Krizis_multikulturalisma

50 Часть I. Кризис мультикультурализма в Германии…

гастарбайтеров, как после падения Берлинской стены возникла проблема с восточными немцами (Ossi, как их здесь называют), которым совсем непросто было адаптироваться к новым для них условиям. Потом пошел поток мигрантов из бывших стран соцлагеря

иЮгославии, где в течение 90-х шли кровавые войны. На какое-то время раздражение канализировалось в направлении русских немцев, поляков, румын и особенно «югославов». Хотя и о турках не забывали.

Итут радикализировались исламисты. Мусульмане-радикалы, стараясь отомстить Западу за агрессивные действия в Афганистане

иИраке, руководствуясь своими собственными, давно устаревшими, представлениями о Божьем промысле, стали взрывать дома, поезда, корабли и самолеты с мирными жителями. Объективно этот радикализм исламских экстремистов послужил мощным стимулятором роста национализма в Европе, в том числе и в ФРГ. Появился повод, указывая на исламскую угрозу, добиваться национального единства

ивозрождения старых немецких традиций, о чем многие жители Германии давно мечтали.

Когда немецкую, да и всю европейскую культуру давила американская «попса», это очень большому числу немцев не нравилось, но протестовать они не смели. Американцы — союзники, долгое время державшие над головой Европы спасительный ядерный зонтик. К тому же это самая могущественная нация в мире, да и культурные корни у американцев и европейцев (в том числе немцев) всетаки общие. Чтобы почувствовать себя сильной нацией, нужно было найти врага. Но не американцев, а кого-то еще, кто совсем не был бы связан с культурными традициями родной страны. И вот такой враг появился. Это самые непохожие, самые чужие и самые опасные

— живущие рядом с немцами мусульмане Германии (прежде всего, представители самой большой группы мусульман в ФРГ — турки). И хотя через 3–4 года радикализация мусульманского общества начала спадать (во всяком случае, в турецкой среде), аргументы для оправдания нового немецкого национализма (якобы защищающего народные устои) уже появились. А затем дров в огонь добавил экономический кризис.

Правые экстремисты всегда преследовали мигрантов — избивали, поджигали дома, устраивали, где могли, погромы. И убивали. Национал-экстремисты из одной только неонацистской группы в Тюрингии с 2000 по 2007 г. убили, как минимум, восемь турок и одного грека (да еще женщину-полицейского). А таких групп в ФРГ, по-видимому, не так уж мало. Особенно много хулиганских и просто бандитских акций, направленных против мигрантов, отмечено

Владимир Малинкович 51

во вновь присоединенных землях бывшей ГДР — там и общая экономическая ситуация хуже (соответственно, социальное раздражение сильнее), и уважать закон люди не привыкли. Всего в Германии к концу 2010 г. было 219 правоэкстремистских групп и организаций,

вкоторых насчитывалось 25 тыс. человек. Почти 10 тыс. из них готовы ради достижения своих целей применять насилие1. В ноябре 2011 г. министр юстиции признала, что политики явно недооценили масштабы распространения правого экстремизма.

Против иммигрантов, однако, выступают сегодня, увы, не только правые экстремисты. В последние годы в акциях протеста против «засилья мигрантов» стало участвовать все больше вполне добропорядочных людей, даже либеральных и левых взглядов. Они начали кампанию против мусульман под предлогом защиты от исламской опасности немецкой культурной традиции (Leitkultur), которая, якобы, имеет в Германии не только христианские, но и иудейские корни (хорошо было бы такое признание сделать лет эдак 80 или 100 назад). Наиболее массово протестуют немцы против строительства мечетей. В ФРГ уже построили около 240 мечетей и 2500 молельных домов. В Дуйсбурге выстроена самая большая мечеть

вЕвропе. Согласно опросам общественного мнения, в 2009 г. 48% немцев не имели ничего против мечетей в Германии, но очень многие (38% всех опрошенных) этого категорически не хотели2. Сейчас, боюсь, недовольных строительством новых мечетей еще больше. Часть из них утверждает, что появление большого числа мечетей

вЕвропе, в частности в Германии, подрывает основы христианской цивилизации. Причем говорят это многие из тех, кого еще вчера христианские ценности совсем не волновали. Немало и таких, кто считает, будто мечети своими куполами и минаретами нарушают архитектурный стиль германских городов. Вряд ли этот аргумент так уж серьезен. Турецкие мечети часто строятся по образцу Айя-Софии (в прошлом христианской церкви) или в супермодерном стиле зданий (среди них есть весьма интересные в архитектурном плане сооружения — например, мечеть в баварском Пенцберге). Думается, они куда меньше портят общий вид немецких городов, чем построенные на скорую руку коробки 50-х, стеклянные высотки 60–70-х годов или, к примеру, модная сегодня «ржаво-железная» архитектура. Частично в этом вопросе удалось достичь компромисса — договорились, что минареты и купола мечетей не должны превышать

1 Hamburger Abendblatt. 17.11.2011.

2 См.: Deutsche Welle, dw-world.de/dw/article/0,,4998045,00, 09.12.2009.

52 Часть I. Кризис мультикультурализма в Германии…

высоту куполов христианских церквей1. Кстати, в югендстиле и ардеко, столь типичных для довоенной немецкой архитектуры, совсем немало элементов восточной эстетики. Впрочем, дело здесь, конечно же, не в эстетике, а национальном сознании немцев. То строили мы сами, а это «чужие». Национализм всегда основывается на отталкивании от чужого.

Движение гражданских инициатив, направленное против строительства новых мечетей, наверняка не было бы столь массовым, если бы его участников не волновали чисто практические проблемы. Мол, площадки для строительства мечетей хорошо бы использовать с большей пользой — там можно было бы построить новые детсады и школы, которых всегда не хватает, магазины, спортзалы, места для парковок автомобилей и т.д. Так, защищая свои конкретные интересы, люди волей-неволей втягиваются не просто в борьбу по частным вопросам, но в противостояние двух разных культурных традиций в одной стране, в принципиальный спор о том, каким должно быть общество в Германии — мононациональным или же мультикультурным. Власть же в демократическом государстве не может не реагировать на их позицию (пусть и не всегда хорошо продуманную). Ведь 38, а то и больше процентов населения, да еще активного, — это громадная сила. Политики хорошо понимают: все эти люди — их потенциальные избиратели.

Как бы то ни было, в движение против строительства новых мечетей в немецких городах включается все больше и больше людей (особенно массовым было такое движение в Кельне). В поддержку этого движения высказывались многие известные политики и деятели культуры, причем самых разных идеологических направлений. Среди них был и Мартин Вальзер, самый выдающийся, пожалуй, из современных немецких писателей. Участие Вальзера в этих акциях симптоматично, поскольку он выступает не только против опасности исламизации Германии, но и против так называемого «сионистского лобби». Именно он настаивал на том, что пора отказаться от использования «груза Освенцима» с целью помешать возрождению культурных традиций немецкого народа. Не будучи врагом ни мусульман, ни евреев, Вальзер активно выступает против того, чтобы ислам и иудаизм утверждали себя в Германии в качестве самостоятельной культурной силы. Вчерашний левак, сегодня он, по сути, является убежденным приверженцем монокультурного развития страны, т.е., попросту говоря, немецким националистом.

1 Совсем как в магометанской Испании Средних веков, только там католическая церковь не могла быть выше мечети, а здесь наоборот.

Владимир Малинкович 53

Пример Вальзера демонстрирует, что противостоят политике мультикультурализма в ФРГ не отдельные организации гражданской инициативы, не правые, не левые и не либералы, а те общественные силы разных политических направлений, для которых важнее всех прочих ценностей возрождение немецкой нации. Их можно было бы назвать патриотами, но именно к таким «патриотам» относится известное выражение Сэмюэля Джонсона о патриотизме, что хуже подлости, которое так любил повторять Лев Николаевич Толстой.

Мартин Вальзер, безусловно, очень талантливый художник, но он человек с весьма путаной политической биографией. В молодости был солдатом вермахта и даже, видимо, членом нацистской партии, в 60-е годы — радикальным «леваком», затем стал националистом. Его публичные выступления почти всегда парадоксально противоречивы и скандальны. Такому человеку массы особенно доверять не будут. Не годились в лидеры национального движения и другие потенциальные претенденты. Например, Герд ШульцеРонхофф, который, во имя освобождения немцев от «груза Холокоста», сначала попытался избавить Германию от значительной доли ответственности за Вторую мировую войну (в книге «Война, у которой много отцов»), а затем пояснил, что едва ли не важнейшей причиной аннексии Гитлером Чехословакии была мультикультурная природа этого государства (книга «Чешско-немецкая драма 1918–1938 годов»). Но как ни старался Шульце-Ронхофф, не пробился он в вожди националистов. Во-первых, потому что слишком уж правый, во-вторых, потому что в прошлом генерал (а генералов недолюбливают интеллектуалы), и, наконец, потому что большинство его аргументов опровергнуто историками. Вот и не было до самого последнего времени у националистов авторитетного идеолога. В 2010 году он, наконец, появился. Никакой не радикал, а вполне всеми уважаемый специалист банковского дела, социал-демократ Саррацин.

В августе 2010 года в Германии вышла книга «Deutschland schaff sich ab» («Германия самоликвидируется»)1. Автор книги не писатель, не публицист и, в общем-то, не политик, а финансист — член Совета директоров Немецкого федерального банка Тило Саррацин. Казалось бы, что интересного может найти в книге, написанной банкиром, широкий круг читателей? И тем не менее, книга эта стала настоящей сенсацией. Уже за первые четыре месяца было продано

1 Sarrazin Т. Deutschland schafft sich ab. München, 2010. [Издание на рус. яз.: Сарацин Т. Германия: самоликвидация / Пер. с нем. М.: Рид Груп, 2012.] Цитаты из книги Т. Сарацина далее приводится в собственном переводе автора статьи.

54 Часть I. Кризис мультикультурализма в Германии…

1 миллион 200 тысяч экземпляров, через год — около двух миллионов (невиданный объем продаж для книг отнюдь не развлекательного жанра). Книга переиздавалась уже более 20 раз, в библиотеках, чтобы ее прочитать, надо записываться в очередь.

Тезисы Саррацина

О чем же рассказывает нам книга, наделавшая столько шума? Хотя критика в адрес автора касалась, в основном, его негативного отношения к мусульманам Германии, глава, посвященная мигрантам, — это всего лишь одна шестая часть работы Саррацина (хотя тема миграции, конечно, проходит сквозной линией через всю книгу).

Обеспокоенность судьбой Германии

Подзаголовок книги — «Как мы ставим свою страну на карту» — демонстрирует намерение Саррацина обнаружить причины, по которым Германия, по его мнению, может оказаться на краю гибели как национальное государство. Саррацин ищет признаки приближающегося крушения, подробно рассматривает вопросы, касающиеся проблем бедности и социального неравенства, безработицы

иправительственной политики в сфере занятости, недостатки системы образования и т.д. Многие его замечания и выводы, несомненно, справедливы и поэтому вызывают у читателя доверие к автору.

Больше всего, пожалуй, Саррацина волнуют проблемы демографии, в частности, продолжающаяся тенденция падения рождаемости, что ведет к уменьшению доли работоспособного населения в стране. Пугает его явно неудовлетворительный уровень общей

ипрофессиональной подготовки молодежи, из-за чего снижается интеллектуальный потенциал всех тех, кто занят в науке и производстве. Касаясь вопроса о преодолении бедности, Саррацин признает, что социальная помощь людям, живущим на грани бедности, необходима, и она дает некоторые положительные результаты. Но предоставление такой помощи имеет и серьезные негативные последствия, поскольку снижает у лиц, получающих помощь, чувство социальной ответственности, уменьшает стремление трудиться, повышать свой уровень образования. Саррацин выступает против предоставления малообеспеченным слоям населения чрезмерной социальной поддержки и считает решающим фактором в борьбе с бедностью качественную перестройку всей системы занятости

исоциального страхования.

Владимир Малинкович 55

Разумеется, государство должно материально поддерживать инвалидов и стариков. Трудоспособное же население должно иметь не только возможность трудиться, но и соответствующее желание. «Смысл современного социального государства заключается в том, — пишет Саррацин, — чтобы никто из-за вынужденной безработицы не оказался в бедственном положении. Того, кто в силу сложных обстоятельств не может обменять на хлеб свой труд, солидарное сообщество должно временно содержать без такого обмена… Но будет, строго говоря, социальным злоупотреблением, если кто-то будет получать государственное пособие, за которое он, при наличии объективных возможностей, не предоставит ответную услугу»1.

По мнению Саррацина, следует добиваться того, чтобы работоспособным людям было невыгодно существовать за счет государственного пособия, чтобы они всегда стремились найти работу. Для этого необходимо, помимо соответствующего воспитания молодежи и снижения неоправданно высокой, по мнению Саррацина, социальной помощи, еще и сделать такую работу лучше оплачиваемой. Для чего Саррацин предлагает повысить реально получаемую работником зарплату за счет уменьшения или снижения различного рода начислений на нее. Такая мера, конечно, уменьшит поступления в госбюджет, но зато «для многих получателей социальных пособий она послужит стимулом для того, чтобы предпочесть пособию по социальному страхованию лучше оплачиваемую работу»2.

Саррацин критически оценивает целый ряд существующих ныне в ФРГ практик в сфере социального страхования, образования и занятости и предлагает свои решения. Какая-то часть из них экспертам представляется спорной, но многие предложения, очевидно, являются конструктивными. Поскольку тема этой работы — мультикультурализм, сконцентрируемся все же на том, что имеет к ней прямое отношение, — на проблеме мигрантов.

Мусульманская угроза — реальная или мнимая?

Любому непредвзятому читателю очевидно: автора книги о Германии, которая якобы сама себя уничтожает, волнуют не только вопросы процветания страны и благополучия ее жителей, но и необходимость сохранить мононациональный тип немецкого государства. В принципе, его не очень беспокоят те мигранты, что

1 Sarrazin Т. Op. cit. S. 152–153.

2 Ibid. S. 160.

56 Часть I. Кризис мультикультурализма в Германии…

готовы влиться в традиционное немецкое общество, признать своим его культурное наследие, даже если их вклад в экономику ФРГ меньше, чем вклад немцев. Основную опасность, по мнению Саррацина, представляют мигранты-мусульмане, которые интегрироваться в чужую для них немецкую культуру не хотят. Проблемы, которые возникают по вине мусульман, он предлагает сгруппировать следующим образом.

—Пребывание мусульман в Германии создает серьезную дополнительную нагрузку для экономики этой страны.

—Мусульмане малообразованны и плохо подготовлены к современной европейской жизни.

—Они постоянно создают конфликты в обществе, занимаются нелегальным бизнесом, склонны к насилию.

—У мусульман много детей, что в ближайшей перспективе радикально изменит демографическую ситуацию в ФРГ.

—Мусульмане не хотят интегрироваться в немецкое культурное пространство и предпочитают создавать свое «параллельное общество», что грозит Германии сменой ценностных приоритетов.

—Гипертрофированная религиозность мусульман имеет тенденцию развиваться в направлении фундаментализма.

«На эту группу приходится от 70 до 80% всех проблем мигрантов в сфере образования, занятости, получения некомпенсированных трудом пособий и преступности»1, — пишет Саррацин

омусульманах. Причем социальные проблемы он тесно увязывает с проблемами, так сказать, цивилизационными. Такое переплетение разного рода проблем, конечно, имеет место в реальной жизни, но автор книги явно преувеличивает связь общественного поведения мигрантов-мусульман с их вероисповеданием и не пытается отделить социально-экономические проблемы от культур- но-религиозных даже там, где это сделать возможно. А между тем, предпринять такую попытку имело бы смысл, поскольку вопросы социальные и духовные решаются по-разному. По сути, перспективы формирования мультикультурного гражданского общества в первую очередь зависят от того, можно ли путем решения соци- ально-экономических проблем мигрантов создать обстановку бесконфликтного сосуществования в одном государстве различных культурных и религиозных сообществ. У Саррацина ответ на этот вопрос готов заранее: нет, нельзя! И под этот ответ подбираются аргументы. Все свои социологические выкладки Тило Саррацин использует лишь для того, чтобы подтвердить свою позицию, вы-

1 Ibid. S. 262.

Владимир Малинкович 57

работанную a priori. И при этом сознательно или невольно манипулирует данными статистики.

Чтобы подчеркнуть исходящую от мусульман опасность, Саррацин явно преувеличивает их численность в Германии. Так он пытается доказать, что в 2007 г. в ФРГ проживало от шести до семи миллионов мусульман, хотя официальной статистикой подтверждено постоянное проживание лишь 3 млн 998 тыс. выходцев из Турции, Боснии и Герцеговины, из стран Ближнего и Среднего Востока и из Африки1. Можно согласиться, хотя и с определенными оговорками2, что численность иммигрантов из исламских стран действительно составила в том году около 4 млн человек. Но четыре и даже четыре с половиной миллиона — это никак не шесть или семь. Откуда же взялись еще два или три миллиона? Проблема в том, что в 2007 г. не было известно происхождение 4 млн 586 тыс. мигрантов. Довольно большая цифра, и она дает повод для спекуляций. Саррацин этим поводом воспользовался.

Если предположить, что доля мусульман в группе неизвестных составляет такой же процент, как и в группе лиц с бэкграундом мигранта, чье происхождение известно (т.е. 37%), то примерно 1 млн 700 тыс. из 4 млн 586 тыс. человек, происхождения которых тогда не знали, должны были бы быть мусульманами. Общее число мусульман в таком случае составило бы 4,7 млн человек. Это очень много, но Саррацину, чтобы напугать читателя, нужно еще больше. И он заявляет: доля мусульман выше, поскольку детей у мусульман больше, чем у прочих мигрантов. За сим следует совершенно произ-

1См.: Statistische Bundesamt: Fachserie 1 Bevölkerung und Erwerbstätigkeit, Reihe

2.2Bevölkerung mit Migrationshintergrund. Ergebnisse des Mikrozensus 2007. Wiesbaden, 2009.

2 Саррацин, приводя на с. 283 своей книги соответствующую таблицу,

считает все 3 млн 998 тыс. человек мусульманами, тогда как Федеральное управление статистики этого вовсе не утверждает. И действительно, как можно утверждать, к примеру, что все 215 тыс. выходцев из Казахстана — мусульмане, если подавляющее большинство из них немцы-переселенцы, русские или евреи. Такой же примерно состав мигрантов из других государств постсоветской Азии. Среди прибывших боснийцев тоже около половины, скорее всего, не мусульмане, а христиане (в самой Боснии мусульман менее половины). Да и не все выходцы из стран африканского континента верят в Аллаха. Так что от 4 млн нам следует отнять, как минимум, четыреста или пятьсот тысяч. Правда, к числу мусульман из упомянутых выше районов следует, по-видимому, добавить еще живущих в ФРГ албанцев Косово, но их число намного меньше 400 тыс., так что в 2007 г. общая численность мусульман в Германии, о которых известно их происхождение, была все же никак не больше 4 млн.

58 Часть I. Кризис мультикультурализма в Германии…

вольный вывод: мусульман в ФРГ было в 2007 г. от 6 до 7 млн1. Такой вывод возможен лишь при условии, что в группе из 4 млн 586 тыс. мигрантов неизвестного происхождения было от 2 до 3 млн (т.е. от 45 до 65%) мусульман. То, что детей у мусульман неизвестного происхождения должно быть примерно столько же, сколько и у тех му- сульман-мигрантов, чья родина известна, Саррацина почему-то не смущает.

Сравнив данные статистики за 2007 и за 2010 гг., нетрудно обнаружить несостоятельность расчетов Саррацина.

Общая численность мигрантов увеличилась совсем незначительно — на 300 тыс. (менее чем на 2%). Но зато на два миллиона человек стало меньше мигрантов неизвестного происхождения. Кто же они — люди, чья тайна происхождения теперь раскрыта? Действительно ли доля мусульман среди них составляет, как полагает Саррацин, от 45 до 65%?

Ничего подобного. Общая численность мусульман увеличилась примерно на 520 тыс.: африканцев осталось столько же, сколько и было в 2007 г., число турок и боснийцев уменьшилось почти на 120 тыс., на 640 тыс. стало больше выходцев из стран Ближнего и Среднего Востока. Если мы соотнесем 520 тыс. выходцев из исламских стран с двумя миллионами мигрантов, чье происхождение стало известно после 2007 г., то увидим, что мусульмане в этой группе составляют вовсе не 65, не 45 и даже не 37%, а всего лишь 26%2. Хочу обратить внимание еще и на то обстоятельство, что из 640 тыс. мигрантов из стран Ближнего и Среднего Востока, о которых шла речь выше, 515 тыс. — выходцы из Казахстана, а они, как уже было сказано, в подавляющем большинстве вовсе не мусульмане. Так что, судя по всему, численность мусульман за последние три года не увеличилась, а уменьшилась. Увеличилось же, причем значительно (на 1 млн 650 тыс.!), число приехавших в Германию европейцев. Из них почти миллион — это бывшие или нынешние граждане стран Евросоюза.

Такая вот получается арифметика.

Все сделанные Саррацином многомиллионные добавки к 3 млн 998 тыс. мусульман — не что иное, как плод его авторской фантазии. Нет в Германии ни шести, ни семи миллионов мусульман. Нет, видимо, и пяти, их в ФРГ намного меньше.

1 Sarrazin Т. Op. cit. S. 261–262.

2 Мы проигнорировали, чтобы не осложнять расчеты, вполне обоснованное предположение, что среди 300 тыс. человек, на которое увеличилось за три года общее число мигрантов, четверть или треть приехали из мусульманских стран (а значит, их общее число в интересующей нас группе на 70–100 тыс. меньше, чем полмиллиона, и доля, соответственно, меньше четверти).

Владимир Малинкович 59

С целью продемонстрировать читателю величину создаваемой мусульманами нагрузки на бюджет ФРГ, Саррацин приводит цифры, показывающие, что среди «коренных немцев» тех, кто живет, в основном, за счет пособий, 10,4%, а среди турок — 38,7%, среди всех мусульман-мигрантов — 43,6%. Разница, как мы видим, весьма существенная. Сам собой напрашивается вывод: мусульмане предпочитают жить за счет государственной помощи, поскольку не любят работать (лентяи) и еще потому, что их женщинам работать не положено. Автор книги подчеркивает, что процент мигрантов из стран Евросоюза, получающих пособие, мало отличается от среднего по стране, и делает вывод: «Значит, не статус мигранта как таковой является причиной возникновения экономических интеграционных проблем»1. Здесь Саррацин ставит точку, но мысль требует естественного завершения: нагрузка на бюджет повышается именно из-за мигрантов-мусульман.

Конечно, дополнительная нагрузка на госбюджет имеет место, но поскольку мусульман относительно немного (4,5 млн), она все же не так уж велика (если б их было, как считал Саррацин, 7 млн, она была бы более впечатляющей). В таблице, приведенной Саррацином, есть и другие цифры, но их он предпочитает не комментировать. Своим трудом зарабатывают средства на жизнь 41,4% всех жителей Германии, 43% немцев, 34% турок, 34% всех мусульман. Разница в желании трудиться между немцами и мусульманами не столь уж велика. Если учесть, что уровень вынужденной безработицы среди мусульман много выше и детей у них, действительно, больше, то будет очевидным: говорить о том, что мусульмане недостаточно трудолюбивы, нет никаких оснований. Иное дело, что их труд — менее квалифицированный и, как следствие, плохо оплачиваемый — не дает возможности прокормить семью без различных форм социальной помощи. И даже нелегальная работа, которой часто вынуждены заниматься турки (как правило, та, что не хотят выполнять сами немцы), — это все-таки тоже труд на благо немецкого общества, хотя и в обход закона.

Несомненно, Саррацин прав, утверждая, что мусульмане Германии в целом менее образованы и менее подготовлены профессионально, чем немцы. Более того, старшее поколение турецких мигрантов имеет более низкий уровень образования, чем, в среднем, турецкие граждане в Турции. Сложности с овладением немецким языком мешают туркам в Германии в большей мере, чем, к примеру, итальянским мигрантам или русскоязычным евреям, которые получили у себя на родине общеобразовательную, а часто и профес-

1 Sarrazin Т. Op. cit. S. 283.