§2.4.4. Традиционная монархия в политико-правовой доктрине л.А. Тихомирова

В числе наиболее фундаментальных исследований в области обоснования самодержавной формы правления является учение Льва Тихомирова о монархической государственности. Интерес к его концепции подогревается и необычной биографией: так, проповедуя крайне революционные идеи в среде «народников», будучи без пяти минут женихом Софьи Перовской, он отрекся от своего старого окружения и занял почетное место в передовой шеренге теоретиков русского монархизма.

Вспоминая свою революционную бытность, он писал: «В истории я учил только, что времена монархии есть времена «реакции», времена республики - «эпоха прогресса». ... Все, что мы читали и слышали, все говорило, что мир развивается революциями. Мы в это верили, как в движение земли вокруг солнца»⁸⁷⁸.

Но все же Л.А. Тихомиров в оппозиционном стане не был человеком случайным, совершенно с другой идеологией и взглядами диаметрально противоположными народническим. Так, в своей покоянной брошюре «Почему я перестал быть революционером» отмечалось: «...в мечтах о революции есть две стороны. Одного прельщает сторона разрушительная, другого - построение нового. Эта вторая задача издавна преобладала во мне над первою. ... Вполне сложившееся идеи общественного порядка и твердой государственной власти издавна отличали меня в революционной среде; никогда я не забывал русских национальных интересов и всегда бы сложил голову за единство и целостность России»⁸⁷⁹.

Мировоззрение Л.А. Тихомирова синхронно вытекало из того направления русской общественной мысли, которое было начато славянофилами 40-х годов - Д.А. Хомяковым, И.В. Киреевским, К.С. Аксаковым и Ю.В. Самариным, но его метод не был слепым копированием их идей. «По-моему, - писал он, - если цивилизация, среда в которой я живу, уже пошла на упадок, то я не посвящу своих сил на простое замедление ее упадка. Я буду искать ее возрождение, буду искать нового центра, около которого вечные основы культуры могут быть снова приведены в состояние активное. Простое задержание смерти того, что, несомненно, уже гибнет, не есть задача серьезной общественной политики»⁸⁸⁰.

Л.А. Тихомиров служил консервативной идеи сохранения монархии в собственной интерпретации, ибо «истинный ... консерватизм совершенно совпадает с истинным прогрессом в одной и той же задаче: поддержание жизнедеятельности общественных основ, охранение свободы их развития, поощрение их роста»⁸⁸¹. Этого не может достичь Западная демократия со своей идеей либеральной свободы, так как «в области умственной такая свобода создала подчинение авторитетам крайне посредственным. В области экономической свобода создает неслыханное господство капитализма и подчинение пролетариата. В области политической вместо ожидаемого народоправства порождается лишь новое правящее сословие с учреждениями, необходимыми для его существования»⁸⁸².

Он полагал, что модель государственного развития следует искать в исторической ретроспективе, ибо старина содержит апробированные постулаты лучшего устройства общества. «Мои идеалы в вечном, - констатировал Л.А. Тихомиров, - которые были и в прошлом, есть в настоящем, будут в будущем. Жизнь личности и жизнь общества имеет свои законы, свои неизменные условия правильного развития. Чем лучше, по чутью или пониманию, мы с ними сообразуемся, тем мы выше. Чем больше, по ошибке чувства или разума, пытаемся с ними бороться, тем больше расстраиваем свою личность и свое общество. ... всегда были и яркие, так сказать «идеальные», проявления жизненной силы личности и общества, всегда были и, полагаю, будут проявления падения, разложения, бессилия. В прошлом, в настоящем и в будущем я с одинаковой любовью останавливаюсь на проявлениях первого рода, с одинаковой грустью и порицанием на втором. Идеалы же мои в смысле желаний относительно будущего, конечно, в том, чтобы видеть в нем возможно большее торжество жизненных начал. «Реакционно» же такое мое воззрение или «прогрессивно» - право, меня это ни на одну йоту не интересует»⁸⁸³.

С этих позиций Л.А. Тихомиров считал, что идеалом для российского государства является сильная единоличная власть государя⁸⁸⁴. Ведь «русская монархия своими первоначальными корнями связана с наиболее первобытным родовым языческим строем, а косвенными условиями возникновения - с империей Римской; могущественными и прямыми влияниями она связана с христианством и византийским самодержавием; а окончательно сложилась в эпоху огромного внешнего влияния на нас монгольского Востока, а затем в борьбе с аристократическим польским строем. По завершении же эволюции в этих сложных условиях, наша монархия подверглась всей силе влияния западноевропейских идей, как монархических, так и демократических, одновременно с чем получила своей задачей устроение огромной империи, составленной из весьма различных обособленных частей, перейдя, наконец в эпоху усиленного промышленного развития, до чрезвычайности осложнившего задачи государства»⁸⁸⁵.

Такая самодержавная власть должна быть едина и неделима, ибо царь представляет не волю народа, а нечто высшее, стоящее над ним, если он не «безбожен». Демократия в России, - по мнению Л.А. Тихомирова, -просто абсурдна. Ведь «если управляемые будут не под единой властью, то хотя бы они в отдельности были и храбры и разумны, общее правление окажется подобно женскому безумию»⁸⁸⁶.

Ограничение монархии властью аристократии - дело гибельное, так как именно оно порождает хищническое ограбление казны и циничное обдирание народа. «Положить же пределы этому ... может лишь самодержавие»⁸⁸⁷.

История российской государственности пошла именно по последнему пути, отвергая ложные соблазны. Л.А. Тихомиров был уверен, что «цари самодержцы явились охранителями прав народных, так, грозные государи Московские Иоанн III и Иоанн IV ... были самыми усердными утвердителями исконных крестьянских прав, и особенно царь Иван Васильевич постоянно стремился к тому, чтобы крестьяне в общественных отношениях были независимы и имели одинаковые права с прочими классами Русского общества»⁸⁸⁸.

Для него Московская Русь является образцом единения верховной власти и народа. «По царскому судебнику всякие правители, - пишет Л.А. Тихомиров - назначаемые в городе и волости, не могли судить дел без общественных: «на суде у них быть - дворскому и старосте, и лучшим людям»»⁸⁸⁹. Признавая сложность управительной власти Московского государства, со множеством технических несовершенств, он все же указывал на «одно драгоценное качество: широкое допущение аристократического и демократического элементов, пользование им общими силами, под верховенством царской власти со всеобщим правом челобитья к царю. Это давало Верховной власти широкое осведомление, сближало ее с жизнью всех сословий, и во всех Русских вселяло глубокое убеждение в реальность Верховной власти, все направляющей и все устраняющей»⁸⁹⁰.

Л.А. Тихомиров достаточно критично высказывался по поводу реформ Петра I. «Петр устраивал истинно какую-то чиновничью республику, - писал он, - которая должна была властвовать над Россией»⁸⁹¹.

Строя государственный механизм, первый Император Всероссийский оторвался от национальных традиций. Петровские коллегии были хороши для европейцев, но не для русских. «Коренное заблуждение учредителя их состоит в том, что он не отдавал себе отчета в сущности государства, ибо ... государство составляется из Верховной власти и нации. Управительные же органы суть только оружие этого союза Верховной власти и нации. Петр же ничем не обеспечил самого союза Верховной власти и нации, следовательно, отнял у них возможность контролировать действие управительных учреждений и, так сказать, подчинил всю нацию не себе, а чиновникам»⁸⁹².

За два столетия бюрократия обрела силу и оттеснила самодержавие, встречая сопротивление только со стороны дворянской самостоятельности. После 1861 года около Верховной власти осталось одно чиновничество, которое привело к общему расслаблению государственное управление. Л.А. Тихомиров пророчески предсказывал, что «чем бы ни кончилась современная эпоха смуты (с 1900 по 1905 гг.), измены, бессилия и позора, ясно одно, что общее устройство, полученное Россией в «пореформенную эпоху», в будущем невозможно»⁸⁹³.

Анализируя положительные и отрицательные черты монархии, он предложил акцентировать внимание воспитателей самодержцев на фундаментальных принципах монаршей власти, позволяющих усовершенствовать систему единовластия.

Во-первых, это принцип самообладания, следование ему есть органическая необходимость для царствующей особы. «Без самообладания нельзя достойно нести Верховной власти, ибо она имеет главной задачей владеть и управлять всеми правящими силами. Не управляя собой, нельзя править другими. Демократия потому и мало пригодна в качестве Верховной власти, что почти неспособна к выработке самообладания»⁸⁹⁴.

Вторым принципом, вытекающим из первого, является принцип умеренности. Ведь сила без умеренности губительна и безрассудна.

«Но главный царский принцип, без сомнения, составляет строжайшее следование долгу»⁸⁹⁵. При его отсутствии монархия неизбежно вырождается в тиранию.

Подкреплением данного принципа являются общефилософский принцип справедливости и общеправовой принцип законности. Они подпитываются милосердием - «праздником Верховной власти. Работа же ее и обязанность - это исполнение долга, подтверждение справедливости и закона; но лишь в тех случаях, где это не вредит, есть место милосердию»⁸⁹⁶.

Один из важнейших царских принципов - принцип сознания своей необходимости для нации. Ведь без этого сознания нет монарха как нравственного идеала. Для его осуществления, самодержец, «должен иметь, возможно, теснейшие и непосредственное общение с нацией, без чего он совершенно не может быть выразителем ее духа»⁸⁹⁷.

«Задача монарха, - пишет Л.А. Тихомиров, - не в том, чтобы выражать собственную свою волю или желание, а в том, чтобы выражать работу гения нации»⁸⁹⁸. Такая роль царя совершенно невозможна при его юридической ответственности за свои действия, поэтому принцип абсолютной неприкосновенности является органически присущим истинной монархии.

Следование этим постулатам должно привести к настоящей прогрессивной эволюции государственности. Жизненной же средой такого развития является состояние единства (или симфонии) верховной власти с православием. Ведь самодержавие может держаться лишь на почве национальной религии, поэтому ему необходимо всеми силами благоприятствовать ее развитию, т.е. способствовать «приближению души народа к истинному, действительному Богу»⁸⁹⁹.

Для достижения поставленных целей желательно составить союз государства с Церковью, при котором монарх будет подчинен религиозной идеи личной принадлежностью к православию, но одновременно независим по отношению к светским прерогативам. Лучший пример такого единения дает нам Московская Русь Государя и Патриарха. Правда этого мало, «... для всякого государства необходим здоровый социальный строй - добавляет Л.А. Тихомиров. Другими словами, нужно такое сложное расслоение нации, которое охватывало бы формы ее творчества и давало людям возможность коллективной взаимопомощи в каждом виде его»⁹⁰⁰. Идеал такой общественной структуры он видел в сословном строе. «Сословный строй, на котором выросли все современные государства, - отмечал Л.А. Тихомиров, - происходя из родового, сохранил одну важную черту его: «наследственность профессии»⁹⁰¹. Если под «сословностью» разуметь только ту форму профессионального расслоения, при котором сословная принадлежность наследственна, а, следовательно, - принудительна и обязательна, то подобный строй, конечно, не согласуется ни с современным развитием личности, ни с условиями экономическими, ни с задачами государственными. Но если под общим термином «сословного строя» разуметь такой, в котором государство строится на специализированных группах, а не на отдельных личностях, то подобный строй составляет не только потребность нашего времени, а даже факт политический жизни, но только в замаскированной форме»⁹⁰².

Лучшим институтом, выражающим сословные интересы, является Земский собор, пропорционально представляющий все слои обществ по заранее определенным квотам. «В действительности между Самодержавием и народным представительством нет идейной противоположности, но эти два начала суть взаимно себя дополняющие», - писал Л.А. Тихомиров⁹⁰³. Земский собор должен был стать соединением всех государственных сил в лице Законодательного Совета - высшей исполнительной власти (министерств), Высшей церковной власти - иерархов православного духовенства, Народной Думой и специально вызванных государем особых представителей сословий и частных лиц, известных особыми заслугами перед отечеством на поприще трудов общественных, научных и промышленных. В первую очередь для работы в данном чрезвычайном органе государственной власти должны допускаться представители русского народа, осознающие державные задачи своей нации.⁹⁰⁴ Ведь «Россия … создана русскими и держится только русскими. Только русская сила, утверждал Л.А. Тихомиров, - приводит остальные племена к некоторой солидарности между собой и империей… Малейшее ослабление угрожает нам, осложнениями, отложениями. Внутри страны все также держится русскими. Сильнейшие из прочих племен чужды нашего патриотизма. Они и между собой вечно в раздорах, а против господства русских склонны бунтовать… Без нас империя рассыплется, и сами эти иноплеменники пропадут»⁹⁰⁵. Поэтому «никакими комбинациями народного представительства или избирательных законов нельзя обеспечить верховенства русских. Себя должно понимать, как народ существенно государственный, русские не годятся для мелкой политической борьбы: они умеют вести политику оптом, а не в розницу, в отличие от поляков, евреев и т.п. Задачи верховенства такого народа (как было и у римлян) достигаются лишь Единоличной Верховной Властью, осуществляющей его идеалы. С такой властью мы становимся сильнее и искуснее всех, ибо никакие поляки или евреи не сравнятся с русскими в способностях к дисциплине и сплочении около единоличной власти, облеченной нравственным характером»⁹⁰⁶.

Предложения Л.А. Тихомирова не были приняты царским окружением и только в 1917 г. нечто подобное высказывал князь Александр Михайлович Романов в письмах к Николаю П. Он писал, что «Россия без царя существовать не может, но нужно помнить: ... царь один править таким государством как Россия, не может это надо раз и навсегда себе усвоить и, следовательно, существование министерства с одной головой и палат совершенно необходимо, - но эти механизмы - должны быть ответственны перед народом», ибо «немыслимо существующее положение, когда вся ответственность лежит на Тебе и на Тебе одном»⁹⁰⁷. Правда было уже слишком поздно: монархия рушилась на глазах.

Главное упущение Л.А. Тихомирова заключается в чрезмерном преувеличении роли церкви и религиозного сознания в государственном строительстве. Государство должно самостоятельно осуществлять идеологическое обоснование своего существования. Конечно же, не следует отвергать помощь и православия. Поэтому деятельность государства должна быть комплексной, особенно в монархической державе.

Думаю, в его учении есть и очевидные плюсы. Так, заслуживает внимания пророческое предсказание будущего России, сделанное Л.А. Тихомировым, которое сбылось и продолжает осуществляться в наши дни.

Еще в 1905 году он писал: «Вместо того, чтобы развивать производительные силы нации - мы только можем - набрать денег в долг, пользуясь кредитом, созданным предками, вместо защиты и расширения территории - продавать и уступать провинции; вместо мужественного отражения врага путем создания могучей армии - спасать себя позорным миром, ценой отдачи неприятелю народных денег и земли, вместо разумной организации государственных учреждений - лгать направо и налево, успокаивая неизбежное недовольство, понукать вожаков противных партий, еще более развращать народ и т.д.»⁹⁰⁸.

Таким образом, подводя итоги сказанному, можно сделать вывод, что, во-первых, хотя государство на пороге XXI века далеко от тихомировских идеалов, но путь, по которому должна строиться монархическая государственность, был указан им теоретически верно и непротиворечиво. Это отчетливо выразилось в обосновании Л.А. Тихомировым принципов, на которых следует строить истинное самодержавие, таких, как принципы самообладания, умеренности, справедливости, законности, сознания своей необходимости для нации и абсолютной неприкосновенности.

Во-вторых, он упустил из виду категорию монархического правосознания, отдавая приоритет религиозному сознанию нации.

В-третьих, в противовес идеям К.П. Победоносцева, Л.А. Тихомиров стоял за народное представительство в монархическом государстве, обеспечивающее единение царя и народа путем избрания депутатов от сословий. Эта особенность выделяет его из стройных рядов ортодоксальных апологетов единоличных форм власти своей нестандартностью, что заслуживает особого внимания со стороны специалистов.

Вообще, истинное самодержавие не восстановится ни сегодня, ни завтра, но идея единовластия благодаря его трудам будет жить, в качестве интеллектуального источника воспроизведения монархического правосознания, без которого не может развиваться здоровый организм монархического государства.