komarova_z_i_metodologiya_metod_metodika_i_tekhnologiya_nauc

направления, в котором происходит интерпретация существующих систем знаков, служащих для выражения какой-либо информации. В основу этого метода, действующего везде, где осуществляются семиотические процедуры понимания, объяснения, интерпретации, на базе «триадической природы знака»: репрезентант – интерпретант – референт [Пирс 1967; 1983; 2000] и выделения Ч. Моррисом трёх сфер семиотического анализа: семантики, синтактики и прагматики [Моррис 1983], в которых реализуются три основные функции знака: соединительно-преобразовательная, референциаль-

ная и прагматическая, утилитарно-информационная [Лебедев 2008 : 529]. Предметом семантики (как раздела семиотики, логики и методологии

науки) является, во-первых, исследование референциальной функции знаков и знаковых систем, т. е. отношения языковых выражений к обозначаемым предметам. Во-вторых, семантика исследует возможности и правила приписывания знакам их смыслов. Одной из главных проблем семантики является проблема

семантической истины и проблема тождества (Ч. Пирс, Г. Фреге, Б. Рассел,

А. Тарский, У. Куайн, С. Крипке и др.).

Предметом синтаксиса является исследование соединительно-преобра- зовательной функции знака и знаковых систем, т. е. возможностей создания из небольшого исходного набора знаков их систем путём взаимного присоединения их друг к другу и задание правил преобразований одних правильно построенных синтаксических систем в другие. Активно применяется в формализации теорий и знаний.

Предметом прагматики является утилитарно-информационная функция знаков и знаковых систем, т. е. исследование способов использования людьми знаков в различных целях (познавательных, духовных, практических). При этом главные вопросы прагматики – ценностные: для чего, с какой целью человек что-то обозначает и выражает именно таким образом?

Безусловно, все три названные функции знаков и знаковых систем взаимосвязаны, а обособлены только для удобства их исследования (Ж. Пиаже, Р. Якобсон, Р. Барт, Е. Пельц, К. Леви-Стросс, К. Льюис, Г. Амелин, В. В. Ильин, Ю. С. Степанов и др.).

Описанный всеобщий семиотический метод модифицируется применительно к специфике разных знаковых систем, а также в разных направлениях, из которых следует назвать: 1) логико-математическое направление, ведущее своё начало с работ Г. Лейбница, изучающее свойства логических и математических систем и искусственно формализованных языков (Б. Рассел, Д. Гильберт, К. Гёдель, А. Чёрч, Р. Карнап и др.); 2) математическое в исследованиях Б. Рассела, А. Уайтхеда, Д. Гильберта, Г. Генцена, А. Чёрча и др.; 3) логико-семантическое и теоретико-модельное (Г. Фреге, Р. Карнап, А. Чёрч, Дж. Кемени, А. Тарский, А. И. Мальцев, А. А. Марков, Н. А. Шанин и др.).

Особо следует остановиться на гуманитарном направлении, в котором интерес сосредоточен не только на поиске значения, но особенно – на способе означивания, начиная с пионерских исследований Ф. де Соссюра, начавшего семиотику структурной лингвистики, которая интенсивно на-

281

чала разрабатываться с 20-х годов XX века в ряде стран (Чехословакия, СССР, США, Дания и др.). Акцентируется понятие о том, что знаки образуют язык, который в семиотическом методе выступает как «интерпретант всех прочих систем» [Бенвенист 1974; 1983] и одновременно как «частный случай семио-

тической функции» [Пиаже 1969].

Активно разрабатываются 1) синтаксический аспект лингвистики: теория формальных грамматик, основанная на логико-математической и теоретико-множественной методологии; 2) семантический аспект: модель «Смысл ↔ Текст»; 3) методологический аспект: поиски универсалий и теория порождения в работах Н. Хомского и его школы; 4) разнообразные прикладные направления, например, вероятностно-статистические описания языковых структур; работы Ю. В. Кнорозова по дешифровке древних письменностей и др. [См.: Баранов 2003; Герд 2005 и др.].

Приёмы, процедуры и технологии семиотического метода в структурной лингвистике повлияли на развитие метода семиотики: 1) в литературоведении: «формальная школа» Ю. Н. Тынянова, В. Б. Шкловского, Б. М. Эйхенбаума, В. Я. Проппа; работы Ю. М. Лотмана и др. по структурной поэтике [Барт 1989; Бахтин 1979; 2000; Лотман 1996; Семиотика и Авангард 2006 и др.]; 2) в эстетике – изучение «языков» кино, театра и др. видов искусства; 3) в психологии и педагогике – школа Ж. Пиаже, Л. С. Выготского, А. К. Гастева [Выготский 1982; 2007; Пиаже 1969]; 4) в этнологии, антропологии, культурологи, социологии и других науках [Усманова 2001 : 895-896; Финн 2010 : 520-521].

Описание модификаций семантического метода в разных концепциях и направлениях было бы неполным без характеристики семантического анализа (семанализа), разработанного Ю. Кристевой на новом этапе развития философии и науки, характеризующимся 1) поворотом философии XX века к философии языка (обращение к языку, речи, к анализу семиотической деятельности)1; 2) критикой классического структурализма (Р. Барт, Ж. Деррида, У. Эко…); 3) в лингвистике переходом от структурной парадигмы к функциональной, поворотом к лингвистике текста, а затем к проблемам дискурса, понятого как сложное коммуникативное явление, включающее помимо текста и ряд внелингвистических факторов (установки, цели адресатов, их мнение, самооценки и оценки другого).

Исходя из этого, семанализ – это такая семиотическая концепция, теория текстуального означивания, которая является альтернативной соссюрианской семиологии и одновременно выступающая как форма «перевода» психоаналитических идей З. Фрейда и Ж. Лакана на язык лингвистики и семиотики [Усманова 2001 : 893]. Иначе говоря, эта семиотическая практика, базирующаяся на постструктуралистской и постмодернистской концепции текста и дис-

курса [Канке 2008 : 223].

Согласно Ю. Кристевой, семанализ, исследуя язык как означивающую деятельность, как дискурс, порождаемый говорящим субъектом, схватывает

1 См. раздел 1.4 пособия «Философия лингвистики и философия языка».

282

фундаментально гетерогенную сущность языка. Ю. Кристова усматривает в семанализе новую материалистическую диалектическую теорию означивания, внутренняя логика которой изоморфна её привилегированному объекту – поэтическому языку, который по сути своей является гетерогенным языком [Кристева 2000; 2004]. Ю. Кристева подчеркивает, что речь идёт не о линейной последовательности знаков, а об «означивающем комплексе», который маркирует множественное распределение бесконечности означивания [Кристева

2004 : 300-311].

Ю. Кристева считает, что семиотика не может себе позволить быть лишь продолжением лингвистики, распространением лингвистической модели (напомним, что речь идёт о структурной модели) на другие означивающие практики. Истоки семанализа она видит в рефлексии над означающим, порождающим текстом, благодаря чему семанализ открывает в своем объекте пространство «другой сцены» – экран, на который проецируется скрытая глубинная структура текста и производства текста, открытого любым значениям.

Таким образом, семанализ, отказавшись от жесткого структурно-систем- ного кода естественного языка, намечает процедуры расширения семиотических практик, хотя получающих неоднозначную оценку [Канке 2008 : 223; Фе-

щенко 2006 : 121]1.

В наши дни, когда осознано, что «границы семиотики подвижны» [Усманова 2001 : 896], расширение семиотического метода и семиотических практик продолжается. Так, перспективным представляется синтез современной семиотики и авангарда, на базе чего рассматривается аutopoetica как опыт и метод, создающий новые горизонты семиотического метода [Фещенко 2006 : 54-122]2.

В завершение остановимся ещё на понятиях – язык науки и метаязык, напрямую связанных с семиотикой.

Бурное развитие научного знания и расширение возможностей новых технологий в современном мире привлекают внимание ученых разных специальностей к вопросам языка науки (Н. Ю. Абелян, О. С. Ахманова, Л. Б. Баженов, М. Бунге, М. Вебер, Н. Бор, Н.Б. Гвишиани, М. М. Глушко, В. Г. Горохов, А. Н. Колмогоров, В. В. Мартынов, У. Найсер, Е. С. Никитина, В. В. Налимов. Г. И. Рузавин, Д. Сёрл, А. Х. Султанов, М. Фридмен, В. С. Швырев, Э. Шредингер, А. Эйнштейн, В. Н. Ярцева и др.).

Можно выделить целый «ряд предельно актуальных проблем, связанных с языком науки» [Никитина 2010].

Основная сложность состоит в том, что раскрыть понятие язык науки можно только на скрещении нескольких областей знания и деятельности: ло- гико-философском, семиотическом, науковедческом, лингвистическом и терминологическом.

1К сожалению, данная линия исследования Ю. Кристевой затерялась среди других модных подходов… Между тем нам представляется, что этот вектор семиотических исследований имеет большой потенциал для настоящих и будущих разысканий в области языка и искусства [Фещенко 2006 : 121].

2Термин аутопоэзис ввели в эволюционную биологию чилийские учёные Умберто Матурана и Франциско Варела в 70-е годы XX века для обозначение фундаментального свойства живых систем самообновляться при функционировании, а также самого процесса такого самообновления [Матурана, Варела 2001 : 44].

283

Напомним, что проблема языка науки была поставлена в философии при обсуждении вопроса о научном методе в аспекте форм языкового выражения знания, что стимулировало идею создания идеального языка науки на базе осознания недостатков естественного языка как орудия обыденного общения и познания (Г. Лейбниц, Ф. Бэкон, Г. Фреге, Б. Рассел, Л. Витгенштейн).

Этот поиск, растянувшийся на несколько столетий, направил философскую мысль не столько на проблемы бытия, сколько на проблемы

познания и философию языка XX века1.

Одновременно шло осознание семиотических основ языка науки. Для анализа языка науки исходными являются следующие положения:

знаки и знаковые системы в природе и обществе образуют континуум, который по своей цельности сопоставим с эволюционным континуумом жизни;

в этом континууме естественный язык не только хронологически, но и по своим семантическим характеристикам и универсальности занимает срединное положение между семиотиками искусств, передающими наглядно-образное содержание, и семиотиками наук – носителями абстрактно-логического знания;

семиотики искусств и наук и их произведения принципиально более трудны для понимания, чем язык, поэтому язык, выполняя посредническую функцию, помогает разобраться в фантазиях поэтов и построениях ученых;

в сравнении с семиотиками искусств, язык – более надежный передатчик информации, т.к. обеспечивает взаимопонимание участников коммуникации, но в сравнении с семиотиками наук, язык менее надежен (в силу нестрогости своих значений, многозначности и синонимии), зато усваивается естественным путем и поэтому общедоступен;

семиотическое пространство имеет тенденцию к расширению и уплотнению, особенно интенсивно растет число искусственных ле-

вополушарных знаковых систем науки [Мечковская 2004: 376-399]. Все это позволяет считать, что действительно изучение научного знания, безотносительно к знаковой системе, фиксирующей это знание, лишено смысла. Потому семиотическая компонента в языке науки обязательна, поскольку объективированное научное знание, рассмотренное как семиотическое (знаковое) позволяет исследовать его в разных аспектах: семантическом, синтакси-

ческом и прагматическом.

Исходя из этого язык науки в настоящее время понимается в двух смыслах: широком и узком.

В широком смысле язык какой-либо науки (назовем его вслед за С.Е. Никитиной – язык науки 1-А) приравнивается к системе специальных научных знаний, т. е. к самой науке, либо к её теории и её логике, в частности, к понятийному аппарату и способам рассуждений и доказательств. При этом

1 См. раздел 1.4. пособия.

284

существенно то, что во всех этих употреблениях под языком науки понимаются некоторые глубинные основы научного текста, не сводимые к языку текста поверхностного [Никитина 2010: 9]. При этом точного определения этого понятия не дается [Канке 2008: 324].

Узкое понимание термина язык науки дается в логике (назовем его язык науки 1-Б): «Язык науки – система понятий, знаков, символов, создаваемая и используемая той или иной областью научного знания для получения, обработки, хранения и применения знаний. В качестве специального языка конкретных наук обычно используется некоторый фрагмент естественного языка, обогащенный дополнительными знаками и символами... » [Ивин, Никифоров

1997: 381].

Как видно из этой дефиниции, язык науки 1-Б представляется в виде набора некоторых формальных знаковых систем с правилами их интерпретации.

Таким образом, если анализ языка науки 1-А включает в себя описание структуры научного знания, то анализ языка 1-Б заключается в описании типов терминов и предложений, посредством которых это знание объективизируется, хотя в целом разграничение философских и логических проблем анализа языка науки очень условно. Скорее всего язык науки 1-Б является способом представления языка науки 1-А.

При этом язык науки 1-Б состоит из нескольких слоев: выделяются объектные языки и вспомогательные языки, или метаязыки. Первые фиксируют знания об объектах науки, вторые строят и описывают первые. Объектный язык в свою очередь может делиться на несколько слоёв. Для языка современной физики, например, выделяются три слоя: 1) логический, к которому относятся логические правила, выводы, знаки для обозначения кванторов, связок и операций, 2) совокупность математических выражений, обслуживающих физические теории; 3) собственно физические термины [Канке 2008 : 271-272].

Иногда в языках науки различаются не два слоя (объект–языки и метаязыки), а три: язык данных (язык наблюдений); язык, на котором формируются гипотезы, и метаязык, выполняющий функцию аргументации (философский, методологический и др.) [Никитина 2010: 11].

Иными словами, в логико-философском направлении вопрос о соотношении метаязыка и языка-объекта трактуется хотя и не совсем однозначно (например, по Р. Карнапу, «всякая наука и есть язык этой науки»), но тем не менее метаязык естественных наук не «консубстанционален» с предметом изучения [Гвишиани 2008 : 245].

Отметим сразу же, что иначе обстоит дело с языком лингвистики как науки: «язык лингвистической науки (иначе метаязык языкознания) определяется как «язык второго порядка», т. е. как особая семиотическая система, которая используется тогда, когда говорят о языке же. Естественный человеческий язык при этом выступает как язык-объект..., т. е. язык «ручного описания» оказывается «консубстанциональным» с языком-объектом: имеет тождественную с ним субстанцию, или материальное выражение» [Гвишиани 2008 : 25].

Таким образом, различное понимание термина метаязык в логикофилософском направлении, с одной стороны, и в языкознании – с другой,

285

может рассматриваться как случай «междисциплинарной», или внешний омонимии [Комарова 1991 : 103-104; Комарова, Краев 2008 : 150;

Гвишиани 2008 : 25].

Язык науки с позиции лингвистики содержит иную проблематику, хотя сам термин имеет, как и в предыдущем направлении, две основные интерпретации: широкую и узкую, что является результатом истории формирования самого понятия язык науки [Комарова, Хасаншина 2009: 61-69].

Поскольку «в конечном счете всякое научное знание воплощается в тексты и познается только через тексты» [Герд 2005: 16], то в широкой интерпретации язык науки можно приравнять к языку научных текстов (назовем его языком науки 2-А). Объектом анализа языка науки в этом смысле являются все знаковые уровни письменной формы языка – лексика, морфология, синтаксис с точки зрения их функционирования в научных текстах (М. М. Бахтин, Р. Барт, О. Д. Митрофанова, В. В. Налимов, Л. Ольшки, Л. В. Славгородская, Л. Хоффман, Ю. Кристева...).

В свою очередь язык научных текстов можно рассматривать либо как функциональный стиль (А. Н. Кожин, М. Н. Кожина, О. А. Крылова, Л. В. Одинцов, М. П. Котюрова, О.Б. Сиротинина, А.Н. Васильева, Е. А. Баженова, Н. В. Данилевская, А.П. Сковородников, Т. Б. Трошева, В. Е. Чернявская...), либо как особый функциональный язык, выходящий за рамки общелитературного языка (Б. Гавранек, В. П. Даниленко, Л. Дрозд, А. И. Комарова...).

В первом случае анализ языка научных текстов входит в компетенцию функциональной стилистики, а также стилистики речи, прежде всего – научной речи и научных жанров; во втором случае осознается различие между понятиями стиль и язык, введенное Б. Гавранеком [ЛЭС 2002: 390], а потому анализируются функции языка научных текстов – функции объективации и передачи научного знания. В этом случае научный текст рассматривается как «форма фиксации научного знания и способов его представления» [Герд

2005 : 18].

Вторая, более узкая интерпретация понятия язык науки связана с пониманием его как особой знаковой системы, состоящей из специального словаря и специального синтаксиса, причем каждый элемент этой системы соответствует элементу конкретно-научного знания (язык науки – 2-Б). Как писал Ш. Балли, «научный язык совпадает с понятийно-логическим языком» [Балли

1961 : 144].

Такие языки входят в научный текст, составляя тем самым часть языка науки 2-А и делая его естественно–искусственным образованием. К языку науки 2-Б относятся формализованные, искусственные языки и язык любой науки [Комарова, Хасаншина 2009 : 37-40], центральным объектом которых является терминология.

Поскольку научная мысль реализуется, как мы уже подчёркивали, в соответствующем языке, а взаимодействие наук проявляет себя как взаимодействие их концептуальных аппаратов, то проблема языка науки должна быть поставлена как проблема терминологическая, что связано с формированием совре-

286

менного терминоведения как метанауки, на базе которой можно уточнить целый ряд основополагающих понятий языка науки.

Во-первых, выявить два конкурирующих в наши дни понимания языка науки, в его лингво-терминологических разновидностях: подъязык; язык для специальных целей – ЯСЦ, или (Language for special purposes - LSP); про-

фессиональный язык: 1) смежное для терминоведения понятие функциональной стилистики, обозначающее наиболее развитую сферу функционирования терминов и терминосистем [Татаринов 2006: 348] и 2) специализированная форма национального языка, обслуживающая не общую, а частные коммуникативные сферы: науку, технику и т. д. [А.И. Комарова 2004 : 12; Комарова, Краев

2008 : 25].

При этом термины: подъязык и LSP понимаются 1) как синонимы [Андреев 1965 : 23; Ярцева 1975; Герд 2007; Никитина 2010] или 2) LSP ограничено областью науки и техники [Суперанская 2003 : 70; Гвишиани 2008 : 215-217 и др.], т. е. ýже подъязыка..

Во-вторых, уточняются параметры языка науки в его горизонтальном срезе: а) объектный язык включает в себя необходимые лексико-семантиче- ские средства для фиксации знаний о соответствующей системе объектов: он жестко ориентирован на определенную онтологическую систему и б) метаязык ориентирован не на фиксированную предметную область, а на язык-объект: его основная функция состоит в построении, описании и выявлении закономерностей объектного языка.

Следовательно, метаязык можно определить как знаковую систему, которая интерпретируется на другую, т.к. связь между языком-объектом и метаязыком задается отношением интерпретации [Ким 2002 : 47; Комарова, Хасаншина

2009 : 37].

А также параметры языка науки в его вертикальном срезе: язык науки (структурированное научное знание) предстает как многослойное иерархическое образование, верхний слой которого включает три крупных блока: 1) категориально-понятийный аппарат; 2) терминосистему (терминополе); 3) средства и правила формирования понятийного аппарата и других (базового и небазовых) терминов.

Каждый из этих блоков свою очередь содержит в качестве субэлементов отдельные логико-языковые образования (второго, третьего и т. д. уровней). [Комарова, Краев 2008 : 23-31; Комарова, Хасаншина 2009 : 37-40; Никитина

2010 : 10-11].

В-третьих, продуктивной идеей для анализа языка науки является идея отождествления метаязыка с ЯСЦ [Куликова, Салмина 2002 : 101; Гвишиани 2008 : 3]. Это ещё раз подтверждает, что метаязык представляет собой естест- венно-искусственное образование. Это неоднократно подчеркивается многими исследователями: и в строго логическом смысле о метаязыке можно говорить применительно к формализованной системе [Вяч. Вс. Иванов 2004 : 8].

Итак, основной предназначенностью языка науки и его особенностью является способность фиксации, хранения и переработки большого объема точной, однозначной и доказательной научной информации, которая обладает об-

287

щезначимостью, безличностью, интерсубъективностью и неангажированно-

стью [Язык науки 2007 : 304].

Завершая анализ языка науки подчеркнём, что нами освещена проблематика языка науки лишь в той степени, в которой этого было достаточно для создания «соединительного канала» между основными его интерпретациями.

Подведём итоги

1.Анализ гибридных методологических уровней показал, что методы этих уровней, формируются на основе синтеза философской и общенаучной методологии, в результате чего они составляют метатеоретический базис современной науки.

2.Анализ показал, что эти гибридные уровни взаимосвязаны и взаимопроницаемы. Так, 1) семиотика по-прежнему служит мостом между различными науками: естественными и гуманитарными, логическими и художественными [Фещенко 2006 : 60]; 2) семиотический метод тесно соприкасается с фе-

номенологическим и герменевтическим [Там же : 75]; 3) синергетический ме-

тод может быть задействован сегодня как дополнительный к семиотическому

методу [Там же : 101]; 4) в качестве методологического моста между семиотикой и синергетикой можно принять теорию радикального конструктивизма1, разрабатываемую в настоящий момент на базе различных дисциплинарных областей: системной теории, кибернетики, когнитивной науки, психологии и др. [Князева 2004].

3.Взаимосвязь и взаимопроницаемость проанализированных гибридных уровней составляет единое целое современной науки и обеспечивает её связь с когнитивными ресурсами современной наличной культуры.

Вопросы и задания для обсуждения

1.Перечислите основные концепты системологии.

2.Охарактеризуйте предпосылки возникновения системологии.

3.Каково соотношение системологии и общей теории систем?

4.Что такое системный подход?

5.Что значит исследовать систему?

6.В чем состоит сущность системного метода?

7.Каковы принципы синергетических систем?

8.Назовите основания синергетического подхода.

9.Каковы особенности синергетики и кибернетики как парадигмы научного

мышления?

10.Что такое семиотика как метанаука? Приведите аргументы «за» и «против» такой постановки вопроса.

1 Радикальный конструктивизм в теории познания – это такой подход, в котором считается, что человек в своих процессах восприятия, мышления и творчества не столько отображает окружающий мир, сколько активно изобретает, конструирует его [Князева 2004; Кубрякова 2001; 2004; 2009; Фещенко 2006 и др.].

288

11.Как Вы думаете, почему философ В. А. Канке назвал семиотику первой наукой, а лингвистику – второй?

12.Почему концепт язык стал ключевым в современной науке и культуре в целом?

13.Как Вы думаете, почему Ю. С. Степанов считает лингвистику «прообразом общей семиотики»?

14.В чем заключается специфика семанализа Ю. Кристевой? Каковы, с Вашей точки зрения, его перспективы?

15.Как соотносятся понятия язык науки и метаязык?

16.Как бы Вы прокомментировали высказывание Павла Флоренского, вынесенное в эпиграф к этой главе пособия?

17.Прокомментируйте высказывания:

«Все пути мысли более или менее ощутимым образом загадочно ведут через язык» (М. Хайдеггер).

«Синергетика – это новый диалог человека с природой» (И. Пригожин). «Человек является существом, которое целенаправленно конструирует действительность» (Е. Князева).

«Наука – язык» (П. Флоренский).

Литература для углубленного изучения

Абрамова 1983	Ибраев 1981	Налимов 2003
Алефиренко 2009-а	Иванов Вяч. Вс. 1998	Никитина 1997; 2010
Барулин 2002	Канке 2008	Новая философская
Блаубер, Юдин 1973	Кедров 2006	энциклопедия 2010
Борботько 2009	Князева 2004; 2010	Новейший философский
Буданов 2006	Князева, Курдюмов	словарь 2001
Булгаков 2008	1992; 2005; 2010	О`Коннор 2006
Вебер 1990	Киященко 2000	Общая теория систем
Вернадский 1988; 1991	Колмогоров 1997	1998
Ветров 1968	Кохановский и др. 2008	Общие проблемы
Винер 1968	Кристева 2000; 2004	философии 2007
Войтов 2004	Куайн 1982	Пайтген, Рихтер 1993
Всемирная	Кузьмина 2009	Панфилов 1977
энциклопедия 2001	Курдюмов 1988	Петров 2004
Гадамер 1998	Лебедев 2008	Пирс 1967; 1983; 2000
Герман 2000	Лесков 2003	Порце 2006
Гейзенберг 2006	Лосев 1982; 2009	Почепцов 1990; 2001
Горелов 2010	Лотман 1996	Пригожин 1987
Губанов 2009	Марков 2011	Пригожин, Стенгерс
Дейк 1981; 1989	Мартынов 1966	1986; 1994
Дильтей 1995	Мечковская 2004	Прохоров 2005
Добронравов	Миловидов 2000; 2003	Разумов, Благодатских
Дорошевский 1973	Мишанкина 2010	2006
Дроздова 2003	Моисеев 2000	Рамишвили 1978

289

Рассел 1957	Терехова 1986	Хрусталёв 2009
Рикёр 1995; 1996; 2010	Тихонов, Ворона 2009	Цепцов, Куарье 1997
Роговкин 1988	Тюхтин 1988	Черняк 1975; 1983
Розин 2001	Уайтхед 1990	Шалан 2004
Рубаник 2000	Умков 1999	Шарден 2001
Рузавин 1997; 1999	Урсул 1971	Шаумян 2001
Садовский 1974; 1978	Успенский 1996-1997	Шемякин 2003
Семиотика 2001	Фейербах	Шеннон 1963
Семиотика и Авангард	Фещенко 2006	Шпет 1989; 2007
2006	Филипс, Йоргансен	Штайн 2006
Сигал, Юрьева 2009	2004	Штофф 1963; 1996
Сироткин 2006	Философский словарь	Щедровицкий 1997;
Системный анализ 2009	2007	1998; 1999
Сичивица 1979	Философский	Эйнштейн 1964
Скрэгг 1983	энциклопедический	Эко 1998
Словарь философских	словарь 1999	Эшби 1964
терминов 2001	Флоренский 1998	Юдин 1997
Советский	Франселла, Баннистер	Яблонский 2001
энциклопедический	1987	Яркова 2007
словарь 2002	Хайдеггер 1993	Яскевич 1991
Солнцев 1977	Хакен 2000
Соломоник 1995	Хакинг 1998
Степанов 1971; 1976;	Харман 1972
1985; 2006	Хинтикка 1980; 2011

290