- •238 Элиас Канетти
- •242 Элиас Канетти
- •244 Элиас Канетти
- •246 Элиас Канетти
- •248 Элиас Канетти
- •250 Элиас Канет/пи
- •252 Элиас Канетти
- •266 Элиас Канетти
- •268 Элиас Кмнетти
- •272 Элиас Канетти
- •280 Элиас Канетти
- •282 Элиас Канетти
- •332 Элиас Канетти
- •361 360 Элиас Канетти
- •368 Элиас Канетти
- •372 Элиас Канетти
- •380 Элиас Канетти
- •394 Элиас Канетти
- •396 Элиас Канетти
- •406 Элиас Канетти
- •410 Элиас Канетти
250 Элиас Канет/пи
наивность Плутарха выразилась в этих суждениях, а наивность истории. С этим свыклись со времен военных донесений египетских фараонов, вплоть до сегодняшнего дня здесь едва ли что изменилось.
Вот как много врагов счастливо пережил Цезарь. Считается бестактным в таких случаях подсчитывать собственные потери. Счет известен, но великим людям его не предъявляют. В войнах Цезаря он был не очень велик по сравнению с числом убитых врагов. Но все равно он пережил много тысяч римлян и их союзников — совсем без потерь обойтись не удалось.
От поколения к поколению передавались эти величествен-.. ные итоги, в каждом поколении обнаруживались потенциальные герои войны. Благодаря им страсть переживать массы людей разгоралась до подлинного безумия. И суд истории, казалось, оправдывал их планы еще до того, как они превращались в действительность. Кто лучше всех разбирается в этом способе выживания, тому гарантировано надежное и почетное место в истории. Для такого рода посмертной славы гигантское число жертв в конечном счете важнее, чем победа или поражение. И это еще вопрос, каково было на душе у Наполеона во время похода в Россию.
Властитель как выживающий
Властителя, который отодвигает от себя опасность, можно отнести к параноидальному типу. Вместо того, чтобы бросить вызов и выйти на бой, вместо того, чтобы решить свою судьбу в открытой схватке, он пытается всякими приемами и ухищрениями перекрыть судьбе дорогу. Он создает вокруг себя пустые, хорошо обозримые пространства, чтобы заметить и предотвратить любую опасность. Сторожить приходится со всех сторон, ибо в нем постоянно жив страх перед возмож- i ным окружением: врагов много и они могут наброситься ото- / всюду одновременно. Страшней всего опасность за спиной, где ее трудно заметить вовремя. Поэтому у него глаза повсюду, и самый легкий шорох от него не ускользает, ибо за ним могут скрываться враждебные намерения.
Воплощение всех опасностей, разумеется, смерть. Очень важно в точности прояснить его отношение к смерти. Первый и решающий признак властителя — это право распоря-
251
Выживающий
жаться жизнью и смертью. К нему никто не допускается: если прибывает гонец с посланием, который должен приблизиться к властителю, его обыскивают и забирают оружие. Смерть от него систематически отодвигают и держат в отдалении: он сам может и должен ею распоряжаться. Он причиняет смерть, когда ему угодно. Произнесенный им смертный приговор всегда будет исполнен. Это печать его власти: власть абсолютна до тех пор, пока его право на вынесение смертного приговора неоспоримо.
Настоящие его подданные — только те, кто позволяют ему себя убивать. Решающая проверка послушания, от которой все зависит, всегда одна и та же. Его солдаты воспитаны в духе двойной готовности: их посылают уничтожать его врагов, и сами они готовы принять от него смерть. Но и все остальные его подданные, не солдаты, знают, что он может обрушиться на них в любой момент. Ему подобает нагонять страх: это его прерогатива, за это перед ним благоговеют. Крайней формой благоговения является обожествление. Сам Господь Бог раз и навсегда произнес над людьми, в том числе и над теми, кому еще только предстоит жить, смертный приговор. От его настроения зависит, приводить его в исполнение сейчас или позже. И никому не придет в голову воспротивиться — сопротивление бесполезно.
Земным владыкам не так легко, как Богу. Они не вечны, подданные знают, что и их дням положен конец. И его можно ускорить, как и любой другой конец, путем насилия. Кто отказывается подчиняться, тот нацелился на борьбу. Ни один властитель не может быть всегда уверен в неизменном послушании подданных. Пока они позволяют себя убивать, он спит спокойно. Но если хоть один отказался принять приговор, властитель в опасности.
Ощущение этой опасности никогда в нем не засыпает. Позже, когда речь пойдет о природе приказа, станет ясно, что страхи его должны становиться тем сильнее, чем больше его приказов исполняется. Он может подавить сомнения только действием. Он приказывает казнить кого-то ради самой казни, неважно, виновна ли жертва. Он производит казни одну за другой по мере того, как множатся его сомнения. Самые надежные, можно сказать, совершеннейшие его подданные — это те, кто за него умерли.