21_23_2017_t2

с подростками, необходимо отметить, что целью ВК выступает организация комплексной, завершенной системы исполнения наказания в виде лишения свободы для лиц, не достигших совершеннолетия, направленной на формирование социализированной личности. В этом контексте функционирование общежитий за пределами ВК для подростков приобретает особую актуальность.

В настоящее время согласно ведомственной статистике около 13 % воспитанников, переведенных для подготовки к освобождению из облегченных условий отбывания наказания в условия полусвободы, могут проживать вне территории ИУ в специально оборудованных общежитиях под надзором администрации, но только 1,5 % из указанных 13 % несовершеннолетних осужденных [2] реализуют это право. Почему это происходит?

Во-первых, это свидетельствует о неудачной конструкции ч. 4 ст. 133 УИК РФ, где фигурирует словосочетание «может быть».

Во-вторых, в силу объективных и субъективных причин в большинстве ВК не созданы общежития за их пределами для рассматриваемой категории осужденных, а если созданы, то внутри колонии [3, с. 32]. В результате на практике законодательно закрепленная, на наш взгляд, эффективная форма социализации личности подростков, к сожалению, реализуется лишь в отдельных регионах Российской Федерации.

В-третьих, в последние годы в ВК содержатся подростки, запущенные как в педагогическом, так и нравственном плане, которые осуждены за тяжкие и особо тяжкие преступления. По этой причине 37,9 % практических работников отрицательно относятся к возможности проживания таких лиц, освобождаемых из облегченных и льготных условий отбывания наказания, за пределами ВК.

Для решения этой проблемы предлагаем использовать хотя и часто подвергаемый критике, но в тоже время весьма эффективный опыт работы зарубежных стран по применению электронных браслетов (поаналогии с уголовно-исполнительным законодательством Англии, Германии, Швеции и других государств) как способа контроля воспитанников в условиях полусвободы при помощи средств электронного мониторинга. Это предложение достаточно затратное, но оно имеет перспективу реализации в отдаленном будущем, даже не как возможность контроля, а как средство, дающее положительные результаты в деле организации деятельности ВК в вопросах социальной адаптации несовершеннолетних осужденных.

В связи с этим считаем целесообразным объединить части 3 и 4 ст. 133 УИК РФ, так как они дублируют друг друга, и дать ч. 3.1 ст. 133 УИК РФ в следующей редакции:

«Лица, отбывающие наказание в льготных условиях, проживают в общежитии за пределами воспитательной колонии без охраны, но под надзором администрации воспитательной колонии с применением к осужденным средств электронного слежения (электронных браслетов).

Им разрешается:

а) расходовать на приобретение продуктов питания и предметов первой необходимости средства, имеющиеся на их лицевых счетах и в наличной форме без ограничения;

131

б) носить гражданскую одежду; в) иметь краткосрочные свидания без ограничения их количества, а так-

же шесть длительных свиданий в течение года с проживанием за пределами воспитательной колонии в специально оборудованных для этого комнатах в общежитии».

Таким образом, мы кратно рассмотрели проблемы, возникающие при организации деятельности ВК в процессе подготовки несовершеннолетних осужденных к освобождению с учетом требований Правил Манделы и пришли к следующим выводам:

1)несовершенство законодательно закрепленного механизма в вопросах трудового и бытового устройства подростков после освобождения из мест лишения свободы определяется стабильным уровнем рецидивной преступности в стране, что нацеливает законодателей, правоприменительные органы на детальное рассмотрение проблем, имеющихся в нормах права и практической деятельности администрации ВК, других государственных органов, общественных формирований, и на выработку предложений по его совершенствованию;

2)к основным проблемам создавшейся ситуации можно, на наш взгляд, отнести следующие:

–за последние несколько лет количество освобождающихся из ВК в силу сокращения численности спецконтингента уменьшается, а количество нуждающихся в помощи в социальной адаптации по-прежнему остается высоким. Именно поэтому необходима корректировка нормативной базы, регулирующей данную сферу общественных отношений;

–отсутствие надлежащего внимания со стороны государственных органов, органов местного самоуправления, общественных и иных формирований, частных лиц, религиозных объединений, участвующих непосредственно в решении вопросов социальной адаптации несовершеннолетних осужденных, отбывающих наказания в ВК, подготовке их к освобождению, как показывают результаты изучения мнений ученых и практиков, проведенного нами исследования, приводит к выводу о необходимости возложения координирующих функций в этой деятельности на органы местного самоуправления.

Список литературы

1.Белова Е. Реализация предварительного замечания № 2 Правил Манделы

впроцессе подготовки осужденных к освобождению в России // Евраз. юрид. журн. 2016. № 8 (99). С. 296.

2.Отчет о работе воспитательных колоний (Форма ВК) за 2016 г. : утв. приказом ФСИН России от 27 февраля 2006 г. № 26.

3.Знатных Л. Воспитать, нельзя испортить // Преступление и наказание. 2016. № 9. С. 32.

132

УДК 343.8

ПАВЕЛ ВАСИЛЬЕВИЧ ГОЛОДОВ,

кандидат юридических наук, доцент, заместитель начальника института по научной работе,

ВИПЭ ФСИН России, г. Вологда, Российская Федерация, e-mail: [e-mail]

ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО РИСКА В УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ

Аннотация: представлены результаты анализа уголовно-исполнительного законодательства с учетом присутствующих в нем факторов риска. Представлена авторская классификация рисков в уголовно-исполнительном законодательстве, выявлены и описаны наиболее значимые рискогенные факторы и возможные последствия их проявления.

Ключевые слова: уголовно-исполнительное законодательство; риск; правовой риск; рискогенность; управление; неопределенность.

Современная уголовно-исполнительная практика характеризуется усилением влияния факторов экстремальности, неопределенности и случайности. Данные явления возникают на фоне ухудшающихся уголовно-правовых, уго- ловно-исполнительных и личностных характеристик осужденных, содержащихся в местах лишения свободы, сокращения штатной численности персонала и объемов бюджетного финансирования уголовно-исполнительной системы (далее – УИС), отсутствия эффективной системы постпенитенциарной социальной реабилитации и адаптации лиц, отбывших наказание. Руководители различного уровня вынуждены сталкиваться с многочисленными нестандартными управленческими ситуациями и факторами риска, принимать управленческие решения в условиях неопределенности, осуществлять поиск и внедрение новых форм и методов работы, что также сопряжено с многочисленными рисками. Нередко и сами нормы уголовно-исполнительного права содержат в себе различного рода риски, знание и учет которых имеет особое значение в управленческой деятельности учреждений и органов УИС. Как справедливо отмечает Ю. А. Тихомиров, риск присущ и праву, и правоприменительной деятельности, поскольку правовое регулирование всегда связано с познанием событий и процессов настоящего и будущего, поэтому риск необходимо рассматривать как явление, сопутствующее правовому развитию, как модель альтернативнонегативной реализации права, реальность которой грозит деформацией конечных правовых результатов и снижением качества правового регулирования [1,

с. 174–175].

Для правового риска, как института теории права, характерна причинная зависимость между нормативной моделью и реальностью, то есть опасное от-

© Голодов П. В., 2017

133

клонение от норм права [2, с. 6]. В связи с этим представляется необходимым провести анализ действующего уголовно-исполнительного законодательства с позиций его рискогенности, т. е. с учетом наличия факторов риска его реализации (в научной литературе встречаются и другие понятия, связанные с риском в праве: например, понятие «рискоемкость законодательства», отражающее уровень имеющегося риска). Актуальность такого анализа определена задачами обеспечения безопасности в деятельности уголовно-исполнительной системы, поскольку любой риск, так или иначе изначально присутствующий в правовых нормах и практике их реализации, содержит в себе элемент опасности (хотя и не тождественен ей) и, следовательно, должен учитываться правоприменителем с позиций его приемлемости (допустимости) или неприемлемости.

Право выполняет применительно к риску такие функции, как легальное признание и допущение рисков, установление средств предупреждения и минимизации риска, определение меры ответственности, а также функции компенсаторных средств [1, с. 175], поэтому нормы права, с одной стороны, создают для правоприменителя ситуацию риска, связанную с вероятностью наступления неблагоприятных юридических последствий, с другой – регулируют правоприменительный риск как социально-юридическую ситуацию [3, с. 19]. От того, насколько взаимно уравновешены данные составляющие во многом зависит уровень безопасности и эффективности правового регулирования в уголов- но-исполнительной сфере.

Современная правовая действительность содержит немало примеров неэффективного действия нормативных правовых актов. По мнению И. В. Малышевой, в ряде случаев невозможно спрогнозировать, будет ли достигнут тот эффект, на который рассчитывает законодатель, не повлечет ли реализация правовой нормы вместо ожидаемого положительного результата негативные последствия. В связи с этим, необходимы комплексный анализ законодательства, выявление рискогенных детерминантов и их изучение, на основе которых возможна разработка мер по снижению рискогенности (рискоемкости) законодательства [4]. Актуальной также видится проработка вопросов управления рисками, направленного на оказание соответствующего воздействия на рискогенные факторы и сами риски с целью минимизации или устранения рискового фактора или рисковой ситуации. Оценка риска исходит из принципиальной возможности прогнозирования рисковых ситуаций и измерения параметров риска [5].

Результаты проведенного нами исследования (в экспертном опросе приняли участие 25 сотрудников исправительных учреждений из категории руководителей со стажем службы в УИС свыше 10 лет и 10 сотрудников образовательных организаций ФСИН России, имеющих ученую степень кандидата юридических наук по научной специальности 12.00.08 – Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право) показали, что все правовые риски, присутствующие в отечественном уголовно-исполнительном законодательстве, выражаются в следующем:

– не достижение целей уголовно-исполнительного законодательства;

134

–неэффективность или бездействие правовых норм («мертвые» нормы, неэффективные нормы, неопределенные и неверно толкуемые нормы, коллизионные нормы, препятствующие реализации других норм);

–совершение правонарушений осужденными;

–совершение правонарушений персоналом УИС;

–нарушение прав и свобод осужденных, персонала УИС и иных лиц;

–снижение уровня управляемости учреждениями УИС (осложнение оперативной обстановки, возникновение чрезвычайных ситуаций, дезорганизация деятельности учреждения или отдельных направлений его работы);

–провоцирование конфликтов интересов.

Анализ и экспертная оценка каждой из перечисленных групп правовых рисков (оценка проводилась по 10-бальной шкале в зависимости от вероятности наступления и значимости потенциального вреда – в порядке убывания) позволили установить следующее:

1.Риск не достижения целей уголовно-исполнительного законодательства обуславливают следующие факторы риска (рискогенные факторы): отсутствие законодательно установленных критериев исправления осужденных (ст. 9 УИК РФ); отсутствие законодательно установленных показателей эффективности деятельности УИС (Закон РФ от 21 июля 1993 г. № 5473-1 «Об учреждениях и органах, исполняющих наказания в виде лишения свободы») и их нормативных (пороговых) значений; отсутствие правовой регламентации вопросов социальной реабилитации и адаптации осужденных на постпенитенциарном этапе; пересечение предметов правового регулирования уголовно-исполнительного и уголовного законодательства, а также законодательных и подзаконных нормативных правовых актов (например, включение в УИК РФ и правила внутреннего распорядка исправительных учреждений различного рода правоограничений

вотношении осужденных, составляющих содержание уголовного наказания, его карательный потенциал, затрагивающих права и свободы граждан (например, вопросы изоляции осужденных к принудительным работам).

2.Неэффективность или бездействие норм уголовно-исполнительного законодательства: отсутствие ответственности за поддержку и распространение неформальных норм и традиций криминальной субкультуры; риск несоответствия норм и правоприменительной практики международным стандартам пенитенциарной деятельности (обеспечение условий содержания осужденных в местах лишения свободы, обеспечение медицинского обеспечения осужденных, организация труда осужденных на современном оборудовании с применением новейших технологий и т. п.); возможность направления осужденных для отбывания наказания в исправительные учреждения другого региона – утрата социальных связей (ч. 2, 3 ст. 73 УИК РФ).

3.Совершение правонарушений осужденными: отсутствие наказаний, исключаемых из общего срока отбывания наказания, и других действенных инструментов предупреждения правонарушений осужденных; несовершенство поощрительных институтов и элементов прогрессивной системы отбывания наказания (отсутствие единой логичной и действенной системы пра-

135

вовых стимулов); трудности в обеспечении должной дифференциации осужденных; необходимость перевода осужденных, достигших 19летнего возраста, из воспитательной колонии в исправительную колонию общего режима и др.

4.Совершение правонарушений персоналом УИС: не достаточно высокий уровень правовой культуры и правосознания персонала УИС; излишние пределы административного усмотрения либо право на единоличное принятие решений (полномочия по наложению дисциплинарных взысканий; предоставление выездов за пределы исправительного учреждения, права проживания за пределами исправительного учреждения, длительных свиданий за пределами исправительного учреждения и др.).

5.Нарушение прав и свобод осужденных, персонала УИС и иных лиц: наличие излишне жестких правоограничений в отношении осужденных (малое количество свиданий, выходов за пределы исправительного учреждения, возможность ограничения количества телефонных звонков, отсутствие возможности реального улучшения положения осужденного в зависимости от поведения); отбывание наказания лицами, страдающими социально значимыми заболеваниями, в исправительных колониях, наряду со специальными лечебными исправительными учреждениями; существование отдельных правоограничений

вотношении осужденных, нарушающих права третьих лиц (например, детей осужденных); недостаточно четкое разграничение сферы действия норм уго- ловно-исполнительного законодательства и трудового законодательства (получение зарплаты ниже гарантированного законом минимального размера оплаты труда и др.); отдельные правоограничения в отношении осужденных установлены в правилах внутреннего распорядка исправительных учреждений, а не на уровне федерального закона; несовершенство порядка признания осужденного злостным нарушителем установленного порядка отбывания наказания; отсутствие федерального закона о прохождении службы в УИС.

6.Снижение уровня управляемости учреждениями УИС: осложнение оперативной обстановки, возникновение чрезвычайных ситуаций, дезорганизация деятельности учреждения или отдельных направлений его работы; риск дальнейшей криминализации личности осужденного в условиях мест лишения свободы, распространения криминальной субкультуры; возможность совместного содержания в колонии-поселении осужденных мужчин и осужденных женщин; отсутствие отдельных воспитательных колоний для осужденных, ранее отбывавших лишение свободы, совершивших особо тяжкие преступления, распространяющих криминальные традиции.

7.Провоцирование конфликтов интересов: проблема социальной справедливости при обеспечении прав осужденных, персонала УИС и иных граждан; возникновение конфликтов между осужденными и администрацией, противодействие реализации исправительного воздействия. Безусловно, для того чтобы требования закона выполнялись, сотрудники исправительного учреждения сами должны иметь достойные условия жизни и службы, их права должны быть защищены. Трудно говорить об ослаблении противостояния между персоналом

136

учреждения и осужденными в условиях недостаточной правовой и социальной защищенности самих сотрудников. Однако представляется, что в ряде случаев не только необоснованно, но и недопустимо брать на себя обязательства, которые государство не сможет исполнить в силу различных (экономических и других) причин, либо исполнение которых приведет к тем или иным негативным последствиям. Сегодня многие отечественные и зарубежные теоретики и практики в области исполнения наказаний ратуют за существенное расширение прав и свобод осужденных, за создание в исправительных учреждениях условий, максимально приближенных к условиям жизни на свободе (например, обеспечение доступа осужденных к кабельному телевидению). При этом большинство осужденных не заняты производительным трудом.

Таким образом, анализ уголовно-исполнительного законодательства позволил выявить в нем наличие различного рода рискогенных факторов, знание и учет которых важен в законотворческой и правоприменительной деятельности, позволит избежать непредвиденных ошибок и негативных последствий реализации норм права.

Список литературы

1.Тихомиров Ю. А. Право: прогнозы и риски: монография. М., 2015. 240 с.

2.Тихомиров Ю. А. Прогнозы и риски в правовой сфере // Журнал российского права. 2014. № 3. С. 5–16.

3.Мамчун В. В. Правоприменительный риск : автореф. дис. … канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 1999. 28 с.

4.Малышева И. В. Законотворческий риск: понятие, виды, детерминация : автореф. дис. … канд. юрид. наук. Владимир, 2007.

5.Крючков Р. А. Риск в праве: генезис, понятие и управление : автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2011.

137

УДК 343.8

ОКСАНА ВАСИЛЬЕВНА ДЕМИДОВА,

кандидат юридических наук, доцент, профессор кафедры теории и истории государства и права,

Воронежский институт ФСИН России, г. Воронеж, Российская Федерация,

е-mail: [e-mail]

ОСОБЕННОСТИ УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА ГОСУДАРСТВ – УЧАСТНИКОВ СОДРУЖЕСТВА НЕЗАВИСИМЫХ ГОСУДАРСТВ

Аннотация: раскрываются некоторые особенности уголовно-исполни- тельного законодательства государств-участников содружества независимых государств. Рассматривается структура уголовно-исполнительных кодексов, формулируется вывод о типичности институтов уголовно-исполнительного права государств – участников Содружества Независимых Государств. Анализируются структурные особенности Исполнительного кодекса Республики Молдова. Оценивается перспектива заимствования отдельного зарубежного опыта правового регулирования уголовно-исполнительных отношений.

Ключевые слова: уголовно-исполнительное законодательство, уголовноисполнительная деятельность, сравнительное правоведение, законодательство государств – участников Содружества Независимых Государств.

На территории постсоветского пространства правовые системы государств характеризуются множеством общих признаков, в том числе определяющих особенности нормативной составляющей национальных правовых систем, выражающейся в построении системы права, системы источников позитивного права и системы законодательства. По нашему мнению, изучение зарубежного опыта правового регулирования общественных отношений государствами – участниками Содружества Независимых Государств (СНГ) может иметь позитивную перспективу использования в отечественной правоприменительной практике, обусловленную родственностью и общностью правовых реалий постсоветского пространства.

Государства – участники СНГ придают большое значение единообразной правотворческой деятельности в сфере борьбы с преступностью, включая законодательство об исполнении уголовных наказаний. В соответствии с постановлением Межправительственной Ассамблеи государств – участников СНГ от 28 октября 1994 г. «О правовом обеспечении интеграционного развития Содружества Независимых Государств» принят Модельный Уголовноисполнительный кодекс (2 ноября 1996 г.), а также иные модельные кодексы и законы в области борьбы с преступностью, имеющие рекомендательный характер для правотворческих органов государств-участников СНГ.

© Демидова О. В., 2017

138

Модельные нормативные акты способствуют унификации законодательства в сфере борьбы с преступностью, повышающей эффективность процесса правореализации, уровень защиты прав и свобод личности, укрепляющей взаимодействие правоохранительных органов.

Сравнительно-правовой анализ позволяет констатировать, что положения Модельного Уголовно-исполнительного кодекса основаны на проекте Уголов- но-исполнительного кодекса Российской Федерации, принятого в дальнейшем, поэтому многие правовые институты рассматриваемых нормативных актов полностью идентичны.

Нормы Модельного уголовно-исполнительного кодекса были заимствованы в процессе разработки и принятия кодифицированных уголовно-исполни- тельных законов многими государствами-участниками СНГ.

Уголовно-исполнительные кодексы Республики Беларусь от 11 января 2000 г., Уголовно-исполнительный кодекс Украины от 11 июля 2003 г.,Кодекс исполнения уголовных наказаний Республики Таджикистан от 6 августа 2001 г., Уголовноисполнительный кодекс Туркменистана от 25 марта 2011 г., Уголовноисполнительный кодекс Республики Узбекистан от 25 апреля 1997 г., Уголовноисполнительный кодекс Кыргызской Республики от 13 декабря 1999 г., Уголовноисполнительный кодекс Республики Казахстан от 5 июля 2014 г.,кодекс Азербайджанской Республики об исполнении наказаний от 14 июля 2000 г., Уголовноисполнительный кодекс Республики Арменияот 18 января 2005 г. имеют однотипную структуру.

Перечисленные кодифицированные уголовно-исполнительные акты госу- дарств-участников СНГ состоят из общей и особенной частей.

Общая часть содержит основные положения уголовно-исполнительного законодательства: цели и задачи уголовно-исполнительного законодательства, принципы уголовно-исполнительного законодательства, основные средства исправления; правовое регулирование положения осужденных; правовое регулирование системы учреждений и органов, исполняющих уголовные наказания.

Особенная часть, как правило, включает разделы, объединяющие нормы, регулирующие исполнение наказаний, не связанных с изоляцией от общества (или с лишением свободы), исполнение лишение свободы, исполнение дополнительных наказаний, освобождение от отбывания наказания и оказание помощи освобождаемым лицам, исполнение мер уголовной ответственности, не связанных с применением наказания.

Уголовно-исполнительное законодательство Республики Молдова имеет принципиально иную структуру, являясь элементом комплексного Исполнительного кодекса, состоящего из Книги первой, посвященной исполнению решений гражданского характера, и Книги второй, посвященной исполнению решений уголовного характера. Причем к решениям уголовного характера относится не только исполнение уголовных наказаний и мер безопасности, но и осуществление мер пресечения по уголовным делам и административных взысканий. Исполнительный кодекс Республики Молдова от 24 декабря 2004 г. является кодифицированным нормативным актом комплексной мегаотрасли – исполнительного права.

139

В отечественной юридической литературе высказываются мысли о целесообразности формирования единого исполнительного права, состоящего из гражданского исполнительного права, уголовного исполнительного права, административного исполнительного права, арбитражного исполнительного права, конституционного исполнительного права [1], но в настоящее время ученые, специалисты в уголовно-исполнительном праве, подобные идеи не поддерживают [2].

Анализ кодифицированных актов позволяет особо отметить уголовноисполнительное законодательство Республики Беларусь. Уголовный кодекс Республики Беларусь возлагает на уголовно-исполнительную систему обеспечение контроля за осужденными не только в период отбывания наказания, но и в период судимости после отбытия наказания или в случае досрочного освобождения от наказания в целях обеспечениях их социальной адаптации. Среди задач уголовно-исполнительного законодательства, в том числе указывается определение средств достижения социальной адаптации осужденных в процессе реализации уголовной ответственности. Законодательная практика установления профилактического наблюдения и превентивного надзора на постпенитенциарной стадии в Республике Беларусь свидетельствует о широком подходе к пониманию уголовно-исполнительной деятельности, включающей в себя не только пенальную стадию.

Разработчики научно-теоретической модели Общей части нового Уголовноисполнительного кодекса РФ являются сторонниками классической позиции понимания предмета правового регулирования уголовно-исполнительного права, включающего только исполнение уголовных наказаний и иных мер уголовно-правового характера. Меры уголовно-процессуального принуждения и постпенитенциарной социальной адаптации находятся за рамками уголовно-исполнительного правового регулирования.

Кроме того, в уголовно-исполнительном законодательстве Украины и Казахстана позиционируется закрепление цели обеспечение безопасности в процессе исполнения наказаний, поэтому исправительные учреждения классифицируются не по виду режима, а по уровню безопасности. Хотя, по мнению ученых-пенитенциаристов, подобные изменения носят во многом терминологический характер. Переход от «режима-кары» к «режиму-безопасности» на практике предполагает изменение концептуальных основ исполнения наказания в виде лишения свободы: построение пенитенциарных учреждений новых видов, научное обоснование средств дифференциации режимов в них, разработку критериев классификации осужденных [3].

Вместе с тем, необходимо обратить внимание на то, что заимствование некоторого зарубежного опыта может оказать положительное влияние на регулирование уголовно-исполнительных отношений в России.

Так, в юридической литературе обращается внимание на то, что в соответствии с Федеральным законом от 22 августа 2004 г. № 122-ФЗ была изменена ст. 19 Уголовно-исполнительного кодекса РФ и исключена ст. 4. Закона РФ «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения

140