212 Государство против своего народа

лементов». В одной только Латвии 1 480 противников нового режима были наспех расстреляны в начале июля. По окончании выборов парламенты обратились с просьбой о присоединении к СССР, которая, естественно, была «удовлетворена» в начале августа Верховным Советом, провозгласившим рождение трех новых советских социалистических республик. В тот день, 8 августа, когда газета «Правда» писала: «Солнце великой Сталинской конституции отныне согревает своими живительными лучами новые земли и новые народы», — для прибалтов начался период арестов, ссылок и расстрелов.

Архивы сохранили подробности многих операций по депортации социально враждебных элементов из Прибалтики, Молдавии, Западной Белоруссии и Западной Украины, проведенных в мае-июне 1941 года под руководством генерала Серова. В целом 85 716 человек были депортированы в июне 1941 года, из них 25 711 составляли прибалты. В своем докладе от 17 июля 1941 года Меркулов, «человек номер два» в НКВД, подвел итоги балтийской части операции. В ночь с 13 на 14 июня 1941 года были высланы 11 038 членов семей «буржуазных националистов», 3240 членов семей бывших жандармов и полицейских, 7124 члена семей бывших землевладельцев, промышленников, чиновников, 1649 членов семей бывших офицеров и 2907 «прочих». Эта операция была запланирована 16 мая 1941 года, когда Берия направил Сталину свой последний план «операций по чистке районов, недавно включенных в состав СССР, от антисоветских, социально чуждых и преступных элементов». Из доклада Меркулова ясно, что главы семейств были арестованы ранее и, возможно, расстреляны. Операция 13 июня касалась только «членов семей», признанных «социально чуждыми» ¹⁵.

Каждая семья имела право на сто килограммов багажа, включая пропитание в течение одного месяца. НКВД не обременял себя обеспечением пропитания во время транспортировки высланных. Эшелоны прибыли в место назначения только в конце июля 1941 года, по большей части в Новосибирскую область и в Казахстан. Некоторые доехали до места ссылки — Алтайского края — только в середине сентября! Можно лишь догадываться, сколько ссыльных, набитых по пятьдесят человек в небольшие вагоны для скота со своими пожитками и едой, прихваченными в ночь ареста, умерло в течение этих шести-двенадцати недель дороги. Другая с размахом задуманная операция была запланирована Берией на ночь с 27 на 28 июня 1941 года. Выбор этой даты подтверждает, что самые высокие государственные руководители совсем не ожидали германского нападения

22  июня. План «Барбаросса» оттянул на несколько лет продолжение «чисток» прибалтийских республик органами НКВД.

Несколько дней спустя после оккупации прибалтийских государств советское правительство направило Румынии ультиматум, требующий «немедленного возвращения СССР Бессарабии», которая была частью бывшей царской империи и упоминалась в секретном советско-германском протоколе от

23  августа 1939 года. Правительство потребовало также передачу СССР Северной Буковины, которая никогда не принадлежала царской империи. Оставленные немцами, румыны подчинились. Буковина и часть Бессарабии были включены в состав Украины, а остальная Бессарабия стала Молдавской Советской Социалистической Республикой, провозглашенной 2 августа 1940 года. В тот же день заместитель Берии Кобулов подписал приказ о депортации 31 699 «антисоветских элементов», живущих на территории Молдавской ССР, и еще 12 191 «антисоветского элемента» из районов Румынии, включенных в состав

 

Империя лагерей                                              213

Украинской ССР. Все эти «элементы» были взяты на учет хорошо отлаженным методом. Накануне, 1 августа 1940 года, Молотов представил Верховному Совету триумфальную картину разрастания Советского Союза при помощи германо-советского пакта («прирост» должен был составить 23 миллиона жителей за один год).

Но 1940 год был отмечен и другим «рекордом»: число охваченных ГУ-ЛАГом — высланных, посаженных в советские тюрьмы и приговоренных — достигло апогея. 1 января 1941 года в лагерях ГУЛАГа было 1 930 000 заключенных, их прибывало по 270 000 в год; более 500 000 человек с присвоенных Советами территорий были высланы, именно они вошли в состав спецпоселенцев, которых насчитывалось к концу 1939 года 1 200 000 человек; в советских тюрьмах, рассчитанных на 234 000 мест, содержались 4б2 000 человек¹⁶; и, наконец, в этом году значительно увеличилось общее число приговоренных — с 700 000 до 2 300 000 человек (17).

Это впечатляющий прирост стал результатом беспрецедентного ужесточения производственных отношений. В памяти рабочих 1940 год остался годом принятия 26 июня Закона о введении восьмичасового рабочего дня, семидневной рабочей недели, соблюдении трудовой дисциплины и борьбе с самовольными отлучками. Всякое немотивированное отсутствие, опоздание на срок свыше двадцати минут отныне стало уголовно наказуемо. Нарушитель приговаривался либо к шести месяцам «исправительных работ» без лишения свободы, либо к удержанию 25% зарплаты, эта мера иногда ужесточалась вплоть до заключения на два-четыре месяца в тюрьму.

10 августа 1940 года вышел другой закон, приговаривающий к одному-трем годам лагерей за хулиганство, за брак на производстве, а также за мелкие хищения на месте работы. В тех условиях, при которых работала советская индустрия, любой рабочий мог попасть под этот новый «подлый закон».

Эти законы, действовавшие вплоть до 1956 года, ознаменовали новый этап в ужесточении трудового законодательства. В течение первых шести месяцев со дня их вступления в силу более чем полтора миллиона человек были привлечены к ответственности, из них 400 000 приговорены к тюремному заключению; этим объясняется значительное увеличение числа заключенных в тюрьмах, начиная с лета 1940 года. В целом количество приговоренных к лагерным работам за хулиганство выросло со 108 000 в 1939 году до 200 000 в 1940 году¹⁸.

Итак, конец Большого террора был отмечен новым беспрецедентным (после 1932 года) выступлением против прогульщиков на заводах и в колхозах. В ответ на «подлые законы» 1940 года большое число рабочих, как можно об этом судить из докладов осведомителей НКВД, обнаружили свои «нездоровые настроения», особенно в первые недели фашистского нашествия. Они вслух говорили об «уничтожении жидов и коммунистов» и распространяли «провокационные слухи». Вот, например, зафиксированные в НКВД слова одного московского рабочего: «Захватывая наши города, Гитлер обклеивает город объявлениями: "Я не буду судить рабочих за опоздание на двадцать одну минуту"»¹⁹. За такие речи наказывали с особой строгостью, как это видно из доклада Главного военного прокурора «Об уголовных преступлениях на железных дорогах между 22 июня и 1 сентября 1941 г.»: всего было подписано 2524 приговора, из них 204 к смертной казни; среди этих приговоров не менее 412 —за распространение контрреволюционных слухов, 110 железнодорожников за это преступление были приговорены к расстрелу²⁰.