Глава 69

Освещая так же, как и предыдущая, вопросы упорядо­чения судопроизводства, глава отражает общую направлен­ность светского и церковного законодательства к ограниче­нию прав наместничьего суда и соблюдению утвержденно­го царем порядка. Не случайно, основываясь на главе 69 Сто­глава, Н. М. Карамзин пришел к выводу, что «сие законо­дательство принадлежит царю более, нежели духовенству: он мыслил и советовал, оно следовало его указаниям»⁸⁵⁵. Несмотря на некоторую излишнюю категоричность данного вывода, общее направление этой главы определяется Н. М. Карамзиным правильно. Перекликаясь с вопросом 4 главы 5 о знаменах венечных и главами 46 и 48 Стоглава, являющихся ответами на эти вопросы, глава 69 дополняет их, упорядочивая сбор венечной пошлины и уточняя нормы брачно-семейного права.

Венечные знамена выдавались архиерейскими чиновниками. Сбор за выдачу этих знамен (т. е. венечной пошлины) посту­пал в казну епископа. Однако вследствие слабого надзора со стороны епископа за своими чиновниками-десятинниками, знаменщиками последние чинили при выдаче грамот великую продажу (произвольные поборы). Во избежание злоупотре­блений сбор венечной пошлины, как одной из наиболее до­ходных статей церкви, возлагался теперь на поповских ста­рост и десятских священников. Собранные ими деньги пере­давались в казну через земских старост и целовальников вместе с десятинничной и заездной пошлинами в определен­ное законом время. Этот порядок, контролируемый предста­вителями светского самоуправления, распространялся на все церкви. В целях более действенного пресечения злоупотре­блений со стороны попов, утаивших венечную пошлину, по­повские старосты и десятские священники обязывались не только возмещать утаенные деньги, но и уплачивать штраф — промыту. На поповских старост и десятских свя­щенников возлагался также надзор за церковным благочини­ем. В обеспечение этого им предписывалось избирать добрых священников богорадных и искусных. Главными кандидатами в приходские священники и на прочие священно-церковнослу-жительские места были, обычно, дети священников и вообще церковнослужителей. Еще великий князь Василий Дмитрие­вич в договорной грамоте с митрополитом Киприаном преду­смотрел облегчение для поступления детей священников в духовное звание и, наоборот, ограничения в допущении ми­рян к священству ' . Но закреплено это было значительно позже (на Соборе 1666—1667 гг.). Освященный же Стогла­вый собор мог требовать от священников лишь того, чтобы они были грамоте горазды. В силу того что мастер, т. е. мо­гущий научить грамоте, брал слишком дорого⁸⁵⁷, большинст­во священников было изустных, т. е. неграмотных, выучив­ших службу наизусть, со слуха.

На священников возлагалась выдача дозволений на разре­шение браков. Обязательным условием такого разрешения и правомерности сбора венечной пошлины было отсутствие ка­кой-либо степени родства брачащихся, _ЧТо уже отмечалось главой 46. Выдача венечной памяти и, следовательно, сбор венечной пошлины исключались также в случае вступления одной из сторон в четвертый брак. Появление этого запрета было не случайным: христианское понятие о браке привива­лось медленно.

В посланиях митрополита Ионы воеводам, духовенству и всем жителям Вятской земли от 1452 и 1456 годов с укоре-нием за пороки и убеждением к их исправлению указывает­ся, что многые деи християне с женами незаконно в невенча­нии живут, а инии деи венчаются, но незаконно... четвертым и пятым съвкуплением, а инии шестым и седмым, олинь (один) и до десятого, а вы (вятское духовенство — Ред.) их благословляйте и приношение от них приемлете, что есть бо­гу мерзко⁸⁵⁸.

Заключение четвертого брака для остального населения исключалось. В поучении священникам на Руси, изданном в 1497 году, среди лиц, от которых запрещалось принимать в дар церкви ни свечи, ни просфоры, т. е. наряду с неверными, еретиками, татями, разбойниками, упоминались и четверожен-цы⁸⁵⁹. Помимо урегулирования порядка заключения браков глава возлагает на священников обязанность следить за нрав­ственными устоями семьи. В свою очередь поповские старо­сты и десятские священники должны были следить за пове­дением священников, дьяконов и всех церковных чинов, что­бы они правильно вели церковную службу. О неправедном поведении священнослужителей старосты и десятские должны были сообщать епископам, которые могли налагать на винов­ных разного рода запрещения на какой-либо срок либо вовсе лишить их сана. Обязанность поповских старост надзирать за церковным благочинием, имевшая место в Пскове, была не­медленно после Стоглавого собора с помощью наказов введе­на и в других местах. В 1551 году издан наказ об учрежде­нии поповских старост в Москве, 10 ноября того же года — во Владимире и т. д. Наказы об учреждении поповских ста­рост подтверждались и позднее⁸⁶⁰.

В обязанность поповских старост и десятских священников входили также надзор за соблюдением порядка поставления священников и дьяконов и взимания с них пошлин. Священ­ник, недовольный своим местом и желавший найти себе луч­шее, отправлялся к епископу и испрашивал у него грамоту благословенную перехожую, если предполагал искать место только в своей епархии, или благословенную отпустную (от­пускную), если он собирался служить в других епархиях. Эти грамоты и должны были предъявляться при поступле­нии на новое место. При отсутствии соответствующей грамо­ты староста и десятский отставляли священника от службы и посылали к епископу за порукою.

477 Стоглав

858

АИ. Т. I, № 267, с. 498; №261, с. 491.

859

ААЭ. Т. I, №284, с. 331;

АИ. Т. I, № 109, с. 161.

860

См.: Беляев Ил. Указ. соч., с. 16—17; Он же. Наказные списки Соборного Уложения 1551 года или Стоглава. М., 1863, с. 8—36.

478

Российское законодательство X — XX веков

861

ААЭ Т. I, № 382, с. 484.

Обязанности десятинников ограничивались проверкой гра­мот у городского и новопоставленного священничества, что во избежание злоупотреблений должно было производиться в присутствии представителей церковного и местного управле­ния. Прошедший такую проверку священник получал так на­зываемую представительную грамоту.

Интересно решение главой вопроса о ставленнических по­шлинах, идущих в пользу архиереев. Принятое собором 1503 года по инициативе Ивана III решение о невзимании от по-ставления попов и дьяконов или от выдачи ставленных гра­мот никаких поборов ни архиепископам, ни епископам, ни дьякам, ни печатникам⁸⁶' фактически не соблюдалось. По­шлины продолжали взыскиваться, причем их размер зависел от большей или меньшей алчности архиерейских чиновников. Стоглав восстановил отмененные собором 1503 года пошли­ны, чем, с одной стороны, удовлетворил финансовые притя­зания архиереев, а с другой упорядочил взимание пошлин с представителей низшего духовенства, разорявшегося от неуме­ренных поборов.

Пошлина взималась десятинником только с новопоставлен-ных в виде перехожей гривны и взыскивалась также в при­сутствии старост. В проверку грамот и сбора дани с сельско­го причта десятинники не вступались. Этим занимались де­сятские священники и старосты земские, т. е. представители церковного и светского управления.

Помимо этих должностных лиц митрополиты, архиеписко­пы и епископы могли посылать во все города и села собор­ных священников, добрых и искусных, могущих проследить за правильным соблюдением службы и поведением всего цер­ковного причта, главным образом за воздержанием его от пьянства и правильностью соблюдения им богослужения.

Архимандриты, игумены и протопопы, каждый в пределах своей компетенции, должны были осуществлять контроль над поповскими старостами, десятскими и всем церковным при­чтом. Нарушение ими церковного порядка и установленных правил поведения влекло наказание, определяемое вышестоя­щей духовной инстанцией — судом епископа.

При предъявлении гражданских исков к духовным лицам и обвинении их в незначительных уголовных делах со стороны мирян — светского населения, последним давался пристав. Действия его по вызову в суд ответчиков и свидетелей и по­рядок оплаты осуществлялись в соответствии со статьями 44—47 Судебника 1550 года и изданными в их развитие царскими грамотами. При этом лица духовной подсудно­сти — попы, дьяконы и все принты церковные — давались на поруки перед десяцкими священниками, а мирские люди, со­гласно ст. 48 Судебника 1550 года, — перед земскими старо­стами и земскими десятскими, т. е. перед представителями светского местного управления. Взятие от поруки поклонного (того, что принесут с поклоном, с благодарностью) запреща­лось.

В развитие установлений 48—49 статей Судебника 1550 года выдача срочных и обыскных списков также входила в обязанность земских, т. е. светских дьяков, что должно было происходить в присутствии представителей от светского и церковного управления. Аналогично ст. 44 Судебника 1550 года, запрещающей давать приставную в случаях, когда сум­ма иска меньше стоимости взимаемой пошлины, глава 69 за­прещает давать на поруки «одновытных» — имеющих одну выть (участок, пай, дело), т. е. малоимущих. Такой же поря­док устанавливался и при исках по делам духовным. В обя­занности епископов, архиереев вменялось беречи накрепко, следить за соблюдением должностными лицами и их судебно-административным аппаратом правил судебного разбиратель­ства, закрепленных статьями 1—5 Судебника 1550 года. К перечисленным в этих статьях до\жностям глава 69 добавля­ет низших чиновников архиерейского суда — тиунов. Послед­ние менялись у архиереев ежегодно, как и десятинники. В качестве полицейских чиновников они наблюдали за поведе­нием духовенства, особенно приезжего, которое должно было зарегистрироваться у тиуна, объяснить причину и правомер­ность своего приезда и получить разрешение на службу. Вви­ду частых злоупотреблений со стороны тиунов уже с начала XVI в. право тиуна назначать священников на должности стало ограничиваться путем привлечения соборных старост к надзору за духовенством. Так, в 1528 году архиепископ Нов­городский Макарий ограничил власть своего псковского наме­стника тем, что запретил ему без своего ведома определять на места пришлых священников. К архиепископу для посвя­щения они должны были являться не только с грамотой са­мого наместника, но и с грамотой соборных старост, которая бы свидетельствовала о их добропорядочности⁸⁶².

В главе вводится ответственность тиунов и недельщиков за продажу — несправедливое обвинение священников и других церковных чинов путем зговора тиунов с ябедники и блудни­цами. Не подлежат расследованию недельщика обвинения ду­ховных и мирских людей в попытке изнасилования. Он толь­ко дает их на поруки и представляет в вышестоящий духов­ный суд. Если же тиуны и недельщики, сговорившись с ябедниками и блудницами, начнут неправедно обвинять свя­щенников или кого-либо из мирян и брать поклонные деньги от поруки или требовать их насильно, то виновные в этом по аналогии со статьями 32—34 Судебника 1550 года отдают неправедно взятое ими втрое, а тиуны с тиунства измещутся (лишаются должности).

Глава обращает особое внимание на обязанности тиуна мо­сковского митрополичьего и архиерейского, которому полага­лась с приезжего в Москву духовенства пошлина, глаголема крестей,. Так пошлина, по мнению Е. Е. Голубинского, назы­валась потому, что священники, нанимавшиеся служить в мо­сковских церквах, сходились на Ильинский крестец⁸⁶³. За выдачу знамен (разрешений на службу) размер пошлин за-

479 Стоглав

862

Голубинский Е. Е. Указ. соч . с 43—50,

56

863

Там же с 111

480

Российское законодательство X — XX веков

Окуп

— выкуп.

Строи

— зд калеки, нищие.

Колесные

— лица, имеющие

физические недостатки

Нецыи

(от нецевелье, нецевенье)

— беспамятство,

забытие

висел от срока: за месяц дозволения до десяти денег и по два алтына. С тех же, кто служит без доклада тиуну, он брал промыту — штраф по два рубля, не обращая внимания на то, есть ли у них ставленые и отпускные грамоты или нет. Во избежание злоупотреблений со стороны тиуна глава предписывает впредь предъявлять тиуну ставленые, отпуск­ные и благословенные грамоты лишь в присутствии попов­ских старост.

Согласно 33 правилу «святых апостол», глава 69 не только запрещает принимать чужих епископов, священников, дьяко­нов без соответствующих грамот, но и предписывает подвер­гать их испытанию в вере, так как может случиться, что дав­ший грамоту не знал, что претендент на церковное место — неправославный. Православных либо принимают, либо, при сомнении, отсылают обратно, снабдив необходимым в путь. Но даже при наличии грамот и уверенности в православии предъявителя требуется отпускная грамота «своего» епископа, поскольку только в ней указывается дозволение священнодей­ствовать в «чужой» области. Имеющим все необходимые гра­моты, но приехавшим по делам судебным, тиун не может да­вать разрешения на служение однолишно — самостоятельно. Тиун, давший разрешение на службу лицам, не имевшим грамот или приехавшим по судебным делам, подвергается опале от митрополита и изгоняется от тиунства.

Главы 70—74

Главы являются ответом на поставленные царем пе­ред Стоглавом вопросы о соотношении обязанностей церкви и государства в области призрения, благотвори­тельности и благочиния. Чтобы привлечь к участию в этих делах церковь, составители вопросов также ссыла­ются на правила «святых апостол» и новеллы Юстиниана, относивших перечисленные в вопросах обязанности к ком­петенции церкви. Однако и в этой области церковь суме­ла отстоять свои финансовые интересы, взяв на себя, если можно так сказать, меры преимущественно организационно­го порядка.

Глава 70 будучи ответом на 7 вопрос главы 5 о пустых церквах, что стоят без «пения» (т. е. без службы), предписы­вает митрополиту, архиепископам и епископам выявить запу­стевшие церкви и дать на них льготы на 15 лет. В течение этого времени, рассчитанного на восстановление церквей, по­следние освобождались от всяких поборов. Заезд же и все мелкие пошлины и дань, следуемые вышестоящим церковным чинам, взыскивались на попех, которые порядились наладить богослужение в запустевших церквах.

В соответствии с установленной законодательством практи­кой контроля за должностными лицами со стороны губного или земского управления глава возлагает сбор доходов на восстановление церквей и заботу об обеспечении их иконами

и книгами на лутчих людей, т. е. наиболее благонадежных и состоятельных жителей прихода.

Глава 71 отражает решение Собора «О нищепитательстве», т. е. призрении нищих. Решение этого вопроса со времени принятия христианства зависело от характера нищенства, ко­торое могло быть истинным или ложным. Наряду с людьми, не могущими заработать себе на хлеб из-за физической немо­щи или увечья, в числе нищих находились и здоровые, не желающие работать. Именно эта форма нищенства воспреща­лась под страхом лишения свободы еще в кодексах Феодосия (438 г.) и Юстиниана (529 г.) и была наказуема и в даль­нейшем законодательстве большинства стран. Забота о нера­ботоспособных нищих возлагалась, как правило, на соборные приходы.

В вопросах 2, 9, 10, 12 и 13 главы 5 царь обращал внима­ние Собора на необходимость ликвидации или хотя бы со­кращения нищенства в обеих его формах. Глава 71 определя­ет меры против нищенства монахов и монахинь, принявшего в XVI в. массовые масштабы. В этих целях предусматривает­ся перепись всех нищенствующих монахов и монахинь с тем, чтобы здоровых монахов отдавать под начало добрым стар­цам, обучать их страху божию и житию чернеческому и про­чим добродетелям, а после этого посылать на монастырскую службу, соответственно их чину и положению. Старых и больных, не могущих отправлять монашеской службы, пред­писывается содержать в монастырских больницах, наряду с другими с тем, чтобы они жили там в чистоте и в покаянии, скорби и болезни терпели со благодарением и молили бога за царя и всех православных христиан. Те же меры преду­сматривает глава и в отношении монахинь, из которых здо­ровые отдаются в тех же целях под начало добрым стари­цам, позже в женские монастыри, а больные определяются в больницы.

Если все эти организационные меры возлагаются исключи­тельно на церковное ведомство, то финансирование их осуще­ствляется совместно церковью и государством. Царь, митро­полит и владыки вносят в монастыри для содержания старых и болящих из своей казны как ему царю и государю бог из­вестит, т. е. по своему усмотрению.

Глава 72 является ответом на 10 вопрос, поставленный ца­рем перед Собором «О полоненниках». Их число в XV — XVI вв. в связи с многочисленными войнами было исключи­тельно большим. Так, по сообщению С. Герберштейна, посе­тившего в первый раз Москву вскоре после похода (1517 г.) Махмет Гирея, число русских пленных в Крымском хан­стве достигало 800 000. Сняв осаду Москвы, хан отвел свое войско к Рязани и предоставил москвичам выкупить и обме­нять пленных⁸⁶⁴. Несмотря на то, что в 1473 году между Россией и Крымом состоялось соглашение о выдаче пленных без выкупа, оно фактически не действовало. Соглашение ка­салось только тех случаев, когда крымцы повоюют русских

481

Стоглав

864 Герберштейн С.

Записки

о московитских

делах. Спб., 1908,

с. 149.

482

Российское законодательство X — XX веков

865

Гессен Ю. Пленные в России с древних времен. Пг., 1918. с. 9—12.

866

Лохпицкий А.

О пленных по

древнему русскому

праву. М., 1855,

с. 5—6 (глава

по.

867 Шмидт С. О.

Русские

полоняники в

Крыму и система

их выкупа

в середине

XVI в.— В кн.:

Вопросы социально-экономической

истории и источниковедения

периода

феодализма в

России. М., 1961,

с. 34.

ПСРЛ. Т. VI, с. 294.

869 См.:

Лохвицкий А. Указ. соч., с. 7

(глава III);

Ю. Гессен. Указ.

соч., с. 12—13.

людей без ведома хана или его детей и внуков, что случа­лось часто. В 1517 году русский посол писал в Москву из Крыма, что следует беречь украины, т. е. земли, лежащие у границ Русского государства, так как крымский хан и царе­вичи не могут удержать татар от набегов на русские земли, потому что они, татары, наги и босы и голодны*⁶⁵. Цареви­чи и мурзы, нападавшие на русские окраины, не возвращали пленных, которых рассматривали либо как рабочую силу, ли­бо как товар. «Корабли, приходящие к крымским татарам, — сообщает Михалон, автор сочинения «О нравах татар, литов­цев и московитян» (XVI в.), — из Азии привозят им ору­жие, одежды и лошадей, а отходят от них нагруженные раба­ми... Этот товар ценится в Тавриде с большим знанием и покупается дорого иностранными купцами для продажи по цене еще большей, отдаленным народам»⁸⁶¹'. Знатные плен­ники могли откупиться сами. Так, например, в 1445 году хан Махмет, взяв в плен великого князя Василия, отпустил его под честное слово, что он даст ему окуп, «сколько мо­жет» (такой суммой оказались 200 000 рублей.) Выкуп же рядовых пленных являлся делом боярства, духовенства, насе­ления, организуемым по инициативе царя. Это объяснялось не столько любовью к ближнему и религиозно-моральными соображениями, сколько заботой о финансовом и экономиче­ском благосостоянии государства, страдавшего от уменьшения числа плательщиков подати; его хозяйственными и военными потребностями⁸⁶⁷. Первым актом, направленным на упорядо­чение выкупа пленных, была грамота Ивана IV от 1535 года к новгородскому архиепископу Макарию, в которой Иван по­велевал своим бояром сребро дати елико достоит, а Макарию в ту мзду самом вкупну быти, по обежному счету, а с мо­настырей своей архиепископии собрать семьсот рублей¹*⁶⁸. Так как обжа представляла собой в Новгороде окладную и платежную единицу, а вместе с тем и земельную меру, то выражение по обежному счету означало, что с архиерейских имений окуп взимался в такой же форме, как поземельная подать, а сумма, требуемая царем, раскладывалась архиереем по монастырям. Относительно порядка взыскания ее с боярст­ва высказаны две точки зрения. А. Лохвицкий толкует слова елико достоит — сколько возможно и считает, что бояре вно­сили эти деньги из собственных средств. Ю. Гессен трактует их как сколько следует и понимает под словами своими боя­рами не частных лиц, а чиновников князя, которые выплачи­вают выкупную сумму из государевой казны с тем, чтобы духовенство затем возместило эти расходы⁸⁶⁹. Однако и в том и другом случае четкой организации выкупа не суще­ствовало. Множество пленных оставалось невыкупленными и умирали большей частью из-за тяжелых условий жизни, ко­торая поддерживалась, по свидетельству того же Михалона, лишь «небольшим количеством пищи... отвратительной даже для собак». Не случайно молитва, установленная в 1548 году в память усопших, избиенных и других погибших, упоминала

и о в плен сведенных , т. е. попавшие в плен считались как бы умершими. Собор, созванный в 1551 году, когда из одной Казани было освобождено 60 000 русских пленных, должен был о них попечение сотворити велие.

Пленных — бояр, боярынь и всяких людей, говорится в во­просе 11 Стоглава, привозят иностранные купцы — гости на окуп из орд, а другие уходят оттуда сами, с обязательством выкупа. Но в том случае, когда они не имеют средств внести выкуп, их вновь отвозят в иноверные страны. И там над ни­ми надругаются всякими сквернами богомерзкими. Предлагая Собору найти способ их выкупа и устройства ушедших из плена, царь считал наиболее приемлемым предложения, исхо­дящие от партии иосифлян. Еще на Соборе 1503 г. Ивану III было предложено: Окуп (т. е. деньги, идущие на выкуп пленных) имати бы из митрополичьей и из архиерейской тя-гли, и изо всех владык казны и с монастырей со всех, кто чего достоин, как ты, государь, пожалуешь, на ком что пове­лишь взяти, а крестьянам, царь государь, и так твоего много тягла в своих податях. Это предложение было повторено быв­шим митрополитом Иоасафом в 1551 г.⁸⁷'. Однако Стоглавый собор, горой стоявший на защите финансовых интересов церкви, решил иначе.

Соответственно главе 72, за пленных, которых выкупают послы в ордах, и в Царьграде или в Крыму, или в Казани, или в Астрахани, или в Феодосии, или которые сами откупа­ются — за всех их следует платить из царевой казны. Выкуп пленных происходил преимущественно при посредстве послов, русских или иноземных, съезжавшихся для размены в погра­ничные пункты, или осуществлялся родственниками. Они от­правлялись в Крым большими группами, получив предвари­тельно государевы грамоты. Следовали они, вероятно, в кара­ване купцов и пользовались, как и торговые люди, защитой

Й72 г"¹ ° «

' со стороны русских послов . Ьдинои выкупной цены не было. Она зависела в каждом отдельном случае от социаль­ного, общественного положения и личного благосостояния вы­купаемого и колебалась от 40 до 600 рублей. Так, в 1572 го­ду Иван Грозный писал попавшему в плен Василию Грязно­му — любимцу царя, но выходцу из малознатного дворянско­го рода Ильиных: Мы для твоего приближения тысячи две рублей за тебя дадим, а до тех пор, такие как ты по 50 ру­блей бывали^⁷³. В противоположность этим условиям пол­ный размен пленными без выкупа, установленный в Москов­ском договоре 1557 года со Швецией, действовал в течение всего времени⁸⁷⁴.

Если выкупленных из неволи и привезенных в Москву греческими, турецкими, армянскими или другими гостями, не получив выкупа от близких этих пленников, захотят увезти назад, в этом случае, предписывает Стоглав, пленных не сле-Дует отпускать, а надо дать за них окуп из царевой казны. Это постановление делало выкуп пленных очень выгодным промыслом для иноземных гостей. Поэтому на практике во-

483

Стоглав

870

ААЭ. Т. I, №219, с. 208.

871

Жданов И. Н.

Указ. соч. —

ЖМНП, 1876,

№8. с. 211.

872 Шмидт С. О.

Русские

полоняники в

Крыму и система

их выкупа

в середине

XVI в., с. 32—33

873

Гессен Ю. Указ. соч., с. 24—25.

874

Лохвицкий А.

Указ. соч., с. 17—20

(глава IV).

484

Российское законодательство X — XX веков

875 Гессен Ю. Указ.

соч., с. 14.

Подробнее см.:

Зимин А. А.,

Хорошкевич А. Л.

Россия времен Ивана Грозного. М., 1982, с. 57.

876

Лешков В. Указ. соч., с. 595—597.

877

ААЭ. Т. I, № 159, с. 129.

прос о выкупе зависел от обстоятельств пленения и поведе­ния попавшего в плен. Если обыватели тех мест, где ожида­лось нашествие врага, вопреки царскому повелению, не пе­решли со своим имуществом в укрепленные города, в осаду, то из полону государь окупать их ... не велит. В отношении ратных людей обязательно следовало выяснить, не перешли ли они к неприятелю из трусости или даже из корысти. Это предусматривалось еще статьей 80 Судебника 1550 года. И только тех служилых людей, которые с басурманами за пра­вославную христианскую веру и за наше государство бились, полагалось из полона окупить¹⁷⁵. И сколько того окупу из царевы казны годом разойдется, гласит глава 72 Стоглава, то раскидывается на сохи по всей земли. После Собора сбор полоняничных денег становится постоянным.