2.5. Предпосылки в буддизме для распространения христианства

Буддизм пришел в Китай во II веке из Индии, и привлек к себе внимание своей проповедью милосердия, равенства всех людей перед лицом страданий, заботой о загробной жизни, учением о рае и аде, стройным величественным ритуалом, пением, музыкой⁸¹, -- то есть сумел заполнить в китайском социуме те ниши, которые не были достаточно освоены конфуцианцами и даосами.

Буддизм призывает человека к самосозерцанию; как итог созерцания обе-щается блаженство -- не в форме движения, а в форме вечного, ничем невозму-тимого покоя -- Нирваны, которая в переводе означает «угасание», «прекращение» -- это угасание обычных желаний и страстей⁸². Буддизм привлекает своей заботой о судьбе души⁸³, поэтому буддийскому монаху всегда было место и на похоронах и при рождении ребенка⁸⁴. Также и в буддийских храмах монахи исполняли роль посредников между богами и людьми⁸⁵.

Интеллектуальная китайская элита со временем произвела синтез идей и представлений, извлеченных из буддизма, с традиционной китайской мыслью, с конфуцианским прагматизмом; и так возникло в Китае одно из наиболее интересных течений мировой религиозной мысли -- чань-буддизм⁸⁶ (в Японии носит название дзэн-буддизма), главной идеей которого стала идея об интуитивном толчке, внезапном озарении⁸⁷ и т.п.

Чань-буддизм – отнюдь не легкий путь к прозрению. Нужны колоссальное напряжение ума и неимоверная интеллектуальная работа. Этот тяжелый умст-венный труд частично компенсировался физическим. Все чань-буддисты обычно много работали, дабы перемежать взрывы интуитивного импульса своеобразным «отдыхом» во время сельскохозяйственных работ, бытовых или иных дел. Это считалось нормой жизни. А чаньские общины привлекали дисциплиной и идеальным порядком⁸⁸. Девиз чань-буддистов почти евангельский: «День без работы – день без еды»⁸⁹.

Рассматривая весь внешний мир как продукт психической деятельности человека, чань-буддисты в качестве основной цели всей жизни в целом ставили достижение определенного состояния сознания, принципиально неописуемого в терминах объективного мира. Если в конфуцианстве отстаивается принцип всемогущества слова и умопостигаемости учения, изложенного в вербальных текстах, то в даосизме и чань-буддизме провозглашается принцип невозможности выразить высшую истину в словах и знаках⁹⁰, -- любые слова ничего не дадут для освобождения конкретного индивида от эмоциональной и нравственной «омраченности», которая является причиной страдания человека и препятствием к достижению «просветления»⁹¹.

Медитация -- основа буддийской практики саморегуляции. Она обычно начиналась с сознательной концентрации внимания, когда медитирующий интенсивно «всматривается» своим внутренним взором в «пустоту», стремится «опустошить» свое сознание до полного отсутствия каких-либо мыслеобразов

восприятия. При этом воля человека должна уступить место безличной, совершенно объективированной воле, которая исходит от «истинной природы», которая позволяет человеку осуществлять спонтанное, непосредственное реагирование, присущее детям⁹² (ср. Мф.19:14, Лк.18:16).

Конфуцианцы в истинно китайском духе критиковали буддийскую медитацию: «Когда буддисты говорят о пустоте, это не значит, что они (полностью) ошибаются. Но они должны понимать, что в этой пустоте есть этикет». Вообще, конфуцианцы считают этикет нерожденным и неуничтожимым. Буддисты же считают дух и сознание нерожденными и неуничтожимыми»⁹³.

Комплекс других методов воздействия на психическое состояние человека включал: гимнастические упражнения, физический труд, специальную диету. В практике психической саморегуляции чань-буддисты опирались на фундаментальную буддийскую концепцию «срединного пути», рекомендовавшую избегать крайностей аскетизма⁹⁴.

Буддийское учение представляет собой «открытый секрет» и в нем «нет ничего особенного», «непостижимого» и «сверхъестественного», и овладеть высшей истиной совсем не трудно. Воспринимать вещи как они есть -- значит, быть свободными. «Новый» метод решения ситуационных задач заключается в том, что проблема решается как бы сама собой, если перестать видеть в ней таковую, и не мудрствуя лукаво и не создавая новых проблем, «просто жить» и действовать - «есть, когда захочется есть», «спать, когда захочется спать», быть естественным, без всякого преднамеренного стремления стать естественным⁹⁵.

По-настоящему свободен не тот, кто находится по ту сторону добра и зла, а тот, кто избавился от всех привязанностей к идее «свободы» и «не-свободы», кто не различает, где свобода, а где несвобода, не отвергая и не принимая ни то, ни другое⁹⁶. Более того, буддисты, в отличие от даосов, призывали освободиться и от собственного «я»⁹⁷.

Вера в перерождение (кстати, необязательная в буддизме) -- главная причина бытующего в среде буддистов вегетарианства и отвращения к пролитию крови. Истинный буддист обязан прилагать все усилия к тому, чтобы сохранить и продлить жизнь животных. Поэтому при буддийских храмах содержались обезьяны, змеи, птицы, имелись бассейны для рыб⁹⁸. И этот взгляд вполне согласуется с христианским учением о пользе постной пищи как для тела, так и для души.

Буддизм также привлекает своей адогматичностью и тем, что он легко уживается с различными религиями. В буддизме нет единого канона текстов; нет ересей; непременного отказа последователя от других религий; резкого, принципиального различия природы праведности и греха, поэтому в буддизме также нет жесткого разделения на верных и неверных, избранных и язычников; каких-либо территориальных разделений; притязаний на монопольную истину; общих и непререкаемых для всех школ догматов, -- за это все буддизм характеризуют в качестве «религии-самоспасения»⁹⁹.

Сделавшись буддистом, китаец продолжал поклоняться небу, духам предков, почитать моральные наставления Конфуция, принося жертвы усопшим¹⁰⁰ и т.д. Буддизм воспринимался без особых препятствий потому, что в нем китайцы нашли отголоски собственных верований¹⁰¹. Например, сыновнее благочестие и безусловное подчинение младших старшим считались главной добродетелью как конфуцианской, так и буддийской религии.

Дух вечен, полагали буддисты, материя же имеет начало и конец. Материальный мир не существует самостоятельно, он лишь проявление мистического духа. Последователи буддизма должны соблюдать пять заповедей: воздержание от убийства, воровства, распутства, лжи и опьянения¹⁰². При проповеди Будда не акцентировал внимание на наказании за нарушение заповедей, опираясь не на страх или совесть своих последователей, а на здравый смысл, согласно которому при выполнении данных заповедей станет более возможной «личная и социальная гармония». Будда указывал на необходимость не подавления чувств, а на необходимость развития непривязанности к вещам и явлениям¹⁰³.

С другой стороны, проникнув в Китай, буддизм стал подвергаться процессу «китаизации»¹⁰⁴. Перевод священных книг на китайский язык не мог не повлечь изменений в его идеях, ибо специфическая, буддийская терминология выражалась на китайском языке привычным даосским лексиконом. Со временем все большее влияние на буддизм оказывало конфуцианство, и здесь дело было уже не в одной терминологии. Под его влиянием сам образ Будды как бы отошел на второй план, а его место заняли бодисатвы -- духи (души), стремящиеся к просветлению, а также отказавшиеся уходить в нирвану с целью спасения всех живых существ¹⁰⁵. В китайском же духе менялся пантеон буддизма, преобразовывались представления о сверхъестественном мире, об угодном богам поведении людей, о «надлежащем» культе.

Считается, что буддизм принес в Китай институт монашества, а китайские буддийские монахи изобрели искусство книгопечатания, размножения текста с помощью матриц -- досок с вырезанными на них иероглифами¹⁰⁶.

Внедрение в китайское сознание буддизма привело к расширению культурного горизонта страны. Рост контактов с народами Индокитая и Индии стимулировался паломничеством ученых монахов к святым местам¹⁰⁷. Как мировая религия буддизм с его этикой равенства людей и всеобщего сострадания играл важную интегрирующую роль в обществе.¹⁰⁸. Одна из причин популярности буддизма состояла и в том, что он открывал каждому перспективу индивидуального спасения и тем самым утверждал самоценность отдельной личности, в то время как конфуцианство рассматривало человека исключительно в рамках семьи и государства¹⁰⁹.

В-целом, рядового китайца буддизм мог привлекать еще и своей простотой¹¹⁰: цели и задачи в нем выглядят понятнее, чем в даосизме, а для занятий духовной практикой требуется минимум вещественных пособий и условий, а также не требуется участия других людей. В то время как обетования предлагаются примерно те же: «освобождение», «гармония», «просветление».