5. Трансляция разрешительно-запретительной матрицы социума

Действительно, с усложнением социальной организации, появ­лением племен, родов, этносов, пространственных поселений перед сообществом встала принципиально новая задача: сохранить устой­чивость этих общественных образований и обеспечить им тенденцию к развитию.

Вспомним, что первоначально и то, и другое во многом было функ­цией Вожака. Он обладал силой и, как следствие, — авторитетом, подоб­но тому, как это случается в животном царстве: нет силы — происходит смена Вожака, и никакой авторитет не поможет. Именно так в знамени­той сказке Р. Киплинга волк Акела потерял свое лидерство в стае.

Но человеческий Вожак имел в запасе нечто, многократно увели­чивающее физическую силу. Он, как правило, был тем персональным накопителем эмпирической опытной информации, которая позволяла ему в определенной степени уподобиться божеству. И неудивительно: ведь он знал, когда сеять и когда жать, когда и где охотиться, как заго­тавливать пищу на случай голодной зимы. От него в буквальном смысле зависела жизнь рода-племени. Именно он определял, что мож­но и что нельзя, что нужно делать, чтобы остаться сообществу в целос­ти и сохранности.

На первом этапе жизни человечества такая запретительно-разре­шительная матрица была дублированием прошлой практики: по сути дела, это было развитие, «опрокинутое» в прошлое. Чем в большей степени настоящее повторяло прошедшее, тем более обоснованным оно считалось. Таково было содержание тех человеческих коммуни­кационных сетей, или, образно говоря, той социальной пуповины, ко­торая прикрепляла каждую отдельную особь к роду-племени. Эти за­преты и разрешения транслировались всеми способами, как бы мы сейчас сказали, народного творчества, всеми средствами визуальной культуры (орнамент в одежде, в гончарных изделиях, раскраска лица и тела).

В той мере, в какой род воспринимал настоятельность социальных координат поведения, возникало понимание совокупности силы и зна­ния как самоценности — отсюда ореол харизмы, поклонения и обожест­вления Вожака, авторитета его фигуры. Существенный момент взаи­моотношений Власти и управляемых: сила рождает страх, но последний заканчивается вместе с силой. Новые «привязанности» управляемых обеспечивали перманентность этих отношений и, что самое главное, их «добровольность», во многом зависящую от авторитета Вожака. Человеческому Акеле уже никогда не угрожало изгнание.

Можно сказать, что подобное соотношение сил определило харак­тер довольно большого этапа человеческой истории, когда подчине­ние управляемых было полным: в этих случаях речь идет об эпохе первобытнообщинного, рабовладельческого и феодального строя. В нашем языке есть слова для обозначения такого характера власти (абсолютизм, авторитарная власть, тоталитарная власть). Думается, как нельзя лучше характеризует самые ранние этапы развития чело­веческого социума определение Т. Адорно: «власть свирепствующих патриархов» [Адорно Т. Заметки о Кафке//3везда. -- 1998. - № 12. - С. 127].

6. Структурная информация в процессе управления социумом

Обозначим еще один важный момент в развитии социальных отно­шений: ситуация, когда Вожак (Вождь?) осуществлял свою власть «контактно», была тупиковой; перевести же ее на новый уровень — сделать дистанционной — возможно было только одним способом, ис­пользуя в качестве нового цементирующего основания для «управля­емых» информацию о том, что можно, нужно делать и чего делать нельзя. Итак, эта новая информация — назовем ее, вслед за множест­вом исследователей, структурной — постоянно воспроизводилась: возникали традиции, нормы, ценности, неукоснительное выполнение которых переставало быть только требованием Власти. Выполнение их обеспечивалось незыблемым родовым мнением, властью «других», властью окружения... За многие сотни лет с этим явлением произо­шли значительные метаморфозы, которые и привели в итоге к фено­мену общественного мнения.

Как мы видим, в ходе развития сообщества функции управления трансформировались. К призывам типа «делай так, потому что так хочу я — сильный и ужасный» присоединились иные обоснования, в которых ведущая роль принадлежала знанию — «делай так, пото­му что это полезно, правильно», — а также нормам, идеалам и цен­ностям — «делай так, потому что это одобрено божеством (Богом) и Властью». Профессионализация этих призывов оттачивалась в воз­никающих социальных институтах — семье, религии, искусстве, пра­ве, науке.

Действительно, разделение труда коснулось и области воспроизве­дения структурной информации. Начинается развитие социальных ин­ститутов, продуцирующих ее в целях поддержания устойчивости соци­ального организма и обеспечения (обоснования) целей его развития.