Матезиус в. Язык и стиль // Пражский лингвистический кружок: Сб. Статей. М., 1967. С. 483–503.

Предложение и его актуальное членение

На различие между языковой системой и смысловой струк­турой я обратил ваше внимание еще в самом начале своей статьи, а практически мы получили об этом ясное представле­ние, когда рассматривали вещественное содержание языкового наименования. Мы выяснили тогда, что различие между язы­ковой системой и смысловой структурой проявляется в разли­чии между общим представлением, обозначаемым языковым наименованием, стоящим обособленно и вне контекста, и инди­видуальным представлением, обозначаемым, как правило, языковым наименованием в конкретном высказывании. Вспомним лишь наше рассуждение о слове^* «дом». Само по себе это слово обозначает дом вообще, но в конкретном высказывании — определенный дом, о котором мы как раз говорим. Перейдем теперь от языкового наименования ко второму основному эле­менту высказывания — к конструкции предложения. И здесь мы сразу же столкнемся с наглядным доказательством разли­чия между языковой системой и смысловой структурой. Речь идет о различии между грамматической структурой предложе­ния и его актуальным членением.

Грамматическая структура предложения опирается, как мы уже знаем, на подлежащее и сказуемое. При актуальном чле­нении предложения, напротив, выделяются две другие основные части предложения. Мы уже знаем, что с помощью предложе­ния говорящий выражает свое актуальное отношение к какому-либо явлению действительности. Это означает, что в предложе­нии о чем-либо что-то высказывается. Чтобы понять, что гово­рящий хочет выразить в своем предложении, мы должны ясно различать то, о чем он говорит, и то, что он об этом говорит. Тем самым определяются основные части предложения с точки зрения его смысловой структуры. Предложение как выражение актуального отношения к факту действительности является высказыванием, и потому мы называем то, о чем в предложении что-то говорится, основой высказывания, а то, что об этом гово­рится, ядром высказывания. Основа высказывания может сов­падать с грамматическим подлежащим, а ядро высказывания — с грамматическим сказуемым, но это не обязательно. Представим себе, например, что дети ждут отца. Когда раздадутся шаги и, выглянув, они обнаружат, что идущий действительно их отец, они выразят этот факт предложением: «Папа уже идет!». Однако ситуация может быть и иной: дети не ждут отца, и, когда послышатся чьи-то шаги, они с любопытством выгля­нут, чтобы увидеть, кто этот нежданный гость. Выяснится, что идет отец, и в итоге возникнет предложение: «Это идет папа!». В обоих только что приведенных пред­ложениях грамматическая структура в принципе одна и та же; в роли подлежащего в них выступает существительное «папа», в роли сказуемого — личный глагол «идет». Различ­ная же ситуационная связь приводит к тому, что смысловая структура предложения оказывается каждый раз иной. В пер­вом случае приход отца является чем-то предполагаемым, и предложение «Папа уже идет» показывает, что ожидаемый приход осуществился. Поэтому в данном предло­жении основой высказывания является существительное «папа», а ядром высказывания — глагольное выражение «уже идет». Грамматическая структура предложения здесь совпадает с его смысловой структурой. Грамматическое подлежащее является вместе с тем и основой высказывания, а грамматическое сказуемое — ядром высказывания. В другом случае, приведенном нами, приход отца не берется в расчет. Исходным фактом является приход неизвестного лица, услы­шанный детьми, которые приходят к выводу, что нежданный гость — их отец. Именно этим определена смысловая структу­ра предложения «Это идет папа!». Основой выска­зывания здесь является глагольное выражение «это идет», а ядром высказывания — существительное «папа». Как мы видим, смысловая структура предложения в этом случав не совпадает с его грамматической структурой. Грамматическое подлежащее здесь является не основой высказывания, как в пер­вом предложении, а ядром высказывания, а грамматическое сказуемое является здесь основой высказывания, а не его ядром.

Для характера высказывания, а тем самым также и для впе­чатления, преднамеренного или непреднамеренного, произво­димого высказыванием, крайне важен порядок следования друг за другом основы и ядра высказывания в предложении. Отдель­ные их члены, особенно маргинальные, иногда переплетаются, но, как правило, совершенно ясно, где находится центр тяже­сти основы высказывания или его ядра — в первой ли части предложения, в начале его, или во второй части предложения, в его конце. В соответствии с этим мы различаем два типа акту­ального членения предложения. Иногда на первом месте ока­зывается основа высказывания, а за нею уже следует его ядро, так что исходят из того, что уже известно или хотя бы понятно, и переходят к тому, что об этом говорится нового. Этот порядок естествен и дает возможность слушателю без затруднений по­нять произносимое высказывание. Поскольку при таком поряд­ке принимаются во внимание потребности слушателя, мы назы­ваем такой порядок объективным. Противоположным является порядок слов, при котором на первом месте мы находим ядро высказывания, следовательно, то, что говорится нового, а уже потом как бы для добавочного пояснения — его основу. Гово­рящий в таком случае не принимает во внимание, что слушающий еще не знает, о чем идет речь, он целиком увлечен тем, что ему самому кажется самым важным. Поэтому такой порядок мы называем субъективным. Пример объективного порядка слов наблюдается в обоих предложениях, подробно разобранных нами в предшествующем абзаце. Пример порядка субъективно­го мы можем получить, если изменим второе предложение таким образом, что неожиданный приход отца будет восприниматься в нем с удивлением, радостным или наоборот: «Папа идет!».

Объективный порядок характерен для высказываний спокой­ных, слабо окрашенных чувством. Это типичный порядок для спокойной констатации фактов, для спокойного рассказа, для спокойного изложения, а тем самым нормальный порядок слов для повествовательного предложения. Субъективный порядок слов является для повествовательного предложения чем-то исключительным и придает ему взволнованный характер. Оба случая повествовательного предложения могут встретиться и в произведениях художественной литературы. Достаточно сопо­ставить развертывание повествования народной сказки, спокой­ное течение которой сплошь насыщено повествовательными пред­ложениями, имеющими объективный порядок слов, и поэтически взволнованное повествование современного писателя, состоя­щее из повествовательных предложений с порядком субъектив­ным. Вот отрывок из народной сказки: И через минуту каждый принес Иржику по сосуду из тыквы, полному воды: в одном сосуде была живая вода, в другом — мертвая. Иржик обрадовался, что ему так удивительно посчастливилось, и поспешил к замку. На опушке леса он увидел протянутую от ели к ели паутину, в центре паутины сидел большой паук, высасывал муху. Иржик взял сосуд с мертвой водой, плеснул на паука, и паук упал на землю, как перезрелая вишня, он был мертв. Потом он побрызгал муху из другого сосуда живой водой, и муха стала метаться, выкарабкалась из паутины и ж-ж... в воздух». Совершенно иначе выглядят следую­щие отрывки у современного чешского прозаика: «Закрылся храм за женщиной выходя­щей, закрылся перед мужчиной входящим. Смущенно стоял здесь Шимон Влк»; «Открыт до сих пор был дом, к которому она шла. Холодно издали уже чернелся вход, как будто отпугнуть хотел ангела-хранителя»; «Не должна все же с позором умереть Ева. Долго ждет бог, он не может допустить, чтобы, может быть, навсегда лишилась Ева своего сияния. И упорно сопротивлялся Дух».

Все эти отрывки взяты из середины повествования. Это имеет свои причины, ибо первое предложение занимает в повествова­нии исключительное место, поскольку речь идет об актуальном членении предложения. Если повествование не исходит по своему содержанию из того, что ему предшествовало, или если рас­сказчик ничего не говорит о себе, то в начале повествования нет, собственно, ничего известного и понятного. При строго объективном порядке слов такое повествование должно было бы, следовательно, начинаться так, как иногда начинаются сказки: «Жил-был один король, и был он так мудр, что понимал даже, о чем говорят все животные». Такое начало, однако, часто кажется рассказчику слишком растяну­тым и громоздким. Поэтому, как правило, он предпочитает прямо вторгнуться в повествование, чтобы принять за нечто известное или непосредственно личность героя, или какое-либо обстоятельство, с ним связанное, и сразу с него начать первое предложение. Это отступление от строго объективного поряд­ка слов является таким привычным в начале повествования, что мы наблюдаем его даже в сказках, для которых в других случаях объективный порядок в повествовательных пассажах вполне типичен. В качестве примера приведем два начальных предло­жения из сказок: «Либор был единственным сыном бедной вдовы»; «В одном городе жили муж и жена, и было у них три дочери». Если даже в сказках часто проявляется стремление начинать повествование без обиняков, то не следует удивляться, что в повествовании с намерением более осознан­ным это наблюдается сплошь да рядом. Приведем для иллю­страции начальные предложения из нескольких чешских совре­менных рассказов: «Край был подготовлен тишиной принять чудовище» («Вокзал на мгновение стал знаменитым»); «Джонни был подкидышем» («Мать подбросила его на третий день после рождения к дверям костела, чтобы с ним уже никогда не встретиться»); «Солнце уже стояло на небе, и гудки пароходов раздавались на Дунае, когда пьяница Ян проснулся» («Он вылез из-под перевернутой баржи, которая здесь, на песке, ожидала ремонта, и спустился вниз к воде умыться».)

Повествовательные предложения являются основным мате­риалом для построения рассказа или изложения, но это не един­ственный тип предложений, существующих в языке. Кроме них, есть в языке и другие типы предложений. Мы должны кратко упомянуть и о них, чтобы не умалить богатого разнообра­зия языка. Совершенно иначе по сравнению с повествовательны­ми предложениями ведут себя в плане актуального членения предложения, побудительные предложения. Этими предложени­ями мы побуждаем слушателя к какому-либо действию, или к ответу на наш вопрос (вопросительные предложения), или к тому, чтобы он поступил соответственно нашему приказанию или требованию (повелительные предложения). Из числа вопро­сительных предложений можно выделить дополнительные вопро­сы, посредством которых мы спрашиваем о каком-либо неизвест­ном факте, хотя в остальном ситуация нам ясна, и которые построены по принципу субъективного порядка слов. Они начинаются с вопросительного местоимения или наречия, функ­ционирующего в качестве ядра высказывания, тогда как осталь­ная часть предложения представляет собой основу высказыва­ния. Правильность этого положения подтверждается тем, что при ответе на такой вопрос ядро высказывания соответствует как раз тому вопросительному местоимению или наречию, с которого начинается вопрос. Так, на вопрос «Кто это идет?» можно ответить предложением «Это идет отец», а на вопрос «Куда пойдет отец?» — предложением «Отец сейчас пойдет на прогулку». Вопросы, поставленные с той целью, чтобы выяснить, соответствует ли истине то или иное предположение (которое мы считаем возможным), строятся, как правило, подоб­ным же образом. Они начинаются обычно личным глаголом, который является самой важной частью ответа, так как от его положительной или отрицательной формы зависит значение ответа. На вопрос «Пойдет сейчас отец на прогулку?» можно ответить или положительно: «Да, отец пойдет сейчас на прогулку», или отрицательно: «Нет, отец сейчас не пойдет на прогулку». Вопрос такого выяснительного характера мы можем поставить и так, что выде­ленной частью окажется не глагол, а другая часть предложе­ния. Тогда она будет стоять не в начале вопроса, а в конце его, а в отрицательном ответе — может отрицать или сам глагол, или, непосредственно либо косвенно, акцентируемую часть вопроса. Мы можем, например, спросить: «Это с вами пойдет Мила?»; отрицательный ответ может быть следующим: «Нет, Мила с нами не пойдет», или: «Нет, с нами пойдет Власта». Точно так же на вопрос «Отец сейчас пойдет на прогулку?» мы можем ответить отрицательно: Ке, «Нет, отец сейчас не пойдет на прогулку», или: «Нет, отец сейчас пойдет с визитом». Как видно, выяснительный вопрос строится в таких случаях по принципу объективного порядка.

Повелительные предложения по своему актуальному чле­нению напоминают выяснительные вопросы. Как правило, они начинаются энергичным словом, в котором сосредоточивается призыв: «Поди сюда!»; «Сюда поди!»; «Не ходи туда!»; «Найди мне эту книгу!». Их построение отвечает субъективному порядку. Воз­можны также повелительные предложения с объективным порядком слов. Это отклонение от правила всегда несет опре­деленную функцию. Простому приказу «Не ходи туда!» противопоставляется «Туда не ходи!» скорее как настоятельное предупреждение; в противоположность при­казу «Найди мне эту книгу!» предложение «Эту книгу мне найди!» звучит скорее как убедительное напоминание или просьба. Если при объективном порядке слов в том же самом смысле вместо повелительного мы употребим повествовательное предложение в будущем времени, то выразим тем самым приказание с оттенком угрозы: Тат перигее «Ты туда не пойдешь!»; «Эту книгу ты мне найдешь!»

Подобное функционально-смысловое разнообразие актуаль­ного членения, какое мы наблюдали в предложениях побудительных, мы находим и в предложениях экспрессивных, то есть в предложениях, посредством которых передается удивление по поводу того или иного явления действительности, воспринимае­мого одобрительно или неодобрительно (восклицательные пред­ложения), или высказывается пожелание, чтобы воображаемая действительность превратилась (или не превратилась) в реаль­ность (условные предложения). Условные предложения обычно начинаются союзом, например союзом «если бы» или «если бы, когда бы», а остальная часть таких предложений строится в соответствии с порядком объективным. Например: «Если бы ты мне по край­ней мере написал, что это случилось!»; «Если бы он из всего этого выбрался благополучно!» Восклицательные предложения делятся на повество­вательные и вопросительные. В первом случае к ним применимы при актуальном членении те же правила, что и для предложе­ний повествовательных. <…> Во втором случае возможен и тот и другой порядок, но смысловое различие между ними приглушено тем, что предло­жение всегда начинается вопросительным словом <…>. При бо­лее углубленном рассмотрении в экспрессивных предложениях удалось бы обнаружить много любопытного, но для нас доста­точно и того, что уже было изложено. Надеюсь, что мне уда­лось убедить внимательного читателя в том, как важны и инте­ресны языковые процессы, группируемые нами под названием актуального членения предложения.