Часть I. Очерк 1. Краеугольные камни этнической культурологии Этнос и его основные характеристики

В культурологическом аспекте термин "этнос" употребляется в узком и широком смысле. В широком смысле "этнос" – собирательное понятие, включающее в себя все типы этнических общностей (от крошечного племени до многомиллионной нации). А в узком смысле слова этнос – одна из форм этнической общности; исторически сложившаяся межпоколенная общность людей, обладающих специфическими особенностями культуры, относительно стабильными моделями деятельности, мышления и поведения, а также этническим самосознанием, позволяющим членам этноса (этнофорам) отделять свою общность от всех иных народов.

Что бросается в глаза в этом определении? То, что в числе наиболее значимых характеристик этноса нет ни кровнородственной связи (пресловутого "общего происхождения", переходящего из учебника в учебник и из монографии в монографию), ни территории, ни языка, ни религии. И это при том, что на момент возникновения общности, да и позже все эти обычно называемые "объективными" факторы играли существенную роль. Почему же они не включены в определение этноса? Рассмотрим на примерах.

Родство по крови. В древности считалось, что каждый этнос возник от некоего реального или фантастического предка. Эти воззрения до сих пор влиятельны, только на место "священных предков" – это может быть человек, зверь, мифическое существо – ставится какое-либо племя. Понятие этноса при этом подменяется понятием расы или кровного родства.

Раса – это значительная группа людей, обладающая общими физическими свойствами, передаваемыми по наследству и поддерживающимися в данной группе в ходе отбора. Средство передачи таких признаков – ген. Механизм существования рас кроется в передаче генетической информации. Механизм существования этносов основан на передаче совершенно другого типа информации – коммуникативно-культурной. Если люди определенной расы связаны родством "по крови" (т.е. физио-антропологическими характеристиками), то члены этноса –"родством по культуре".

Самым ярким возражением расовой теории служит известный факт: на протяжении истории происходило смещение рас, достаточно вспомнить хотя бы эпоху великого переселения народов. Уже к середине Средних веков ни один народ Европы не состоял из представителей одной кровно-родственной общности. Так, предки англичан – саксы, кельты, римляне, норманны и др.; французов – галлы, иберы, греки, римляне и (в целом 24 этнических группы). Латиноамериканские и ряд азиатских и арабских этносов – итог межрасовых миксаций. Белорусы – результат балто-славянского смешения. Так что благодаря метисации, миграциям и социальным изменениям, использование термина "раса" и даже "общее происхождение" в отношении к этносам ведет к неверным и опасным умозаключениям. "Родство – слишком узкая социальная база для больших этносов и для наций" [193, с. 357], и кровно-родственное самоопределение в них имеет не реальный, а скорее, символический характер. Поэтому представление о расовой уникальности сегодня процветает у меньшинств и в молодых государствах, для которых "кровная отличительность" – ресурс чувства этнического достоинства, автономии и привилегий. Но в этом случае понятие "расовой однородности" перестает быть научным понятием и становится понятием идеологическим – современной мифологемой, созданной вовсе не для научных целей.

Как же тогда понимать часто прилагаемый к понятию "этнос" оборот "кровное родство? Основное смысловое значение, связанное с понятием "крови" –начало жизни. Именно эту роль она играет в древних обрядах инициации, в магии плодородия, в жертвоприношении. Именно поэтому символ крови ассоциируется с "началом" этноса. Но символ остается символом. Этническая общность не предполагает генетического "родства по крови". Скорее метафора "крови" означает здесь близость поведенческих характеристик членов этноса, культурное родство и сходное самосознание этнофоров.

Территория. Для того, чтобы этнос сложился, необходимо, чтобы его члены жили на единой территории. Но территория формирования вовсе не всегда совпадает с территорией развития этноса. Причины – расширение земель (арабский халифат, римская империя, российская империя, Британия и др.); морские миграции, повлекшие разрывы между группами, которые стали отдельными этносами (англичане, французы, испанцы, португальцы и мн. др.); изгнание целых народов (евреи) и их части (армяне); сокращение территорий из-за войн, эпидемий и т.д.; ассимиляция; феномен диаспоры (евреи в Европе, украинцы и белорусы в Канаде и США и др.). Известно, что сейчас в Азербайджане живут лишь 40% азербайджанцев, а их большая часть – в Иране. Лишь 50% армян проживает в Армении, остальные в Нагорном Карабахе, в России, Грузии, США, Франции. Возникает дилемма: либо мы не считаем современные общности этносами, либо отказываемся от идеи, что территория является основополагающим этническим признаком.

Ряд исследователей настаивает на том, что важную роль для этничности играет дпже не столько общность территории, сколько особенности ландшафта и климатической зоны. Первым эту мысль высказал Аристотель, а разработал Ш. Монтескье. Именно с этой точки зрения Н. Бердяев писал о влиянии необъятных российских пространств на "душу" русского народа. Не будем пока касаться правомерности термина "русская душа", как и в целом "душа народа". Что касается влияния ландшафта на менталитет этноса, то это – вопрос сложный: ландшафты западных областей России, Беларуси и Литвы схожи, но так ли схожи этнические менталитеты?

Общий язык. Третий – и наиболее фундаментальный "объективный" признак народа – язык. Этнос предполагает коммуникативное единство, консенсус людей, а прежде чем договариваться, надо иметь средства и возможности для того, чтобы прийти к такому консенсусу. В человеческой общности такие средства и возможности дает язык. Потому языковой фактор – один из основополагающих при формировании любого этноса. Но остается ли он основополагающей этнической характеристикой в последующем развитии этноса? Уже более полувека назад великий социолог П.А.Сорокин отрицал это, указывая на неопределенность языка по сравнению с диалектами и наречиями, а также на ситуацию (еще более распространившуюся в наши дни), когда разные этносы говорят на одном языке [195, с. 244-248]. Ныне последний тезис можно расширить, говоря в целом о несовпадении языка и границ общности: не только разные этносы говорят на одном языке (английский – язык более, чем 450 млн. людей), но и один и тот же говорит на разных (шотландцы, валлийцы, евреи).

Приведу несколько примеров обеих тенденций. Итак, испанский язык – родной не только для самих испанцев, но и для колумбийцев, мексиканцев, венесуэльцев, чилийцев, перуанцев и др. По-французски говорят не только французы, но и франко-канадцы, франко-швейцарцы, валлоны Бельгии. Множество различных этносов считают арабский язык и хинди своими собственными. Встречается и обратная картина: существует немало народов, отдельные группы которых говорят на различных языках. К примеру, шотландцы в общей массе говорят по-английски. Но группа населения наряду с английским пользуется особым языком кельтской группы (гэльским). В Великобритании живет и другой народ кельтской языковой группы – валлийцы, который тоже является двуязычным (разговаривает и по-английски, и по-валлийски). Или, например, мордва: половина этого народа использует язык эрзя, немногим более трети говорит на мокшанском, а остальные группы перешли на русский язык.

В силу глобализационных процессов (следствием которых, например, явилось то, что за последние 20 лет число людей, считающих английский язык родным, увеличилось на 70 млн.) эта ситуация только усугубляется: языковой фактор становится все менее значимым для этнической идентичности не только человека или группы, но и даже целых народов. Однако не следует сбрасывать его со счетов. Здесь показателен следующий пример: по данным переписи 1985 г. 70% этнических белорусов признали своим разговорным белорусский язык. Поскольку в тот период белорусский язык сохранялся преимущественно в деревнях, а их количество было почти вдвое ниже указанного процента, возникает вопрос о том, чем руководствовались люди, указавшие в качестве родного именно белорусский язык, а не русский, на котором они разговаривали в быту. Дело в том, что роль языка усиливается по мере того, как он обретает символическое значение "крови народа": яркий пример тому – история воссоздания иврита Бен Иегудой. Так было и с белорусами в конце ХХ века. Но пытаясь перевести эту роль из символической сферы в сферу реальности (язык как главный признак этноса), мы непременно сталкиваемся с несовпадением этнических и языковых границ. Итак, этничность более связана с символическим значением языка, чем с его фактическим употреблением всеми членами группы.

Мифология и религия. Для того, чтобы этнос сложился, было необходимо единство священных начал, которое объединяло бы членов общности под "патронажем" высшей силы – языческих божеств и духов, Единого (Дао, Брахмы и т.д.) и, наконец, Бога в нашем нынешнем монотеистическом понимании.

Но стоит ли абсолютизировать этот фактор сегодня? Ведь существует большое количество этносов, представители которых исповедуют разные религии (или разные конфессии), и напротив – множество этносов, чьи представители исповедуют одну и ту же религию (например, ислам, христианство, буддизм). То же касается и морали: заповедь "Не убий" является первой во всех вероучениях мира, что не мешает их различиям. Кроме того, религия может служить не только этнической интеграции (объединению), но и дифференциации (разъединению: например, противостояние католиков и гугенотов, приведшее к распаду Голландии и возникновению нового этноса – бельгийцев).

Предварительные выводы. Итак, рассмотрев так называемые "объективные признаки" этноса, мы приходим к выводу, что они – во всяком случае, в современном мире – зачастую "не срабатывают".

Но если объективные "признаки этноса" вовсе не так действенны, как принято было считать еще несколько десятилетий назад (на них, за исключением религии, базировалась советская теория этноса), то что же удерживает этнос в веках? Вероятно, в случае каждого отдельного народа можно говорить об уникальном сплетении разных факторов, среди которых есть объективные и субъективные. Но на вершине этой пирамиды находится не объективный, а субъетивный фактор – этническое самосознание, или – в более современном словоупотреблении – этничность.