В порядке вступления: категория эстетического
Главной категорией многие эстетики (а среди отечественных эстетиков это – преобладающее мнение) считают сейчас категорию эстетического. Это прилагательное, превращенное в существительное, теоретический конструкт, не имеющий прямого соответствия в мире явлений – то, что проявляется в реальности не в «чистом» виде, но лишь в частных модификациях. И одна из этих модификаций – прекрасное, а другие – возвышенное, трагическое, комическое, безобразное. Современная эстетика – это не наука о прекрасном, а скорее наука об эстетическом. Поэтому прекрасное не может составлять ее предмета. Этот последний связан именно с эстетическим.
Что такое эстетическое? Приведем определение В.В. Бычкова: «Эстетическое – это сфера субъект-объектных отношений, в которой восприятие субъекта или представление о нем сопровождается бескорыстным, незаинтересованным удовольствием».
У А.Ф. Лосева эстетическое определяется так: «Эстетическое есть выражение той или иной предметности, данной как самодовлеющая созерцательная ценность и обработанной как сгусток общественно-исторических отношений».
Обратим внимание: у В.В. Бычкова акцентирован момент «бескорыстного удовольствия», а у А.Ф. Лосева – «самодовлеющей созерцательной ценности». Оба исследователя основным признаком эстетического считают ту самую «незаинтересованность» (неутилитарность), о которой писал еще Кант.
Несколько иначе определяет эстетическое Е.Г. Яковлев: «Эстетическое, в широком смысле, есть совершенное в своем роде. Совершенство предполагает полноту бытия объекта, это свойство такого объекта действительности, в котором наиболее явно выражаются признаки природного, социального или духовного бытия». Согласимся, что это определение не «схватывает» специфики эстетического, т.е. того, чем эстетическое отличается от неэстетического. Ведь совершенство может быть и нравственным, и религиозным, и, наконец, просто онтологическим, бытийственным (Бог именно в таком смысле совершенен). Но, как бы то ни было, Е.Г. Яковлев верно отмечает, что «свойством эстетического обладает не только гармоническое (прекрасное, эстетический идеал, искусство), но и дисгармоническое (возвышенное, ужасное, уродливое, низменное, трагическое), так как и в том, и в другом наиболее полно выражается сущность данного рода бытия».
Действительно, эстетическим может выступать не только прекрасное, но и безобразное, и низменное, и т.п. негативные явления реальности. Философ-гегельянец К. Розенкранц даже написал специальную работу «Эстетика безобразного», где говорил, что безобразное – это некий идеал, который обладает отчетливо выраженным эстетическим значением, хотя и не вполне самостоятельным: «лишь в комбинации с прекрасным искусство позволяет быть безобразному».
Какие явления мы можем называть эстетическими?
Во-первых, все эстетические явления (буквально все то, что составляет так называемую эстетическую реальность) имеют чувственный характер. Они не открываются умозрению, хотя, в принципе, могут не быть непосредственно воспринимаемыми (как, например, эстетические явления в контексте воспоминаний). Ни рациональным, ни мистическим умозрением эстетическое не «схватывается».
Во-вторых, эстетические свойства есть такие чувственные свойства, которые не просто воспринимаются, но переживаются. Эстетическое восприятие всегда есть переживание. За пределами переживания они становятся пустой абстракцией. Что в данном случае имеют в виду под переживанием? – Перевод переживаемого «во внутренний план», его интериоризацию, или такое состояние, когда внешним образом данное становится для переживающего своим, экзистенциально (и потому – ценностно) значимым. Эстетическое переживание непременно должно быть чувственным и эмоциональным. Нравственные качества, например, сверхчувственны. Ни добро, ни зло не увидеть глазами, не пережить как нечто чувственно данное.
В-третьих, эстетические свойства связаны с такими переживаниями, которые носят неутилитарный характер. Они (переживания) самоценны, т.е. не ориентированы специально на какое-либо прагматическое или познавательное применение. Когда мы любуемся красотой цветка, это любование совершенно «бесполезно» для нас, в том смысле, что мы никуда не можем его применить, не можем его использовать. В этом смысле эстетическая деятельность (любая – как в созерцании эстетического в физической реальности, так и в создании или восприятии эстетического в искусстве) может быть уподоблена игре.
Ф. Шиллер в своих «Письмах об эстетическом воспитании человека» отмечал, что человеку свойственны три «сильных побуждения»:
- чувственное, которое «основано на законах природы» и предметом которого выступает жизнь («побуждение к жизни»);
- «побуждение к форме», призывающее человека с помощью законов разума познавать «формальные свойства предметов» и имеющее своим предметом «образ»;
- «побуждение к игре», которое «дает человеку свободу как в физическом, так и в моральном отношении»; предметом его является «живой образ» – понятие, служащее для обозначения всех эстетических свойств явлений, одним словом, того, что в обширнейшем смысле называют красотой».
Игра как бы связывает «жизнь» и отвлеченную от нее «форму». «Между материальным и формальным побуждениями, - пишет Шиллер, - должна быть общность, т.е. должно существовать побуждение к игре, ибо понятие человеческой сущности завершается только благодаря единству реальности и формы, случайности и необходимости, пассивности и свободы». Человеческая природа остается словно бы незавершенной, если она находит выражение либо в материальном, либо в формальном побуждениях. «Оцелостняет» ее, приводит к завершению именно игра. В игре реальность не является ни только «жизнью», ни только «формой». Но именно такова красота: «Мы знаем, что человек не исключительно материален и не исключительно духовен. Поэтому красота, как завершение существа человека, не может быть исключительно жизнью, но красота не может быть и исключительно образом». Красота – это игра, и игра – это жизнь в красоте.
Сопоставление эстетического опыта с игрой мы можем встретить у многих авторов. Возьмем следующее суждение немецкого философа и эстетика Г.-Г. Гадамера: «В тех случаях, когда действительность понимается как игра, на первый план выступает действительность игры, которую мы обозначаем как игру искусства. Бытие всяческой игры – это всегда искупление, чистое выполнение, «энергейя», цель которой заключена в ней самой. Мир произведения искусства, в котором игра, таким образом, полностью выражается в единстве своего процесса, на деле представляет целиком и полностью преображенный мир, по отношению к которому всякий может узнать, «как на самом деле». Гадамер полагает, что любая игра есть «преобразование» действительности, и такое преобразование – это «не очаровывание в смысле колдовства, освобождающего от чар; оно само – освобождение, возвращение в истинное бытие. Представление игры выявляет то, что есть».
Итак, эстетическое чувственно воспринимается, но это восприятие есть переживание, имеющее неутилитарный, «игровой» характер.
Что в эстетическом является носителем эстетических свойств? – Форма. Н. Гартман в своей «Эстетике» пишет: «Ничто в эстетике не употребляется так часто, как понятие «форма». Все прекрасное, что нам встречается, будь это в природе или в творении художника, с самого начала представляется нам как оформление определенного рода, и мы как созерцатели непосредственно чувствуем, что малейшее изменение формы может разрушить прекрасное как таковое. Единство и целостность картины, ее неповторимость и завершенность зависят полностью от формы; и мы знаем, не будучи, однако в состоянии доказать это, что речь идет при этом не только об одной наружности, очертании или ограничении и даже по видимости или чувственно данном, а о внутреннем единстве и оформлении, о расчленении и соединении, об устойчивости закономерности и необходимости».
Специфика эстетической формы состоит в том, что она не равна внешней оформленности объекта, не совпадает с его структурой (со связью его элементов), хотя и переживается нами в восприятии как внешним образом данное. Любая форма актуальна только в связи с тем, что мы называем «содержанием». Эстетическая форма также имеет свое содержание (ценность). Однако способ проявления этого содержания через форму в эстетическом уникален: это не частичное означивание какого-либо смысла, идеи, сущности; это их целостное выражение в форме – настолько целостное, что «за» гранью формы не остается ничего не выраженного. Результат такого выражения – форма, неотделимая от данного содержания, и содержание, которое целиком «вписано» в структуру данной формы.
Что такое содержание в данном случае? – Это может быть некоторая идея (даже концепт, даже концепция, подчас просто – сюжетная), или некоторая мысль, смысл, имеющие разную степень отчетливости, или просто настроение, например, «музыкальные», понятийно невыразимые движения души художника или некоторая лирическая «тональность» созерцаемого нами пейзажа.
Если есть такое содержание и соответствующая ему «материя» (форма), то можно говорить о любом явлении эстетической реальности как о знаке. Выразительность – это способ связи между означаемым (содержанием) и означающим (формой) знака в эстетической реальности, а выражение – это оформление некоторого нематериального содержания (репрезентируемого смысла, идеи, сущности и т.д.), причем такое оформление, при котором содержание выражается не как-нибудь частично, а именно целиком, во всей своей полноте и глубине. В данном случае форма не есть условный знак, отсылающий нас к данной смысловой предметности (просто «указывающий» на нее). Она содержит в себе всю эту предметность целиком.
А.Ф. Лосев в своей ранней книге «Диалектика художественной формы» много пишет о художественном выражении. Вот одно из его определений: «Выражение, или форма есть сделанность, отработанность, данность логического средствами алогического. В выражении нет ничего, кроме смысла, но этот смысл дан алогически. И нет тут ничего, кроме алогически-материального, но это последнее имеет здесь природу чистого смысла». «Логическое» здесь – смысловое; «алогическое» - материально-предметное, т.е. образующее форму выражения смысла. Лосев говорит о взаимопроникновении этих двух начал, о неразрывности их единства. Здесь в структуре знака нет никакого «зазора» между означающим и означаемым. Мы смотрим на «Джоконду» Леонардо да Винчи. Что есть «Джоконда» - форма или содержание? Это некий смысл, который скрывается за «означающим» формы? Это смысл, который просто репрезентирован формой и может быть выражен иначе? – Нет, это целостность (целиком оформленный смысл или целиком осмысленная форма). Целостность неделимая, неразбиваемая на «форму» и «содержание» (разве только в анализе). Тот же самый смысл не выражается в другой форме, потому что именно эта ему адекватна и именно в этой он выразился во всей полноте.
Итак, эстетическое – это комплекс неутилитарных отношений субъекта и объекта, предметом которых является выразительная форма, непосредственно, через переживание сообщающая нам некоторое ценностное содержание, от нее неотделимое. Но если такова центральная категория эстетики, значит, предметом этой науки может быть только она, но – не в общем виде, а в многообразии ее аспектов и проявлений. Как пишет Е.Г. Яковлев, «современное определение предмета теоретической эстетики включает в себя изучение: 1) объективно-эстетического, понимаемого как природно-социальное и предметное основание эстетического сознания и эстетической потребности; 2) творчески-преобразующей практики эстетического субъекта, выраженной через эстетическую деятельность и сознание, а также через теорию и систему ее категорий; 3) наиболее общих, универсальных законов художественного творчества и искусства».