Объект, предмет и субъект исследования в историографии постмодернизма.
С последней четверти ХХ в., в условиях становления и развития историографии постмодернизма, стало складываться новое представление об объекте и предмете исторического исследования и о роли в нем субъекта-историка. Утверждение, будто бы реальность прошлой жизни человечества как таковая отсутствует, или, по крайней мере, недоступна для познания, характерное для постмодернизма, вело к формированию нетрадиционного понимания того, что представляет из себя объект исторического исследования. Поскольку же единственной частью реальности прошлого, доступной для познания историка, объявлялся текст, под которым подразумевался всякий остаток прошлого в его материальном выражении или же всякое предание о прошлом, сохранившееся в письменной или в устной традиции, одним словом, любой след культуры человечества в самом широком смысле, то объектом познания становился этот текст18. Для такой составной части традиционной историографии, как источниковедческое исследование, текст также признается в качестве объекта исследования. Но текст в ней - не что иное, как исторический источник, который служил в конечном счете для познания реальности прошлого, а само источниковедческое исследование представляет из себя в свете традиционных историографических воззрений такое исследование источника, которое важно не только само по себе, т.е. как средство познания источника, но и как форма поиска наиболее эффективных способов использования источника в историческом исследовании.
В историографии постмодернизма текст как объект исследования приобретает несравненно большее значение, чем просто источник знаний о реальности прошлого, в т.ч. и такой, как сам источник. Он получает значение единственного остатка этой реальности, который доступен для исследовательского восприятия, рефлексии, построения авторских концептуальных конструкций на темы прошлого, и по существу - для субъективного прочтения и оценки того ушедшего в прошлое общества и автора как его представителя, которое оставило данный текст. Текст, таким образом, в качестве объекта исследования в историографии постмодернизма имеет то же самое значение, что и реальность прошлого в традиционной историографии. Но если реальность прошлого в традиционной историографии - это не только сохранившийся источник, но прежде всего те события, явления и процессы, которые уже прошли, то, чего перед историком уже нет, то текст - эта та часть реальности прошлого, которая дошла до историка.
Предмет исторического исследования, заключающийся в общем и в целом в изучении функционирования объекта и связей его с другими объектами прошлого, в постмодернистской историографии приобретает значение установления связи между изучаемым - текстом или текстами, которые выступают как объекты исследования, и интертекстом, или текстовой культурой, под воздействием которой созданы исследуемые тексты19. Воздействию на текст текстовой культуры прошлого придается исключительно важное значение, несравненно большее, чем самой реальности, окружавшей автора текста. Такое воздействие шло от текстовой культуры по временной вертикали, уходившей в прошлое по отношению к той эпохе, когда созданы изучаемые тексты, и от современной изучаемому тексту текстовой культуры, т.е. с текстами своей культурно-исторической временной горизонтали. Изучение этого предмета позволяет историку уяснить в конечном счете смысловую нагрузку текстов по таким двум направлениям: первое - что в изучаемых текстах сохранилось от смысла интертекста, или от текстовой культуры прошлого и современного этому тексту, и второе - какой новый, иной, особый смысл мог содержаться в этих текстах по сравнению с интертекстом.
Однако в свете представлений постмодернистской историографии выводы исследования по поводу изучаемого предмета, т.е. о смысле текстов, зависят, как это по крайней мере заявляется, не от объективного содержания самих текстов, но от субъективного фактора, в качестве которого выступает историк как субъект процесса познания. Поэтому к предмету исторического познания с точки зрения постмодернизма может быть отнесено взаимодействие между изучаемым текстом и историком, исследователем этого текста, особенности восприятия текста исследователем, связанные с культурно-историческим различием эпох, когда создавался и когда изучался текст, а также с психологическими чертами личности историка.
Противоречия имеют место в понимании постмодернистами роли субъекта-историка в исследовательском процессе. С одной стороны, по сравнению с историософскими представлениями, сложившимися в рамках позитивизма и широко распространенных в ХХ в., когда позитивистские воззрения на историческое исследование подлежали пересмотру, такая роль, с точки зрения постмодернистов, несравненно выше. Это связано с тем, что они вообще отказываются видеть какую-либо объективную основу результатов труда историка. Созданная историком концепция, с их точки зрения - целиком авторская конструкция прошлого, без какого либо реконструктивного начала, связанного с воссозданием в историческом труде реальности прошлого какой-либо иной, чем изучавшийся историком текст. Исторический труд, таким образом, не может давать представление о какой-либо иной реальности прошлого, чем изучавшийся историком текст, а также, возможно, и такой реальности прошлого, как личность автора этого текста. Но он дает представление о личности его создателя-историка, его культуре и психологии. Может сложиться впечатление, что с точки зрения постмодернистов, труд историка, как и всякий итог творческой работы, говоря словами А.С. Лаппо-Данилевского, относившимися к характеристике исторического источника, представляет из себя реализованный продукт человеческой психики20. Или же что историк - совершенно свободная личность, а значимость его труда - не в объективном отражении в нем реалий прошлого, а в том, что он дает представление о субъективном впечатлении историка от прошлого, с которым он соприкасается через такую его реальность, как текст.
Между тем, этому противоречит другая основа постмодернистского воззрения на роль субъекта в изучении истории. Связана она с представлением о тексте. Всякий текст - итог сложного культурно-исторического взаимодействия личности автора с интертекстом, с прошлой и современной ему культурой, выражением которой является и интертекст, и каждый текст сам по себе, причем творческое начало в каждом тексте весьма ограничено и не выходит за культурно-исторические рамки интертекста, соответствует его законам. Но то же самое может быть сказано о труде историка, который также представляет из себя текст. При таком понимании характера труда историка как субъекта исследования его творческая роль ограничена интертекстом, т.е. в данном случае - прежде всего историографической традицией, а вообще, в широком смысле - общей культурной традицией, частью которой является историография.
Противоречия возникают также в связи с тем, что постмодернисты разделяют принципиальное положение неокантианства конца XIX в. о всяком историческом явлении как об уникальном, неповторимом феномене. Несомненно, что такое представление должно быть распространено и на всякий текст, являющийся также историческим явлением. Однако представление о зависимости всякого текста прежде всего от интертекста, о повторении в тексте в той или иной форме характерных признаков предшествовавшей тексту культуры, ставит под сомнение идею уникальности, феноменальности всякого объекта исторического исследования, как, впрочем, и всякого результата этого исследования - исторического труда.
Подведем итоги.
Объект и предмет исторического исследования представляют собой то, на что направлена цель исторического познания и соотносятся друг с другом, как статическое и динамическое начало.
Объект и предмет исторического исследования сами по себе историчны и меняются по мере изменения культурно-исторической ситуации.
Объект исторического познания связан с субъектом познания - историком, формируется им, зависит от него и от историографической ситуации времени творчества историка как части общей культурно-исторической ситуации.
От субъекта исторического познания зависит не только выбор объекта, но и содержание исторического исследования.
В культурно-исторической ситуации постмодернизма объектом исторического исследования становится текст, предметом – процесс формирования и развития этого текста в рамках интертекстовой традиции и взаимодействия текста с субъектом исследования.
Вопросы для повторения.
Какое содержание в методологической литературе вкладывается в понятие объекта и предмета истории?
Как можно понимать историчность объекта и предмета исторического повествования и исторического исследования?
В чем состоят особенности взаимоотношений между субъектом и объектом познания в исторической науке?
Какова роль философии всеединства в понимании особенностей взаимоотношений между субъектом и объектом познания в историческом познании?
На чем основаны новые требования к историку в постмодернистской парадигме исторического исследования по сравнению с позитивистской его парадигмой?
В чем особенности понимания объекта и предмета исторического исследования историками-постмодернистами по сравнению с традиционной историографией?
В чем можно увидеть противоречия во взглядах постмодернистов на роль субъективного начала в историческом исследовании?
Использованы материалы http://worldhist.ru/qual/fpk/TheorMethHist-04/ref/Mininkov.rtf
размещено 15.12.2006
1 Философский энциклопедический словарь. М., 1997. С.313-314.
2 Петров Ю.В. Практика и историческая наука. Проблема субъекта и объекта в исторической науке. Томск, 1981. С.231.
3 Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 1987. С.43, 45.
4 Там же. С.42, 45.
5 Могильницкий Б.Г. Введение в методологию истории. М., 1989. С.17.
6 Быковский С.Н. Методика исторического исследования. Л., 1931. С.12.
7 Цит. по кн.: Ковальченко И.Д. Указ. соч. С.46.
8 Там же.
9 Блок М. Апология истории, или ремесло историка. М., 1986. С.18.
10 Могильницкий Б.Г. Указ. соч. С.18.
11 Румянцева М.Ф. Методология истории А.С. Лаппо-Данилевского и современные проблемы гуманитарного познания // Вопросы истории. 1999. № 8. С.139.
12 Шпенглер О. Закат Европы. Раздел 7 // Философия истории. Антология. М., 1995. С.164.
13 См.: Пронштейн А.П. Источниковедение в России. Эпоха капитализма. Ростов-на-Дону, 1991. С.339, 340.
14 См.: Данилевский И.Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.) М., 1998. С.8.
15 См.: Панеях В.М. Творчество и судьба историка: Борис Александрович Романов. СПб, 2000.
16 Источниковедение. Теория. История. Метод. Источники российской истории: Учеб. пособие / И.Н.Данилевский, В.В.Кабанов, О.М.Медушевская, М.Ф.Румянцева. М.: РГГУ, 1998. С.28.
17 Там же. С.11.
18 См.: Лубский А.В. От монизма к плюрализму: постнеклассическая модель исторического исследования // Ecce Homo (Памяти Э.Г. Алавердова). 1947-1996. Ростов-на-Дону, 2002. С.52.
19 Под интертекстом следует понимать не текст в узком смысле слова и не только литературную традицию, а культурную традицию вообще, поскольку, с точки зрения постмодернистов, текст – не только литературный, но и всякий иной источник.
20 Характеристику А.С. Лаппо-Данилевским источника применила по отношению к постмодернистскому понятию "текст" О.М. Медушевская. См.: Источниковедение. Теория. История. Метод. Источники российской истории. С.118.