20.4. Глобализация и проблемы России

Под влиянием глобализации фундаментальные процессы диффе­ренциации сегодня уже затрагивают не только индивидов, корпора­ции, классы, но и целые государства и регионы.

В свою очередь процесс становления национального государ­ства и легитимирующей его идеологии — национализма — нерав­номерен. Это обстоятельство отражено в концепции четырех «ча­совых поясов Европы» Э. Геллнера. И если страны Запада, по Гел- лнеру, относятся к первому «часовому поясу», то Россия — к четвертому, и проблема построения национального государства здесь не снята с повестки дня, причем это только один из возможных вариантов ее дальнейшего развития. Большинство же стран «тре­тьего мира» и сегодня не созрели для реализации данного полити­ческого проекта, чисто внешне восприняв в эпоху деколонизации политические институты стран-метрополий, ставших национальны­ми государствами еще на рубеже XIX—XX вв.

Нынешний этап глобализации, начавшийся с окончанием «холод­ной войны», характеризуется большой степенью неопределенности векторов дальнейшего движения человечества. С одной стороны, под напором процессов экономической, финансовой и информационной глобализации усиливается взаимосвязь и взаимозависимость мира, одновременно под воздействием глобальных проблем растет озабо­ченность проблемой выживания человечества. С другой стороны, становится все более ясным, что старые национальные формы су­ществования социальных общностей в странах первого и второго «часовых поясов» переживают кризис, о чем свидетельствуют и про­цессы наднациональной экономической и политической интегра­ции, особенно в Европе, и одновременное обострение здесь проблем мультиэтничности и мультикультурности, появление сепаратист­ских и региональных движений, локального национализма и массо­вый протест против глобализации.

В свою очередь в странах третьего и четвертого «часовых по­ясов» (Центральная и Восточная Европа, Россия и ббльшая часть государств СНГ) процессы глобализации, накладываясь на процес­сы нациестроительства, попадают «в резонанс», что приводит к вза­имоусилению противоречий и кризисов, неизбежно их сопровожда­ющих. Об этом свидетельствуют многочисленные и острые геопо­литические конфликты, одновременная актуализация проблемы на­ционального самоопределения и сохранения государственной цело­стности, болезненное внимание к проблемам национальной иден­тичности и государственного суверенитета и др. Наконец, многие страны «третьего мира» отвергают проект национального государ­ства, здесь растет политическая роль фундаменталистских движе­ний, особенно в исламских странах.

«Парадокс современной глобализации заключается в том, что, отнюдь не размывая идентичности... она их заново проявляет и ужесточает до такой степени, что они принимают форму этническо­го национального и религиозного фундаментализма», — пишет фран­цузский политолог Ж.-Л. Амселль.

Современная глобальная мир-система, согласно И. Валлерстай- ну, включает три типа государств:

• ядерные высокоразвитые государства, обладающие эффектив­ной политической организацией, занимающие господствующие по­зиции в мир-экономике и извлекающие максимальную выгоду из созданной их усилиями международной системы разделения труда;

• периферийные государства, служащие преимущественно сырь­евой базой и «помойкой» мир-экономики, управляемые слабыми не­стабильными правительствами и экономически зависимые от «ядра» (ббльшая часть Африки, Латинской Америки, некоторые страны Азии);

• полупериферийные государства, занимающие промежуточное положение по степени политической автономии внутри мир-систе­мы, производящие менее технологичную и наукоемкую продукцию, не способные конкурировать со странами «ядра» и потому зависи­мые от них экономически (государства Центральной и Восточной Европы, в том числе Россия, быстро развивающиеся страны Юго- Восточной Азии и др.).

Важно отметить, что в отличие от государств «ядра» полупери­ферийные и периферийные государства являются объектами, а не субъектами глобализации.

По мнению американского ученого Н. Хомского, Россия, как и все постсоветское пространство, сегодня «в значительной степени возвращается к традиционной обслуживающей роли, в значитель­ной степени — под руководством бывших коммунистических бю­рократов и других местных компаньонов зарубежных предприятий наряду с криминальными синдикатами. Эта модель знакома "треть­ему миру", да и результаты тоже». В данной исторической ситуа­ции российская политическая элита вынуждена решать чрезвычай­но сложные и во многом противоположные задачи. Как отмечает российский политолог Г.С. Батыгин: «Постсоветская трансфор­мация замыкает Россию в мир собственных проблем в том отноше­нии, что приходится думать о собственных проблемах, а не, скажем, мировом революционном процессе. Но эти собственные проблемы могут решаться только на мировых рынках». Кроме внутренних институционально-структурных преобразований, связанных с изме­нением базовых институтов в экономике, политике, социальной сфере и культуре, политическая элита должна искать адекватные ответы на вызовы, связанные с включением России в глобальные процес­сы. Наряду с большей открытостью страны и вхождением ее в различные международные политические и экономические органи­зации разного уровня, причем зачастую на правах младшего парт­нера, происходит также втягивание многих сфер жизни в малокон- тролируемые, а по некоторым параметрам и совсем не контролиру­емые российскими правительственными и неправительственными агентами процессы.

Роль элиты как институализирующего, стабилизирующего и ин­тегрирующего фактора в этой ситуации чрезвычайно противоре­чива. С одной стороны, перед ней по-прежнему стоит задача пост­роения российского национального государства — сильного и не­зависимого, с другой — включение в процессы глобализации, вступление в наднациональные международные организации, дей­ствие которых неизбежно распространяется и на территорию Рос­сии, ограничивая ее национальный суверенитет. С одной стороны, она должна создать эффективную национальную рыночную эко­номику, с другой — включить ее в глобальный рынок, в рамках которого доминируют другие экономические акторы. С одной сто­роны, задача сохранения территориальной целостности страны, с другой — фрагментация российского пространства, дробление его на совокупность «островов модернизации» и деградирующую пе­риферию, происходящие, в том числе, и под воздействием процесса глобализации. С одной стороны, ориентация на создание институ­тов современной западной либеральной демократии, с другой — «сопротивление материала», бюрократическое выхолащивание де­мократических процедур при молчаливом согласии общества. С одной стороны, декларации о необходимости вхождения России в новое «информационное общество», с другой — неспособность го­сударственного руководства и политической и экономической элиты страны дать адекватные ответы на вызовы постиндустри­ального глобализирующегося мира.

Россия воспроизводит сегодня все основные признаки зависи­мого экономического развития: преобладание в экспорте сырья, внешний государственный долг, иностранное владение промышлен­ностью и застой в сельском хозяйстве. По мнению ученых, причины усиливающейся интеллектуальной маргинализации России в ситу­ации динамичного повышения спроса на знания и научно-творче- ские кадры связаны не с научно-промышленной отсталостью страны, а как раз с неготовностью политических элит, крупных компаний и органов государственного управления к рациональному взаимодей­ствию с субъектами интеллектуальной экономики и эффективному применению импортируемых информационных технологий, с непо­ниманием сущности новой информационной экономики и ее произ­водительных сил, запаздыванием в осуществлении «революции уп­равления» на всех уровнях.

В этой «патовой» ситуации почти неизбежно возникает искуше­ние самоизоляции, «опоры на собственные силы» и возвращения к традиционным и испытанным имперским структурам и методам властвования. Пока это происходит преимущественно на символи­ческом уровне. Новая власть монополизировала право на публич­ную интерпретацию государственной символики, акцентируя вни­мание не на историческом значении используемых ею символов, а на необходимости этих символов для работы по консолидации об­щества, объединению граждан, принадлежащих к разным поколени­ям и потому являющихся носителями разного исторического опыта, вокруг сильного имперского государства.