Тетерев

Два дня ходил охотник по лесу - ничего не убил; на третий день дал обещанье:

— Что ни убью, то проебу! - Пошел в лес, напал на тетерева и убил его. Ворочается домой. Вот увидела из окна барыня, что идет охотник, несет тетерева, и позвала его к себе в горницу.

— Что стоит тетерев? - спрашивает барыня.

— Этот тетерев у меня не продажный, - говорит охотник, - а заветный.

— Какой же завет?

— Да как шел я на охоту, дал обещание, что ни убью, то проебу.

— Не знаю, как быть, - молвила барыня, - хочется мне тетеревятинки, дюже хочется! Видно, надо делу сбыться. Да мне совестно под тобою лежать...

— Ну, я лягу к низу, а ты, барыня, ложись сверху.

Так и сделали.

— Ну, мужик, отдавай тетерева.

— За что я отдам тебе тетерева? Ведь ты меня ебла, а не я тебя.

Барыне жалко упустить тетерева.

— Ну, - говорит, - полезай на меня!

Мужик и в другой раз отделал барыню.

— Давай тетерева.

— За что я отдам тебе? Мы только поквитались.

— Ну полезай еще раз на меня, - говорит барыня.

Влез охотник на барыню, отработал и в третий раз.

— Ну, давай же теперь?

Как ни жалко было охотнику, а делать нечего - отдал барыне тетерева и пошел домой.

Добрый отец

В одной деревне жил веселый старик. У него было две дочери - хорошие девицы. Знали их подруги, и привычны были к ним на посиделки сходиться. А старичок сам был до девок лаком, завсегда по ночам, как только они уснут, так и полезет щупать, и какой подол не заворотит, ту и отработает; а девка все молчит, такое уж заведение было. Ну, мудреного нет, таким образом, может, он и всех-то девок перепробовал окромя своих дочерей.

Вот и случилось, в один вечер много сошлось к ним в избу девок, пряли и веселились, да потом разошлись все по домам: той сказано молотить рано поутру, другой мать ночевать наказала дома, у третьей отец хворает. Так все и разошлися, а старик храпел себе на полатях и ужин проспал, и не видал, как девки-то ушли. Проснулся ночью, слез с полатей и пошел ощупывать девок по лавкам, и таки нащупал на казенке большую дочь, заворотил ей подол и порядком-таки отмахал, а она - спросонок-то - отцу родному подмахнула. Встает поутру старик и спрашивает свою хозяйку:

— А что, старуха, рано ли ушли от нас ночевщицы?

— Какие ночевщицы? Девки еще с вечер, а все по дворам ушли.

— Что ты врешь! А кого же я на казенке дячил?

— Кого? Вестимо кого, знать, большую дочуху.

Старик засмеялся и говорит:

— Ох, мать ее растак!

— Что, старый черт, ругаешься?

— Молчи, старая кочерга! Я на дочку-то смеюся, ведь она лихо подъебать умеет.

А меньшая дочь сидит на лавке да обертывает онучею ногу, хочет лапоть надевать, подняла ногу и говорит:

— Ведь ей стыдно не подъебать-то, люди говорят: девятнадцатый год!

— Да, правда, евто ваше ремесло!

Прибаутки

...Иду по-над рекою, а там прачка: я етую прачку кляпом в срачку, она в воду, я на колоду, высек из пизды лобок и уехал на тот бок.

Стоит поп на льду, подпер хуем бороду. Ебена мать - дочку ебли на лубочку: лубочек вот гнется, черна пизда трется-потирается, разъебается. Трах, трах, трах! Ебет старуху монах на осиновых дровах - три полена в головах.

В пизде черви завелись, немножко проточили - три кареты проскочили. Гарнизонный капитан в пизде роту обучал, сам на секеле стоял, да и саблею махал, нигде края не достал.