6. Особенности современной российской преступности

Особенности российской преступности в той или иной мере соотносятся с криминальными реалиями постсоветских стран и мира в целом.

1. В стране и в мире идет социально-психологический процесс привыкания населения к растущей преступности, в том числе к ее новым формам: организованной, террористической и коррупционной преступности. Криминальная информация воспринимается как данность. Осознание обыденности криминала порождает безысходность и понимание бесполезности борьбы с ним. Хуже всего то, что значительное число людей воспринимают криминальный путь решения проблем как нормальный, поскольку иначе выжить невозможно.

2. Вторая особенность тесно связана с рассмотренной выше: криминализация средств массовой информации, наиболее «востребованы» фильмы, сериалы, шоу и т.д. связанные с криминальной тематикой. Американский писатель Джон Стейнбек в своей книге «Путешествие Чарли в поисках Америки» пишет, что мы любим добродетель, но нас больше интересуют не честных бухгалтер, верная жена или серьёзный ученый, а бродяга, шарлатан, растратчик, преступник, бандит и т.д. Современная масс индустрия озабочена только лишь получением доходов – кассовые сборы самый главных критерий «киноискусства», для расширения аудитории культивируется примитивизм и тем самым опускается общий уровень культуры. Неоднократные попытки ограничить показ на телевидении сцен насилия и жестокости ни к чему не привели, под лозунгами защиты свободы средств массовой информации были отвергнуты поправки в УК и Закон «О сми», предусматривающие ответственность за пропаганду насилия и жестокости. Оправдания со стороны СМИ, что они только лишь дают востребованный населением продукт, что криминальные фильмы и передачи отражают потребности населения, не соответствуют действительности. Население является потребителем, но не заказчиком, не потребности населения формируют направленность СМИ, а наоборот СМИ формируют эти потребности. В этом плане телевидение не отражает действительность, а его формирует, поскольку транслирует определённые матрицы поведения, которые усваиваются частью населения и затем воспроизводится в актах криминальной агрессии.

3. Доминирующая мотивация различных видов преступного поведения утилитарна: корысть, выгода, власть, месть, сексуальные побуждения и т.д. Удельный вес корысти в преступном поведении достигает 80-90% и более процентов. «Окорыствование» преступности в свою очередь обусловлено общим процессом «окорыствования» общественных отношений (социальных, политический, правовых и т.д.).

4. В нашей стране, как и в мире в целом, наблюдается рост преступности и фактической, так и зарегистрированной (невзирая на то, что в отдельные периоды наблюдалось снижение преступности). Уровень латентности оценивается 1:5, то есть на одно зарегистрированное деяние приходится 4-5 латентных преступлений, а если принять во внимание, что учтенные преступления не всегда раскрываются, не всегда удается доказать виновность лица, то удельный вес безнаказанности может достигать 90%. Безнаказанность, как известно, поощряет преступность.

Безнаказанность лиц за совершение преступлений, начиная от бомжей и заканчивая руководством страны, по объективным или субъективным причинам одна из характерных черт нашей действительности. Ш. Монтескье писал: «Закон должен быть похож на смерть, которая никого не щадит». К сожалению, этот принцип в нашей стране отражает скорее желаемое, чем действительное, на практике господствует выборочная уголовная ответственность, выборочная уголовное наказание и касается это преимущественно социальных аутсайдеров. И это мотивация все новых и новых преступлений.

5. Параллельно с фактическим ростом преступности идет непрерывный процесс криминализации все новых и новых видов общественно опасного поведения. Процесс этот носит стихийный характер, не сопровождается сколько-нибудь серьезными научными исследованиями. Нет единого концептуального подхода в борьбе с преступностью.

Криминализация в 3-4 раза превосходит декримианлизацию, несмотря на провозглашённую либерализацию уголовного законодательства. Сфера уголовно наказуемых деяний должна быть ограничена только наиболее общественно опасными деяниями. Государственным органам не под силу взять под контроль беспредельно расширяющуюся сферу уголовно наказуемого поведения. Не приходится удивляться росту безнаказанности.

6. Следующая особенность связанна с искаженным отношением к преступности элиты и простых граждан. Процесс криминализации новых деяний, совершаемых рядовыми гражданами зачастую от безысходности, отрицательно коррелирует с торможением возведения в ранг преступлений общественно опасных деяний, совершаемой политической, экономической и правящей элитой. Примером такого расхождения может быть законодательство о противодействии экстремисткой деятельности. Элитарные круги, стремясь защитить себя от возможного экстремизма, в число мотивов совершения (даже «бытовых» преступлений) включили социальную ненависть. Такого открытого законодательного цинизма по уголовно-правовой защите интересов олигархии, ее идеологии и политики нет ни в одном уголовном кодексе Западной Европы.

7. Российская система уголовной юстиции с большим трудом справляется даже с выборочно регистрируемой преступностью, напомню, что регистрируемая преступность составляет 2,5-3 млн. преступлений и около 1 млн. подсудимых в год. Уголовная юстиция рухнет под тяжестью 12-15-22 млн. реально совершаемых деяний. Отечественные правоохранительные органы учитывают не более 1/4-1/5 части реальной преступности, выявляют менее половины виновных по зарегистрированных деяниям и доводят до суда не более одного из пятидесяти фактических преступников. Нужны новые стратегии в борьбе с преступность, но их нет. В 90-е гг. принимались хотя бы формально программы по борьбе с преступностью, они тоже остались в прошлом.

Есть только одна стратегия, в которой государство видит панацею в борьбе с преступностью, - расширение сферы уголовно наказуемого поведения с одновременным снижением реальной борьбы с преступностью, поскольку созданный аппарат уголовной юстиции не способен эффективно решать проблему противодействия преступности.

8. Восьмая особенность показывает структурные особенности российской преступности. В 1990-е годы среди лиц, совершивших преступные деяния, устойчиво росло число лиц, не имевших постоянного источника дохода (см. рис.). Если в 1990 году их доля составляла всего 16,9%, то к 1999 году она поднялась до 55,6%. После некоторых колебаний в 2000-2002 годах она вновь стала расти, увеличившись до 65,7% в 2010 году (в том числе только 4,9% были безработными, то есть не имели работы, но искали ее и были готовы приступить к ней; наибольшей доля безработных среди совершивших преступления, была в 2005 году – 6,3%).