2. Что мешает этике быть практичной наукой.

В истории познания, этики снова и снова обосновывается как наука практическая. Но согласитесь, любая практическая наука должна иметь реальные надежные основания. Законы этики пытались описать в сферах психики и сознания, где она рассматривалась, как часть этих наук.

Что же имеем, даже в современных представлениях о сознании и психологии? Попытки обнаружить практические основы этики в психологии также не имели успеха.

1) До сих пор психика человека оценивается как черный ящик. Никто не знает, что будет на выходе, при поступлении какой- то информации на вход. Никто до сих пор точно не может сказать, какой орган тела отвечает за те или иные функции психики. Такова высокая степень их взаимосвязанности.

К тому же, в мире существуют бесконечное количество психологий. Их столько, сколько существуют объектов и видов деятельности. Если умножить их на особенности протекания процессов химо-, био-, физио-, генной инженерии и пр., то можно утонуть в дурной бесконечности. И не забывайте, к этому количеству необходимо добавить количество психологов, которые по своему описывают эти закономерности. И это представление о науке, которая понимается как наука о душе!

Можно ли при такой высочайшей степени неопределенности самой психики, говорить о практичности какой-то ее части? Поэтому мы постараемся не опираться на психологические представления.

2). Представление о сознании, как объекте, также отличаются высокой степенью неопределенности и субъективности в определении границ и содержания. В науке постоянно проводят различные уточнения видов сознания и их исторического содержания: индивидуальное сознания человека; групповое сознание; общественное сознание; гражданское сознание; семейное сознание; профессиональные представления в самом сознании и т. д..

Например, есть и такое, «Сознание отражает высший уровень психологической регуляции, присущий только человеку как общественно- историческому существу». Последнее уточнение еще более повышает уровень неопределенности с наличием реального мультикультурного пространства в отдельном обществе, его истории и тысяч разновидностей национальных культур

Не способствовало повышению определенности и введение таких структур в сознание как индивидуальное и коллективное бессознательное, подсознательное, архетипы группового бессознательного. Они также зависят от субъекта, который волен по своему наполнять их содержание. Например, З. Фрейд, по словам К. Юнга, наполнил бессознательное человека, как подвал, нечистотами. В его психоанализе действительно нет места нравственным ценностям, совести, не говоря уже о простых добродетелях. Поэтому мы тоже не будем опираться в построении законов нормативной этики на эти представления о сознании и бессознательном.

3). Как не странно, но этике мешает стать практичной индуктивный способ познания. Окончательную форму этому способу познания придал Аристотель. Он же обнаружил его ограниченные возможности. Так, Аристотель был вынужден разделить душу на неразумную (Обратите внимание! Божественная душа может быть неразумной!) и разумную. Последнюю называет рассудком, где выделяет Теоретический и Практический разум. (Трактат "О душе"). Там сказано, что "созерцательный", или "созерцаюощий ум" "не мыслит ничего относяшегося к деятельности и не говорит о том, чего следует избегать или добиваться" (III, 9, с. 442), тогда как практический ум "от созерцающего ума отличается своей направленностью к цели" (III, 10, с. 422), это "ум, размышляющий о цели, то есть направленный на деятельность" (там же, с. 442).

Но эти допущения не помогли любому Разуму стать практичным . Почему?

Индуктивный способ познания исходит из необходимости выделения через анализ объекта (с помощью практики или умозрительно). Для определения объекта необходимо по сходству или различию назвать его присутствующие и отсутствующие признаки. При таком способе познания познающий субьект попадает в несколько логических ловушек:

- субъект никогда не сможет назвать все признаки объекта – полная индукция невозможна. Установление необходимости и достаточности количества признаков (наличных или отсутствующих!) или их, среднего, зависит от субъекта, который может стать причиной появления как истинного, так и ложного знания;

- для такого способа познания будущее всегда будет наступать как вероятностный прогноз. Всякий выделенный признак становится прошлым, поэтому и всякие прогнозы поведения в настоящем и будущем будут вероятностными.

По нашим представлениям этика должна присутствовать и в этих умозаключениях. Они же осуществляются на практике! Но почему ее там нет.

Этика Аристотеля тесно связана с политикой государства, с учением о сущности и задачах государства – это способ ухода от названных ловушек. Поэтому он даже критикует Сократа и Платона за излишнюю интеллектуализацию этики. По словам Аристотеля, если следовать сократовскому тезису, то «человек не властен над собой и потому не несет ответственности за свои поступки». Между тем, например, «пьяных считают виновными вдвойне», так как во власти человека «не напиться».

В понимании Практического Разума И. Кант вернул возможность иметь свободную «волю» независимо от требования государства. Вся моральность заключается в доброй воле исполнить нравственный закон. Сам закон должен отличаться абсолютной всеобщностью. «Поступай так, чтобы правило твоей воли всегда могло быть вместе с тем и принципом всеобщего законодательства» — гласит нравственный закон Канта. Эта формула коренным образом отличает его мораль от всех существовавших до него этических построений, опиравшихся всегда на какое-нибудь эмпирически определённое содержание. Всякое такое содержание принципиально исключается Кантом. В сфере должного не может быть никаких условностей, ничего зависящего от тех или иных конкретных целей и причин.

Резюме. Оба мыслителя понимали ограниченность существующего способа познания. И оба, как и другие использовали его возможность – позволять создавать субъективные системы знаний. Но это отводило законам этики опять роль должного, а не сущего..