Террор и терроризм как формы манифестирования политического насилия

Существует множество дефиниций терроризма и террора, отражающих большой разброс во мнениях ученых и практиков. Определенные трудности в исследовательский процесс вносит субъективный фактор национальных интересов на геополитическом уровне, идеологические установки различных государств, отличающиеся в подходах к пониманию терроризма.

Терроризм часто характеризуется как попытка надавить на правительство чужой или собственной страны, используя способность телевидения наглядно продемонстрировать всему миру ужасы насилия против мирного населения. Без телевидения, без показа терактов в живом эфире, террористы не могли бы иметь шанса надеяться на способность своих жертв, их родственников и части населения выдвинуть властям требования, совпадающие с их собственными требованиями.

Фактически терроризм – это насилие, осуществляемое группой людей по отношению к государству как политическому субъекту через посредство насилия и угрозы насилия в отношении мирных граждан. Это – форма политического послания, ультиматум. Другое определение, приведенное на конференции “Евроатлантическое сообщество – сообщество ценностей” в Солониках (декабрь 2002 г.): терроризм – это деятельность негосударственного актора, который наносит урон негосударственным организациям для нанесения вреда государству. Террористы воюют с государством через войну с населением без шанса стать государственным актором.

Проведенное нами исследование позволило дать следующие определения террора и терроризма:

Террор – предумышленное использование физического и психического насилия или угроза такого насилия с политическими целями, объектом которого являются большие группы населения.

Внутригосударственный террор – предумышленное использование физического и психического насилия или угроза такого насилия со стороны государства (диктатора, военной хунты) или определенной социальной группы (партии, криминалитета) с политическими целями, объектом которого являются большие группы населения в пределах одного государства.

Международный террор - предумышленное использование физического и психического насилия или угроза такого насилия с внешней стороны (другого государства, группы государств) с политическими целями, объектом которого является суверенное государство.

Терроризм – незаконное предумышленное использование физического и психического насилия или угроза такого насилия со стороны террористических организаций с политическими целями, объектами которого являются гражданские лица или имущество.

Государственный терроризм – незаконное предумышленное использование физического и психического насилия или угроза такого насилия со стороны террористических организаций с политическими целями, поддерживаемых прямо или косвенно государством, объектами которого являются гражданские лица или имущество своего или другого государства.

Международный терроризм – незаконное предумышленное использование физического и психического насилия или угроза такого насилия со стороны террористических организаций с политическими целями, объектами которого являются гражданские лица или имущество другого государства.

В заключение сделаем ряд выводов в виде следующих тезисов:

1. Понятие насилия входит в сущностное определение политики, поскольку политика связана с применением силы – либо жесткой либо мягкой. В этом смысле можно говорить о том, что концепт насилия применим к тем силовым механизмам осуществления политики, которые ограничивают моменты добровольности, принуждая субъектов действовать в интересах иных политических сил и институтов власти.

2. Принуждение – вот базовая характеристика феномена насилия, которое берет на себя методы и функции hard power. В отличие от soft power, базирующегося на принципах добровольности, насилие основано на ограничении и подавлении воли.

3. В насилии, как и в soft power присутствует дискурс соблазна, а именно, соблазн установления господства собственной воли. Не случайно, Ж. Бодрийяр рассматривал терроризм с позиции концепта соблазна.

4. Концепт насилия содержит в своей структуре идею социально-политического творчества, ибо часто инновации могут быть реализованы только посредством ограничении воли консервативных и реакционных сил. Насилие в этом смысле – атрибут революционного действия, приводящего к общественному обновлению и оздоровлению, к новым горизонтам человеческой свободы. Именно такое понимание революционного насилие лежит в основе политической философии марксизма и неомарксизма, а также других течений левого радикализма.

5. В политическом дискурсе, оправдывающем революционное насилие, отчетливо присутствует такой элемент как соблазн перемен и социального преображения. Эстетика революционного насилия пронизана духом авангардизма, отличается политической страстностью, жаждой нового. Этика революционного насилия весьма вариативна: от гуманистических лозунгов «бархатной» революции до революционного террора.

6. Современный терроризм, будучи политикой, опирающейся на крайние нелигитимные формы физического насилия, по своим глубинным основаниям выступает выражением конфликта между силами, утвердившими свою монополию в политике и других сферах общественной жизни, и объединениями маргиналов, ведущими борьбу за признание своих политических амбиций и за перераспределение ресурсов власти.

Вопросы для самостоятельного контроля:

1. Какая связь существует между насилием и политической властью?

2. Какое насилие является справедливым?

3. Какова трактовка насилия в левом политическом дискукрсе?

4. Каковы критерии классификации насилия?

5. Что такое институциональное и структурное насилие?

6. Что такое символическое насилие?

7. Каковы основные разновидности терроризма?

Литература:

Гусейнов А.А. Понятие насилия и ненасилия // Вопросы философии. 1994, № 6.

Жижек Славой. О насилии. – М.: Издательство «Европа», 2010.

Капустин Б.Г. Критика политической философии: Избранные эссе. М.: Издательскийц дом «Территория будущего», 2010. (Серия Университетская библиотека Александра Погорельского»).

Кузина С.И. Политическое насилие в глобализирующемся мире. – Ростов н/Д: Изд-во ЮФУ, 2009.

Межуев В. Политическая мораль и правовое государство//

http:www.politstudies.ru/vm/vm2/vm2_dis_1..htm (25.04.11)

Сорель Ж. Размышления о насилии. Пер. В.М. Фриче. М.: изд-во «Польза», 1907.

Лекция 9. Тема: «Концепт идентичности»

Вопросы:

1. Понятие и виды политической идентичности.

2. Проблемы национальной и макро-региональной идентичности.

3. Концепция национальной идентичности как ресурса развития страны.

Содержание

Актуальность исследования концепта идентичности связана с тем, что идентичность сегодня играет ощутимумую роль в качестве фактора социальной модилизации и ориентации. Новые политические идеологии и движения признания стремятся артикулировать не столько интересы, сколько идентичности.

Постмодернистские трактовки идентичности оспаривают представления об идентичности как о чем-то природном и неизменном, как о некой внутренней сущности, которой обладают индивиды и группы. В постмодернистком дискурсе утверждается представление о том, что идентичность – вовсе не цельная сущность, как ее трактуют с позиции ээсенциалистского подхода, а нечто конструируемое, неоднозначное, подвижное, множественное, зависящее от контекста.

В последнее время «идентичность» стала модным словом в зазарубежном и отечественном политическом дискурсе. Дискурс об идентичности родился в русле новых интеллектуальных течений и политических движений, требующих признания идентичности различных групп, занимающих подчиненное положение в обществе (расовых, этнических, гендерных, религиозных и др.).

В связи с распространение данного рода движений возникло понятие «политика идентичности». Политика идентичности была инициирована теми, кто подвергался маргинализации и дискреминации. Вскоре дискурс об идентичности, возникший как маргинальное течение, превратился в респектабельный академический мейнстрим.

Общим для всех политик идентичности является отрицание логоцентризма как иерархий идентичностей, сформированных капитализмом, его бинарной схемой с превосходством одной из категорий (Запад –Восток, мужское-женское, белый-цветной, цивилизованный-отсталый и т. п.). Данная иерархическая система предполагает. Что подчиненная сторона может выбрать две возможные стратегии: 1) «стратегия равенства», которая заключается в том, чтобы доказать свою принадлежность к привилегированной категории, показав, что различия не являются политически значимыми (борьба за права человека или равное гражданство); 2) «стратегия переоценки различий», предполагающая борьбу за признание достоинства «подчиненной» идентичности и изменение ее положения в иерархии.

В современном обществе идентичность становится все более множественной, фрагментированной, изменчивой, зависимой от контекста. Речь уже идет не столько о том, «кто мы» и «откуда», сколько о том, чем мы можем стать, как нас представляют другие и как это соотносится с нашими собственными представлениями о себе. Идентичности создаются в процессе репрезентации³¹².

В современной литературе преобладает трактовка «идентичностей» как дискурсивных конструктов, которые оказываются весьма гибкими и подвижными во времени и пространстве. В зависимости от контекста активизируются разные репрезентации «Нас» и «Других».

Признание дискурсивной природы идентичности влечет за собой важный вывод: наши представления о групповой (коллективной) идентичности являются результатом символической борьбы – борьбы за способы называния и классификации. Группы, которые констатируют идентичности, постоянно находятся в состоянии определения и самоопределения, причем, происходит это в контексте отношений власти и господства.

В качестве альтернативы «политике идентичности» некоторые теоретики предлагают «политику различий» или «перспективу многообразия», настаивая на том, что различия следует поощрять. Сторнники данной теории обратились к анализу идеала «делиберативной демократии» или «демократии обсуждений».

Идентичность – один из наиболее эффектимвных механизмов политической модилизации: чтобы побудить людей к коллективному действию, важно заставить их воспринимать себя как группу, сплоченную общими интересами и протиаостоящую другим группам.

Мануэль Кастельс предложил классификацию форм и источников строительства идентичности, в которой выделяются следующие разновидности идентичности: 1) легитимирующая идентичность – вводится господствующими институтами общества для расширения и легитимизации своего господства; 2) идентичность сопротивления – формируется акторами. Которые находятся в ситуации их недооценки; 3) проективная идентичность – строительство новой идентичности, котороая переопределяет положение в обществе³¹³.

В условиях глобальной медиатизации общества политика идентичности становится медийной: с помощью СМИ и Интернета формируются новые сетевые содружества, культивирующие собственную идентичность.

Неотъемлемой частью политики идентичности является «борьба за признание» Наглядно об этом свидетельствует развитие новых социальных движений (НСД), которые ведут коллективный поиск собственной идентичности. Применительно к НСД особое значение имеют модели идентичности сопротивления и проектной идентичности. Согласно Кастельсу, идентичности сопротивления являются наиболее важным типом строительства идентичности сегодня, конструируя формы коллективного противодействия угнетению.

При разработке концепта политической идентичности выделяются ее радновидности, к которым можно отнести гражданскую идентичность, национально-государственн идентичность, регионально-политическую идентичность, политико-идеологическуюя идентичность.

Гражданская идентичность характеризует самоопределение человека в качестве гражданина той или иной страны, наделенного определенными гражданскими правами, а также в качестве члена добровольного гражданского объединения.

Национально-государственная идентичность – это комплекс представлений, образов, идей, символов и других ментальных образований, посредством которых осуществляется самоидентификация нации, объединенной в государство. Данное понятие употребляется для обозначения ориентации членов национально-государственной общности на определенную страну (общая территория), государство (общие политические институты и политические символы), нацию (общее происхождение, общий исторический опыт, общая историческая память, общая культура), политические ценности и идей (национальная идея, идея избранности и др.).

В современной литературе встречаются самые разные определения национальной идентичности. В одной из коллективных работ на данную тему отмечается, что национальная идентичность может трактоваться как самоотождествление с комплексом представлений, ассоциирующихся с национально-государственной общностью, с обязательствами и правами по отношению к другим членам этой общности и к государству, позволяющих индивидов соотносить себя с ним³¹⁴.

Регионанальная политическая идентичность характеризуется системой представлений и дискурсных конструктов, на основе которых политические субъекты идентифицируют себя с тем или иным образом регионального мышления и региональным политическим пространством.

В последние годы стало общим местом говорить и писать о кризисе идентичности. Особенно большое внимание уделяется вопросам кризима национальной или национально-государственной идентичности. Классическим произведением по данной проблематике является работа Самюэля Хантингтона «Кто мы?: Вызовы американской национальной идентичности».

В своей работе Хантингтон определяет идентичность следующим образом: «Идентичность – самосознание индивида или группы. Она представляет собой продукт самоидентификации, понимания того, что вы или я обладаем особыми качествами, отличающими меня от вас и нас от них»³¹⁵.

Согласно Хантингтону, идентичность представляет собой конструкт, который может изменяться в зависимости от исторического, социокультурного и иного контекста: «Люди конструируют собственные идентичности, занимаясь этим кто по желанию, кто по необходимости или по принуюдению»³¹⁶ .

Люди, отмечает автор, относительно свободны в определении собственной идентичности. В связи с этим индивиды или группы обладают множественными идентичностями –« кровными», территориальными, экономическими, культурными, политическими, социальными и национальными. Значимость перечисленных идентичностей меняется с ходом времени, от ситуации к ситуации. При этом идентичности дополняют друг друга, но могут и конфликтовать друг с другом.

Важным ключевым моментом в понимании идентичности как конструкта, по мнению Хантингтона, является то, что идентичность включает в свою структуру восприятие других людей. «Восприятие другими оказывает существенное влияние на самоидентификацию человека или группы. Если при попадании в новый социальный контекст человек оказывается в положении чужака, изгоя, он, по всей вероятности, начнет сам себя считать чужаком. Если большинство населения страны считает некое меньшинство отсталым и невежественным, члены этого меньшинства, скорее всего, воспримут это отношение, в результате чего оно превратится в часть их идентичности»³¹⁷. Вывод: чтобы идентифицировать себя, людям нужны другие³¹⁸.

Национальные идентичности складываются исторически. Люди формируют ощущения национальной идентичности в сражениях за дифференцияцию с теми, кто говорит на другом языке, исповедует другую религию, хранит другие традиции или просто живет на другой территории. «Французы, англичане, а следом за ними голландцы, испанцы, пруссаки, германцы и итальянцы «выплавили» свои национальные идентичности в тигле войны»³¹⁹.

Рассуждения Хантингтона о корнях американской национальной идентичности опираются на следующие положения: 1) Америка является государством иммигрантов; 2) американская идентичность определяется комплексом политических принципов под названием «американское кредо».

Под «американским кредо» подразумевается привязанность американцев к политическим принципам свободы, равенства, демократии, уважение прав человека, главенство законов и частной собственности. Данные принципы объединяют американцев в нацию. В ХХ-м веке американцы определили себя как защитников свободы и демократии во всем мире.

Представление об «американском кредо» развил Даниел Белл, указав на такие принципы «американской веры» как индивидуализм, стремление к успеху, равенство возможностей. Другой исследователь – С.М. Липсет - выделил пять базовых принципов «американской веры»: свобода, эгалитаризм, индивидуализм, популизм и laissez-faire (невмешательство правительства в дела частных лиц.

Базовые принципы «американской веры», считает Хантингтон, коренятся в идеологии английского протестантизма. Среди источников «американской веры» он называет также Просвещение с его идеями об ограничении прав правителей, восходящих к английской Великой хартии вольностей.

В конце ХХ-го столетия наблюдаются признаки кризиса американской национальной идентичности, к которым Хантингтон относит следующие: 1) популярность у элиты доктрин мультикультурализма и разнообразия; 2) повышение внимания к расовым, этническим, гендерным и прочим субнациональным идентичностям в ущерб национальным; 3) усиление стремления иммигрантов к сохранению собственных укладов и традиций, равно как и гражданства; 4) испанизация Америки и превращение ее двуязычное и двукультурное общество; 5) денационализация американской элиты, углубление трещины между космополитическими и транснациональными устновками элиты и национально-патриотическими взглядами широкой публики³²⁰.

Американский истеблишмент, отмечает Хантингтон. Все сильнее отделяется от американского народа. В целом ряде моментов Америка сделалась непредставительной демократией. В ряде аспектов, особенно касающихся национальной идентичности, мнение избранных лидеров категорически не совпадает с мнением народа. «Можно сказать, что американский народ все более отчуждается от государственной политики и сферы управления»³²¹.

После событий 11 сентября 2001 года главным критерием, по которому американцы на новом этапе развития общества определяют свою национальную идентичность, является уязвимость перед лицом мировых угроз в лице международного терроризма, исламского воинствующего фундаментализма и тоталитаризма. Уязвимость придала новую значимость национальной идентичности, однако не покончила с дискуссиями и конфликтами вокруг идентичности³²².

Хантингтон утверждает, что в условиях, когда испанизация и мультикультурализм бросают вызов англо-протестанской культуре как ядру американской национальной идентичности, единственным источником укрепления идентичности для большинства американцем выступает вера или религиозный элемент.

В своей книге Хантингтон определяет основные положения программы преодоления Америкой кризиса национальной идентичности. Эти положения являются ответом на вызовы со стороны мультикультурализма, космополитизма элит, испанизации, утверждения субнациональных идентичностей.

В целом, ответы могут быть самые разные, включая возврат к идеологии расизма. Автор выделяет следующие возможные ответ, связанные с конструированием новой американской идентичности:

1) религиозная Америка, объединяемая приверженностью американскому кредо;

2) бюрократическая Америка, имеющая два официальных языка – английский и испанский – и две культуры – англопротестанскую и испанскую;

3) «отделившаяся» Америка, отвергающая или подчиняющая тех, кто не принадлежит к белым европейцам;

4) возрожденная Америка, восстановивщая свою англо-протестанскую культуру и религиозные ценности и объединенная конфронтацией с враждебным миром;

5) некая комбинация перечисленных и иных возможностей³²³.

Сам Хантингтон ратует за возрождение англо-протестанской культуры, которая является ядром американского «символа веры».

Проблематика кризиса национальной идентичности находится в центре внимания ряда российских исследователей. Данный кризис связывается с ценностным расколом в российском обществе, с утратой культурных традиций, с отрывом политической элиты от народа, с проблемами самоопределения в мировой политической системе и с неоднозначным пониманием своих национальных интересов.

Сегодня, отмечает один из исследователей, трудно найти другую страну, граждане которой столь расходились бы между собой в понимании своей геополитической, цивилизационной, социально-экономической и прочей специфике и роли. Дальнейшее затягивание процесса национального самоопределения чревато утратой Россией своего достойного места в мировой политике. Отсутствие стратегической самоопределенности, утрата государственной идентичности, чувства национального самосознания ведет к неспособности четко формулировать и отстаивать национальные интересы. Утрата национальной идентичности ведет к потере не только ценностных ориентиров, но и значительной части национального суверенитета государства. Напротив, четкое самоопределение, твердая опора на национальные идентификационные коды открывает возможность проводить свой собственный внутренний и внешний политический курс, основанный на четко сформулированных национальных интересов³²⁴.

Многие авторы считают, что определенным ответом на кризис российской национальной идентичности может стать разработка национальной идеи для России. «Национальная идея, - отмечает Ю.Г. Ершов,- включает в себя самые существенные черты различных видов исторической памяти: о происхождении и предках народов, их образе и уровне жизни, формах государственного устройства, истоках родного языка, эпосе, традициях и обычаях, моральных и социальных нормах, культурных обрядов прошлого и принятии религии, об исторически сложившихся формах общения с другими народами». В гносеологическом плане национальная идея – когнитивно-аффективный образ, форма полагания значений исторической судьбы народа, ментальная репрезентация особых черт атрибутов народа и его государства. В аксилогическом плане национальная идея – комплекс и иерархия наиболее устойчивых ценностей, а также периодически возобновляемых идеологических и психологических установок национального самосознания. Национальная идея стремится к интеграции людей на уровне смыслообразующих структур человеческой жизнедеятельности.

Позитивное развитие национальной идеи как способа самоидентифи- кации народа и государства способствует устойчивому развитию общества, а также решению проблемы модернизационного прорыва³²⁵.

По аналогии с национальной идеей можно говорить о «региональной идее», выражающей региональную идентчность. При этом под регионом может подразумеваться весьма обширное политическое пространство, на котором расположено несколько государств. Например, макро-региональными политическими пространствами являются Европейский союз, выстраивающий собственную идентичность и вырабатывающий особый дискурс самоидентификации.

В настоящее время активно разворачиваются дискуссии, посвященные проблемам европейской идентичности³²⁶. Речь идет об истоковании идентичности как ансамбле базовых ценностных установок, формирующихся в процессе межгосударственной интеграции. В то же время подразумевается, что в структуре европейской идентичности будет представлен некий синтез культурно-исторического наследия, символически объединящий государства в единую общность. В этой связи принципиально важно найти баланс между политической идентичностью и национально-культурным разнообразием государств, входящих в макро-региональное сообщество.

Европейская идентичность, по мнению Юргена Хабермаса, представляет собой определенную уникальлость в плане признания различий, разнообразия и самоценности национальных культур. Этим самым европейская идентичность противостоит определенным разрушительнгым интенциям политики национализма. Признание различий, взаимное признание другого в его инаковости вполне может стать общей отличительной чертой европейской идентичности³²⁷. Вместе с тем, европейская идентичность представляет собой конкретный исторический опыт европейских стран, который должен способствовать рождению «сознания совместны выстраданной и совместно выстраиваемой политической судьбы».

К историческому опыту Европы Хабермас относит ее прошлое, наполненное войнами, конфликтами и геополитическими потрясениями: религиозные войны, конфессиональные и классовые противоречия, крушение империй, утрата колоний, деструктивная сила национализма, холокост.

В то же время, Хабермас замечает, что европейская идентичность изначально несет в себе нечто сконструированное, выступая в качестве продукта публичной деятельности. В связи с этим важно понимать, что произвольно созданная конструкция неизбежно несет в себе «изьян всеядности»³²⁸.

Европейская идентичность как своеобразная система ценностей и установок представляет собой ментальную форму позиционирования Европейского союза по отношению США с их национальными интересами и приоритетами. Хабермас выделяет семь признаков, образующих своеобразие европейской идентичности: секуляризация; приоритет государства по отношению к рынку; солидарность, доминирующая над производственными достижениями; скепсис в отношении техники; сознание парадоксов прогресса; отказ от права более сильного; ориентация на сохранение мира в свете исторического опыта утрат³²⁹. Такая модель европейской идентичности выигрывает на фоне контраста с США.

По мнению Хабермаса, Европа, чтобы обрести самосознание и собственное «лицо» должна позиционировать себя не против «Запада», которым сама является, не против либеральных традиций старейших демократий, имеющих европейские корни, а обратиться против опасной политики, провоцирующей международные военные конфликты.

Главную роль в единении Европы Хабермас отводит так называемому авангардному европейскому ядру (Kerneuropa), выступающему в качестве локомотива отстаивания общеевропейских интересов на мировой арене. Европейское ядро в лице Франции, Германии и стран Бенилюкса должно выработать динамичный проект серьезной внешней политики, который выступи в роли символической и менталитетообразующей силы, в качестве мощнго фактора европейской самоидентификации. В дальнейшем в состав ядра войдут Италия и Испания. Девизом европейского проекта внешней политики, конструирующего европейскую идентичность, может стать формула: «Унижение или солидарность»³³⁰. Восточноевропейские страны должны воспринимать данную формулу не как свое исключение из Европы, а как призыв к солидарности со странами Западной Европы.

Для развития европейской политической идентичности большое значение имеет символика единой Европы. Европейская идентичность – это пространство общих символов, выражающих волю европейцев к интеграции и коммуникации на основе единых ценностей, правовых, политических, идеологических и культурных установок.

Современные политические реалии бросают европейской идентичности целую серию вызовов, которые способны размыть интегративные основы Европы. К таким вызовам Хабермас относит:

1. Расширение ЕС на Восток на 10 новых государств, ведущее к возрастанию усложненности политического управления и к доминированию большинства над меньшинством, входящим в авангардное ядро, в процессе принятия политических решений;

2. Усиление различий в экономическом развитии стран ЕС, препятствующее дальнейшему формированию единого экономического и валютного пространства и европеизации социальной политики;

3. Необходимость для Европы заново определить свою роль в мире, и в особенности по отношению к США, после окончания периода биполярного миропорядка³³¹.

Европейские государства поставлены перед необходимостью решать, займут ли они место в «коалиции послушных», которое им укажет сценарий Вашингтона, или они предпочтут усиливать коллективную дееспособность ЕС и добиваться «реконструкции Запада» в условиях относительной самостоятельности.

Сегодня Европа учится говорить вовне единым голосом. Важную позитивную роль в данном деле выполняет «капитал доверия», который сформировался между госудрствами европейского ядра. «В этой связи примирение между Францией и Германией невозможно переоценить»³³².

Стратегия конструирования европейской идентичности сегодня сталкивается с другой стратегией – стратегией актуализации национально-государственной идентичности. В 2009 году во Франции по инициативе государства состоялись «большие дебаты», на которых обсуждался «национальный вопрос». В настоящее время официальный политический курс Франции на сохранение собственной национальной идентичности в условиях увеличения потоков мигрантов уже вошел в противоречие с принципами миграционной политики ЕС. Компромиссным вариантом, примиряющим европейскую и национально-государственную идентичность, стало появление концепции «Европы разных скоростей», согласно которой для каждой страны ЕС предусматривается особый путь и своя динамика включения в европейский интеграционный процесс, разрабатывается особый проект обретения европейской идентичности.

Важным этапом в политико-философском осмыслении идентичности стала разработка концепции национальной идентичност как ресурса развития страны. Согласно данной концепции, национальная идентичность выступает важным стратегическим ресурсом государства в конкурентной борьбе за сферы влияния в мировом политическом, экономическом и культурно-информационном пространствах. Сторонники данной теории утверждают, что именно формирование запроса на собственный уникальный проект развития, эффективное использование моментов самобытности в продвижении страны на международных рынках открывает для национальных сообществ доступ к ресурсам глобальной экономики, культуры, политики. «В мировую политику настойчиво возвращается тематика национальной идентичности как ресурса развития»³³³.

Умение соблюсти баланс между запросом на национальную специфику и запросом на интеграцию в глобальное мировое сообщество выступает важным условием эффективной модернизации страны. В этом плане весьма показателен опыт Финляндии по формированию своей национальной идентичности. Интересы развития страны были осознаны как факторы, образующие национальную идентичность, которая органично вписалась в цивилизационный ареал Северной Европы. В итоге Финляндия стала одной из самых успешных стран по инновацинным и социальным показателям.

Примером успешной адаптации национальной идентичности к глобальному рынку, заложившей основы для инновационного и модернизационного рывка, выступают такие страны как Япония, Южная Корея, Сигапур, Малайзия. Данные страны продемонстрировали высокий потенциал адаптации заимствованных инновационных практик и институтов к собственной национальной культуре, совершив трансформацию общемировых трендов развития в ресурсы национального развития. «Та модель развития, которая была выработана в последние десятилетия в странах Восточной и Юго-Восточной Азии (так наз. восточных тиграх), отличается чрезвычайно эффективным использованием ресурсов собственной идентичности»³³⁴. Благодаря гибкому сочетанию традиций и современности ареал восточной идентичности продемонстрировал исключительные возможности в достижении экономического успеха, что позволило говорить о формировании особой идентичности «модернизирующегося Востока».

В то же время внутри «восточной» идентичности продолжают сохраняться модели китайской, индийской, исламской, японской и южнокорейской модернизированной национальной идентичности.

По мнению авторов ресурсной концепции национальной идентичности, страна в целях укрепления своей конкурентоспособности в глобальном мире должна позиционировать себя в качестве уникального национально-специфического субъекта мирового развития. Другими словами, необходимо в условиях возрастающей конкуренции обновить собственную политическую идентичность, придав ей новые привлекательные черты. «Великобритания, например, пытается «встряхнуться», позиционируя себя как «мировой узел» креативной экономики»³³⁵.

Проблема обновления и трансформации национальной идентичности довольно остро стоит и перед Россией. К этому ее поддалкивают объективные процессы политической, экономической и социокультурной глобализации. В связи с этим отмечается, что Россия не сумела в полной мере осуществить переход к современному государству-нации и утвердить российскую идентичность как ресурс развития и самоопределения в мирвом пространтсве. «Сегодняшнее состояние России – и ее элиты, и общества – по-прежнему характеризует неопределенность самоидентификации». Россия разрывается между моделями «особого пути», интеграции в Европу и взаимодействия с динамичным Востоком.

Поиски современных оснований российской идентичности предполагают формирование ядра общероссийской политической идентичности, связанного с преодолением отчуждения политической элиты от рядовых граждан страны, с усилением взаимного доверия между государственными институтами и представителями гражданского общества.

В условиях углубления разрыва между элитой и обществом существует опасность попыток сформировать новую политическую идентичность великодержавного и автаркического типа, хотя и в смягченных в сравнении с советским или дореволюционным периодом формах. Толчком для моделирования идентичности данного рода могут стать события, воспринимаемые как давление западных стран на Россию и вызывающие ощущение «пребывания во враждебном окружении»³³⁶.

Альтернативой автаркической модели российского национального развития выступают современные модели европеизации страны и евразийского строительства. Скорее всего, выбор будет сделан в пользу многовекторной модели развития, которая станет основой для конструирования новой российской национальной идентичности, выступающей в роли ресурса внутри-политического и международного влияния. По сути, переформатирование национальной идентичности выступает одним из важных инструментов soft power, который сам способен притягивать ресурсы, обеспечивающие развития страны.

Вопросы для самостоятельного контроля:

1. Каковы разновидности политической идентичности?

2. Как Хантингтон трактует американскую национальную идентичность и каковы, по его мнению, основные вызовы американской национальной идентичности?

3. Каковы основные подходы к трактовке российской национальной идентичности?

4. Что подразувается под понятием «национальная идея»

5. Что понимают исследователи под кризисом российской идентичности?

6. Что означает высказывание: национальная идентичность – ресурс развития?

7. Опыт каких стран наиболее ярко свидетельствует о том, что обновленная национальная идентичность может стать источником успешной модернизации и интеграции в мировое пространство?

Литература:

1. Ершов Ю.Г. Государство без идеи – просто населенная территория (о национально-цивилизационной идентичности // Дискурс-Пи. Научно-практический альманах. Дискурс идентичности. Выпуск 5. Екатеринбург, 2005.

2. Ефременко Д.В. Драма европейской идентичности // Политическая наука: Идентичность как фактор политики и предмет политической науки: Сб. науч. тр. /РАН. ИНИОН. – М.: ИНИОН РАН. 2005.

3. Кортунов С.В. Становление национальной идентичности: Какая Россия нужна миру: Учеб. Пособие для студентов вузов / С.В. Кортунов. – М.: Аспект Пресс, 2009.

4. Малинова О.Ю. Исследование политики и

5. дискурс об идентичности // Политическая наука: Идентичность как фактор политики и предмет политической науки: Сб. науч. тр. /РАН. ИНИОН. – М.: ИНИОН РАН. 2005.

6. Семененко И.С. Дилеммы национальной идентичности: политические риски и социальные приобретения // Полис. 2009. № 6.

7. Семененко И.С., Лапкин В.В., Пантин В.И. Идентичность в системе координат мирового развития // Полис. 2010, № 3.

8. Хабермас Ю. Расколотый Запад /Пер. с нем. – М.: Издательство «Весь мир», 2008.

9. Хантингтон С. Кто мы?: Вызовы американской национальной идентичности /С.Хантингтон; Пер. с англ А. Башкирова. – М.: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Транзиткнига, 2004.

1 Ганнел Джон. Политическая теория: эволюция дисциплины // Политическая теория в ХХ веке: Сб. статей / Под ред. А.Павлова. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2008. (Серия «Университетская библиотека Александра Погорельского»). С. 62.

2 Там же. С. 63.

3 Коббан Альфред. Закат политической теории // Политическая теория в ХХ веке: Сборник статей / Под ред. А.Павлова. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2008. (Серия «Университетская библиотека Александра Погорельского»). С. 219-236.

4 Истон Дэвид. Упадок современной политической теории // Политическая теория в ХХ веке: Сборник статей / Под ред. А.Павлова. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2008. (Серия «Университетская библиотека Александра Погорельского»). С. 195 – 218.

5 Даль Роберт Алан. Политическая теория: истина и последствия // Политическая теория в ХХ веке: Сборник статей / Под ред. А.Павлова. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2008. (Серия «Университетская библиотека Александра Погорельского»). С. 137-155.

6 Джермино Данте. Возрождение политической теории // Политическая теория в ХХ веке: Сборник статей / Под ред. А.Павлова. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2008. (Серия «Университетская библиотека Александра Погорельского»). С. 336.

7 Там же. С. 337.

8 Лео Штраус (Strauss) (1899 – 1973) – политический философ. Эмигрировал из Германии в Великобританию в 1934, а в 1948 – в США. С 1948 по 1973 работал на факультете политической науки в Чикагском университете. Является редактором фундаментального издания History of Political Philosophy (Chicago, 1963), автором серии работ по политической философии: The Political Philosophy of Thomas Hobbs (1936); Political Philosophy and History (1949); On the Spirit of Hobbes Political Philosophy (1950); What is Political Philosophy? (1955, 1956, 1957); The Liberalism of Classical Political Philosophy (1959); Studies in Platonic Political Philosophy (1983) и др.

9 Работа американского философа Джона Ролза «Теория справедливости»(1971) была воспринята мировой академической общественностью как признак возрождения политической философии. Работа нашла широкий отклик в интеллектуальном сообществе, вызвала множество дискуссий. Основным предметом критики стал представленный Ролзом абстрактно – рационалистический (в духе либерального утилитаризма) подход к осмыслению понятия «справедливость», не учитывающий многообразие современных политических идеологий, их национально-политические и социокультурные контексты. Подробный анализ концепции справедливости Ролза и критических взглядов на нее дается в монографии Т.А. Алексеевой «Справедливость как политическая концепция: Очерк современных западных дискуссий» (М.: Московский общественный научный фонд. 2001. 244 с.).

10 Панарин А.С. Философия политики. Учебное пособие для политологических факультетов и гуманитарных вузов. М.: Новая школа, 1996.

11 Василенко И.А. Политическая философия: Учебное пособие. М.: Гардарики, 2004.

12 Русакова О.Ф. Пролегомены к теории дискурса современной политической философии и роль масс-медиа в формировании новых идеологий // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук. Вып. 6. Екатеринбург: УрО РАН, 2006. С. 212 – 229.

13 Наиболее полно теория и проблематика кратологии представлены в работах В.Ф.Халипова: Халипов В.Ф. Наука о власти. Кратология: Учебное пособие. М., 2002. Его же. Власть. Кратологический словарь. М., 1997 и др.

14 Предметная область политической коммуникативистики рассматривается в следующих работах отечественных авторов: Грачев М.Н. Политическая коммуникация// Вестник РУДН.Сер.: Политология, 1999, № 1; Дьякова Е.Г., Трахтенберг А.Д. Массовая коммуникация: модели влияния. Как формируется « повестка дня»? Екатеринбург. 2001; Дьякова Е.Г. Массовая коммуникация и власть. Екатеринбург. 2002; Соловьев А.И. Политическая коммуникация как особый тип информационно-коммуникативных обменов// Полис. 2002, №.3 и др.

15 Политико-философские идеи Жан-Франсуа Лиотара (1924 – 1998) рассматривается в работе Л.В. Сморгунова «Философия и политика. Очерки современной политической философии и российская ситуация. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2007. С. 94 – 101.

16 Кимлика, У. Современная политическая философия: введение. – М.: Изд. Дом Гос. ун-та – Вывсшей школы экономики, 2010. С.471-482.

17 Феминистская критика и ревизия истории политической философии / Сост. М.Л.Шенли, К.Пейтмен; Пр. с агл. Под ред. Н.А.Блохиной. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2005. С. 23-24.

18 Там же. С. 14.

19 См.: Декарт, Р. Рассуждение о методе //Декарт, Р. Избранные произведения /перевод с французского и латинского, редакция и вступительная статья В.В Соколова: Государственное издательство политической литературы. – 1950. С. 257.

20Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей / Пер. с нем. Е. Герцык и др. М., 2005.

21 Там же. С. 393.

22 Там же. С. 386.

23 Там же. С. 391 –392.

24 Там же. С. 472.

25 Там же. С 477.

26 Там же. С. 144.

27 Там же. С.157 – 160.

28 Там же. С. 172.

29 Там же. С. 160.

30 Там же. С. 474.

31 Там же. С. 91.

32 Там же. С. 476.

33 Там же. С. 410.

34 Там же. С. 411.

35 Там же. С. 398.

36 Там же. С 71.

37 Там же. С. 75.

38 Там же. С. 88.

39 Там же. С. 89.

40 Там же. С. 91.

41 Ленин В.И. Полн. Собр. Соч. Т. 6. С. 9.

42 Ленин В.И. Полн.Собр .Соч. Т. 6. С. 39-40.

43 Там же. С. 41.

44 Ленин В.И. Полн. Собр. Соч. Т. 19. С. 314.

45 Там же. Т. 49. С. 340.

46 Ленин В.И. Полн. Собр. Соч. Т. 26. С. 114.

47 Ленин В.И. Пол.Собр. Соч. Т. 4. С. 330.

48 Там же. Т. 44. С. 166-167.

49 Там же. Т. 41. С. 5, 6.

50 Ленин В. И. Полн. Собр. Соч. Т. 41. С. 6-7.

51 Там же. С. 7.

52 Ленин В.И. Пол. Собр. Соч. Т. 27. С. 422.

53 Там же. С. 423.

54 Там же. С. 425.

55 Там же. С. 626.

56 Там же. Т. 26. С. 258-259.

57 Кола Доминик. Политическая социология/ Пер. с фр.; Предисл. А.Б. Гофмана. М., 2001. С. 218-219.

58 Мартов Ю. Мировой большевизм. Берлин, 1923.

59 См.: Русакова О.Ф. Анатомия большевизма. Отечественный опыт концептуального осмысления. Екатеринбург, 1993. С. 102-103.

60 Мартов Ю. Из писем 1917 года // Свободная мысль. 1991, № 16. С. 32.

61 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 101.

62 Там же.

63 Там же. С. 131.

64 Там же. С. 115.

65 Там же. С. 116.

66 Шпенглер О. Закат Европы / Авт. вступит. Статьи А.П.Дубнов, авт. комментариев Ю.П. Бубенков и А.П. Бубнов. Новосибирск, 1993. С. 169-170.

67 Шпенглер О. Пессимизм? М., 2003. С. 230.

68 Там же. С. 56.

69 Там же. С. 182.

70 Там же. С. 183.

71 Там же. С. 196.

72 Там же. С. 185.

73 Там же.

74 Там же.

75 Там же. С. 50.

76 Там же. С. 50-51.

77 Там же. С. 52.

78 Там же. С. 56.

79 Там же. С. 565.

80 Там же. С. 172.

81 Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. 2. Всемирно-исторические перспективы/Пер. с нем. И примеч. И.И.Маханькова. М., 1998. С. 106.

82 Там же. С. 106.

83 Там же. С. 38-39.

84 Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2000.

85 Там же. С. 38.

86 Там же. С. 354, 466.

87 Шпенглер О. Пессимизм? М., 2003. С. 156.

88 Там же.

89 Там же. С. 167.

90 Там же. С. 234.

91 Там же. С. 182-183.

92 Там же. С. 183-184.

93 Там же. С. 222.

94 Там же. С. 223.

95 Там же. С. 224, 228.

96 Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. 2. Всемирно-исторические перспективы. М., 1998. С. 483.

97 Шпенглер О. Пессимизм?. М., 2003. С. 232, 233.

98 Там же. С. 236.

99 Там же. С. 256.

100 Хантингтон С. Третья волна. Демократизация в конце ХХ века. М.: РОССПЭН, 2003. С. 26.

101 Там же. С. 36.

102 Там же.

103 Там же. С.49, 50.

104 Там же. С. 51.

105 Там же. С. 58.

106 Там же. С. 59.

107 Там же. С. 74.

108 Там же. С. 90.

109 Там же. С. 315.

110 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: Издательство «Аст». 2003. С. 51.

111 Там же.

112 Там же. С. 52-53.

113 Там же. С. 54-60.

114 Там же. С. 27.

115 Там же. С. 70.

116 Там же. С. 323 – 324.

117 Лотман Ю.М. Семиосфера. С.-Петербург, 2000. С. 8.

118 Ризома // Постмодернизм. Энциклопедия. Минск. 2001. С. 656-660.

119 Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности: Перевод / Авт. вступ. Ст. П.С.Гуревич. М., 1991. С. 302-303.

120 Там же. С. 303.

121 Там же.

122 Фромм Э. Революция надежды. Избавление от иллюзий. / Перевод с англ.;

123 Жижек Славой. Устройство разрыва. Параллаксное видение. – М.: Издательсво «Европа», 2008. – 526. С. 19.

124 Там же. С. 52.

125 Там же. С. 402-403.

126 Там же. С. 403.

127 Кожев А. Понятие Власти - М.: Праксис, 2006. С. 7-8.

128 Там же. С. 8.

129 Там же. С. 9.

130 Конфисахор А.Г. Психология власти. 2-е изд., перераб. и доп. СПб., 2004. С. 54.

131 Арендт Х. Vita aktiva, или О деятельной жизни / Пер. с нем. И англ. В.В. Бибихина; Под ред. Д.М. Носова. СПб., 2000. С. 266.

132 Там же. С. 267.

133 Там же. С. 268.

134 Фуко Мишель. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. Пер. с франц. М., 1996. С. 190.

135Там же. С. 192.

136 Там же. С. 193.

137 Там же. С. 194-195.

138 Там же. С. 196-197.

139 Там же. С. 197.

140 Там же. С. 203-204.

141 Там же. С. 204.

142 Батлер, Джудит. Психика власти: теории субъекции. Пер. Завена Баблояна. Харьков; СПб. 2002. С. 15-16.

143 Там же. С. 17.

144 Там же. С. 19.

145 Там же. С. 22-23.

146 Там же. С. 30.

147 Батлер Джудит. От пародии к политике // Введение в гендерные исследования. Часть вторая. Хрестоматия. Харьков:; СПб., 2001. С. 164.

148 Социоанализ Пьера Бурдье. Альманах Российско-французского цкнтра социологии и философии Института социологии Российской Академии наук. М., 2001. С. 109.

149 Соционализ Пьера Бурдье. Альманах Российско-французского центра социологии и философии Института социологии Российской Академии наук. М., 2001. С.120.

150 Соционализ Пьера Бурдье. Альманах Российско-французского центра социологии и философии Института социологии Российской Академии наук. М., 2001. С. 115-116.

151 Бурдье П. Дух государства: генезис и структура бюрократического поля // Поэтика и политика (сборник статей). Альманах Российско-французского центра социологии и философии Института социологии Российской Академии наук. СПб., 1999. С. 136.

152 Там же. С. 142.

153 Тоффлер Э. Метаморфозы власти: Пер. с англ. М., 2001. С. 35.

154 Там же. С. 40.

155 Там же. С. 41.

156 Там же. С. 43.

157 Там же. С. 51, 88, 96.

158 Там же. С. 446.

159 Там же. С. 448.

160 Там же. С. 486.

161 Там же. С. 486-487.

162 См.: Най Дж. Гибкая власть. Как добиться успеха в мировой политике. – М.: ФСПИ «Тренды», 2006.

163 Малинова О. Ю. Символическая политика и конструирование макрополитической идентичности в постсоветской России // ПОЛИС. 2010, № 2. С. 90 – 105; Семененко И. С., Лапкин В.В., Пантин В. И. Идентичность в системе координат мирового развития // ПОЛИС. 2010, № 3. С. 40 – 59.

164 Най Дж. «Мягкая» сила и американо-европейские отношения //Свободная мысль – ХХ1. 2004. № 10; Его же: Гибкая власть. Как добиться успеха в мировой политике. – М.: ФСПИ «Тренды», 2006 и др.

165 Най Дж. «Мягкая» сила и американо-европейские отношения //Свободная мысль – ХХ1. 2004. № 10. С.34, 35.

166Там же. С. 36.

167 Там же.

168 Там же. С. 38 – 39.

169 Chong Alan. Foregn Policy in Global Information Space: Actualizing Soft Power. New York: Palgrave Macmillan, 2007.; Melissen Jan, ed., The New Public Diplomacy: Soft power in International Relations. New York: Palgrave Macmillan, 2007

170 Holik Gregory G. Paper Tiger? Chinese Soft power in East Asia // Political Science Quartery. Volume 126. Number 2. Summer 2011. Pp. 223-254; Soft Power and Diplomacy in East Asia / eds. Melissen Jan and Sook-Jong Lee. New York: Palgrave Macmillan, 2011; Kurlantzick Joshua. Charm Offensive: How China`s Soft Power is Transforming the World. New, CT: Yale University Press, 2007

171 Holik Gregory G. Paper Tiger? Chinese Soft power in East Asia // Political Science Quartery. Volume 126. Number 2. Summer 2011. P. 232-241.

172 Ухтомский А. А. Доминанта. СПб., 2002. С. 347.

173 Там же. С. 342.

174 Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М., 1975. С. 234.

175 Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 406.

176 Там же. С. 236.

177 Там же. С. 392.

178 См.: Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство. 1972

179 См.: Одитссей: Человек в истории / [ гл. ред. А.Я.Гуревич; Институт всеобщ. истории ] – М.: Наука, 2005.

180 Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая длительность // Философия и методология истории. Сборник статей /Общая редакция и вступительная статья профессора И.С.Кона. М., 1977. С. 123 - 124.

181 Цит. По: Ревель Ж. История и социальные науки во Франции: на примере эволюции школы «Анналов» // Новая и новейшая история. 1998. № 5. С. 97.

182 Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология ХХ1 века/Пер с англ. под ред. В.Л.Иноземцева. М., 2003. С. 267.

183 См.: Валлерстайн И. Изобретение реальностей времени-пространства: к пониманию наших исторических систем // Время мира: Альманах современных исследований по теоретической истории, макросоциологии, геополитике, анализу мировых систем и цивилизаций. – Новосибирск: Сибирский хроногограф, 2001. – Вып. 2: Структуры истории.

184 См.: Назаретян А.П. Синергетика в гуманитарном знании6 предварительные итоги // Общественные науки и современность. 1997. № 2; Бранский В.П. Социальная синергетика как постмодернистская философия истории // Общественные науки и современность. 1999. № 6; Сапронов М.В. Концепции самоорганизации в обществознании6 мода или насущная необходимость? (Размышления о будущем исторической науки0 // Общественные науки и современность, 2001. № 1 и др.

185 Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура: Пер. с англ. Под науч. Ред. О.И.Шкаратана. М.: ГУ-ВШЭ, 2000.

186 Там же. С. 402.

187 Там же. С. 446.

188 Бауман З. Текучая современность /Пер. с англ. Под ред. Ю.В. Асочакова. – СПб.: Питер, 2008. С. 173.

189 Там же. С. 174.

190 Там же. С. 175.

191 См.: Баранов Н. А. Политические отношения и политический процесс в современной России. СПб., 2004. С. 7.

192 Чихарев И.А. Проблематика политического пространства и времени в современной политологии и международных исследованиях // Политическая наука. 2009. № 1. С. 7.

193 См.: Ильин М. В. Ритмы и масштабы перемен (о понятиях "процесс", "изменение" и "развитие" в политологии) // Полис. 1993. № 2.

194 См.: Миллер А. Россия: власть и история // Pro et Contra. 2009. № 3-4 (46).

195 Основные задачи хронополитики рассмотрены в работах И.А.Чихарева. См.: Чихарев И.А. Хронополитические исследования: опыт синтеза // Полис. 2003. № 6; Чихарев И.А. Хронополитика: развитие исследовательской программы // Полис. 2005. № 3.

196 Ильин М. В. Хронополитическое измерение: за пределами повседневности и истории [электронный ресурс] // Русский Гуманитарный Интернет-Университет. URL: http://www.i-u.ru/biblio/archive/ilin_hronopolitical_measure/ (дата обращения: 22.03.2011).

197Torfing J. New Theories of Discourse: Laclau, Mouffe, and Zizek. Oxford, 1999; Politics as Text and Talk: Analitic Approaches to Political Discourse. Amsterdam, 2002; Discourse Theory in European Politics: Identity, Policy and Govermance. N.Y. 2005; Русакова О.Ф. Дискурс, политический дискурс, политическая дискурсология // Многоообразие политического дискурса. Екатеринбург, 2004; Гаврилова М.В. Политический дискурс как объект лингвистического анализа // Полис, 2004, № 2; Современные теории дискурса. Е: мультидисциплинарный анализ. Екатеринбург, 2006; Русакова О.Ф., Максимов Д.А. Политическая дискурсология: предметное поле, теоретические подходы и структурная модель политического дискурса // Полис, 2006, № 4; Ильин М.В. Перспективы политического дискурс-анализа в России // Дискурс-Пи. Научно-практический альманах. Выпуск 6. Екатеринбург, 2006; Русакова О.Ф., Фадеичева М.А., Грибовод Е.Г. Уральская школа политической дискурсологии: инновационные направления исследований // Дискурсология: методология, теория, практика. Доклады Второй Международной Научно-практической конференции. 21 ноября – 14 декабря 2007 г. Т. 2 и др.

198 См.: Дискурсология: методология, теория, практика. Доклады Первой Международной Научно-практической конференции / Под общей редауцией О.Ф.Русаковой. – 15 – 16 декабря 2006 г. Екатеринбург, 2006; Дискурсология: методология, теория, практика. Доклады Второй Международной Научно-практической конференции, посвященной памяти Жана Бодрийяра. / Под общей редакцией О.Ф.Русаковой. 21 ноября – 14 декабря 2007 г. Том 1, Том 2, Том 3. Екатеринбург, 2007, Челябинск 2008.

199 Kress G. Ideological Structures in Discourse // Handbook of Discourse Analisis. Vol. 4: Discourse Analisis in Society. L. 1985. P. 27 – 42.

200 Chouliaraki L. Media Discourse and the Public Sphere // Discourse Theory in European Politics: Identity, Policy and Govermance. N.Y. 2005. P. 278.

201 Chilton P., Schäffner С. Introduction: Themes and principles in the analisis of political discourse // Politics as Text and Talk. Analytic approaches to political discourse. Amsterdam. 2002. P. 5.

202 Van Dijk T.A. Rasism and Discourse in Spain and Latin America // Discourse Approaches to Politics, Society and Culture. Chapter 1.// www. Discourse –in-Society.org.

203 Там же.

204 Там же.

205 См.: Fairclough, N. Critical Discourse Analisis. London: Longman. 1995. P. 143-144.

206 См.: Fairclough, N. and Wodak, R. Critical Discourse Analisis // Discourse Studies: A Multidisciplinary Introduction. Volume 2. Discourse as Social Interaction. London: Thousand Oaks. 1996. P.273.

207 Полный анализ текста радио-интервью дает Фэркло в своей книге «Language and Power» (London, 1989).

208Ibid. P. 276.

209 Цит. По: Филлипс Л.Дж. и Йоргенсен М.В. Дискурс-анализ. Теория и практика. М., 2004. С. 49.

210 Там же. С. 51.

211 Там же. С. 71-72.

212 Torfing J. Discourse Theory: Archievments, Arguments, and Chellenges // Discoursr Theory in European Politics. Identity, Policy and Governance/ edited by D.Howard and J.Torfing. Palgrave Macmillan Ltd 2005. P. 10.

213 Ibid. P. 12.

214 Ibid. P. 14 -17.

215 Stavrakakis Y. Passions of Identification: Discourse, Enjoyment, and European Identity // Discoursr Theory in European Politics. Identity, Policy and Governance/ edited by D.Howard and J.Torfing. Palgrave Macmillan Ltd 2005. P. 70.

216Ibid. P. 76.

217 См.: СМИ как фактор трансформации российской культуры: научный доклад А.С. Запесоцкого и материалы дискуссий. – СПб.: СПбГУП, 2010. С. 26.

218 См.: Wernick, A. Promotional Culture. London: Sage, 1991

219 См.: Weaver, Kay, Motion, Judy and Roper Juliet. From Propaganda to Discourse (and Back Again): Truth, Power, the Public Interest and Public Relations //Public relations: critical debates and contemporary practice / edited by Jacqueline Yvonne L`Etang and Magda Pieczka. London: Lawrence Erlbaum Associates, Publishers, 2006. Pp. 7-22.

220 См.: Новиков В.К. Информационное оружие – оружие современных и будущих войн. –М.: Горячая линия-Телеком, 2011. С. 171-173.

221 Ишменев Е.В. Политический медиадискурс: теория и национальные модели. – Екатерибург: ИД «Дискурс-Пи», 2012. С. 32.

222 См.: Рашкофф Д. Медиа вирус. Как поп-культура тайно воздействует на наше сознание. Издание 2-у, переработанное и дополненное. Екатеринбург, 2005.

223 Шкуратов В.А. Искусство экономной смерти. Сотворение видеомира. – Ростов н/Д: Наррадигма, 2006. С. 29-31.

224 Schmidt Vivien A. Reconciling Ideas and Institutions through Discoursive Institutionalism // Ideas and Politics in Social Science Research / Edited by Daniel Beland & Robert Henry Cox. Oxford, University Press, 2011. P. 47.

225 Ibid. P. 55.

226 Habermas, Jurgen. Between Facts and Norms: Contribution to a Discourse Theory. London: Polity. 1996

227 Dryzek, John. Deliberative Democracy and Beyond. Oxford: Oxford University Press. 2000.

228 Лилликер Д. Политическая коммуникация. Ключевые концепты / Пер. с англ. С.И.Остинек. – Х.: Изд-во «Гуманитарный Центр», 2010. С. 153.

229 См.: Franklin, B. Packaging Politics: Political Communications in Britaing`s Media Democracy. London: Edward Arnold, 2004.

230 Лилликер Д. С. 154-155.

231 Холодковский, К. Г. Партии: кризис или закат? [Текст] // Полития. Анализ. Хроника. Прогноз. -№ 2(16). – 2000. С. 69-72.

232 Laclau, E. On Populist Reason [Text] / London: Verso, 2005. – P. 276.

233 Семененко И.С. Образы и имиджи в дискурсе национальной идентичности // Полис. 2008, № 5; Соловьев Э.Г., Смирнов А.Н. Международный имидж современно России: дефицит привлекательности или дефицит идей? // Полис. 2008, № 5.

234 Семененко И.С. Социокультурные механизмы формирования и восприятия образа России //Образ России в мире: становление, восприятие, трансформация /Отв. Редактор – И.С.Семиненко. Коллектив авторов: Вайнштейн Г.И., Загладин Н.В., Кисовская Н.К., Лапкин В.В., Малинова О.Ю., Панов П.В., Пантин В.И., Семененко И.С., Фадеева Л.А., Чугров С.В. М., 2008. С. 64.

235 См.: Шатина Н. Нескромное обаяние бренда [электронный ресурс] // Портал о рекламе Advertology.ru. URL: http://www.advertology.ru/article33038.htm (дата обращения 16.05.2010)

236 Анхольт С., Хильдрет Д. Бренд Америка: мать всех брендов. – М..: ООО «Издательство «Добрая книга», 2010. 65 с.

237 Анхольт. С. Насколько важна роль спорта в создании имиджа, мистер Анхольт? [электронный ресурс] // Журнал «Deutschland». URL: http://www.magazine-deutschland.de/ru/artikel-en/article/article/wie-wichtig-ist-sport-fuer-das-image-mr-anholt.html (дата обращения 15.05 2010)

238 Kathleen M. Sociology of sport: theory and practice. - L.: Longman, 2000. P. 88

239 Бурдье П. Олимпийские игры. Программа анализа [электронный ресурс]//Библиотека работ Пьера Бурдье. URL: http://bourdieu.name/content/bourdieu-olimpiiskie-igri .

240 Бурдье Пьер. Как можно быть спортивным болельщиком? // Логос, 2009, № 6. С. 102.

241 Там же. С. 106.

242 Там же. С. 107.

243 Алкемейер Томас. Стройные и упругие: политическая история физической культуры //Логос, 2009, № 6. С.199-200.

244 Там же. С. 204.

245 Там же. С. 211.

246 Там же. С. 212.

247 Платон. Государство // Древнегреческая философия: от Платона до Аристотеля. С. 96.

248 Там же. С. 105.

249 Платон. Государство. С. 123.

250 Аристотель. Никомахова этика // Философы Греции – М.: «ЭКСМО-пресс», 1997.С. 110

251 Там же. С. 106

252 Юм Д. Исследования о принципах морали // в кн. Юм Д. Сочинения в 2-х томах. Т.2. – М.: Мысль, 1965. С. 224.

253 Юм Д. Исследования о принципах морали. С. 229.

254 Там же. С. 239.

255 Бентам И. Введение в основания нравственности и законодательства – М., 1998. С. 24.

256 Там же.

257 Бентам И. Введение в основания нравственности и законодательства. С. 31.

258 Там же. С. 152.

259 Кант И. Метафизика нравов – М.: Мир книги, 2007. С. 66.

260 Там же. С.67.

261 Там же. С. 79.

262 Там же. С. 80.

263 Кант И. Метафизика нравов.. С. 163.

264 Там же. С. 164.

265 Кант И. Метафизика нравов. С. 371.

266 Дыльнова Т.В. К вопросу о функциях социальной справедливости // Вестник московского университета, сер. 18. Социология и политология – 2006 – № 1. С. 57

267 Лейнг К., Стефан У.Дж. Социальная справедливость с точки зрения культуры // Психология и культура – СПб.: «Питер», 2003. С. 605.

268 Кашников Б.Н. Либеральные теории справедливости и политическая практика России – Великий Новгород: НовГУ, 2004. С. 34.

269 Кашников Б.Н. Указ. соч. С. 27.

270 Прокофьев А.В. Социальная справедливость: нормативное содержание и история становления понятия // http://ethics.iph.ras.ru/research/prokofiev_1.html

271 Ролз Дж. Теория справедливости – Новосибирск, 1995. С. 19

272 Ролз Дж. Теория справедливости. С. 20

273 Ролз Дж. Теория справедливости. С. 20

274 Там же. С. 24

275 Валлерстайн И. Конец знакомого мира. Социология XXI века – М.: Логос, 2003. С. 120

276 Там же. С. 139.

277 Там же. С. 179.

278 Хомский Н. Прибыль на людях – М.: Праксис, 2002. С. 44.

279 Там же. С. 37.

280 Там же. С. 65.

281 Там же. С. 71.

282 Там же. С. 189.

283 Там же. С. 60.

284 Маркос. Другая революция: сапатисты против нового мирового порядка – М.: Гилея, 2002. С. 171.

285 Там же. С. 180.

286 Там же. С. 189.

287 Маркос. Семь деталей мировой головоломки. С. 194.

288 Мэй Р. Р. Сила и невинность: в поисках истоков насилия / Р. Р. Мэй ; Пер. с англ. А. П. Погребского, А. В. Лызлова и Е. Ю. Патяевой под общ. ред. Д. А. Леонтьева; Предисл. Д. А. Леонтьева. М. : Смысл, 2001

289 Лоренц К. Агрессия (Так называемое зло)// Вопросы философии, 1992, №3.

290 Решение проблем насилия в семье // Сб. ст. к междунар. конф. "Насилие в семье". [Самара, 12-13 сентября 2001 г.] / М-во здравоохранения РФ и др.; Сост. О. А. Маслова, В. В. Павлов, Е. Б. Шашарина, Ю. М. Шевцов, Т. И. Штейн; Под ред. Г. И. Гусаровой. - Самара : [Перспектива], 2001.

291 Берковиц Л. Агрессия: причины, последствия и контроль : [Пер. с англ.] / Л. Берковиц. М.; СПб. : ОЛМА-Пресс; Прайм-ЕВРОЗНАК, 2001.

292 См.напр.: Постановление №4 Пленума Верховного Суда РФ от 22 апреля 1992г. «О судебной практике об изнасиловании»; Постановление №31 Пленума Верховного Суда РФ от 22 марта 1966г. «О судебной практике по делам о грабеже и разбое»; Постановление №1 Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999г. «О судебной практике по делам об убийстве»; Судебно-медицинская экспертиза живых лиц. М., 1986; Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 5 сентября 1986г. «О судебной практике по делам о преступлениях против личной собственности».//Судебная практика Верховного Суда СССР. 1983г., №8; Гаухман Л.Д. Проблемы уголовно-правовой борьбы с насильственными преступлениями в СССР. Саратов, 1981; Гореляк И.И. Ответственность за поставление в опасность по советскому уголовному праву. М., 1964. Дубовец П.А Ответственность за телесные повреждения по советскому уголовному праву. М., 1964; Игнатов А.Н. Уголовная ответственность за разбой по действующему советскому уголовному законодательству. МГУ, 1952. и т.п.

293 Хомский Н. Прибыль на людях. М., 2004.

294 Haltung J. The Specific Contribution of Peace Research to the Study of Violence // Vaiolence and its Causes. Paris, 1981.

295 Галтунг Д. Культурное насилие // Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, технологии разрешения. Вып.8. Насилие: тенденции и альтернативы. – М., 1995.

296 Gurr T. Why Men Rebel. Princeton: Princeton university Press, 1974. XI.

297 Липатов И.М. Сущность и основные формы политического насилия в современных условиях (философско-социологический анализ): Автореф. дис. … канд. филос. наук. М., 1999.

298 Дмитриев А.В., И.Ю. Залысин. Насилие: социо-политический анализ. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2000.

299 Кузина С.И. Политическое насилие: природа, манифестирование и динамика в глобализирующемся мире. Автореф. Дисс. …доктора полит. наук. Ростов-на-Дону, 2010.

300 Жижек Славой. О насилии. – М.: Издательство «Европа», 2010. – 184 с. С. 26.

301 Там же. С. 15.

302 Там же. С. 17.

303 Жижек С. Некоторые политические некорректные размышления о насилии во Франции и не только. [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.gumer.info/,http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/jijek/nek_pol.php (проверено 01.05.2011)

304 Жижек С. О насилии… С. 51.

305 Там же. С. 55.

306 Там же. С. 59.

307 Там же. С. 155.

308 Там же. С. 156.

309 Там же. С. 158-166.

310 См.: Тоффлер А. Метаморфозы власти. М., 2001.

311 Бьюкенен П. Смерть Запада. М., 2004.с.315.

312 См: Малинова О.Ю. Исследование политики и дискурс об идентичности // Политическая наука: Идентичность как фактор политики и предмет политической науки: Сб. науч. тр. /РАН. ИНИОН. – М.: ИНИОН РАН. 2005. С. 13.

313 Castells M. The power of identity. – Cambridge, Mass.: Blackwell, 1997. – P. 8.

314 Многоликая идентичность и новые политические вызовы // Полис. 2008, № 3. С. 11.

315 Хантингтон С. Кто мы?: Вызовы американской национальной идентичности /С.Хантингтон; Пер. с англ А. Башкирова. – М.: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Транзиткнига, 2004. С. 50.

316 Там же. С. 51.

317 Там же. С. 52.

318 Там же. С. 55.

319 Там же. С. 61.

320 Там же. С. 218.

321 Там же. С. 507-508.

322 Там же. С. 524.

323 Там же. С. 17.

324 Кортунов С.В. Становление национальной идентичности: Какая Россия нужна миру: Учеб. Пособие для студентов вузов / С.В. Кортунов. – М.: Аспект Пресс, 2009. С. 5-8.

325 Ершов Ю.Г. Государство без идеи – просто населенная территория (о национально-цивилизационной идентичности // Дискурс-Пи. Научно-практический альманах. Дискурс идентичности. Выпуск 5. Екатеринбург, 2005. С.9-11.

326 См.: Ефременко Д.В. Драма европейской идентичности // Политическая наука: Идентичность как фактор политики и предмет политической науки: Сб. науч. тр. /РАН. ИНИОН. – М.: ИНИОН РАН. 2005.

327 Хабермас Ю. Расколотый Запад /Пер. с нем. – М.: Издательство «Весь мир», 2008. С. 44.

328 Там же. С. 45.

329 Там же. С. 48.

330 Там же. С. 50.

331 Там же. С. 64-66.

332 Там же. С. 75.

333 Семененко И.С. Дилеммы национальной идентичности: политические риски и социальные приобретения // Полис. 2009. № 6. С. 11.

334Семененко И.С., Лапкин В.В., Пантин В.И. Идентичность в системе координат мирового развития // Полис. 2010, № 3. С. 45-46.

335 Там же. С. 46.

336Там же. С. 52.

290