События 1649 года — продолжение борьбы

В результате событий 1648 года поняли и поляки, что восстание Хмельницкого далеко вышло за пределы прежних казацких “бунтов” и превратилось в гражданскую войну, грозящую отпадением от Польши обширных богатейших территорий.

А потому Польша начала усиленно готовиться к продолжению борьбы, собирая для этого нужные военные силы, чтобы привести в повиновение “взбунтовавшихся хлопов”, как поляки называли вооруженные силы Хмельницкого.

Но одновременно с этим Польша делает попытки как то договориться с казаками, щедро давая обещания, в выполнение которых не верили ни казаки, ни сами поляки.

Польская мирная миссия

Уже в января 1649 года, почти одновременно с решением Сейма, состоявшегося в Кракове, об организации 30-тысячного регулярного войска и о созыве всеобщего ополчения для усмирения Украины, к восставшим, в Переяслав, король отправил специальную миссию с богатыми подарками Хмельницкому и его сотрудникам и с щедрыми обещаниями казакам прав и привилегий, если они прекратят борьбу. Миссию эту возглавляли православные магнаты Кисиль и князь Четвертинский, как и все магнаты, несмотря на свое православие, всецело поддерживавшие польскую политику на Украине.

Королевскую миссию Хмельницкий принял подчеркнуто холодно. Принял он ее стоя, окруженный своей старшиной. Гневные и оскорбительные выкрики присутствовавших сопровождали речь главы миссии — Кисиля. А в своем ответе Хмельницкий сказал: “я вас всех ляхов переверну вверх ногами и растопчу так, что все будете у меня под ногами”...

Чванливые магнаты проглотили все обиды и оскорбления и в течение нескольких недель старались уговорить Хмельницкого пойти на соглашение с Польшей, пытаясь разными обещаниями и интригами внести раскол и несогласие в ряды повстанцев.

Хмельницкий же затягивал переговоры, чтобы выиграть время для подготовки к возобновлению военных действий, и только во второй половине февраля выставил свои условия, заведомо неприемлемые для поляков и к тому же требовавшие утверждения Сейма. В условиях Хмельницкото предвиделись новые переговоры весною, что давало еще несколько недель для подготовки к войне.

Не добившись от Хмельницкого никаких уступок и изменений его условий, польская миссия уехала из Переяслава, напутствуемая словами Хмельницкого: “на всей Украине не останется у меня ни одного князя и ни одного шляхтича; а если кто из них хючет есть хлеб с нами — тот покоряйся запорожскому войску!”

Ведя переговоры с польской миссией, Хмельницкий, одновременно с подготовкой к войне, предпринимает шаги к воссоединению с Москвой и привлечению ее к активному участию в деле освобождения Украины-Руси от польского владычества.

Миссия Мужиловского

Под видом сопровождения патриарха Паисия, ехавшего через Киев в Москву, Хмелыницшй посылает своего доверенного человека — полковника Мужиловского к Московскому царю с поручением совершенно секретно и только лично передать просьбу царю о включении Украины в состав Русского Государства.

4-го февраля 1649 года Мужиловский при личном свидании с царем передает ему поручение Хмельницкого и свою “записку” по этому вопросу, в которой настойчиво просит оказать помощь в войне с Польшей. Если не прямым участием, то, хотя бы расквартированием русских войск в местностях, уже освобожденных от поляков, “как в своей прямой вотчинной земле”, а также разрешением донским казакам помочь украинцам в их борьбе с Польшей.

Сохранившаяся в московских архивах “записка” Мужиловского опровергает все измышления шовинистов-сепара тистов (Грушевского и его »школы») о том, что Хмельницкий в переговорах и сношениях с Москвой двурушничал, обещая Москве воссоединение и вовсе не думая это воссоединение осуществить.

Москва хорошо была осведомлена о подлинных настроениях и самого Хмельницкого, и его народа, видевших свое единственное спасение в соединении с Москвой. Но выступить активно она тогда ще не могла. Это бы значило возобновления войны с Польшей после только что заключенного Столбовского мира (1647 г.). А к такой войне Москва не была готова

Но зато все остальные виды помощи восставшему населению Украины-Руси Москва оказала с несвойственной московским политикам быстротой и решимостью.