3. В.Л.Боровиковский.

Большую роль в развитии живописи XVIII века сыграло творчество Боровиковского. Несмотря на то, что художник официально не числился учеником Академии, он, без сомнения, пользовался советами ее преподавателей и прежде всего Левицкого. Природное дарование и железное упорство молодого художника привели вскоре к тому, что Боровиковский выдвинулся в число первых мастеров конца XVIII века. Он создал серию превосходных портретов своих современников, в том числе Г.Державина, В.Арсеньевой, М.Лопухиной, О.Филипповой и многих других. Постоянный интерес к душевным переживаниям человека, подчеркнутая лиричность и созерцательность, овеянные дымкой сентиментальности, столь характерной для эпохи, свойственны большинству произведений Боровиковского. Художник никогда не шел по пути внешней, поверхностной характеристики образа, постоянно стремясь к передаче тончайших душевных движений портретируемых лиц.

В его творчестве преобладает камерный портрет. Боровиковский стремится к утверждению самоценности и нравственной чистоты человека (портрет «Лизыньки и Дашиньки», портрет Е.Н.Арсеньевой и др.). На рубеже XVIII-XIX веков Боровиковского привлекают сильные, энергичные личности, он акцентирует внимание на гражданственности, благородстве, достоинстве портретируемых. Облик его моделей делается сдержаннее, пейзажный фон сменяется изображением интерьера (портреты А.А.Долгорукова, М.И.Долгорукой и др.).

Боровиковский также является признанным мастером портретной миниатюры. В коллекции Русского музея хранятся работы, принадлежащие его кисти, - портреты А.А.Менеласа, В.В.Капниста, Н.И.Львовой и другие.

Антропов Алексей Петрович (1716—1795), выдающийся русский портретист. Сын оружейного мастера. С 1732 — ученик замечательных русских мастеров живописи — А. Матвеева и И. Вишнякова. Принимал участие в декоративных росписях Зимнего (1744), Летнего (1748), Царскосельского (1749) и др. дворцов. Под руководством Антропова был расписан Андреевский собор в Киеве (1752—55). Заслуги молодого талантливого живописца были оценены, и с 1761 он был назначен в Синод — главным надзирателем живописных и иконописных работ. Однако в истории русского искусства Антропов остался прежде всего как замечательный портретист, творчество которого исходило из национальной традиции XVII века и портретного канона петровского времени, олицетворяя следующий этап в развитии русской портретной живописи XVIII века.

Солдатский сын, по образу жизни и воспитанию тесно связанный с демократическими кругами, Антропов сумел и в дальнейшем сохранить душевную крепость, здоровую национальную основу, противостоящую чужеземным влияниям. Рядом с иностранными портретистами середины и второй половины века он выглядит тяжеловесным, «примитивным», архаичным. Как и И. Вишняков, но несколько в другом плане и еще более последовательно,он тяготеет, не к распространенным европейским течениям, а скорее к традициям парсуны, русского и украинского портрета XVII века; та же плоскостность и упрощенность формы, те же застылые неподвижные позы, жесткие контуры, сильные и звучные сопоставления локального цвета без какой-либо воздушности и деликатных нюансов и полутонов, те же трезвые, грубовато прямолинейные образные характеристики.

Смелое сопоставление цветов, насыщенные колористические контрасты, разнообразие приемов письма — все это характеризовало манеру Антропова. Грубовато-откровенный в своих правдивых портретных характеристиках, Антропов был чрезвычайно далек от какой бы то ни было поверхностной идеализации фигуры, даже если героем картины становился монарх. Что и проявилось в портрете Петра III (1762. Гос. Русский музей). Антропов не тешился иллюзиями: своих титулованных заказчиков он изображает без всякой лести и приукрашивания. Этот портрет он строит по всем общепринятым канонам парадного портрета: колонны пышные драпировки, горностаевая мантия, царские регалии изысканно величественная поза... Тем рельефнее выступает на фоне импозантного антуража ничтожество, физическое и нравственное уродство высокопоставленной модели.

Своеобразие Антропова проявилось и в «Атамане Ф. Краснощекове» (1761), напоминающем лучшие образцы украинского портрета, с которыми художник познакомился в 1752—1755 годах во время работы над росписями киевского Андреевского собора, и в портретах четы Бутурлиных (1763), М.- А. Румянцевой (1764), особенно в «Портрете А. М. Измайловой» (1759). Перед зрителем предстает своенравная и умная старая барыня с острым, властным невыразительным лицом, покрытым плотным слоем румян и белил. Это уже не просто статс-дама двора Елизаветы Петровны, но цельный яркий характер, типичный для русского общества той эпохи.

Стремление Антропова к жизненно достоверным характеристикам, передаче неповторимой индивидуальности человека и его сословной типичности способствовало становлению портретной живописи последующей эпохи.

Через всю свою трудную жизнь крепостного художника И. Аргунов пронес веру в человека и его возможности » в своих моделях искал и находил светлое положительное начало. Если в парадных портретах, исполненных, так сказать, по долгу службы, индивидуальность в какой-то мере нивелируется

требованиями заказчиков и общепринятыми нормами, то в изображениях близких художника, таких, к примеру, портреты Хрипуновых (1757), девочки калмычки (1767) и других, более непосредственно выступает живой интерес Аргунова к человеческой личности как таковой, вне зависимости от ее сословной принадлежности и общественного положения. Написанный им в 1784 году «Портрет неизвестной крестьянки в русском костюме» принадлежит к числу его самых совершенных созданий. Увиденная и воссозданная очень просто и скромно, без всякой манерности и претенциозности, молодая русская крестьянка, исполненная чувства собственного достоинства и словно излучающая ласковую доброту, в изображении крепостного живописца олицетворяет физическую и нравственную красоту народа.