Вторая республика и вторая имперiя.

Кремье и Гудшо у власти. — Ротшильдъ, спасенный отъ банкротства. — Францiя мѣняетъ евреевъ. — Царство южныхъ евреевъ. — Перейра, Миресъ и Соларъ. — Наступательное возвращенiе нѣмецкихъ евреевъ. — Организацiя войны. — Соблазненный соблазнитель. — Монсиньоръ Бауеръ. — Нѣмецкiй еврей находится повсюду въ концѣ имперiи. — Депеша агенства Вольфа и объявленiе войны.

_______________

Вторая республика и вторая имперiя.

Революцiя 1848 г. единственная во Францiи, которая не была прiятна евреямъ, а будетъ еще другая, несравненно болѣе непрiятная для нихъ, настоящая, направленная противъ нихъ.

Пистолетный выстрѣлъ Лагранжа чуть не взорвалъ еврейскiй банкъ; но какъ греки никогда не садятся играть въ экартэ безъ одного или двухъ запасныхъ королей въ карменѣ, такъ и и Ротшильды не принимались за игру, не запасшись двумя-тремя государственными дѣятелями изъ евреевъ. Когда настоящiй король упалъ подъ столъ, банкиръ быстро раскинулъ на сукнѣ передъ ослѣпленной галеркой ассортиментъ новенькихъ королей: Кремье и Гудшо.

Первый игралъ значительную роль въ еврействѣ и роковую роль въ нашей исторiи, такъ что ему слѣдовало-бы посвятить особую главу. Гудшо обдѣлывалъ дѣлишки съ банкирскими конторами и, съ помощью Ротшильда, эксплоатировалъ стѣсненныхъ парижскихъ комерсантовъ. Это манера Тирара; между фабрикантомъ фальшивыхъ бриллiантовъ, министромъ финансовъ третьей республики, который такъ легко затериваетъ сто миллiоновъ и ростовщикомъ второй республики разница не велика (1).

По словамъ “израильскихъ архивовъ” (1863 г.) Гудшо соблаговолилъ принять министерство финансовъ, только снисходя къ мольбамъ временнаго правительства. Полагаю, что тутъ надо видѣть новую черту еврейскаго нахальства — ѣoutspa. Униженiя, привычныя нашимъ теперешнимъ республиканцамъ, не были въ характерѣ республиканцевъ 1848 г. Арго могъ сдѣлать подобный шагъ, но нашъ славный Ламартинъ, остающiйся великимъ, не смотря на свои заблужденiя, былъ [280] слишкомъ безкорыстенъ, чтобы принимать участiе въ подобныхъ поступкахъ; съ чистосердечiемъ арiйца онъ позволилъ Гудшо пробраться къ власти для защиты интересовъ еврейства, но ему не приходило въ голову унижать передъ израильскими банкирами народъ, разбившiй тронъ (2).

Впрочемъ, всякiй остался вѣренъ своей роли; видя отечество въ опасности, Ламартинъ воскликнулъ: “спасемъ Францiю!”, а Гудшо воскликнулъ: “спасемъ Ротшильда!”

Положенiе Ротшильда было критическое, и онъ наполнялъ всѣ прихожiя жалобами не на то, что онъ терялъ, а на то, что онъ могъ бы заработать. Нельзя себѣ представить менѣе жалкой жертвы. Какъ намъ объясняетъ Капфигъ (3), онъ взялъ на себя въ 1847 г. заемъ въ 250 миллiоновъ; съ ноября 1847 по февраль 1848 г. онъ могъ помѣстить этотъ заемъ и даже получить, какъ свидѣтельствуютъ курсы, скромную прибыль въ 18 мил. франковъ.

Съ жадностью, отличавшей его, Ротшильдъ не нашелъ эти 18 мил. достойными себя и сохранилъ бумаги въ портфелѣ. Когда разразилась революцiя, онъ цинично отказался уплатить 170 миллiоновъ, которые еще оставался долженъ, и попросту обанкротился.

Дѣйствительно, не надо быть очень свѣдущимъ въ финансовыхъ вопросахъ, чтобы понять, что возможность выигрыша налагаетъ необходимость быть готовымъ къ проигрышу.

Поведенiе правительства было ясно начертано: слѣдовало схватить этого банкрота и засадить въ Мазасъ, который только что былъ отстроенъ.

Вы угадываете, что добрый Гудшо остерегся отъ подобнаго образа дѣйствiй; онъ признавалъ теорiю Ротшильда, по которой слово, данное гою, не обязываетъ еврея. Онъ не только тайно допустилъ этого человѣка, не выполнившаго обязательствъ относительно государства, къ новому выпуску 5%-ной ренты на 13 миллiоновъ на прекрасныхъ условiяхъ, но довелъ свою любезность до того, что доставилъ ему необходимыя суммы для греческаго займа.

Здѣсь Капфигъ падаетъ пораженный изумленiемъ и мы понимаемъ это чувство (4). [281]

Въ исторiи мнѣ попадалось мало болѣе забавныхъ эпизодовъ. Народъ, весь покрытый копотью отъ пороха, умираетъ на мостовыхъ, которыя онъ срылъ; всѣ ремесленныя заведенiя закрыты, наконецъ онъ побѣдилъ, онъ освобожденъ, онъ упрочилъ свободу всего мiра, онъ достигъ... чего? Что въ министерствѣ финансовъ сидитъ какой-то неизвѣстный еврейскiй мѣняло: Гудшо. Среди всеобщей вопiющей нищеты, одно только несчастье поражаетъ чувствительную дущу сына израиля: онъ ищетъ средство собрать въ опустѣлой государственной казнѣ кое-какiя суммы и собственноручно несетъ ихъ... г. Ротшильду. Вотъ, Локруа, какую комедiю ты долженъ-бы былъ написать, она бы насъ больше позабавила, чѣмъ твой “Побѣжденный “Зуавъ”...

Прудонъ однимъ грубымъ, но мѣткимъ словомъ опредѣлилъ революцiю 1848 г.: “Францiя, сказалъ онъ, только перемѣнила евреевъ”.

Какъ-бы то ни было, эта революцiя чуть не оказала значительнаго влiянiя на будущее Францiи. Какъ только республика была объявлена, крестьяне Верхняго и Нижняго Рейна, терпѣвшiе жестокiя притѣсненiя, бросились на еврескiя жилища; въ Гейемгеймѣ они снова вступили во владѣнiе всѣмъ тѣмъ, что у нихъ было отнято. Ихъ привлекли къ суду въ Страсбургѣ и Кольмарѣ, но они были оправданы среди всеобщихъ кликовъ и привѣтствiй.

Въ Кольмарѣ, въ пристутствiи судей, адвокатъ де Сезъ съ удивительнымъ талантомъ защищалъ этихъ обвиняемыхъ, несравненно болѣе симпатичныхъ, чѣмъ ихъ жертвы, и порицалъ евреевъ въ одной изъ самыхъ энергичныхъ рѣчей, которыя когда-либо раздавались во французскомъ судѣ.

Къ несчастью, движенiе это было одиночное, не существовало никакого анти-семитическаго комитета, который-бы далъ возможность всѣмъ угнетеннымъ сговориться и дѣйствовать сообща, и попытка освобожденiя христiанъ осталась безъ послѣдствiй.

Фульдъ сперва сочеталъ еврейство съ имперiей, а потомъ, въ качествѣ перваго министра, сочеталъ императора съ императрицей, вѣроятно призывая in petto всѣ проклятiя, содержащiяся въ Талмудѣ, на ребенка, [282] который долженъ былъ родиться отъ этого брака и которымъ былъ несчастный наслѣдный принцъ.

Въ началѣ имперiи нѣмецкое еврейство, представляемое Ротшильдомъ, нѣсколько стушевалось, чтобы уступить мѣсто бордоскому еврейству въ лицѣ Перейра, Мильо, Соларовъ. Еврей Миресъ выступаетъ на сцену.

Южные евреи выказали качества исключительно свойственныя ихъ расѣ и уже указанныя нами: увлеченiе, игривость, движенiе. Золото, которое дотолѣ молчаливо накоплялось въ подвалахъ Ротшильда, какъ-бы сгребаемое лопаткой невидимаго крупье, у нихъ зазвенѣло, заблистало, какъ-бы по волшебству и сопровождало своимъ звономъ, какъ припѣвъ Марко, веселый периiодъ этого царствованiя, которое должно было окончиться среди ужасныхъ катастрофъ.

Къ звону монетъ присоединялись громкiя разглагольствованiя о царствѣ цивилизацiи, эрѣ прогресса, улучшенiи городовъ и поднятiю уровня нравственности отдѣльной личности посредствомъ газа.

Чтобы снова увидѣть это по истинѣ ослѣпительное зрѣлище, столь близкое отъ насъ по времени и однако кажущееся затеряннымъ въ глубинѣ вѣковъ, вамъ только стоитъ прочесть прекрасныя рѣчи, въ которыхъ нынѣшнiе дѣльцы и пройдохи порицаютъ всѣ эти скандалы, разнузданность аппетитовъ, преклоненiе передъ богатствомъ и противопоставляютъ тогдашнему разврату строгiй образъ будущей республики, которая сократитъ расходы, изгонитъ непотизмъ, будетъ уважать жилище всякаго гражданина.

Книга великаго писателя, который хоть одинъ по крайней мѣрѣ былъ честнымъ человѣкомъ, “Денежные тузы” изображаетъ это движенiе, какъ книга Туссенеля изобразила движенiе царствованiя Луи-Филиппа.

Однако Туссенель имѣлъ мужество указать на преобладающую роль еврея во всѣхъ этихъ безстыдствахъ; Оскаръ де Валлэ оставилъ этотъ пунктъ въ тѣни. Дѣйствительно, время ушло впередъ и еврей сдѣлался такимъ противникомъ, котораго нельзя было задѣвать безнаказанно. Тѣмъ не менѣе этотъ пробѣлъ отнимаетъ у произведенiя всякое опредѣленное значенiе и дѣлаетъ его болѣе похожимъ на разглагольствованiе въ духѣ [283] Сенеки, чѣмъ на очеркъ, взятый живьемъ из французскаго общества.

Несмотря ни на что, этотъ первый фазисъ былъ живописенъ и полонъ оживленiя. Южный еврей не далекъ отъ мысли, что арiецъ иногда имѣетъ право ѣсть; онъ трется около литературы, какъ бордосецъ трется чеснокомъ и не лишенъ способности оцѣнить газетную статью.

“Cunstitutionnel”, “Pays” открыли свою кассу для писателей, одаренных нѣкоторымъ талантомъ. Мильо основалъ “ѣistoire”, которая пала раньше его и “Petit journal”, который пережилъ его племянника Альфонса. Не отличаясь благородствомъ генеральныхъ откупщиковъ, которыми назывались Лавуазье или Божонъ и которые создавали химiю или основывали госпитали, откупщики имперiи однако находили удовольствiе въ обществѣ артистовъ и даже сами были литераторами въ часы досуга; Соларъ поставилъ на сцѣнѣ “Clarion et clairette”, Мильо въ отвѣтъ ему далъ въ Палэ-роялѣ “Моя племянница и мой медвѣдь”.

Къ нѣкоторымъ изъ нихъ, какъ напр. къ Солару, богатство пришло безъ особенныхъ усилiй съ его стороны, въ силу того тайнаго свойства, которое притягиваетъ деньги къ еврею, какъ магнитъ къ желѣзу. Порой казалось, что авторъ “Clarion et clairette” не знаетъ куда дѣться со своими миллiонами. Кто не знаетъ грустнаго изреченiя этого миллiонера поневолѣ: “спокойствiе и малый достатокъ (paix et peu) — вотъ что всегда было моимъ девизомъ; я всегда жилъ среди шума и кончилъ тѣмъ, что у меня оказалось слишкомъ много лишняго”.

Бордоскiе евреи еще до революцiи были на половину французами, а теперь окружили себя французами; ихъ застольниками были Дюма-отецъ, Понсаръ, Альберикъ Секонъ, Мери, Монселэ.

Они наслаждались жизнью, строили дворцы и возобновляли старые замки, когда нѣмецкiе евреи постучались въ пиршественную залу и сказали имъ: “братья, вы уже десять лѣтъ сидите за столомъ, вы, вѣрно, уже насытились; не позволите-ли вы теперь и намъ взойти?” [284]

Чтобы ускорить ихъ уходъ, ихъ слегка поприжали съ помощью нѣмецкихъ капиталовъ. Перейра, раздавившiй Миреса, самъ былъ почти раздавленъ Ротшильдомъ и тогда выступили на рынокъ зарейнскiе банкиры.

Чтобы ворочать крупными дѣлами, нуженъ рычагъ, предлогъ. Сперва Ротшильды пустили въ ходъ государственные займы, а Перейра и Миресъ, обращаясь къ общественнымъ подпискамъ, опустошили кошельки бѣдняковъ. Одни опирались на миръ безъ фразы, миръ во что-бы то ни стало; это было время, когда въ ходу была знаменитая фраза: “у насъ не будетъ войны, король рѣшился на нее, но г. де Ротшильдъ ея не хочетъ”. Другiе поддерживали въ газетахъ нѣчто вродѣ перемежающагося и въ то-же время философскаго мира, который соединяетъ въ идиллическую группу наконецъ братски примирившiеся народы и открываетъ всемiрныя выставки.

Когда миръ устарѣлъ, нѣмецкiе евреи приняли за операцiонный базисъ войну; подъ этимъ предлогомъ они устроили обширнѣйшую и удивительнѣйшую финансовую спекулцiю, которая когда-либо была задумана и удалась.

Кто не знаетъ того достопамятнаго свиданiя на террассѣ въ Бiарицѣ, когда Мефистофель-Бисмаркъ пришелъ соблазнять императора, предлагая ему раздѣлъ королевствъ? (5)

Самъ соблазнитель поддался искушенiю, уступилъ и заключилъ союзъ. Еврей, который такъ-же хитеръ, какъ чортъ. отправился къ Мефистофелю и показалъ ему Эльзасъ, какъ Мефистофель показывалъ Наполеону III берега Рейна.

Какъ современна знаменитая сцена изъ второй части “Фауста”.

— У насъ нѣтъ денегъ, чтобы платить войскамъ, наше государство охвачено мятежом, и нашъ канцлеръ не знаетъ, что ему дѣлать; такъ говоритъ императоръ, какъ будто-бы онъ описывалъ критическое положенiе Пруссiи, когда парламентъ отказывался голосовать въ пользу налоговъ. [285]

— За этимъ дѣло стало? говоритъ хитрецъ; чтобы извлечь деньги изъ нѣдръ земли, достаточно создать бумажные деньги.

Тогда наступилъ праздникъ, нѣсколько похожiй на выставку 1867 года, гдѣ, какъ въ “Фаустѣ”, появляется прекрасная Елена, вдругъ маршалъ входитъ и радостно объявляетъ, что все идетъ какъ нельзя лучше; военачальникъ тоже приходитъ и объявляетъ, что всѣ войска получили жалованье; казначей восклицаетъ, что его сундуки переполнены богатствами.

— Такъ это чудо? говоритъ императоръ.

— Ничуть, отвѣчаетъ казначей. Нынче ночью, пока вы предсѣдательствовали на праздникѣ въ костюмѣ великаго Пана, вашъ канцлеръ сказалъ намъ: “бьюсь объ закладъ, что для всеобщаго счастiя мнѣ было-бы достаточно нѣсколько взмаховъ пера. Тогда въ теченiе остальной ночи тысячи артистовъ стали воспроизводить нѣсколько словъ, написанныхъ его рукою, означавшихъ только: эта бумага стоитъ десять, эта стоитъ сто, эта стоитъ тысячу и т.д. Кромѣ того Ваша подпись приложена ко всѣмъ этимъ бумагамъ. Съ этой минуты весь народъ предается радости, золото всюду обращается и пребываетъ, имперiя спасена” (6).

Сцена Гете даетъ намъ приблизительное понятiе о событiяхъ 1870 г. Евреи предложили Бисмарку столько бумажныхъ денегъ, сколько ему было нужно, а чтобы обмѣнить эти бумажные деньги на звонкую монету, они содѣйствовали возникновенiю войны съ Францiей, потому что Францiя была единственной страною, въ которой были деньги “въ нѣдрахъ земли”.

Повторяю, что подготовка этой войны была достойна удивленiя во всѣхъ отношенiяхъ. Дѣйствительно, Германiи почти ничего не оставалось дѣлать, и агенты Штибера, начальника берлинской полицiи, который наслалъ на насъ цѣлую армiю шпiоновъ, нашли все готовымъ: еврей предал Германiи Францiю уже связанную.

Начиная съ 1865 г. все захвачено нѣмецкими евреями; они господствуютъ вездѣ, гдѣ проявляется общественная жизнь. Еврей Оффенбахъ вмѣстѣ съ евреемъ Галеви высмѣиваетъ въ генералѣ Бумъ начальниковъ [286] французской армiи. Добрякъ Кугельманъ содержитъ типографiю, вѣчно переполненную смѣняющимися посѣтителями, которые громко разговариваютъ объ интересных новостяхъ, не подозрѣвая, что ихъ подслушиваютъ. Его сосѣдъ Шиллеръ завладѣлъ болѣе серiозными органами, какъ напр. “Temps”. Виттерсгеймъ захватилъ “Officiel”; два еврея Доллингенъ и Серфъ держатъ газеты въ рукахъ посредствомъ объявленiй. Еврейскiе корреспонденты, вродѣ Левита, Левисонов, Дейча, являются во время набора газеты въ кабинеты редакцiй, удобно усаживаются въ кресла, читаютъ корректурные листы раньше писателей и спокойно заносятъ въ свои записныя книжки то, что говорится и чего не пишутъ.

Посмотрите на рабочiе кварталы: еврей Жерменъ Сэ, не взирая на мужественныя обращенiя къ сенату г-на Жиро, развращаетъ подростающее поколѣнiе, проповѣдуя юношеству матерiализмъ. Обратитесь къ увеселительнымъ мѣстамъ, и подъ цинковыми пальмами Мабиля вы увидите, какъ еврей Альбертъ Вольфъ дружески бесѣдуетъ съ полковникомъ Дюпеномъ и заставляетъ бывшаго начальника гвериелросовъ въ Мексикѣ, о которомъ онъ напечаталъ интересную статью, объяснять себѣ слабыя стороны французской армiи.

Войдите въ Тюильери — Адрiенъ Марксъ занимаетъ мѣсто Расина и состоитъ исторiографомъ Францiи:

Жюль Когенъ дирижируетъ придворной капеллой, а Вальдтейфель придворнымъ бальнымъ орекстромъ. “Израильскiе архивы” требуютъ, чтобы преподавателемъ математики наслѣднаго принца былъ назначенъ богемскiй еврей, Филиппъ Коралекъ.

Проникните въ священное убѣжище, порога котораго не переступалъ даже самъ императоръ, вы увидите тамъ женщину, стоящую на колѣняхъ передъ священникомъ и повѣряющую ему свои опасенiя монархини и матери по поводу готовящейся войны.

Этотъ священникъ — нѣмецкiй еврей Iоганъ-Марiя Бауеръ. Никогда со времени Калiостро еврейское шарлатанство, которое, однако, породило столько любопытныхъ личностей, не производило болѣе полнаго типа, болѣе достойнаго заинтересовать писателя, который [287] позднѣе попытается изобразить намъ странный вѣкъ.

Въ одно прекрасное утро этотъ подозрительный новообращенный является во Францiю, духовенство которой, по возвышенности ума, по глубинѣ знанiя, по благочестiю жизни, былъ предметомъ удивленiя всего мiра; онъ задумываетъ занять мѣсто достопочтеннаго аббата Дегерри, бывшаго духовникомъ императрицы въ теченiе многихъ лѣтъ, получить это отвѣтственное мѣсто предпочтительно передъ всѣми священниками страны, и успѣваетъ въ этомъ...

Не достигъ ли онъ своей цѣли лицемерiемъ, выставляя на показъ кажущiяся добродѣтели? Ничуть не бывало; его девизомъ, какъ девизомъ всякаго еврея было, что съ французами можно себѣ все позволять; онъ устраивалъ знаменитые завтраки духовныхъ лицъ, на которыхъ присутствовали будущiе совѣтники Поля Бера, вѣроятно распѣвавшiе съ однимъ прелатомъ, извѣстнымъ за свое республиканское направленiе:

“Нашъ рай на груди у милой”.

Онъ одѣвается у Ворта, носитъ костюмъ шарлатана и щеголяетъ такими роскошными кружевами, которымъ женщины завидуютъ.

Начинается осада; этотъ акробатъ въ лиловыхъ чулкахъ надѣваетъ сапоги со шпорами, дѣлается главнымъ проповѣдникомъ походныхъ госпиталей, скачетъ на аванпосты, и его кавалькады увлекаютъ его всегда такъ близко къ непрiятелю, что у него хватило-бы времени наскоро сообщить ему нѣкоторыя полезныя свѣдѣнiя объ осажденномъ городѣ.

Когда все кончено, онъ разражается смѣхомъ, передъ носомъ у тѣхъ, кого онъ обманулъ, бросаетъ свое священническое платье за кулисы маленькаго театра, дѣлаетъ порнографическiя разоблаченiя относительно кокодетокъ второй имперiи, красуется въ оперѣ, гдѣ самые важные бары допускаютъ этого недостойнаго священника въ свои ложи; послѣ полудня вы его встрѣтитѣ верхомъ въ Булонскомъ лѣсу, гдѣ онъ по военному отдаетъ честь Галифе, который рукою посылаетъ ему епископское благословенiе. Наконецъ онъ теряетъ значенiе и отправляется въ Брюссель, гдѣ и женится. (7) [288]

Выбирая подобнаго интригана своимъ духовникомъ, бѣдная женщина столь жестоко поплатившаяся за свою непредусмотрительность, повиновалась всеобщему чувству, которое удаляло людей, имѣвшихъ влiянiе на дѣла страны, отъ всего французскаго, отъ всего исходившаго изъ этой почвы.

Извѣстна вамъ острота д’Орвилли? Кто-то сказалъ въ его присутствiи: “о, если-бы я хотѣлъ исповѣдываться, такъ только у Лакордера”. — “Сударь, вы вѣроятно, имѣете претензiю на особенныя угрызенiя совѣсти?”, воскликнулъ знаменитый католическiй писатель.

У несчастной монархини тоже были совсѣмъ особенныя угрызенiя совѣсти.

Въ другихъ кругахъ преобладала склонность къ неяснымъ теорiямъ, сантиментальнымъ парадоксамъ, туманнымъ умозрѣнiямъ.

За нѣсколько мѣсяцевъ до войны Мишле въ “Нашихъ сыновьяхъ” воспѣвалъ восторженный гимнъ “своей дорогой Германiи” и сожалѣлъ, что отдѣленъ отъ нея Кельнскимъ мостомъ; онъ мечталъ уподобить этотъ мостъ Авиньонскому мосту, на которомъ-бы всѣ народы стали водить хороводъ.

Они всѣ таковы: генералы, писатели исповѣдуются у евреевъ.

Вы видѣли полковника Дюпэна, теперь посмотритѣ на полковника Штоффеля. Къ нему тоже является еврей, въ качествѣ развѣдчика, какъ говорятъ на воровскомъ языкѣ. Прочтите, что полковникъ пишетъ Пiетри, и вы увидите тутъ въ дѣйствiи еврея пресредника, вывѣдчика, не то шпiона, не то уполномоченнаго.

Полковникъ Штоффель писалъ г-ну Пiетри, 20 ноября 1868 г. въ то время, когда Мольтке совершалъ свое знаменитое путешествiе для осмотра нашихъ границъ.

“Я писалъ вамъ въ моемъ послѣднемъ письмѣ, что долженъ сообщить вамъ довольно любопытныя подробности. Вотъ въ чемъ дѣло: г. Б., о которомъ я говорилъ выше, влiятельный берлинскiй банкиръ, корреспондентъ Ротшильда и повѣренный по дѣламъ Бисмарка. Онъ низкаго происхожденiя; но съ помощью упорства и практическаго смысла сумѣлъ добиться хорошаго положенiя. Это единственный еврей, котораго [289] Бисмаркъ принимаетъ запросто и у котораго онъ соглашается обѣдать. Онъ его употребляетъ для развѣдокъ, даетъ ему отвѣтственныя порученiя и т.п. и т.п. Въ исторiи прусскихъ правительствъ, смѣняющихъ одно другое болѣе ста лѣтъ, слѣдуетъ отмѣтить тотъ фактъ, что они почти всегда употребляли еврея (уже со временъ Сiйеса) въ качествѣ тайнаго орудiя. Тотъ, о которомъ я вамъ говорю, не будучи интриганомъ, собственно говоря, стремится играть роль и занять мѣсто тѣхъ, которые пришли раньше его, а изъ нихъ еврей Ефраимъ — одинъ изъ выдающихся. Прибавьте, что это человѣкъ кроткiй, съ располагающими манерами, съ которымъ я поддерживаю постоянныя и довольно дружескiя сношенiя. Проведя недѣлю въ Варцинѣ у Бисмарка г. Б. посѣтилъ меня недавно, и если я вамъ передаю подробности нашего свиданья, такъ это потому, что я склоненъ думать, что ему поручено вывѣдать мой образъ мыслей и мое мнѣнiе. Въ видѣ вступленiя онъ меня просилъ хранить въ тайнѣ нашъ разговоръ и затѣмъ подробно рассказалъ мнѣ о своихъ послѣднихъ разговорахъ съ Бисмаркомъ и намѣренiяхъ послѣдняго.

“Министръ, сказалъ мнѣ г. Б., желаетъ мuра болѣе, чѣмъ когда-либо, и сдѣлать все возможное, чтобы сохранить его; выражаясь такимъ образомъ, онъ тѣмъ болѣе искрененъ, что самъ объясняетъ, почему сѣверъ не можетъ и не долженъ теперь желать присоединенiя южныхъ государствъ; что рано или поздно единство Германiи явится само собою, и что миссiя его, Бисмарка, не въ томъ, чтобы ускорить настпуленiе этого момента, а въ томъ, чтобы укрѣпить сдѣланное въ 1866 г. и т.д. и т.д. Со всѣхъ сторонъ возникаютъ вопросы, нѣтъ-ли средства возстановить довѣрiе между Францiею и Пруссiею, успокоить умы въ Европѣ и прекратить вредный застой въ дѣлахъ. Въ глазахъ многихъ людей, самымъ дѣйствительным средством достигнуть этихъ результатовъ было-бы свиданiе императора съ королемъ Вильгельмомъ. Объ этомъ шла рѣчь въ Варцинѣ, и лица, окружающiя Бисмарка, стараются узнать его мнѣнiе относительно возможности подобнаго свиданiя. Его приближенные сказали мнѣ, что онъ былъ-бы въ восторгѣ, если-бы [290] оно могло состояться, но онъ не скрываетъ отъ себя, что для того, чтобы склонить къ тому императора, онъ, Бисмаркъ, и король должны обязаться дать вѣскiя гарантiи (письменно, какъ мнѣ сказалъ банкиръ) въ томъ, что они ничего не предпримутъ для возсоединенiя съ югомъ. Въ концѣ концовъ г. Б. спросилъ меня, что я думаю о намѣренiяхъ императора: принять или отвергнуть свиданiе на такихъ условiяхъ”. (8)

Довѣрiе, выказываемое всѣми этими людьми еврею, просто невѣроятно. Знаете-ли, къ кому полковникъ Штоффель, который, однако, хорошо зналъ евреевъ, обращался, чтобы доставлять свои тайныя депеши? Къ прусскому еврею Блейхредеру.

“Необходимо, писалъ онъ Пiетри отъ 20 ноября 1868 г., чтобы вы меня извѣстили двумя словами по почтѣ, получили-ли вы въ четвергъ, сего 19 числа, вечеромъ посылку. Это былъ докладъ императору, а другой министру, оба въ одномъ конвертѣ съ пятью печатями, который я поручилъ г. Блейхредеру, берлинскому банкиру, ѣхавшему въ Парижъ”. (9)

“Славянская корреспонденцiя” сообщила въ 1872 г., что одинъ чешскiй патрiотъ вручилъ г-ну Граммонъ довольно интересный трудъ объ австро-французскомъ союзѣ. Де Граммонъ не нашелъ лучше, “какъ дать этотъ документъ нѣмецкому еврею, который, понятно, поспѣшилъ издать его въ нѣмецкихъ газетахъ къ большой выгодѣ своего друга Бисмарка”.

При такихъ условiяхъ крушенiе нисколько не удивительно; это было такимъ же биржевымъ переворотомъ, какъ и катастрофа Всеобщаго союза. Всѣ устои были заранѣе подпилены и такъ какъ еврейство всей Европы было на одной сторонѣ, а Францiя на другой, то легко было предвидѣть, кто падетъ”. (10)

Однако в послѣднюю минуту все чуть не сорвалось. Наполеонъ III, гуманный государь, человѣкъ необыкновенной доброты, одаренный способностью ясновидѣнiя, которая парализовалась отсутствiемъ воли, а на этотъ разъ и ужасною болѣзнiю, — изо всѣхъ силъ противился давленiю императрицы, которая подъ влiянiемъ еврея Бауера восклицала: “это моя война!” Вильгельмъ, будучи христiанскимъ монархомъ, чувствовалъ [291] угрызенiе совѣсти при мысли о сотняхъ тысячъ людей, которые сегодня спокойно обрабатывали землю, а завтра, когда произнесется одно слово, лягутъ мертвыми на полѣ битвы. До послѣдняго часа императрица Августа молила его о мiрѣ; говорятъ даже, что подъ конецъ, когда все оказалось рѣшеннымъ, она бросилась на колѣни передъ мужемъ, чтобы умолить его сдѣлать послѣднюю попытку.

Вильгельмъ сдѣлалъ то, чего императоръ конечно не сдѣлалъ-бы, или вѣрнѣе не могъ бы сдѣлать на его мѣстѣ; кандидатура принца Гогенцоллерскаго на испанскiй престолъ была взята назадъ.

Нѣмецкiе евреи въ отчаянiи пустили въ ходъ ложное извѣстiе, средство которое имъ почти всегда удается, какъ говорятъ у Ротшильда, татарскую уловку. Одно еврейское агенство, а именно агенство Вольфа объявило, что нашъ посланникъ былъ грубо оскорбленъ Прусскимъ королемъ, и вы можете себѣ представить, съ какимъ увлеченiемъ французская жидовствующая пресса ухватилась за этотъ предлогъ.

“Нашему посланнику оказали неуваженiе, Францiи дали пощечину, кровь моя кипитъ въ жилахъ!”, такъ восклицали тѣ республиканцы, которые теперь получаютъ всевозможные дипломатическiе пинки и говорятъ: покорно благодарю! (11)

Хотя фактъ этой войны, объявленной вслѣдствiе биржевой депеши, является лишь введенiемъ къ тѣмъ удивительнымъ вещамъ, которыя мы отнынѣ будемъ встрѣчать на каждомъ шагу въ исторiи Францiи, дѣлающеейся не болѣе, какъ исторiей евреевъ во Францiи, тѣмъ не менѣе онъ заслуживаетъ вниманiя. Онъ ясно свидѣтельствуетъ о психологическомъ состоянiи страны, которая болѣе не опирается на традицiонныя учрежденiя, а виситъ на воздухѣ и служитъ игралищемъ вѣтровъ, то подымается какъ воздушный шаръ, то ниспадаетъ на землю, какъ лопнувшiй пузырь.

__________________

[292]

П р и м ѣ ч а н i я

1. — Во время нашей революцiи 1848 г., говорилъ Кремье въ 1859 г. передъ военнымъ совѣтомъ въ Оранѣ, два еврея были впряжены въ эту колесницу, которую было такъ трудно направлять. Одинъ былъ членомъ временнаго правительства и министромъ юстицiи, т.е. святости среди людей; другой былъ министромъ финансовъ, т.е. честности среди людей. Какой апломбъ! Малербъ не осмѣлился-бы сказать этого.

2. — Во всякомъ случаѣ вотъ что говорятъ “Архивы”. Два члена временнаго правительства, Ламартинъ и Араго, отправились въ пятницу 24, въ часъ ночи, къ Гудшо, и умоляли его взять на себя на время министрество финансовъ. На его отказъ они ему сказали, что Ротшильдъ и другiе крупные банкиры собираются покинуть Парижъ, и что для немедленнаго возстановленiя коммерческихъ интересовъ онъ долженъ непремѣнно принять министерство финансовъ. Только эти убежденiя сломили его противодѣйствiе. Дѣйствительно, послѣ его согласiя г. Ротшильдъ отправился къ нему и объявилъ ему, что согласiе Гудшо успокаиваетъ его, Ротшильда, что онъ останется въ Парижѣ, а общiй совѣтъ банка объявилъ, что будетъ платить при открытой кассѣ.

Неправда-ли, какое прелестное зрѣлище представляетъ народъ, который низвергаетъ королей, изгоняетъ доблестныхъ принцевъ, сражавшихся за Францiю, и позволяетъ водить себя за носъ франкфуртскимъ евреямъ, назначающимъ, кого слѣдуетъ выбирать въ министры. При всей своей врожденной ипохондрiи, какъ Ротшильды должны иногда хохотать, когда имъ говорятъ о непокорныхъ гражданахъ, которые не терпятъ владыкъ, и которыхъ они, однако, ведутъ на веревочкѣ во время республики при посредствѣ своихъ креатуръ, Гудшо или Леона Сэ!

3. — Исторiя великихъ финансовыхъ операцiй.

4. — Эмиль Барро, будучи главнымъ редакторомъ “Набата рабочихъ” въ 1848 г., въ цѣломъ рядѣ “писемъ”, [293] продававшихся на улицахъ въ видѣ листковъ и обращенныхъ ко всѣмъ выдающимся людямъ того времени, Ламартину, Тьеру, Кавеньяку, принцу Луи-Наполеону, выражалъ то-же удивленiе.

“Вы чудо, М.Г., говорилъ онъ въ началѣ своего письма къ Ротшильду. Луи-Филипп, несмотря на своихъ четырехъ эрцгерцогов, несмотря на свое законное большинство, падаетъ, Гизо проваливается, и конституцiонная королевская власть и парламентское краснорѣчiе гибнутъ, вы одни не поддаетесь. Февральская революцiя опрокидываетъ не только установленныя власти, а даже и то, что сама возвысила. Гдѣ олицетворенiе поэзiи и свѣтило науки, вознесенные на вершину взрывомъ народной любви; гдѣ Ламартинъ и Араго? — Пали, а вы парите. Акцiонеры, лавочники, фабриканты, капиталисты, великiе и малые — всѣ падаютъ въ кучу и давятъ другъ друга. Вы одинъ, среди всѣхъ этихъ развалинъ, не моргнете глазомъ. Однимъ словомъ, всякое великолѣпiе рушится, всякая слава посрамляется, всякая власть падаетъ и только одинъ еврей, царь нашего времени, сохранилъ свой тронъ.

5. — При видѣ этого страннаго посѣтителя съ глазами, блестѣвшими мрачнымъ огнемъ, съ высокомѣрными и все-же привлекательными манерами, возбуждавшаго безпокойство и въ тоже время очаровательнаго, — легкомысленные бiарицкiе придворные вѣроятно испытали подобное впечатленiе. По этому случаю они немедленно сложили опереточную шансонетку, какъ тогда было принято.

Un soir, c’est une horiible page, A raconter que celle-la! Un entranger a la Villa Vint sonner en grand equipage; On l’accueillit; c’etait Satan!

“Сатана, говоритъ Кювелье-Флери, приводящiй эти стихи, помѣченные 1866 годомъ въ “Посмертныхъ произведенiяхъ и призракахъ”, это г. де Бисмаркъ. Онъ посѣтилъ Виллу, гдѣ оставилъ за собою, уѣзжая, какъ-бы запахъ серы и селитры. “Пахнетъ паленымъ”, говорили въ то время.

6. — Вторая часть Фауста Гете.

7. — Братъ этого Бауера играетъ въ Мадридѣ роль, исполнявшуюся въ Белигiи Ламберомъ, который женился на Ротшильдъ, онъ главный агентъ еврейства въ Испанiи. Виконтъ Брессонъ, первый секретарь французскаго посольства, а теперь уполномоченный въ Бѣлградѣ, бывалъ у него съ женой и участвовалъ въ любительскихъ спектакляхъ, въ пьесахъ Фелье и Гозлана. Можете себѣ представить, какое презрѣнiе внушало испанцамъ, столь гордымъ и исполненнымъ чувства собственнаго достоинства, униженiе перед евреемъ той Францiи, изъ которой вышли испанскiе Бурбоны. [294]

8. — Бумаги и переписка императорской фамилiи.

9. — Тамъ-же.

10. — Одинъ писатель, котораго горячая любовь къ Францiи дѣлала пророкомъ, еще въ послѣднюю минуту старался забить тревогу. Г. Гужено де Муссо издалъ въ 1869 г. прекрасную книгу: “Еврей и обращенiе христiанскихъ народовъ въ iудейство”, но произведенiе, которое еврейская пресса сумѣла обойти молчанiемъ, прошло незамѣченнымъ, и евреямъ удалось изъять изъ обращенiя всѣ экземпляры его. Громкiй успѣхъ “Еврейской Францiи” извлекъ изъ забвенiя книгу доблестнаго предшественника, которому обстоятельства менѣе благопрiятствовали чѣмъ мнѣ.

Дочь г. Гужено де Муссо пожелала, чтобы мое имя стояло во главѣ новаго изданiя книги ея отца и, выражая ей благодарность за это вниманiе, я счастливъ, что могу всенародно воздать должное памяти непоколебимаго христiанина и настоящаго француза, который до меня пытался просвѣтить нашу страну, идущую къ безчестiю и разоренiю.

11. — Излишне прибавлять, что графъ Бенедетти въ своей книгѣ “Моя миссiя въ Пруссiи” формально опровергаетъ сказку объ этомъ воображаемомъ оскорбленiи. “Я не буду останавливаться, говоритъ онъ, на оскорбленiяхъ, якобы нанесенныхъ мнѣ и на неприличныхъ поступкахъ, которые мнѣ приписали”.

______________________

[295]

VI.