- •Людмила БояджиеваГумилев и другие мужчины «дикой девочки»
- •Часть первая
- •Глава 1 «Любовь покоряет обманно». А.А.
- •Глава 2 «…и ее атласистая кожа Опьяняла снежной белизной». Н.Г.
- •Глава 3 «Как и жить мне с этой обузой, а еще называют Музой». А.А.
- •Глава 4 «Потому что я сам из пучины, Из бездонной пучины морской…» н.Г.
- •Глава 5 «Прости, что я жила скорбя, и солнцу радовалась мало». А.А.
- •Глава 6 «и будет сладкая тревога Расти при имени твоем». Н.Г.
- •Глава 7 «а я была дерзкой, злой и веселой и вовсе не знала, что это — счастье». А.А.
- •Глава 8 «Ты письмо мое, милый, не комкай До конца его, друг, прочти». А.А.
- •Глава 9 «Царица — иль, может быть, только капризный ребенок, Усталый ребенок с бессильною мукою взгляда…» н.Г.
- •Глава 10 «о, убейте меня, о, повесьте, Забросайте камнями, как пса, задавите!» н.Г.
- •Глава 11 «а сердцу стало страшно биться, Такая в нем теперь тоска…» а.А.
- •Глава 12 «То лунная дева, то дева земная, Но вечно и всюду чужая, чужая». Н.Г.
- •Часть вторая
- •Глава 1 «я уеду далеким, далеким, я не буду печальным и злым». Н.Г.
- •Глава 2 «и жар по вечерам, и утром вялость, и губ растрескавшихся вкус кровавый». А.А.
- •Глава 3 «Ничего не скажу, ничего не открою Буду молча смотреть, наклонившись, в окно…» а.А.
- •Глава 4 «я надела узкую юбку, Чтоб казаться еще стройней». А.А.
- •Глава 5 «Знай, я больше не буду жестоким, Будь счастливой, с кем хочешь, хоть с ним». Н.Г.
- •Глава 6 «Ты совсем, ты совсем снеговая, Как ты странно и страшно бледна!» н.Г.
- •Глава 7 «Отчего же, отчего же ты Лучше, чем избранник мой?» а.А.
- •Глава 8 «Все мы бражники здесь, блудницы». А.А.
- •Глава 9 «Да, я любила их, те сборища ночные…» а.А.
- •Глава 10 «Ее душа открыта жадно Лишь медной музыке стиха…» н.Г.
- •Глава 11 «и снова, рыдая от муки, Проклявши свое бытие, Целую я бледные руки и тихие очи ее». Н.Г.
- •Часть третья
- •Глава 1 «я только вздрогнула: этот Может меня приручить…» а.А.
- •Глава 2 «Пусть камнем надгробным ляжет На жизни моей любовь». А.А.
- •Глава 3 «и загадочных древних ликов На меня посмотрели очи». А.А.
- •Глава 4 «Но теперь я слаб, как во власти сна, и больна душа, тягостно больна». Н.Г.
- •Глава 5 «Ты плачешь? Послушай… далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф». Н.Г.
- •Глава 6 «Но такие таятся чары в этом страшном дымном лице…» а.А.
- •Часть четвертая
- •Глава 1 «Мы на сто лет состарились, и это Тогда случилось в час один…» а.А.
- •Глава 2 «Но образ твой, твой подвиг правый До часа смерти сохраню». А.А.
- •Глава 3 «Словно ангел, возмутивший воду, Ты взглянул тогда в мое лицо». А.А.
- •Глава 4 «и только совесть с каждым днем страшней Беснуется: великой хочет дани». А.А.
- •Глава 5 «Иная близится пора, Уж ветер смерти сердце студит». А.А.
- •Глава 6 «я рад, что он уходит, чад угарный». Н.Г.
- •Часть пятая
- •Глава 1 «Соблазна не было Соблазн в тиши живет…» а.А.
- •Глава 2 «Непоправимые слова я слушала в тот вечер звездный». А.А.
- •Глава 3 «я не любила с давних дней, Чтобы меня жалели, а с каплей жалости твоей Иду, как с солнцем в теле». А.А.
- •Глава 4 «Все унеслось прозрачным дымом, Истлело в глубине зеркал…» а.А.
- •Глава 5 «я пью за разоренный дом За злую жизнь мою…» а.А.
- •Глава 6 «Одна на скамье подсудимых я скоро полвека сижу…» а.А.
- •Глава 7 «Когда погребают эпоху, Надгробный псалом не звучит». А.А.
- •Глава 8 «Мы живем, под собою не чуя страны». О.М.
- •Глава 9 «Из каких ты вернулся стран Через этот густой туман?» а.А.
- •Глава 10 «За всю неправду, сказанную мною, За всю мою возвышенную ложь». А.А.
- •Часть шестая
- •Глава 1 «Птицы смерти в зените стоят Кто идет выручать Ленинград?» а.А.
- •Глава 2 «в ту ночь мы сошли друг от друга с ума». А.А.
- •Глава 3 «Чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена». А.А.
- •Глава 4 «Никого нет в мире бесприютней и бездомнее, наверно, нет». А.А.
- •Глава 5 «Ни отчаянья, ни стыда Ни теперь, ни потом, ни тогда». А.А.
- •Глава 6 «Узнала я, как опадают лица, Как из-под век выглядывает страх». А.А.
- •Глава 7 «Какая есть. Желаю вам другую, Получше. Больше счастьем не торгую…» а.А.
- •Глава 8 «я над этой колыбелью Наклонилась черной елью». А.А.
- •Часть седьмая
- •Глава 1 «а я уже стою на подступах к чему-то, Что достается всем, но разною ценой…» а.А.
- •Глава 2 «Вот она, плодоносная осень! Поздновато ее привели». А.А.
- •Глава 3 «и кажется такой нетрудной, Белея в чаще изумрудной, Дорога не скажу куда…» а.А.
Глава 7 «Отчего же, отчего же ты Лучше, чем избранник мой?» а.А.
Анна стала чаще ездить в Петербург к Вале Тюльпановой, ходила на выставки, литературные вечера, посещала «Башню» Вячеслава Иванова, где собирался регулярно весь художественный бомонд. Чутье, вкус, память — эти качества помогали ей улавливать новые веяния в легких беседах и умных дискуссиях. Она, безусловно, многое взяла от своего уникально одаренного Серебряного века — прежде всего необычайно и виртуозно развитую словесную культуру, а также и самый дух новаторства, пронизывающий эти десятилетия. Но было и еще одно качество, помогавшее молодой поэтессе вырваться в первые ряды, — она разбиралась в мужчинах и умело использовала их. Неспособность влюбляться до умопомрачения позволяла ей сохранять разумную дистанцию в отношениях — соблюсти в нужных пропорциях увлеченность и рациональный подход к воздыхателю.
Анна ухитрялась вынашивать параллельно несколько влюбленностей — и каждая приносила свои плоды. Жизнь наполнялась смыслом, Муза дарила стихи, Ахматова посвящала их возлюбленным, а число поклонников ее лирического дарования все росло. Они наперебой писали стихи в ответ своей «луноглазой волшебнице» и помещали хвалебные отзывы в поэтических журналах о ее таланте.
Но все это — в порядке общего кипения литературной жизни. А Анне нужен был громкий резонанс в прессе, отзыв влиятельного критика. Она старалась поддерживать отношения с Чулковым, тем более что встречи с этим красивым, безупречным джентльменом всегда давали ей ощущение легкости и собственной значимости. Он умел сказать о ее стихах без банальных комплиментов и именно то, что она хотела бы слышать, — глубоко и точно…
Однажды в осенний вечер Чулков пригласил Анну к себе, прочесть главы почти завершенного романа. Он уже не раз читал ей куски своего сочинения, и она была в курсе вполне реалистического сюжета. Чулков, вуалируя имена и детали, рассказывал о своей теперешней невлюбленности в Любочку Менделееву, с которой у него был известный всем (и описанный в «Слепом») роман. Георгий умел воспламеняться и гаснуть, а, погаснув, не мог понять, что так волновало его в бывшем кумире, почему так неприглядны отцветшие в саду хризантемы? Но с Анной — нечто иное. Шло время, и кажется, первый жар давно остыл, однако их временами тянуло друг к другу, и свидания приносили обоим необременительную радость…
Вино, камин, свечи, за зашторенными плотным гобеленом окнами лепил в стекло мокрый снег.
Георгий освободил пришедшую на свидание даму от тяжелых влажных одежд. Прижал к груди, жадно вдыхая аромат ее тела.
— Промокла вся! Голубушка моя, немедля садитесь у камина, забирайтесь с ногами в кресло, берите вот эту огнедышащую чашу грога и слушайте. — Он подал ей высокий бокал с плавающим в горячем крепком напитке ломтиком апельсина.
Черные кудри до плеч, свитер толстой вязки с грубым воротом — в нем было что-то разбойничье-театральное. Сделав пару медленных глотков, Анна отставила бокал, потянулась. Все ее возлюбленные знали о воздетых руках Анны — «взлетевших рук излом больной».
«Разбойник» умело и легко подхватил длинное, почти невесомое тело, положил на толстый ковер.
— «В глазах улыбка исступленья», — процитировал он стихи Анны, умело справляясь с ее узкой, застегивающейся сбоку на крупные пуговицы юбкой. Она закрыла его рот поцелуем…
Через некоторое время чтение романа продолжилось. Чулков расхаживал перед свернувшейся в кресле Анной:
— Так вот, мой герой по фамилии Лунин, как вы помните, художник-портретист, хотел написать портрет дамы… А когда увидел ее распущенные волосы и глаза, потемневшие от страсти… он богомольно прижался к ее ногам… Вот так! — Георгий припал к стопам своей дамы.
— Я помню — удачная деталь. — Она сплетала в косу длинные волосы. — Но вы пишете о нас, а я ждала откровений, исповеди об отношениях с Любовью Дмитриевной Менделеевой.
— Разве можно?! Какие исповеди при жизни? Я вовсе не спешу попасть в ад. Моя жена — чудесная женщина, но зачем же травмировать ее прямым текстом? Да и все прекрасно разбираются в иносказаниях. Разве вас не впечатлило описание истории с Менделеевой?
— История кончилась грустно. Вы разлюбили.
— Да, финал печален. Разбита и новая любовь Лунина: художник остается один — портрет Анны с воздетыми руками остается недописанным.
— Право, чрезвычайно трогательно. Полагаю, у этого произведения найдется много поклонников. Я посоветую Гумилеву прочесть. Жаль, он не любит современную прозу. И, кстати, мои стихи. Недавно на собрании Общества поэтов ужасно оскорбил меня в присутствии Блока.
— Ах, Александр в последнее время все больше витает в своих мыслях. Ему не до выдвижения молодых дарований. А вот Гумилев не прав. Ему придется признать свое заблуждение. У вас совершенно особый, простой и щемящий способ проникать в потаенные слои психики слушателя. Каждый, особенно дамы, непременно думает: «А это точно про меня. И как удивительно сказано! Оказывается, я так глубока, так тонка, изящна!» Вы, как Господь Бог, дарите людям Слово! Вы учите их ощущать во всей полноте жизнь души и выражать это! Прочтите что-нибудь, прошу вас. И запомните: я пророчу вам славу! Огромную славу, чудесная моя!
Анна не изменила позы, лишь обхватила тонкими руками колени.
Сердце к сердцу не приковано,
Если хочешь — уходи.
Много счастья уготовано
Тем, кто волен на пути.
Я не плачу, я не жалуюсь,
Мне счастливой не бывать.
Не целуй меня, усталую, —
Смерть придет поцеловать.
Дни томлений острых прожиты
Вместе с белою зимой.
Отчего же, отчего же ты
Лучше, чем избранник мой?
— Умоляю, читайте еще! — Польщенный «избранник» опустился на ковер у ее ног, обнял колени. Она заглянула в его глаза и, не отрывая взгляда, продолжила:
Как соломинкой пьешь мою душу,
Знаю, вкус ее горек и хмелен,
Но я пытку мольбой не нарушу.
О, покой мой многонеделен.
Когда кончишь — скажи. Не печально,
Что души моей нет на свете,
Я пойду дорогой недальней
Посмотреть, как играют дети.
(…)
Как светло здесь и как бесприютно,
Отдыхает усталое тело…
А прохожие думают смутно:
Верно, только вчера овдовела.
Георгий обхватил голову руками, словно стараясь не разрыдаться. «Как же эта уникальная женщина умеет разбередить душу, попасть в самые больные точки! Вот и это упоминание вдовства… Бедняжка, такой трудный брак! Но какой талантище!»
Он написал статью, полную умного и неподдельного восхищения поэзией Ахматовой. Упомянул об «изысканности поэтического дара», об «умении передавать утонченности переживаний»… И добавил, что почти в каждом стихотворении, «как в бокале благоуханного вина, заключен тайно смертельный яд иронии». Рецензия была глубокая, Анну заметили, о ней заговорили. Вернее, стали говорить определениями Чулкова о ее стихах. Всем было известно: этот маститый критик имел не только влияние в литературной среде, но и безупречный вкус. А ведь о поэзии сказать умно надо еще уметь!
«Да, “смертельный яд иронии” — совсем неплохо», — сказала себе Анна, перечитав рецензию друга.
Роман Чулкова «Слепой» имел оглушительный успех. Иносказания были слишком прозрачны, супруга поняла, что у мужа очередной приступ влюбленности в черноволосую чаровницу, и увезла его в Европу, откуда они вернулись в Москву и вскоре стали счастливыми родителями: у Георгия родился долгожданный сын.