Динамика формирования междисциплинарного ареала исследований

Очерчивая основные точки роста проекта междисциплинарности в гуманитаристике, можно выделить:

• 1960-е гг. – структуралистская парадигма в гуманитарных исследованиях, актуализация семиотических исследований (изучение любых объектов логико-математическими методами)

• 1970-е гг. – смена структуралистской парадигмы постструктурализмом, ставящим текстуальный анализ как необходимое условие любого гуманитарного исследования

• 1980-е гг. – эпоха Cultural Studies, дополнение гуманитарных исследований методами психоанализа

• 1990-е гг. – постмодернистские тренды в оформлении междисциплинарности гуманитарных исследований.

Критические оценки перспектив сближения различных дисциплин в рамках соци­ально-гуманитарных наук стали появляться на страницах западной литературы в начале 1970-х годов. Обнаружились две противоположные точки зрения. Одни включали утверждения, что модели и концепции одной дисциплины не должны применяться в принципиально иных условиях другой, что конкретной дисциплины (например, истории) не должно стать объектом экспансии других наук. С другой стороны, успехи и популярность структуралистских исследований была столь высока, что трудно было отказаться от соблазна применить методы структурного анализа к различным пластам жизнедеятельности человека. Противники слияния наук предостерегали о возможности исчезновения специфики отдельных гуманитарных наук и трансформации процесса производства знания в нечто совершенно иное. Так, задачи новой истории, по мнению представителей школы «Анналов», состоят не только в том, чтобы уйти от обособленно­го, узко понимаемого исторического исследования, практиковать его многонаправленность, но и бороться с опасностью превращения исто­рии во что-либо иное, нежели история². Последнее утверждение отража­ет понимание важности определения специфичности предмета, в частности, истори­ческой науки в условиях междисциплинарности, а также открывающих­ся на этой основе перспектив методологического синтеза. Л.П. Репина утверждает необходимость «переопределения» предмета исторической науки в условиях новой междисциплинарности: «История выступает как наука комплексная, интег­ральная и в этой своей целостности имеет дело со всеми явлениями, которые изучаются другими социальными и гуманитарными дисцип­линами. Предметная ориентация современной историографии требует конструктивной синтезирующей идеи именно потому, что между ее областями, обладающими большой спецификой, трудно найти что-либо общее, кроме той самой давно или совсем недавно прошедшей, утра­ченной, недоступной непосредственному наблюдению реальности, о которой мы узнаем только по оставленным ею следам. Будучи неотъем­лемой частью гуманитарного знания, история все же остается наукой, наукой об общественном человеке, действующем и изменяющемся в некоем социально-темпоральном пространстве, в том ином, «вчераш­нем» мире, который мы называем «прошлое» и который некогда был «настоящим», став исторической реальностью лишь потом - в своем «завтра»...»³. Таким образом, пример истории как научной дисциплины показывает, сама природа гуманитарного знания создает предпосылки междисцип­линарного синтеза в изучении человека.

Следуя интеллектуальным течениям западной гуманитарной методологии последних десятилетий, гуманитаристика пережила несколько поворотов: «лингвистический», затем «интерпретативный», «риторический», «культурологический». Хотя эти периоды и отличались друг от друга, каждый ставил под вопрос точку зрения, лежащую в основании социальных наук, - идеал научного позитивизма, строгое отделение объективного от субъективного, факта от ценности, эмпиризма от политической и моральной про­паганды. Каждый из трех «поворотов» подчеркивал значение языка, смысла и интерпретации как центральных феноменов с точки зрения человеческого понимания окружающего мира, а значит, понимании самого человека. Все они утверждали, что методологии, внедренные в процесс овладения научным знанием, не являются универсальными и вневременными, но социально и культурно обусловлены и могут быть исторически определены как одна из сфер человеческой деятельности⁴.

Постструктуралистские и постмодернистские тренды поставили под сомнение саму возможность и необходимость исследования истины и основания гуманитарного знания, определявшие дисциплинарные границы, автономность и единство человека как агента и субъекта деятельности, стабильность смысловых значений в языке. Была разрушена дихотомия литературы и науки.

Применение так называемой большой теории в гуманитарных науках было продемонстрировано, например, в американской историографии. В рамках Cultural Studies в 1970-80-х гг. возникают и распространяются такие понятия, как «денатурализация», «демистификация», «деконструкция», «дереференциализация» социальной реаль­ности, которые отвергают возможность любого «простого» отделения текста от контекста, а также политики от методологии. Наиболее широ­ко принимаемое направление – конструктивизм, осуществивший «денатурализацию» таких феноменов как раса, этничность и пол (см., например, работы Тишкова В.А.). Большинство из того, что предыдущие поколения исследователей приписывали эффектам биологии в понимании расовых и этнических различий между людьми, а также половых различий между мужчиной и женщиной, современные исследователи относят к влиянию факторов социальной организации и культуры. Приоритет, отдававшийся естественной природе в дихотомии природа-культура, являвшейся основанием трактовки человеческого поведения в указанных выше сферах, был отброшен, и культура стала преобладающим объяснением человеческого поведения.

Сопровождает и усиливает тенденцию денатурализации другая, ко­торая может быть названа демистификацией. Этот подход трактует со­циальные отношения как систему структурного неравенства. Как мето­дология он служит для исследования связей между неравенством в сис­теме социальных отношений и властью в формировании человеческого поведения, идей и артефактов. В сфере методов это проявилось в заме­не поиска единственного, единого и зафиксированного смысла текста исследованием множественных соревнующихся значений, воспроизво­дящих в этом тексте классовые, гендерные и другие конфликты внутри общества.

Еще одна отчетливая тенденция в современной социальной теории - так называемая деиерархизация - связана с эрозией исследова­тельских и эстетических разграничений, отделяющих элиту от массо­вой культуры. Семиотика, структурализм и постструктурализм исполь­зуют объяснительные модели и методы исследования, устраняющие различия между элитарной и другими формами культуры (в литературе, изобразительном искусстве, музыке). Эта тенденция усилена «новым историцизмом», который изучает литературные произведения высокой культуры путем сопоставления их текстов с обычными историческими документами, чтобы показать, что и то и другое было частью социаль­ного и культурного устройства в данный исторический период⁵. Под эги­дой «нового историцизма» каноническая литературная работа стала рас­сматриваться как вид исторического документа, «циркулирующего» внутри общей культурной системы. Это соединение литературы и не­литературных текстов подрывает прежнюю исследовательскую иерар­хию, отличающую «литературную икону» от земных документов, сли­ваются текст и контекст. Несогласие с критериями, различающими эли­тарную и массовую (народную) культуры, основывается на отрицании абстрактных и универсальных принципов и норм в оценке литературы, искусства, музыки, в релятивизации эстетических стандартов в целом.

Дереференциализм концептуально ставит под сомнение внелингвистическую реальность, так же как необходимость в абстрактных катего­риях. Преобразуя социальную конструкцию значений в культурно обус­ловленные категории, дереференциализм сводит все типы человечес­ких взаимодействий к формам их обозначения и изображения. Когда он ставит под вопрос реальный статус субъекта и объекта, он также ставит под вопрос природу социальной сущности, конструирующей контекст. Этот подход, таким образом, подрывает возможность исторической ре­конструкции.

Деконструкция - метод, отрицающий видимое единство текста в пользу его неоднородности и внутренней напряженности. Это достигается путем выявления того, как текст подрывает свое собственное содержание через внутренние противоречия, двусмысленность и подав­ление противоположностей. Деконструкция в своем основании имеет целью показать истинную природу всех изображений как социально обоснованных дискурсивных конструкций. Последователи Ж. Деррида поняли его знаменитые слова как «нет ничего вне текста», т.е. все должно и может быть интерпретирова­но текстуально. Хотя фокус метода находится в сфере выявления и ин­терпретации напряженности в самом тексте, метод также предполагает, что конфликты внутри нарратива являются примером и проявлением оп­позиционных дискурсов внутри общества. Деконструкция фокусирует внимание на самом тексте в извлечении значений и отрицает ценность контекста в его интерпретации, что грозит сведением реальности к ее изображениям, а всей истории - к ее текстам. Однако в отличие от ран­них критиков многие современные деконструкционисты рассматривают тексты как продукты социально обусловленных дискурсивных практик.

Таким образом, постструктуралистская теория в своем подчеркивании власти языка в оформлении реальности недооценивает власть со­циальных, экономических и политических сия в формировании языка как любой другой социальной реальности.

С 1980-х годов фиксируются постмодернистские тренды в развитии междисциплинарности. Постмодерн предлагает текстуализм как ориентацию и метод, начинающиеся с нового определения текста. Его теоретики не принимают письменные, устные и другие коммуникативные артефакты в качестве конкретных феноменологических объектов с фиксированным значением. Более того, они рассматривают такие артефакты как ареалы пересекающихся смысловых систем, получающих различное прочтение и истолкование. Тексты «прочитываются» как системы или структуры значений, вытекающих из семиотического, социального и культурного процессов, конструирующих или текстуализирующих их. Текстуализм, смешивая прошлое и настоящее как тексты, в противовес обычной практике гуманитарных наук объединяет текст и контекст, историю и историографию.

Помимо двух крайних точек зрения, лингвистической и «объективистской», в западной историографии наметилась третья, или средняя, позиция. Она выражена в констатации, что признание не возможности прямого восприятия исторической реальности не означает, что ее конструирование может быть произвольным. Эта позиция связывается также с концепцией опыта, не своди­мого полностью к дискурсу, с признанием наличия базового контекста человеческих действий. Различают три базовых вида контек­ста, определяющих трактовку взаимоотношений между прошлым и на­стоящим:

1. Сеть взаимоотношений в самом историческом прошлом и челове­ческом опыте в нем. Существует независимо от его изучения и дает ос­нование всем формам исторического реализма. Используется для ре­конструкции прошлого на основе оставшихся от него свидетельств.

2. Документальные и иные источники, сохранившиеся от самого ис­торического прошлого, а также исторические изображения, созданные в документальном жанре и близкие к историческим документам: издан­ные письма и дневники, воспроизведенные артефакты.

3. Интерпретация прошлого как большой структуры исторических форм верований и поведения. Получается в результате синтеза первого и второго контекстов, что позволяет реконструировать контекст исто­рической действительности.

Стремление выработать «третью» позицию, чуждую крайностей в трактовке языка как самодостаточной системы и в то же время откры­тую к диалогу и использованию интеллектуальных достижений постмо­дернизма характерно для современной российской историографии. Основатели различных на­правлений постмодернизма Ж.Ф. Лиотар и М. Фуко не отрицали воз­можность и необходимость выявления связи содержания историчес­кого источника и результатов его анализа с социальным контекстом⁶. М.Ф. Румянцева выдвигает в качестве основания преодоления кризиса метарассказа достижение целостного понимания культуры прошлого путем обращения ко всей совокупности порожденных этой культурой исторических источников⁷.

Новые подходы к интерпретации культуры, концепции дискурса, порожденные эпохой постмодерна, способны обогатить арсенал методов социально-гуманитарного исследования, прежде всего в таких его сферах, как изучение интеллектуальной истории, ментальности, повседневности, микроистории. Одна из современных концепций, а именно семиотический подход к анализу культуры, предложенный американским антропологом К. Гирцем на основе метода «плотного описания», приобретает все больше последователей в гуманитарных дисциплинах. Примордиалистская ориентация его «Интерпретации культур» не просто прозрачна, но ясно постулирована. В своих попытках преодолеть структурализм К. Гирц обращается к категориальному аппарату герменевтики - подходу к анализу культуры, использующему понятия «семиотический» и «интерпретативный»⁸. Интересно, что разработка семиотического подхода к анализу культуры в 1970-е годы велась одновременно на Западе (в трудах К. Гирца) и в российской науке (в работах Ю. Лотмана и других представителей московско-тартусской школы). Несмотря на существенные различия двух научных традиций она была выражением об­щих тенденций в развитии гуманитарной науки. Не менее показательной с точки зрения междисциплинарности является монография Ю.М. Лотмана «Культура и взрыв», где автор применил теорию синергетики как методологию историко-культурно го исследования⁹.

Необходимо отметить еще одну тенденцию, которая выразилась в так называемой теории дискурса, сформулированной в трудах Ж.-Ф. Лиотара, М. Фуко, Ф. Анкерсмита, Э. Хирша, П. Рикера, и рассматриваемая как концептуальное основание дискурсивного анализа исторических источников. Дискурсивный анализ базируется на интерпретации текстов источников, включающей ряд взаимосвязанных стадий. В качестве первого шага необходимо выявить дискурсы внутри одного источника на основе определения их общей темы, терминологии, места в смысловом поле. Затем - классифицировать группы высказываний (дискурсов) внутри одного текста и описать их. На третьем этапе - исследовать взаимоот­ношения между этими группами внутри одного текста и их связи с дис­курсами в других исторических источниках внутри всей совокупности документов, относящихся к определенному периоду или теме. Это пред­полагает интерпретацию взаимосвязей различных значений дискурса и конкретных символов в текстах, а также их эволюции в течение опреде­ленного исторического периода. При этом исследователь должен ответить на вопрос, почему этот дискурс появился в данном конкретном тексте, а не только на вопрос, о чем, что и как говорится в тексте. Этот метод предпо­лагает установление корреляции между содержанием ис­точника, результатами его анализа и социокультурным контекстом чело­веческого существования, исторических событий и процессов.

Таким образом, необходимость методологического синтеза опреде­ляется как недостаточностью прежних моделей объяс­нения в условиях кризиса метатеорий, так и общими тенденциями сближения гуманитарного и естественнонауч­ного знания, интеграции подходов социальных наук, наметившимися на рубеже XX-XXI вв. Само это сближение стало результатом специализации социальных наук на протяжении последнего столетия, сопровождавшейся углубле­нием взаимосвязей.