Полоска Шакира. Вырезается из тонких листов цветного пластика для самостоятельной диагностики истощения. Дизайн Смита Ваджарамана. Для Всемирной организации здравоохранения.

Но большинство потребностей стран третьего мира необхо­димо удовлетворять на месте. Мы, дизайнеры, ответственны за то, чтобы молодые нации не повторили наших ошибок и не ста­ли использовать талант дизайнера для эгоистического ублаже­ния богатых и прибыли промышленников. Есть надежда, что те­перь развивающиеся страны могут самостоятельно решить свои проблемы дизайна практически без помощи иностранных «экс­пертов». Работая с г-ном Полом Хоганом из Ирландского экс­пертного совета, мы организовали в середине 197° годов под эгидой ООН тридцатидневный международный конгресс промышленных дизайнеров в Женеве. Дизайнеры и дизайн-адми­нистраторы из двадцати развивающихся стран работали вместе и совершали длительные познавательные поездки в Чехослова­кию, Данию и Англию. Они также слушали доклады делегатов из Индии, Австралии, СССР, Канады и Ирландской Республики, ко­торые представляли бюро и государственные организации про­мышленного дизайна. В конце месяца появился неожиданный, но чудесный результат: дизайнер из Египта предложил работу молодому человеку из Эквадора, а графический дизайнер из Га­ны получил работу в Южно-Восточной Азии. Другими словами, состоялся горизонтальный обмен экспертами, которые сами бы­ли родом из развивающихся стран. Наконец-то был опровергнут миф о том, что только высококвалифицированный эксперт из развитой страны может оказаться полезным.

Американские женщины, по-видимому, готовы узнать, что такое естественные роды и метод Ламейза. Сейчас есть серия слайдов, на которых, используя классические скульптурные фигуры, показаны позиции по методу Ламейза; но хорошей графи­ческой информации (в виде слайдов или простых схематических рисунков) еще нет. Ныне существующие видеозаписи родов (ес­тественных или других) обычно только вызывают обмороки у мужей.

В некоторых странах третьего мира жизнь новорожденных находится в опасности, поскольку там мало врачей, медсестер и клиник. Благодаря дизайнерской изобретательности стало возможно упростить диагностику детского истощения – теперь родители или даже школьники могут провести ее менее чем за м нуту. Диагностический инструмент – полоска Шакира, разработанная для Международного института детского здравоохранения, – может быть сделана каждым самостоятельно, причем стоит он менее одной пятидесятой доли цента (см. иллюстрацию).

Что касается транспорта – мы можем сделать теперь боль­шой шаг назад. В детстве мне посчастливилось оказаться в чис­ле немногих пассажиров «Графа Цеппелина». Это приятное и крайне интересное переживание окрасило все мои детские вос­поминания о путешествиях. Гигантские дирижабли представля­ли собой огромную пассажирскую гондолу с капитанским мос­тиком, столовыми, каютами и просторными коридорами. Мото­ры размещались в отдельных ячейках, которые, как и пассажир­ская гондола, были подвешены к громадной алюминиевой структуре. Они находились на расстоянии более 100 футов от пассажирских кабин. И вибрация, и шум мотора были практиче­ски незаметны, а дирижаблю, который был легче воздуха, требо­вался только легкий толчок, чтобы лететь в нужном направле­нии. В отличие от сегодняшних реактивных самолетов он не прорывался сквозь воздух. В конце тридцатых годов цеппелины были сняты с производства из-за нескольких аварий. Но благо­даря новым технологиям мы можем теперь их вернуть; у нас есть менее горючие или инертные газы, позволяющие избежать несчастных случаев. Цеппелины радикально снизили бы загряз­нение окружающей среды в Северо-Атлантическом регионе, яв­ляясь безопасным и удивительно удобным средством передви­жения, удлиняющим путешествие всего лишь на несколько ча­сов. Это стало бы прекрасным дополнением к сегодняшним ре­активным самолетам и, конечно же, лучшим решением пробле­мы, чем «Конкорд». Сверхзвуковые самолеты нравятся людям, отчаянно боящимся полета, которые хотят сократить время сво­его страха с восьми часов до трех. Дирижабли дали бы более бе­зопасную и комфортабельную альтернативу с более ответствен­ным подходом к экологии.

Грузовой дирижабль «Карго эршипс лимитед», Лондон. Помещает 500 тонн на скорости 100 миль в час. Возможны кругосветные полеты с дозаправкой типа «воздух-воздух». Рисунок Смита Ваджараманта

Парусное транспортное судно с компьютерной системой управления. Рисунок Смита Ваджараманта

Мои переживания в «Графе Цеппелине» имели и другое продолжение. Моя убежденность в том, что «тише едешь – дальше будешь» – при наличии высокоскоростных альтернатив – заставила меня в 50-е, 60-е и в начале 70-х годов ратовать за вращение парусных кораблей, а также дирижаблей для перевозки грузов и более спокойного и удобного путешествия по воздуху. В настоящее время две компании, «Америкэн скайшип инл стриз» и «Ансуорт транспортейшн интернейшнл», собирают воспользоваться европейской технологией, чтобы возобновит производство дирижаблей. В Канаде фирма «Лайтер зен эр сие теме» строит в Торонто «Скайшип-500», для американской бере­говой патрульной службы.

Американский дирижабль будет «твердым воздухоплавательным сред­ством», то есть летательным аппаратом в форме вытянутого мяча, по­крытым алюминием и наполненным гелием. Компания планирует, что R30A будет иметь длину 413 футов, дальность полета – 3500 миль и гру­зоподъемность – 22 тонны.

Экономия горючего – одна из причин нынешнего распространения дирижаблей; другая причина – стратегия внедрения экономичных, ти­хоходных и более комфортабельных транспортных средств как альтернативы высокоскоростным транспортным средствам, таким, как «Кон­корд», эксплуатация которых обходится слишком дорого (Associated Press, 6 марта 1983 г.).

Альтернатива убыстрению – это всегда замедление. Возобно­вить парусные переходы через Северную Атлантику вполне осу­ществимо. Основной трудностью с парусными судами была не­обходимость в рабочей силе для управления парусами. Сегодня все это можно автоматизировать. Второй недостаток парусни­ков – низкая скорость. В настоящее время, когда мы можем пе­ресылать людей и грузы через океан за треть дня на реактивных самолетах, альтернатива представляется возможной. Я с радос­тью узнал, что и Западная Германия, и ГДР разрабатывают такие корабли. На этой стороне Атлантики все еще продолжаются экс­перименты. Джон Л. Эйр в настоящее время работает на Бермудах над первым трансатлантическим парусным кораблем для США. Его дизайн частично основан на экспериментах немецкого инженера по аэронавтике Вильгельма Прольсса, окрестивше­го свой грузовой парусник «ДинаШип». (Корпорация «ДинаШип из Пало Альто теперь владеет патентами в Северной и Южной Америке.) Уильям Уорнер говорит о нем так:

«ДинаШип» – «луноход». Этот корабль некрасив. Паруса устанавливают электрические моторы, а не люди на мачтах. Все управляется нажатием кнопок. Курс корабля определяет Всемирная служба погоды по фотографиям со спутников, а не шкиперское чутье на погоду. Установкой парусов заправляют компьютеры (Associated Press, 15 октября 1978 г.).

Судно Джона Эйра будет во многом похоже на этот корабль. Оба они – новые разработки, которые возникли в 70-ые годы из-за повышения цен на нефть. Хотя сейчас, когда я пишу эту книгу, цены на нефть падают, нет сомнения в том, что мировые запасы нефти быстро убыва­ют. К концу века нехватка нефти неизбежно станет постоянной и больше не связанной с политическими соображениями.

Если вернуться к списку, где я перечисляю все области, от­крытые для дизайна, можно подумать, будто я считаю, что все проблемы мира можно решить с его помощью. Однако это не так. Я просто говорю, что вмешательство талантливого дизайне­ра может облегчить решение многих проблем; дизайнеры будут играть новую роль: из инструмента системы производства пре­вратятся в защитников потребителей.

В конце 1983 года я получил письмо от Аластейра Беста, глав­ного издателя журнала Designer, который, имея читателей более чем в 125 странах мира, является самым влиятельным в мире Журналом о дизайне. Лучше всего закончить главу цитатой из этого письма: «Мне особенно интересно было узнать, что вы го­товите новую редакцию «Дизайна для реального мира», так как мне кажется, что пропасть между развитым Севером и неразвитым Югом сейчас шире, чем когда-либо, а цинизм и недобросове­стность многих работ в области дизайна еще более вопиющи, чем это было раньше» (курсив мой).

Расхождение между Севером и Югом действительно усугуб­ляется. ООН установила идеальную сумму, которую каждая технологически развитая страна должна жертвовать развивающимся странам: 0,7 % общего национального продукта. Хотя сумма пожертвований возросла (несмотря на всемирный спал производства) в 1981-1982 годах, только четыре страны достигли минимального рекомендованного ООН уровня или превзошли его. Это – Голландия, Швеция, Норвегия и Дания, именно в таком порядке. Хотя политики из Вашингтона совершенно справедливо сообщают, что США жертвуют на нужды беднейших стран самую большую сумму в долларах, но в терминах процентной до общего национального продукта США стоят на четырнадцатом месте среди пятнадцати технически развитых стран; за нами следует только Италия, и наш вклад составляет менее 0,3 % от ОНП. Порядок процентной доли пожертвований стран следую­щий: Голландия, Швеция, Норвегия, Дания, Франция, Бельгия Австрия, Западная Германия, Канада, Великобритания, Финлян­дия, Япония, Новая Зеландия, США и Италия (Geo, 1983).

Часть 2

Как все могло бы быть

7 Борьба с рутиной

Изобретения и нововведения

Когда делаешь вещь, новую вещь, так трудно ее сделать,

Что чаще всего она оказывается уродливой. Но тем, кто

Будет делать ее после тебя, уже не надо думать о том,

Как ее делать. И она может проучиться вполне

Привлекательной, так что начнет нравиться каждому,

Когда другие сделают это после себя.

Пикассо

(цитируется по Гертруде Стайн)

Важнейшей способностью дизайнера является его умение осознавать, выявлять, определять и решать проблемы. На мой взгляд, в дизайне главное – это чувствовать смысл проблем, быть их «первооткрывателем» и уметь обозначить проблемы, которые еще не осознаны, не выявлены, и придумать, как их решать. Количество и сложность таких проблем возросли настолько, что нужно постоянно находить все новые и все лучшие решения.

В этой главе я ставлю перед собой три задачи: попытаться объяснить, почему становится принципиально важно поощрять инновации; определить, что означает «творческое решение проблем»; и предложить конкретные методы преодоления блокировок.

Словосочетание «творческий подход» стало модным последние двадцать лет и успело породить странное собрание нелепостей. На моем столе лежит статья под названием «Творческие аспекты доколумбовской керамики». В ней много информации, и она может быть наверняка интересна любому гончару, работающему сегодня в доколумбовской манере; однако cуxой псевдонаучный умозрительный разбор процессов изготовления этой керамики, излагаемый автором, вряд ли поможет развитию инновационного мышления. Один университет в Южной Калифорнии предлагает курс лекций «201 творческий способ выздоровления». Голова идет кругом! Журналы по домоводству, адресуясь к скучающим домохозяйкам среднего класса, постоянно печатают статьи о «творческих подходах к созданию уютных уголков», «творческих наборах для барбекю» или «двадцати творческих способах приготовления деревенской запеканки». Отбросив это модное, но не к месту употребляемое слово «твор­ческий», рассмотрим, что же такое творчество на самом деле.

Наши способы мышления можно разделить на несколько ти­пов. Есть аналитическое мышление (сколько времени у меня займет путь туда, если учесть сильный дождь и остановку на обед?). Когда мы размышляем о том, «какой из трех бифштексов менее прожарен», то рассуждаем оценивающе. А если мы задаем вопрос «Какой толщины должна быть сталь, чтобы построить прочный мост при известной нам температуре закалки этого сплава?», то это будет обычный расчетный тип мышления. И в этом случае нам хочется заглянуть в конец учебника и подсмот­реть ответ.

Расчетное мышление – процесс, который, как кажется, неотделим от профессии инженера. Возможно, поэтому меня много лет приглашали промышленные компании США, Германии и Англии проводить двухдневные семинары по «техникам творческого решения проблем». Для других профессий такой тип мыш­ления не так характерен.

И наконец, существует творческое мышление. Выявлены три его разновидности. Есть внезапное, моментальное озарение – «божья искра», – иногда снисходящее на нас в ослепительной вспышке откровения. Ни психологи, ни сами новаторы не могу исчерпывающе объяснить это состояние.

Есть второй способ найти новое решение – это открытие, которое мы делаем во сне. В научной литературе существует масса описаний этого процесса: ученый бьется над созданием новой теории, засыпает и просыпается с ясным решением в голове. Этот механизм тоже не объяснен; по моему собственному убеждению, такие откровения интуитивны; они представляют собой упорядочение фактов, ожидавших синтеза на подсозна­тельном или предсознательном уровне.

Здесь мы рассмотрим третью разновидность: систематичес­кий ориентированный на решение проблемы поиск нового спо­соба действий.

Артур Кестлер объяснил такие акты новаторского мышления в своей книге «Озарение и точка зрения» (1949), а позднее рас­ширил эту работу, создав свой, возможно, наиболее скрупулез­ный и исчерпывающий труд «Акт творчества». Кестлер обнару­живал сходство между юмором и остроумием (комическое срав­нение), «искусством открытия» (мышление по аналогии) и «от­крытием искусства» (метафора). В каждом случае он установил, что новое озарение происходит в результате акта столкновения.