II. Гипотеза

1

<...> Процесс биологической эволюции, совершающийся в форме постоянной борьбы наследственности и приспособле­ния, выражается во все большем усложнении процессов, осу­ществляющих обмен веществ между организмом и средой. Эти процессы усложняются, в частности, в том отношении, что бо­лее высокоразвитые организмы оказываются в состоянии под­держивать свою жизнь за счет все большего числа ассимилируе­мых ими из внешней среды веществ и форм энергии. Возникают сложные цепи процессов, поддерживающих жизнь организмов, и специализированные, связанные между собой виды раздра­жимости по отношению к соответствующим внешним воздей­ствиям.

Развитие жизнедеятельности организмов, однако, не сво­дится только к такому, прежде всего количественному, ее услож­нению.

В ходе прогрессивной эволюции на основе усложнения про­цессов обмена веществ происходит также изменение общего ти­па взаимодействия организмов и среды. Деятельность организ­мов качественно изменяется: возникает качественно новая фор­ма взаимодействия, качественно новая форма жизни.

Анализ чисто фактического положения вещей показывает, что в ходе дальнейшего развития раздражимость развивается не только в том направлении, что организмы делаются способ­ными использовать для поддержания своей жизни все новые и новые источники, все новые и новые свойства среды, но так­же и в том направлении, что организмы становятся раздражи­мыми и по отношению к таким воздействиям, которые сами по себе не в состоянии определить ни положительно, ни отрица­тельно их ассимилятивную деятельность, обмен веществ с внеш­ней средой. Так, например, лягушка ориентирует свое тело в на­правлении донесшегося до нее легкого шороха; она, следователь­но, раздражима по отношению к данному воздействию. Однако энергия звука шороха, воздействующая на организм лягушки, ни на одной из ступеней своего преобразования в организме не ассимилируется им и вообще прямо не участвует в его асси­милятивной деятельности. Иначе говоря, само по себе данное воздействие не может служить поддержанию жизни организ­ма, и наоборот, оно вызывает лишь диссимиляцию вещества организма.

В чем же в таком случае заключается жизненная, биологи­ческая роль раздражимости организмов по отношению к тако­го рода воздействиям? Она заключается в том, что, отвечая опре­деленными процессами на эти сами по себе непосредственно жизненно незначимые воздействия, животное приближает себя к возможности усвоения необходимого для поддержания его жизни вещества и энергии (например, к возможности схваты­вания или поглощения шуршащего в траве насекомого, веще­ство которого служит ему пищей).

Рассматриваемая новая форма раздражимости, свойствен­ная более высокоорганизованным животным, играет, следова­тельно, положительную биологическую роль в силу того, что она опосредствует деятельность организма, направленную на поддержание жизни.

Схематически это изменение формы взаимодействия орга­низмов со средой может быть выражено так: на известном этапе биологической эволюции организм вступает в активные отноше­ния также с такими воздействиями (назовем их воздействиями типа а), биологическая роль которых определяется их объектив­ной устойчивой связью с непосредственно биологически значи­мыми воздействиями (назовем эти последние воздействиями типа а). Иначе говоря, возникает деятельность, специфическая особенность которой заключается в том, что ее предмет опреде­ляется не его собственным отношением к жизни организма, но его объективным отношением к другим свойствам, к другим воздей­ствиям, т. е. отношением : а.

Что же обозначает собой это наступающее изменение фор­мы жизни с точки зрения функций организма и его строения? Очевидно, организм должен обнаруживать теперь процессы раз­дражимости двоякого рода: с одной стороны, раздражимость по отношению к воздействиям, непосредственно необходимым для поддержания его жизни (а), а с другой стороны, раздражимость по отношению также и к таким свойствам среды, которые непос­редственно не связаны с поддержанием его жизни ( ).

Нужно отметить, что этому факту — факту появления раз­дражимости, соотносящей организм с такими воздействующи­ми свойствами среды, которые не в состоянии сами по себе опреде­лить жизнь организма, — долго не придавалось сколько-ни­будь существенного значения. Впервые оно было выделено И. П. Павловым.

<...> Итак, мы можем предварительно определить чувстви­тельность следующим образом: чувствительность (способность к ощущению) есть генетически не что иное, как раздражимость по отношению к такого рода воздействиям среды, которые со­относят организм к другим воздействиям, т.е. которые ориен­тируют организм в среде, выполняя сигнальную функцию. Необходимость возникновения этой формы раздражимости заключается в том, что она опосредствует основные жизнен­ные процессы организма, протекающие теперь в более слож­ных условиях среды.

Процессы чувствительности могут возникнуть и удержать­ся в ходе биологической эволюции, конечно, лишь при усло­вии, если они вызываются такими свойствами среды, которые объективно связаны со свойствами, непосредственно биологи­чески значимыми для животных; в противном случае их суще­ствование ничем не было бы биологически оправдано, и они должны были бы видоизмениться или исчезнуть вовсе. Они, следовательно, необходимо должны соответствовать объектив­ным свойствам окружающей среды и правильно отражать их в соответствующих связях. Так, в нашем примере с лягушкой те процессы, которые вызываются у нее шорохом, отражают собой особенности данного воздействующего звука в его устойчивой связи с движением насекомых, служащих для нее пищей.

Первоначально чувствительность животных, по-видимому, является малодифференцированной. Однако ее развитие необ­ходимо приводит к тому, что одни воздействия все более точно дифференцируются от других (например, звук шороха от вся­ких иных звуков), так что воздействующие свойства среды вы­зывают у животного процессы, отражающие эти воздействия в их отличии от других воздействий, в качественном их своеоб­разии, в их специфике. Недифференцированная чувствитель­ность превращается в чувствительность все более дифференци­рованную, возникают дифференцированные ощущения.<...>

А. Н. Леонтьев