идет бурная дискуссии о возможности легализации эвтаназии (убийства из сострадания). В литературе высказаны самые различные позиции как сторонников допущения эвтаназии, так и ее ярых противников. Спор идет вокруг краеугольных проблем: гуманно ли «помогать» безнадежно больному уходить из жизни, облегчив ему страдания, но не приведет ли это к преступным злоупотреблениям со стороны медицинских работников?[34]

Не вдаваясь в глубины спора о юридической допустимости эвтаназии, отметим, что, не смотря на прямой ее запрет (ст. 45 Основ), все же причинение смерти безнадежно больному, в т.ч. путем отключения его от систем жизнеобеспечения, совершенное медицинским работником по просьбе пациента, имеет «извинительный» аспект: только образом нередко можно облегчить страдания смертельно больного человека. А ведь всемерное облегчение страданий пациента – одна из основных посылок врачебной этики, отраженная в Международном кодексе медицинской этики.

Поэтому, несмотря на законодательный запрет, исходя из принципа гуманизма и человеческого сочувствия, представляется возможным поддержать высказанную точку зрения о том, что умышленное причинение смерти неизлечимо больному пациенту, совершенное медицинским работником по его предварительной просьбе, необходимо законодательно закрепить в виде привилегированного состава убийства.

Однако последовательная дифференциация уголовной ответственности медицинских работников должна иметь следствием также закрепление в составах убийства и умышленного причинения тяжкого и средней тяжести вреда здоровью такого квалифицирующего признака, как совершение указанных преступлений при оказании медицинской помощи (за исключением совершения убийства по мотиву сострадания).

Причины такого ужесточения уголовной ответственности медицинских работников очевидны. Если медицинский работник, выполняя ненадлежащим образом свои профессиональные обязанности, причиняет по неосторожности вред жизни или здоровью пациента, то данное обстоятельство является отягчающим уголовную ответственность в соответствующих составах.

Если медицинский работник, вопреки своим профессиональным обязанностям, умышленно причиняет смерть или вред здоровью пациента, то для уголовно-правовой оценки этот факт остается безразличным. Можно возразить: в ст.ст. 105, 111 имеется квалифицирующее обстоятельство совершения этих преступлений с целью использования органов и тканей потерпевшего. Однако, далеко не всегда ведь убийства и прочие преступления, совершаемые медицинскими работниками, совершаются именно с этой целью. Сам факт совершения убийства, умышленного причинения тяжкого или средней тяжести вреда здоровью пациента специальным субъектом – медицинским работником, призванным спасать жизнь и здоровье, - должен отягчать его уголовную ответственность в формально-юридическом плане (повторимся: за исключением совершения убийства по мотиву сострадания)

* * *

О врачебной тайне.

В соответствии со ст. 61 Основ, информация о факте обращения за медицинской помощью, состоянии здоровья гражданина, диагнозе его заболевания и иные сведения, полученные при его обследовании и лечении, составляют врачебную тайну. В литературе положения этой нормы обычно трактуется следующим образом: в содержание врачебной тайны входят данные: 1) о самом факте обращения лица за медицинской помощью; 2) о болезни (диагноз, течение, прогноз); 3) о примененных методах лечения и их эффективности; 4) о лице, обратившемся за помощью, - его прошлом, привычках, наклонностях, физических и психических недостатках, интимных связях и тому подобное; 5) о семье больного и укладе жизни в доме.[35]

Несанкционированное (без разрешения пациента или не оправданное крайней необходимостью[36]) разглашение врачебной тайны, совершенное медицинским работником, не просто подрывает основы медицинской этики, но создает серьезную угрозу личным правам и интересам человека, т.к. по роду своей деятельности медицинский работник ознакомлен с самыми интимными сведениями о частной жизни пациента.

Ранее эти обстоятельства осознавались законодателем, предусматривавшим в ст. 128¹ УК РСФСР 1960 г. норму о разглашении врачебной тайны. Казалось бы, что действующий УК, объявляя преступным нарушение неприкосновенности частной жизни (ст. 137), восполняет пробел, связанный с уголовно-правовой охраной сведений, составляющих врачебную тайну. Однако это не совсем так, т.к. медицинский работник изначально имеет доступ к сведениям, составляющим врачебную тайну. Более того, некоторые из этих сведений могут быть неизвестны самому пациенту – потенциальному потерпевшему.

Наконец, несанкционированное разглашение врачебной тайны может причинить ущерб интересам третьих лиц - если разглашены, например, сведения о личности донора или искусственном оплодотворении. И этот вред должен получать самую непосредственную уголовно-правовую оценку.

На обязанность строгого соблюдения медицинским работником конфиденциальности сведений о частной жизни пациента, ставших составляющей врачебной тайны, указано в решениях Европейского суда по правам человека.

Финская гражданка Z. - была замужем за Х. Они развелись в сентябре 1995 г. Оба ВИЧ-инфицированны. В период с декабря 1991 г. по сентябрь 1992 г. Х. совершил ряд преступлений сексуального характера. 10 марта 1992 г. за изнасилование он был осужден к лишению свободы с отсрочкой исполнения, а позже был обвинен в нескольких покушениях на непреднамеренное убийство на том основании, что он сознательно подвергал свои жертвы риску ВИЧ-инфицирования.

В ходе уголовных процессов в городском суде Хельсинки ряд врачей и психиатр, которые лечили заявителя, были вынуждены дать показания о заболевании заявителя. Сама Z. отказалась давать показания, а показания врачей были необходимы, чтобы установить дату, когда Х. впервые узнал или имел основания подозревать, что он был ВИЧ-инфицирован. Кроме того, истории болезни Х. и Z. были изъяты во время полицейского обыска в больнице, где они оба лечились, и фотокопии этих документов были приобщены к материалам дела. Хотя слушания были закрытыми, отчеты о судебных заседаниях появлялись в крупных газетах по крайней мере два раза.

10 декабря 1993 г. Апелляционный суд подтвердил решение городского суда и в добавление к этому осудил его еще по двум преступлениям, что увеличило общий срок лишения свободы до одиннадцати с лишним лет. Приговор, в котором указаны полностью имена Х. и Z. и обстоятельства их ВИЧ-инфицирования, стал доступен журналистам. Европейский Суд по правам человека установил в этих фактах нарушение неприкосновенности частной жизни Z.[37]

По изложенным причинам представляется обоснованным высказанное в литературе предложение о необходимости восстановления уголовной ответственности за несанкционированное (т.е. совершенное без согласия самого пациента) разглашение врачебной тайны, совершенное медицинским работником.[38]

При этом несанкционированный характер разглашения медицинским работником сведений, составляющих врачебную тайну пациента, должен иметь место в случаях, когда на совершение этого действия отсутствует явно выраженное согласие пациента либо законного представителя пациента, признанного недееспособным или ограниченно дееспособным.