Направления критики и.И.:

1. И.И. покоится на гипотезе d6 аналогии знания языка и зна­ ния вообще. Знание вообще опирается на знание дискретных единиц и отношений. Однако знание языка не столь прямолинейно. Об этом свидетельствуют трудности в выражении. Языковое и внеязыковое знания на самом деле очень различны. В частности, у знания вообще нет «семантической структуры» [Chafe 1990: 65]. По [Herskovits 1986: 193-194], никакая из предложенных концепций не объясняет, как человек использует лексические знания. Не случайно [Appelt 1985: 1] существующие системы И.И., использующие естественный язык, не могут продуцировать высказывание так, как это делает человек: эти системы способны только в некотором смысле «общаться» с челове-­ ком.

2. Ментальность не сводится к формальной, «синтактической», обработке, есть еще и семантические аспекты - в этом отличие от компьютера. Понимание языка, в частности, основано на интерпре­- тации символов - чего нет у компьютера [Searle 1984: 28]. По [Searle 1980: 272-281], «сильный» И.И. следует отличать от «слабого», или осторожного подхода, для которого компьютер - главным образом инструмент исследования (позволяющий формулировать и проверять гипотезы). «Слабый» И.И. несомненно ценен. Но для «сильного» И.И. компьютер - полное повторение мышления, и это-то и вызыва-­ ет сомнения: компьютер не обладает интенциональностью, потому не может он обладать и пониманием. «Сильный» И.И. невозможен, поскольку человек может обладать некоторой программой действий, не будучи в соответствующих ментальных состояниях [Searle 1987: 18]. См. также [Eikmeyer 1988: 51].

3. По [Karpatschof 1982: 298], обычно в фокусе И.И. – пред-­ ставление (репрезентирование) внешнего мира и внутреннего со-­ стояния самой системы, а также модифицирование системы по ходу работы. Но отсутствуют черты, присущие человеческому интеллекту:

41

социальность, филогенетичность, историчность и становление с воз­растом, по ходу взросления человека.

ВЛ

КАТЕГОРИЗАЦИЯ (categorization; Kategorisation) - в узком смысле подведение явления, объекта, процесса и т.п. под определен­ную рубрику опыта, категорию и признание его членом этой катего­рии, но в более широком смысле - процесс образования и выделения самих категорий, членения внешнего и внутреннего мира человека сообразно сущностным характеристикам его функционирования и бытия, упорядоченное представление разнообразных явлений через сведение их к меньшему числу разрядов или объединений и т.п., а также - результат классификационной (таксономической) деятельно­сти. К. - одно из ключевых понятий в описании познавательной деятельности человека, связанное едва ли не со всеми когнитивными способностями и системами в его когнитивном аппарате, а также с совершаемыми в процессах мышления операциями - сравнением, отождествлением, установлением сходства и подобия и т.п. Хотя способность к К., а, следовательно, способность классифицировать явления и распределять явления, воспринимаемые как идентичные или в чем-либо сходные, в одни группировки, а также способность определять, относится ли вновь обнаруживаемая реалия к установ­ленным прежде группировкам, проявляется у человека очень рано, несомненно, что с возрастом она изменяется и приобретает более совершенный характер с накоплением опыта, а, главное, с усвоением языка. Иногда утверждают поэтому, что явление К. - это лингвисти­ческое явление, и о нем следует говорить как о лингвистической кате­горизации; ср. [Taylor 1989: VII]. Ее результаты отражены в полно-значной лексике, а каждое полнозначное слово можно рассматри­вать как отражающее отдельно взятую категорию со стоящими за ней многочисленными ее представителями. Не будь имен, как знали бы мы, к какому классу или категории относит человек, говорящий на естественном языке, какой-либо объект, процесс, признак или явление. Но такое утверждение не следует понимать чересчур бук­вально: ведь и животные различают стимулы разной природы и по-разному на них реагируют [Jackendoff 1993:: 77]. Те же способности ярко проявляются и в экспериментах с маленькими детьми: не зная общих терминов для называния категории (например, номинации «фрукты» или «овощи»), они тем не менее раскладывают по просьбе экспериментатора предъявляемые им предметы по разным кучкам.

С развитием когнитивного подхода взгляды на сущность про­цесса К. были подвергнуты радикальному пересмотру. Хотя в их основе лежит новое понимание категории и, следовательно, оспари­ваются сложившиеся концепции, исходящие из трактовки категории

42

в аристотелевском духе, для разного понимания самого категориза-ционного процесса важными оказываются нетождественные аспекты и способы его осуществления. Так, Т.Гивон указывает, например, что новая трактовка указанного процесса начинается работами Ч.Пирса - см. [Givdn 1989: 21-22], который, описывая одну катего­рию - знак - считал тем не менее важным выделить внутри нее три разных типа знаков - иконические, индексальные и символические, как бы имплицируя этим, во-первых, что в составе одной и той же категории могут наблюдаться не вполне идентичные величины, а, во-вторых, что хотя принципы противопоставления и критерии раз­личения знаков разного типа вполне ясны, жестких границ между этими типами не существует. Как продемонстрировал далее Р.Якобсон, отношения знака к объектам вне знака могут быть раз­личными, а, следовательно, как указывает Ю.С.Степанов, знакам разного типа присущи «разные степени знаковости» [Степанов 1971: 82]. К тому же «каждый символический акт может содержать в себе комбинации всех трех типов отношений (иконические, произвольные и индексальные)» [Бейтс 1984: 79]. Очевидно, что при таком подходе к К. подчеркивается известная условность решений, принимаемая относительно членства в той или иной категории, нерядоположность статуса этих единиц, но наличие критериальных свойств для отличе­ния одного типа от другого не отрицается. Очевидно и то, что клас­сическому определению категории это явно противоречит: входящие в одну категорию единицы не могут различаться своим статусом.

Истоки нового понимания К. связывают нередко и с Л. фон Витгенштейном, который в своем блестящем анализе значений слова «игра» пытался показать, что все подобные значения связаны лишь «фамильным сходством», т.е. наличием у попарно сравниваемых значений какого-нибудь общего признака. Это равносильно тому, что один родственник может быть похожим на другого в силу сход­ства их темпераментов, а другой - из-за внешнего сходства и т.п. (см. подробнее [Taylor 1989: 39 и ел.]) На наш взгляд, этот подход откры­вает широкие возможности для понимания того, как происходит развитие процесса категоризации и подключение к ней новых ее чле­нов - не благодаря буквальному повторению у него характеристик, свойственных остальным членам категории, но благодаря повторе­нию части этих характеристик. Думается, что именно эти идеи были плодотворно развиты затем Дж.Лакоффом и нашли свое отражение в так называемом прототипическом подходе и прототипической се­мантике. Ср. [Лакофф 1981: 356 и ел.; Лакофф 1988 и Лакофф 1987].

В сущности аналогичные идеи можно было бы усмотреть и в экспериментах В.Лабова, когда в 1973 г., изучая процесс К. на мате­риале обозначений домашней утвари типа чашек, пиалок, плошек и ваз, он обнаружил зависимость К. от вербальных единиц и когда он продемонстрировал одновременно известную условность этого про­цесса, отметив при этом, что категоризация «является таким фунда-

43

ментальным и очевидным фактом лингвистической деятельности, что сами свойства категорий обычно считаются само собой разу­меющимися и потому не исследуются» [Labov 1973: 342]. Интересно, что ответить на вопрос о том, по каким признакам мы опознали чашку и пр. типы посуды, в терминах аристотелевских категорий очень трудно, тогда как реальное распознавание этих предметов, т.е. их категоризация, сложности не вызывает; см. [Taylor 1989: 42 и ел.).

По единодушному признанию когнитологов, прототипический подход к исследованию принципов естественной К., начинается с работ Э.Рош, которой принадлежат наблюдения и о прототипах как лучших образцах К., и, главное, об уровнях К. с выдсле1тем базового уровня категоризации как центрального для многих видов когни­тивной деятельности уровня. См. [Cognition and Categorization 1978; Rosch 1973; 1975].

Огромная специальная литература посвящена и в психологии и в лингвистике категоризации цвета, привлекающая к себе внима­ние ученых благодаря объективной возможности соотнести цветовые обозначения со спектром цвета, который, как известно, сам органи­зован как некий диффузный континуум, границы в котором можно установить лишь условно. Нередко утверждают, впрочем, что по­добно цветовой шкале организован и весь окружающий нас мир: мы членим его только потому, что выделение в нем отдельных фрагмен­тов подсказано языком.

Явления К. имеют давнюю традицию их рассмотрения с фило­софской точки зрения: согласно номинализму, сходство вещей и их принадлежность к одной К. определяется благодаря имени и его спо­собности относиться к классу предметов; согласно реализму, К. про­исходит в силу объективного положения вещей - некоторые явления или объекты существуют независимо от нашего сознания, а язык обозначает то, что есть в мире; наконец, некая компромиссная точка «рения достигается концептуализмом, когда полагают, что слова и единицы, к которым они реферируют, связаны между собой посред­ством особого ментального образования - репрезентации как особой концептуальной структуры. Зная, какие концепты стоят за обозна­чениями, говорящий категоризует нечто как собаку, а нечто - как красный цвет и т.д.

Последнее замечание связывает К. и с таким явлением, как концептуализация мира, и ведет к постановке вопроса о том, как относится процесс К. к выделению отдельных концептов или их ус­тойчивых объединений, т.е. проще говоря, чем отличаются друг от друга процессы классификации, процессы категоризации и, наконец, процессы концептуализации. По-видимому, различие это существует и особенно четко проявляется в онтогенезе. Изучение когнитивного развития ребенка демонстрирует, как это показал, например, Л.С.Выготский, что процесс формирования понятий (концептов) проходит разные качественные стадии, на, одной из которых ребенок

44

создает малоупорядоченные «кучи» - синкреты, на другой - обобще­ния однородных предметов - комплексы и т.д. до тех пор, пока он не формирует подлинных понятий. Соотнеся этот процесс с разными типами мышления, Л.С.Выготский, открыл новый путь понимания процесса К. с различением в этом фундаментальном процессе спосо­бов решения классификационных задач, зависящих от возраста ре­бенка, в отличие от мотивов и причин подведения нового объекта под известную ему категорию; ср. [Михеев 1989: 84; Тульвисте 1989: 91]. Учитывая эту дифференциацию, можно указать и на то, что в анализе самой К. следует различать, с одной стороны, пути форми­рования новых категорий и пути пополнения и развития имеющихся, а, с другой, исследование отношений между членами одной катего­рии и критериев, в соответствии с которыми они считаются или не считаются представляющими одну и ту же категорию. Решения, при­нимаемые по этим поводам, позволяют, на наш взгляд, противопос­тавить естественную К. и К. научную, а также различать прототи-пические признаки категории и прототипические образцы в случае естественной К.; ср. также [Cruse 1990].

Е.К.

КАТЕГОРИЯ - одна из познавательных форм мышления че­ловека, позволяющая обобщать его опыт и осуществлять его клас­сификацию. Учение о К. принадлежит Аристотелю, который видел в К. наиболее общий род высказываний и утверждал, что все К. (качество, количество, действие и т.п.) - высказывания относительно такого подлежащего, как «сущность»; см. [Чанышев 1981: 293 и ел.]. Каждая выделенная им бытийная К. характеризуется необходимыми и достаточными для ее опознания чертами, что ведет к равноправию ее членов, обладающих всегда одним и тем же набором критериаль­ных свойств. Исключительная ценность этого понятия для всех наук и научного мышления не может быть поставлена под сомнения, и хотя, как правильно отмечает Дж.Лакофф, «недавняя революция в когнитивной психологии частично связана с изменением взгляда на понятие категории» [Лакофф 1981: 356]; речь шла не об отрицании логических и построенных по принципу строгого удовлетворения требований к каждому члену К., но о пересмотре самого процесса классификации явлении действительности в том виде, в котором он происходит в повседневной человеческой жизни. Иначе говоря, ког­нитивная наука поставила вопрос о категоризации как вопрос о ког­нитивной деятельности человека, как вопрос о том, на основании чего классифицирует вещи обычный человек и как он сводит беско­нечное разнообразие своих ощущений и объективное многообразие форм материи и форм ее движения в определенные рубрики, т.е.

45

классифицирует их и подводит под такие объединения - классы, раз­ряды, группировки, множества, категории.

Как показала Э.Рош и группа ее сотрудников, двумя цен­тральными понятиями в процессе категоризации являются понятие прототипа и понятие объекта базисного уровня, что в общем виде можно объяснить следующим образом. В отличие от научных и ло­гических К. естественная К. может объединять члены с неравным статусом, т.е. не полностью повторяющимися признаками. Один из таких членов может обладать привилегированным положением, яв­ляя собой лучший образец своего класса, т.е. наиболее полно отвечая представлению о сути объединения и его прототипе, вокруг которого группируются остальные члены К. Степень соответствия какого-либо объекта своей К. оказывается не функцией от наличии у него необходимых и достаточных критериев, но функцией либо от нали­чия у него черт по принципу их «фамильного сходства», либо функ­цией от его близости прототипу. См. также [Cognition and Categorization 1978].

Образование К. тесно связано с формированием концепта или группы концептов, вокруг которых она строится, т.е. с выделением набора признаков, выражающих идею подобия или сходства объе­диняемых единиц: в естественных К. ее члены объединяются не пото­му, что такой набор считается обязательным для каждого члена К., но потому, что эти члены демонстрируют - в большей или меньшей степени - некоторые типы подобия с тем членом, который выбирает­ся за лучшего представителя своего класса; см., например, [Tsohatzidis 1990; Cruse 1990; LakoflT 1987; Taylor 1991; Craig 1986] и др. Механизм категоризации надо отнести к уровню концептуальной структуры, ибо суждения о принадлежности к одной и той же или разным К. -это итоги сопоставления двух концептуальных структур, прини­мающих форму высказывания «X - это пример категории Y». Но поскольку ответом на вопрос о принадлежности X категории Y мо­жет быть не только утвердительный или отрицательный, но и ответ «может быть, не вполне уверен» и т.п., ответы указанного типа носят творческий характер. Но проблема выведения знания о типе (категории) из знания об отдельных представителях (экземплярах), составляющая одну из центральных проблем когнитивной психоло­гии, до сих пор еще не решена [JackendofT 1993:: гл. 5]. Ясно, однако, что в этом процессе используются прежде всего основополагающие принципы когниции и что к этому процессу самое непосредственное отношение имеет язык. В любом языке мира специальными обозна­чениями выделены главные для него К., да и наличие подобного на­именования является ярким доказательством релевантности и суще­ственности стоящих за ним концептов и реалий. Хотелось бы в этой связи подчеркнуть, однако, принципиальное различие самих классов имен, одни из которых, имея экстенсионацы в виде реальных объек­тов (жесткие десигнаторы), не могут, строго говоря, считаться пред-

46

ставляющими категории, поскольку последние, созданные номи­нальным определением, не могут иметь самостоятельного существо­вания и «обобщают то, что самостоятельно не существует, а сущест­вует лишь как то, - как это подчеркивал Аристотель, - что присуще тому, что обобщено в категории сущности» [Чанышев 1981: 293]: К. обобщают свойства вещей.

Е.К.

КОГНИТИВИЗМ (cognitivism; Kognitivismus) - термин когни­тивной науки, использующийся в нескольких разных смыслах: 1) когда под ним имеют в виду возвращение к проблемам познания и познавательных процессов, ранее изучавшихся в психологии в рам­ках противопоставлявшегося бихейвиоризму ментализма ср. [Pylyshyn 1991: 232]; не случайно атрибуты «ментальный» и «когнитивный» в целом ряде номинаций оказываются взаимозаме­нимыми - <у> когнитивные/ментальные процессы, модели, способно­сти и т.п.; 2) когда под ним имеют в виду название направления, тождественного всей когнитивной науке, т.е. когда термин К. служит обозначением самого когнитивного направления (в этом смысле, например, В.З.Демьянков говорит о К. как неоднородном течении, имеющем, по крайней мере, четыре варианта, и ссылается в их пере­числении на работу М.Ришель 1987 г. - см. [Демьянков 1992: 40; Richelle 1987: 181]; 3) когда К. называют определенный этап в разви­тии когнитивной науки, приходящийся на самые ранние годы ее становления и сменившийся затем коннекционизмом; см. [Varela, Thompson, Rosch 1993: 7 и ел.]. В этом более специальном (третьем) значении К. и будет описан в настоящей словарной статье.

К. как особое направление работает с серией допущений, главным из которых является констатация того, что когнитивные процессы у человека имеют всегда дело с репрезентацией внешнего и внутреннего мира мыслящего субъекта и что поэтому изучение обра­ботки информации должно осуществляться в рамках эпистемологии репрезентационализма: здесь развивают репрезентационную теорию разума [Gelder de 1989: 107]. В иных терминах утверждают, что ос­новным допущением К. является положение о том, что когниция равносильна операциям с символами, она представляет собой, таким образом, некое вычисление, компьютацию, и должна рассматривать­ся именно как вычислительный процесс. Соответственно принимае­мым здесь взглядам, компьютер - это механическая модель рацио­нального мышления, а его деятельность вполне сопоставима с дея­тельностью человеческого мозга (си. компьютерная метафора). Так как К. базировался на идее о том, что разум манипулирует репрезен­тациями, описание когниции считалось возможным осуществлять не обращаясь ни к нейробиологическим данным, ни к данным социоло-

47

К. демонстрировал довольно жестко ограниченную исследователь­скую программу; он отчасти представлен и сегодня, хотя противо­стоит довольно мощным иным направлениям когнитивной науки, представители которых критикуют К. за 1 - само исходное допуще­ние о том, что обработка информации есть оперирование символами (многие когнитологи считают, что подобные операции неадекватно отражают мыслительную деятельность) и 2 - за определение репре­зентаций как отражающих предсуществующий отражению мир (сегодня господствуют скорее представления о том, что объективно­го мира как такового, мира «как он есть», не существует - представ­ления о мире рождаются в ходе деятельности с ним, и мир может быть в принципе изображен по-разному; ср. [Varela, Thompson, Rosen 1993: 40-41 и др.].

Источниками К. считаются иногда кибернетические исследо­вания и в связи с этим говорят о кибернетическом этапе когнитивной науки, который оказался в ее развитии исключительно плодотвор­ным: на это время приходится и распространение идей о необходи­мости использования методов математического моделирования и математической логики в психологии, при изучении мышления, и изобретение компьютеров, и разработка теории систем и, наконец, создание теории информации. Очевидная новизна всего этого ставит под сомнение мысли о том, что у К. были свои предтечи в картезиан­ской философии - современное исследование проблем когниции и знания не имеет прямых аналогий [de Colder 1989: 107]. Необходимо отметить, что вопрос о соотношении картезианства и К. получал в истории когнитивной науки и другую интерпретацию и был тесно связан с обсуждением лингвистических и философских идей Н.Хомского, который, как известно, подчеркнул в одной из своих монографий [Chomsky 1966] в начале своей деятельности близость картезианству (лингвистические исследования подтверждали, по его мнению, рационализм и положение о врожденности языковой спо­собности). Позднее Н.Хомского неоднократно упрекали за то, что он преувеличивал когнитивные и формальные свойства языка и т.п., но Хомский связывал с картезианством репрезентационную теорию человеческого разума, и именно это было ему особенно важным; ср. [Chomsky 19911: 17-18; Leiber 1991]. Рассуждения о картезианстве, часто встречающиеся в трудах Н.Хомского, позволили ему сформу­лировать впоследствии основные проблемы теоретической лингвис­тики как вопросы об источниках лингвистического знания, его при­роде и его использовании; см. [Chomsky 19862: 3; 19882: 3; Kasher

I

48

1991: 124 и ел.]. Но ведь сформулированные им в указанном виде проблемы послужили затем образцом того, какие вопросы следует задать относительно знания как такового, а таким образом были определены центральные для всей когнитивной науки цели и задачи; ср. [Schwarz 1992: 14-15]

Е.К.

КОГНИТИВНАЯ ГРАММАТИКА (cognitive grammar, (cognitive Grammatik) - термин используется как в более широком, так и более узком и специальном смысле. В первом случае имеются в виду грамматические концепции или же грамматические модели опи­сания языков, ориентированные, как и вся когнитивная лингвистика, на рассмотрение когнитивных аспектов языковых явлений, т.е. на их объяснение по их связи и сопряженности с процессами познания ми­ра и такими когнитивными феноменами, как восприятие, внимание, память, мышление и т.п., ср. [Герасимов 1985 с библ.]. В этом смысле термин К. Г. близок или даже синонимичен термину «когнитивная лингвистика», и нередко предметом исследования в той и другой объявляются процессы порождения и понимания языковых сообще­ний, процессы категоризации и концептуализации мира и отражение их в языке, а, главное, проблема знаний и базы знаний, необходимых для владения языком и его использования. У истоков К.Г. считаются тогда стоящими такие ученые; как Рэй Джекендофф, Дж. Лакофф, Ч. Филлмор, У. Чейф и др. В более узком смысле слова К.Г. считают, однако, детищем Рона Ленекера (в русской традиции его имя переда­ется также как Лангакр), и тогда имеется в виду особый тип грамматического описания языка, в котором - в противовес генера­тивной грамматике и в отличие от нее - делается попытка дать объе­диненное описание лексикона и синтаксиса, предлагая для характе­ристики участвующих в их строении единиц понятие двустороннего знака, или символов. В К.Г. выделяются только три типа базовых структур: символические структуры, семантические структуры и фо­нологические структуры, причем первые из них организуются как биполярные, т.е. устанавливающие ассоциативную связь между оп­ределенной фонологической последовательностью и ее семантиче­ским содержанием, ср. [Langacker 1987, 76 и ел.; Langacker 1988 и др.). В более поздних версиях К.Г. подчеркивается ее ориентация на ана­лиз ментальных репрезентаций языковых форм, участвующих в ког­нитивной обработке языковых данных [Langacker 1991, 511]. К главным установкам К.Г. ее автор относит следующие: 1) семантическая структура конкретного языка не является универсальной, ибо она в значительной степени зависима от специ­фики этого языка; она базируется на конвенциональной образности

49

и соотносительна со структурами знания, объективируемыми в язы­ке;

2. грамматика (синтаксис) не образуют отдельного и/или ав-­ тономного уровня репрезентации языковых форм в голове человека; грамматика знакова или символична, по своей природе представляя собой конвенциональное отражение в символической форме опреде­- ленных семантических структур;

3. значимого противопоставления грамматики и лексикона не существует, лексика, морфология и синтаксис образуют континуум символических (знаковых) структур, дифференцируемых по разным параметрам и включаемых в разные компоненты языка лишь услов­- но.

В целом ряде отношений К.Г. может быть сближена с другими грамматическими и/или когнитивными концепциями, но она отлича­ется от них стремлением создать более полную картину структурации и функционирования языковых явлений, притом такую, в которой основное внимание уделяется феноменам значения и принципам концептуализации мира [Langacker 1987, Введение]. К.Г. разделяет в этом отношении многие установки и многие исследовательские цели с когнитивной психологией и с моделированием искусственного ин­теллекта. Но хотя она и черпает некоторые идеи из этих областей знания, следует подчеркнуть, что лингвистика не может заимство­вать готовых моделей и только собственно лингвистический анализ может привести к адекватному представлению и лингвистических структурах. Вместе с тем такой анализ в целом ряде отношений зави­сим от когнитивной интерпретации данных и общего понимания когнитивных способностей человека, и именно это оправдывает на­звание нового типа грамматики грамматикой когнитивной, ср., [Langacker 1987,5-7].

1. Грамматика языка в К.Г. есть структурированный инвен­- тарь конвенциональных лингвистических единиц. При этом разные классы единиц могут иметь и различную степень конвенционально - сти [Langacker 1987; 12]

2. Значения приравниваются концептуализации, т.е. эксплици­- руются как когнитивная переработка [там же; 5]. Лингвистическая семантика в концепции К.Г. имеет энциклопедический характер, так как лингвистические выражения значимы не сами по себе, а в силу того, что они обеспечивают доступ к различным структурам знаний, которые и позволяют «обнаруживать» смысл высказывания [Rumelhart 1989]. Таким образом в К.Г. противопоставление семан-­ тики прагматике (или знании лингвистических экстралингвистиче­- ским) рассматривается в значительной мере как искусственное (неестественное). Автономность лингвистической семантики призна-­ ется ошибочной, а знание значения слова в словарной статье словаря - недостаточным, узким, далеким от когнитивной реальности и даже неадекватным. Энциклопедическая концепция лингвистической се-

50

мантики дает возможность, по мнению Р.Ленекера, проведения есте­ственного и унифицированного ее описания [Langacker I987, 156].

3. Лексикон и грамматика являются хранилищами «конвенциональной образности», которые различаются от языка к языку. «Если один язык вербализует нечто как cold, другой - как have cold, третий - it is cold to me, то эти высказывания различаются семантически, хотя и относятся к характеризации одного и того же опыта, так как они используют различные образы для структурации одного и того же содержания» [Langacker 1987; 47]. Таким образом значение специфицировано в каждом языке. Полной универсально­- сти невозможно признать даже при условии, что когнитивные спо­- собности человека и его опыт вполне сопоставимы в различных культурах.

4. Различия в грамматическом «поведении» языковых единиц корректирует с последующими различиями и в их значении. Таким образом, в отличие от генеративной грамматики К.Г. не рассматри­- вает грамматику (синтаксис) как конструктивное средство. Любые трансформации в К.Г. рассматриваются как ведущие к разным се­- мантическим или по крайней мере прагматическим последствиям [Langacker 1991,53].

При всей несомненной новизне К.Г. и привлекательности ее общих постулатов, применение ее на практике кажется достаточно проблематичным. Возражения вызывает несомненно и определенная «громоздкость» и растянутый характер описания по предлагаемой модели, части которой кажутся скорее декларативными, нежели кон­кретно указывающими на способы лингвистического описания, при­менимые на практике

5. В К.Г. выделяются три основных типа отношений между компонентами сложной структуры. Символизация -- отношения, устанавливаемые между семантической и фонологической структу-­ рами. Категоризация - отношения, характеризуемые Р.Ленекером в терминах схематизации. Интеграция - отношения между компонен­- тами сложной структуры.

6. Коннекционистская модель репрезентации знании оказывается наиболее близкой концепции К.Г.

7. Язык, в целом, не считается отдельным «модулем» в психо­- логической структуре: язык вызывает другие когнитивные системы и интегрирован в более общую психологическую организацию [Langacker 1988].

Ю.П., Е.К.

КОГНИТИВНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ (cognitive activity; activits cognitive) - «ухватывание» и установление смысла, вслед за Г.Фреге рассматриваемое [Biihler 1983: 48-65] как

51

своеобразный когнитивный процесс установления когнитивной зна­чимости языкового выражения, его информативности. Смыслы же выражения считаются тогда объектами когнитивной деятельности и когнитивных установок. Например, в концепции «игровой семанти­ки» Я.Хинтикки [Hintikka 1975] смысл выражения является функцией, дающей множеству возможных миров некоторый экстенсионал (предложениям приписывается некоторое истинностное значение, привязанное к конкретному набору возможных миров).

Результаты К.Д. могут связываться с образованием системы смыслов (концептов), относящихся к информации относительно ак­туального или возможного положения вещей в мире - т.е. к тому, что индивид знает, предполагает, думает и/или воображает об объектах действительного и возможных миров [Павиленис 1983: 102] и что входит в концептуальную систему человека.

К.Д. как составная часть сознания человека (другие компонен­ты сознания: компетенция - способность генерировать акты созна­ния - и конкретное знание - результат когнитивной деятельности, используемый в дальнейших когнитивных актах человека) развора­чивается в определенном культурном контексте, что сильно ограни­чивает набор допустимых «возможных миров» [Morin 1986: 11]. В частности, содержание мифов, этические нормы, политические уста­новления, религия и др. компоненты культуры сказываются на про­цедурах и результатах К.Д. Отсюда и представление о когнитивной деятельности как о наборе процедур, переводящих одну реальность человека в другую.

В более широком значении К.Д. - деятельность, в результате которой человек приходит к определенному решению и/или знанию, т.е. мыслительная деятельность, приводящая к пониманию (интерпретации) чего-либо. В таком случае связь К.Д. с пониманием предложений не обязательна [Pylyshyn 1984: 197-198]. Иногда поэто­му К.Д. соотносится напрямую с понятием мышления, но относится прежде всего к процессам, сопровождающим обработку информации и заключающимся в создании особых структур сознания: тогда в К.Д. участвуют разные системы переработки информации, а потому образуемые структуры сознания нетождественны и зависят от того, по какому каналу пришла к человеку информация.

В отличие от остальных видов К.Д., язык обладает двойствен­ным характером [Сагоп 1983: 17-18]: как когнитивный инструмент он является системой знаков, играющих роль в репрезентации (кодировании) и в трансформировании информации. Это внутренняя сторона языка. Есть и внешняя: язык как независимый от человека объект, подлежащий усвоению: его функция репрезентирования ге­нетически и функционально неотделима от функции коммуникации.

О.Д.,Л.А.

52

КОГНИТИВНАЯ ЛИНГВИСТИКА (cognitive linguistics; kognitive Lingustik; lingulstique cognitive) - лингвистическое направле­ние, в центре внимания которого находится язык как общий когни­тивный механизм, как когнитивный инструмент система знаков, играющих роль в репрезентации (кодировании) и в трансформиро­вании информации. Эта система, в противоположность другим се­миотическим инструментам человека, одновременно является объек­том и внешним, и внутренним для субъекта, конституированным независимо от него и подлежащим усвоению в онтогенезе. Такая двойственность языка отличает язык от остальных когнитивных видов деятельности [Сагоп 1983: 17-18]. В механизмах языка сущест­венны не только мыслительные структуры сами по себе, но и матери­альное воплощение этих структур в виде знаков со своими «телами» [Armstrong, Stokoe, Wilcox 1995: 34].

В сферу К.Л. входят «ментальные» основы понимания и про­дуцирования речи, при которых языковое знание участвует в перера­ботке информации. Результаты исследований в области К.Л. дают ключ к раскрытию механизмов человеческой когниции в целом [Deane 1992: 1], особенно механизмов категоризации и концептуали­зации [Smith 1993: 531]. Поскольку в К.Л. на явления языка, особенно на значение и референцию, смотрят через призму когниции человека [Benthem 1991: 25], лексическая структура языка трактуется как ре­зультат взаимодействия когниции человека с семантическими пара­метрами, присущими данному языку [Senft 1994: 414]; ср. [Dobrovol'skij 1995:9]; см. параметризация языка.

В отличие от остальных дисциплин когнитивного цикла, в К.Л. рассматриваются когнитивные структуры и процессы, свойст­венные человеку как homo loquens: системное описание и объяснение механизмов человеческого усвоения языка и принципы структуриро­вания этих механизмов [Felix, Kanngiesser, Rickheit 1990: 1-2]. Мен­тальные процессы не только базируются на репрезентациях, но и соответствуют определенным процедурам - «когнитивным вычисле­ниям» [Eschcnbach et al. 1990: 37-38; Демьянков 1989], что ведет к постановке вопросов о числе и типе операций, совершаемых над

символами.

Центральная задача К.Л. состоит в описании и объяснении языковой способности и/или знаний языка как внутренней когни­тивной структуры и динамики говорящего-слушающего, рассматри­ваемого как система переработки информации, состоящая из конеч­ного числа самостоятельных модулей [Wunderiich, Kaufmann 1990: 223] и соотносящая языковую информацию на различных уровнях [Демьянков 19942].

Существуя как новая область теоретической и прикладной лингвистики, К.Л. оказывается связанной с изучением когниции в ее лингвистических аспектах и проявлениях, с одной стороны, и с ис­следованием когнитивных аспектов самих лексических, грамматиче-

53

ских и пр. явлений, с другой. В этом смысле она занимается как ре­презентацией собственно языковых знаний в голове человека и со­прикасается с когнитивной психологией в анализе таких феноменов, как словесная или вербальная память, внутренний лексикон, а также в анализе порождения, восприятия и понимания речи, так и тем, как и в каком виде вербализуются формируемые человеком структуры зна­ния, а, следовательно, К.Л. вторгается в сложнейшую область иссле­дования, связанную с описанием мира и созданием средств такого описания. См. [Кубрякова 1992; Кубрякова 1994i; 1994:].

Начало К.Л. приходится на 80-е гг. и иногда его связывают с симпозиумом в Луйсбурге, организованном Рейс Дирвеном в 1989 г., и созданием Международной Когнитивной Лингвистической Ассо­циации, участвующей ныне в выпуске специальных изданий по К.Л. Ее возникновение было вызвано новым пониманием языка и подчер­киванием в нем (в тесной связи с идеями когнитивной науки( его психического, ментального аспекта. Определение языка как явления когнитивного или когнитивно-процессуального, акцент на том, что язык передает информацию о мире [Soames 1988: 185, 202], что он многосторонне связан с обработкой этой информации [Schwarz 1992], что он имеет прямое отношение к построению, организации и усовершенствованию информации и способов ее представления [П а пиление 1983: 28], что он, наконец, обеспечивает протекание ком­муникативных процессов, в ходе которых передаются огромные пла­сты знаний и используются - не менее значительные и сложные [Rickheit, Strohner 1993] - все это придало новое направление лин­гвистическим исследованиям; ср. [Nuyts 1992].

Хотя область К.Л. еще окончательно не сложилась -- ср. [Schwarz 1992: 37], уже сегодня в ней выделились, с одной стороны, многочисленные течения, характеризующиеся своей общей когни­тивной организацией (ср. [Герасимов 1985]) и демонстрирующие проекты разных типов когнитивных грамматик, когнитивных иссле­дований дискурса, когнитивных лексикологии и т.п. С другой сторо­ны, в активно разрабатываемой области семантики предлагаются разные варианты когнитивных ее версий - прототипическая семан­тика, концептуальная семантика, фреймовая семантика и др. могут считаться ее интересными разновидностями; ср. [Демьянков 1992; 19943; Харитончик 1992; Беляевская 1994 и др.]. Наконец, можно выделить целый цикл лингвистических проблем, получающих новое освещение и новое решение в силу их освещения с когнитивной точки зрения. Это прежде всего проблемы категоризации и концептуализа­ции, рассматриваемые в многочисленных публикациях (см.); пробле­мы языковой картины мира; проблемы соотнесения языковых струк­тур с когнитивными; проблемы частей речи и т.п. - все то, с чем свя­зано освещение ментальных репрезентаций и их языковых «привязок» (коррелятивных им языковых форм). Важно также отме­тить, что поскольку репрезентации обычно считаются единицами

54

символическими (стоящими взамен чего-то другого), когнитивная лингвистика имеет немало точек соприкосновения с семиотикой, а часть возникающих в этой связи проблем (иконичности и индек­са л biioci и знаков, соотношения тел знаков с теми концептами, пере­даче которых эти тела служат, различий в типах знаков, зависящих от их протяженности и уровня и т.п.) затрагивают интересы обеих наук и могут быть решены лишь на их стыке; ср. также [Jorna 1990]. О разграничении областей когнитивной психологии и когни­тивной лингвистики см. также, помимо указанного выше и в статье о К.П. [Katz 1984]; учитывая и то, что если К.П. занимается всеми когнитивными способностями человека и их взаимодействием, а К.Л. - только такой когнитивной способностью, как язык, последняя все равно связана с К.П., описывающей интеракцию разных когнитив­ных способностей в разных типах деятельности человека (прежде всего - в коммуникативной).

В.Д, Е.К.

КОГНИТИВНАЯ МЕТАФОРА (спи. концептуальная метафо­ра; cognitive/conceptual metaphor) - одна из форм концептуализации, когнитивный процесс, который выражает и формирует новые поня­тия и без которого невозможно получение нового знания [Гелия 1988; Маккормак 1990; Теория метафоры 1990 и др]. По своему ис­точнику К.М. отвечает способности человека улавливать и созда­вать сходство между разными индивидами и классами объектов [Арутюнова 1990: 15].

При наиболее общем подходе метафора рассматривается как видение одного объекта через другой и в этом смысле является одним из способов репрезентации знания в языковой форме. Метафора обычно относится не к отдельным изолированным объектам, а к сложным мыслительным пространствам (областям чувственного или социального опыта). В процессах познания эти сложные непосредст­венно ненаблюдаемые мыслительные пространства соотносятся че­рез метафору с более простыми или с конкретно наблюдаемыми мыслительными пространствами (например, человеческие эмоции сравниваются с огнем, сферы экономики и политики - с играми, спортивными соревнованиями и т.д.). В подобных метафорических представлениях происходит перенос концептуализации наблюдаемо­го мыслительного пространства на непосредственно ненаблюдаемое, которое в этом процессе концептуализируется и включается в общую концептуальную систему данной языковой общности. При этом одно и то же мыслительное пространство может быть представлено по­средством одной или нескольких концептуальных метафор.

Различаются следующие основные типы метафор, задающие аналогии и ассоциации между разными системами понятий и порож-

55

дающие частные метафоры [Лакофф, Джонсон 1990; Lakoff 1987; Lakoff, Johnson 1980; Reddy 1979; Langacker 1991].

1. Структурные (structural) метафоры концептуализируют от­ дельные области путем переноса на них структурации другой облас­- ти. 2. Онтологические (ontological) метафоры катетеризуют абст-­ рактные сущности, путем очерчивания их границ в пространстве. 3. Метафора «канал связи/передача информации» (conduit metaphor) представляет процесс коммуникации как движение смыслов, «наполняющих» языковые выражения (вместилища), по «каналу», связывающему говорящего и слушающего. 4. Ориентационные (orientational) метафоры структурируют несколько областей и зада­ ют общую для них систему концептуализации; они в основном свя-­ заны с ориентацией в пространстве, с противопоставлениями типа «вверх—вниз», «внутри—снаружи», «глубокий—мелкий»,

«центральный—периферийный» и др. Так, в английском языке «счастье, здоровье, сознательное, рациональное» описывается через метафору «наверху», «сверху», «вверх» (up), тогда как «несчастье, болезнь, смерть» г- через метафору «внизу», «вниз» (down).

5. Метафора «контейнер» (container metaphor) представляет смыслы как «наполнения контейнеров» - конкретных языковых единиц.

6. Метафора «конструирование» (blockbuilding metaphor) представ­- ляет смысл крупных речевых произведений как «конструкцию» из более мелких смыслов.

В разных языках одни и те же мыслительные пространства концептуализируются с помощью разных К.М. Подробное исследо­вание таких пространств и типов метафор см. также [Heine, Traugott eds. 1990; Hopper, Thompson 1993], в которых эти явления изучаются с точки зрения их значимости для процессов грамматиза-ции. Под ними имеются в виду трансформации конкретных лексиче­ских единиц (например, глаголов движения или существительных, обозначающих части тела человека) в более абстрактные, граммати­ческие, средством чего оказывается метафорический перенос.

Л.Л.

КОГНИТИВНАЯ МОДЕЛЬ (cognitive model; kognitives Mod-ell; modclc cognitif) - термин, использующийся по меньшей мере в трех значениях:

1. Концепция «язык есть разновидность когнитивного процес-­ са». В ней язык и его познание относятся к компетенции когнитивной науки и не является монополией лингвистики [Герасимов, Петров 1988: 5 и ел.].

2. Модель понимания текста как результата естественной об­- работки языковых данных. Тогда говорят о построении ментальных

•

56

моделей текста (Джонсон-Лэрд), К.М. понимания [Дейк, Кинч 1988: 173] или К.М. обработки текста [Караулов, Петров 1989: 7-10; Дейк 1989: 71-72], которые, в свою очередь, требуют построения К.М. отдельных ситуаций. Когнитивное моделирование, состоящее в по­строении К.М. речи, зрительного восприятия и т.д., выясняет как состав информационно самостоятельных модулей, так и механику их взаимодействия и «архитектуру» единой системы модулей [Altmann 1990: 1].

3. Характеристика процесса категоризации в естественном язы­ке; напр., по [Лакофф 1988: 31], выделяются четыре типа К.М.: про­позициональные, схематические (образные), метафорические и мето­нимические; фактически же при этом описываются механизмы мыш­ления и образования концептуальной системы человеческого созна­ния как той базы, на которой мышление протекает. Такое понятие объединяет различные подходы в когнитивной науке (синонимы: концептуальная область, сцена, наивная модель - «folk model») и соответствует структуре знания, служащей фоном для когнитивной переработки, в частности, для выяснения значения высказывания [Rudzka-Ostyn 1993: 1]. По [Lakoff 1987: xii-xv], в рамках «реализма опыта» («experiential realism», или experientialism), теория К.М. долж­на использовать традиционные взгляды на категоризацию, значение и разум для описания эмпирических данных и основана на следую­щих положениях:

• главная часть наших концептуальных систем непосредствен­ но основана на восприятии, на движении нашего тела и на физико- социальном опыте человека;

• мысль образна: концепты, не прямо основанные на опыте, используют метафору, метонимию и «ментальную образность», что выходит далеко за рамки зеркального отражения, или репрезентиро­ вания, внешней реальности;

• мысль обладает гештальтными свойствами, а потому не ато- мистична; концепты имеют общую структуру, выходящую за преде-­ лы простого соположения (по фиксированным правилам) понятий­ ных «строительных блоков»;

• мысль - нечто большее, чем механическое манипулирование абстрактными символами и обладает экологической структурой: эффективность когнитивной переработки (например, при обучении и запоминании) зависит от общей структуры концептуальной системы и от того, какие именно понятия из нее задействованы в данный момент.

В.Д., Е.К.

57

КОГНИТИВНАЯ НАУКА/КОГНИТИВНЫЕ НАУКИ; (cogni­tive science/sciences) - наука/науки, занимающиеся человеческим ра­зумом и мышлением (mind) и теми ментальными (психическими, мыслительными) процессами и состояниями, которые с ними связаны - см. [Виноград 1983: 126; The Cognitive Turn 1989: 72; Varela, Thompson, Rosch 1993: 38 и др.]; наука/науки, предметом кото­рых/которой является когниция - познание и связанные с ним струк­туры и процессы - см. [Eckardt 1993: 57; Pylyshyn 1984: XI]; исследо­вание феномена знания во всех аспектах его получения, хранения, переработки и т.п., в связи с чем главными проблемами К.Н. счита­ются вопросы о том, какими типами знания и в какой форме облада­ет человек, как репрезентировано знание в его голове, каким обра­зом приходит человек к знанию и как он его использует - см. [Schwarz 1992: 14-15]; хотя непосредственные объекты этой науки определяются по-разному, чаще всего этим объектом оказывается информация и главное - обработка информации и ее переработка, причем не только человеком, но и машиной (компьютером), т.е. все виды деятельности с информацией. Согласно более распространен­ному взгляду, - указывает Р.Шепард, - К.Н. - это наука о системах представления знании и получения информации; менее распростра­ненной, но более приемлемой точкой зрения на К.Н. является ее оп­ределение как науки об общих принципах, управляющих менталь­ными процессами, т.е. определение, подобное тому, что дается теоре­тической физике [Shepard 1988: 45].

Как показывают эти определения, несмотря на определенную близость в указаниях на предмет или объект исследования К.Н. - это и знание, и познание, и информация, и человеческий разум и созна­ние, и человеческий мозг как носитель соответствующих систем и их биологическая основа и т.п., - все же в разных дефинициях К.Н. на­зываются разные феномены, и рассмотрение каждого из них привно­сит в науку/науки свою специфику, к тому же каждое направление по сути требует своего собственного эмпирического подтверждения и своей теоретической платформы. Такая ситуация заставляет при­знать, что скорее всего обозначение «когнитивная наука» относится к обширной и весьма общей программе научных исследований, объ­единяемых связующим их единым объектом - когницией. Термин К.Н. следует в связи с этим рассматривать как «зонтиковый» для объединения определенного количества научных дисциплин и созда­ния междисциплинарной науки, которая вырабатывает методы и приемы, необходимые для интеграции усилий ученых разных специ­альностей с целью более адекватного и полного представления об одном из самых сложных феноменов природы - человеческого созна­ния и разума.

Объединение наук в рамках когнитивизма диктуется прежде всего пониманием того, что разум - настолько сложный объект по-

V

58

знания, что изучение его не может быть ограничено рамками одной дисциплины, даже такой, которая занималась им специально - пси­хологии [Вгипег 1988: 82; Schwarz 1992: 14; Johnson-Laird 1983: XI]. История К.Н. ярко демонстрирует и тот факт, что для исследования сложных объектов ученые должны собираться в определенные науч­ные сообщества - один индивид уже не в состоянии овладеть всеми необходимыми данными об объекте [Giere 1989: 3].

Какие же науки объединяет или пытается объединить К.Н.? -Не вызывает сомнения, что у истоков К.Н. стояли когнитивная пси­хология и лингвистика (или - психолингвистика); к числу когнитив­ных наук причисляют, однако, то философию, лингвистику, антро­пологию и нейронауки - см. [Thagard 1989: 72], то прибавляют к пе­речисленным дисциплинам психологию и логику [Gardner 1985: 7], то включают в их состав моделирование искусственного интеллекта (см. схему, приводимую в Предисловии), то, наконец, справедливо указывают на связь К.Н., причем в самом ее зарождении, с методами математического моделирования, теорией информации, кибернети­кой и, конечно же, с компьютерной наукой. В европейских направле­ниях когнитивизма отмечается также связь К.Н. и семиотики, что для настоящего периода его развития очень существенно; ср. [Jorna 1990].

Несмотря на исключительную престижность когнитивных ис­следований и их широчайшую распространенность, несмотря на значительное влияние когнитивизма и на такие науки, как литерату­роведение, социология, антропология и др., К.Н. не может считаться монолитной или же предложившей какой-либо один подход к иссле­дованию когниции и разума; см. [Jorna 1990: II; Eckardt 1993: 1 и 15]. Иногда утверждают поэтому, что когнитивными называют науки, каждая из которых занимается когницией со своих собственных по­зиций и применяя свои методики. Однако дело К.Н. заключается как раз в том, чтобы интегрировать данные из разных наук под опреде­ленным углом зрения, а для этого сформулировать известные пред­посылки исследования и его конкретные цели; ср. [Felix, KanngieВer, Rickheit 1990].

На более ранних этапах развития К.Н. говорили о двух допу­щениях:

• человеческий интеллект может изучаться как материальная символическая система, которая понимается как «своего рода маши­ на, которая порождает развертывающийся во времени набор сим­ вольных структур»; для человека такими структурами являются мен­- тальные репрезентации;

• свойства материальной символической системы изучаются на таком уровне анализа, который позволяет абстрагироваться от физической или технической стороны указанной системы, а также от материальной стороны механизмов, производящих некие операции с символами [Виноград 1983: 127]. Иными словами, хотя в когнитив-

59

ной парадигме когниция и связывается с определенной ее физической «имплементацией» (реализацией) и считается, что когнитивные про­цессы протекают в том или ином материальном виде, воплощении (как в человеке, так и в машине), сами эти процессы можно полагать независимыми от этого обстоятельства и изучающимися в основном в их функциональном аспекте; ср. [Pylyshyn 1984; Kirkeby 1994: 593 и ел.; Schifier, Steele 1988]. Поскольку признается также несводимость когнитивных процессов к описаниям, сделанным какой-либо одной наукой, постулируется необходимость обращения к данным разных наук и интеграции этих данных; это объясняет междисциплинарный характер К.Н. Требования этого рода подкрепляются и тем, что функционального описания ждут все когнитивные составляющие когнитивной системы разума •- память, внимание, воображение, мышление, восприятие и т.п., а каждая такая составляющая - от­дельный механизм обработки информации, - уже имеет собственную историю се изучения и может исследоваться самостоятельно.

Признается для К.Н. и другая система допущений, и хотя об­щим для всей когнитивной программы является прежде всего попыт­ка «функционально идентифицировать ментальные • состояния, в терминах их взаимодействия между собой, в абстракции от матери­альной реализации в мозгу» и в терминах моделей «внутренней пере­работки» (inner processing) информации - ср. [Демьянков 1994:: 17 и ел.], в число исходных установок включают также помимо допуще­ний об уровне ментальных репрезентаций

• положение о том, что центральным для всей проблематики является обращение к компьютеру как служащему самой наглядной и самой убедительной моделью того, как работает человеческой мозг (си. подробнее компьютерная метафора), а также позволяющему имитировать на нем отдельные когнитивные процессы (например, обучения или экспертного знания и т.п.);

• положение о том, что сегодня можно сознательно отвлечься при изучении когнитивных структур и процессов от воздействующих на них эмоциональных, культурологических и исторических факто­- ров, хотя и признается, что такая процедура носит методологически временный характер; см. [Gardner 1985: 6-7]. Исследование этих и тому подобных факторов входит, правда, в перспективу когнитивно­- го анализа [Eckardt 1993: 341], который в будущем поможет решить и вопрос о том, что представляет собой мозг человека и насколько оправданно его определение как устройства компьютерного типа.

В настоящее время широко обсуждаются вопросы о дате «рождения» К.Н. (здесь выдвигаются и мнения о том, что зарождение науки приходится на середину 50-х гг., и мнение о том, что этой да­той должна быть признана организация Центра по когнитивным исследованиям в Гарварде в 1960 г. и даже мнение о том, что распро­странение этой парадигмы знания связывается с 70-ми гг. в амери­канской науке). Много изданий и журналов посвящаются также те-

60

кущим когнитивным исследованиям и, наконец, существует уже не­сколько обзоров исторического характера, отражающих как предте­чи К.Н., так и ее составляющие. Мы уже указали на эти работы в Предисловии. Вместе с тем необходимо отметить, что характеризуя К.Н., говорят о том, что у этой науки длительное прошлое, но весьма краткая предистория [Gardner 1985: 9]. И, действительно, человече­ским интеллектом, закономерностями мышления, источниками зна­ний и процессами его достижения, а также мозгом, психикой и мен­тальными состояниями и актами - всем этим давно занимались фи­лософия и логика, психология и биология. В философии существовал даже специальный раздел, посвященный теории познания, а интерес к гносеологии и эпистемологии, методологии и истории науки ха­рактерен отнюдь не только для К.Н. И все же надо решительно под­черкнуть тот факт, что в рамках К.Н. все эти и аналогичные им про­блемы звучат по-новому и решаются по-новому и что с самого нача­ла ученых, стоящих у истоков новой науки, отличала несомненная оригинальность, и что как о когнитивной революции, так и о рево­люции хомскианской говорят не случайно. Когнитивизм знаменовал появление новой парадигмы научного знания, и с ним в историю науки пришло новое понимание того, как следует изучать знание, как можно подойти к проблеме непосредственно не наблюдаемого -прежде всего к проблеме внутреннего представления мира в голове человека: ключевыми понятиями для начальных периодов К.Н. ста­новятся понятия репрезентаций, структур представления знаний, нетождественных по своей модальности, объему, близости репрезен­тируемому оригиналу и т.п.

Первый этап в развитии К.Н. и был посвящен, собственно, разработке идей репрезентационализма и освещению той деятельно­сти человека, которая могла быть определена как оперирование мен­тальными репрезентациями, выступающими прежде всего как симво­лы чего-то, находящегося «извне», в реальном или выдуманном мире, но всегда как стоящего взамен чего-то. «Когнитивизм - взгляд, со­гласно которому человек должен изучаться как система переработки информации, а, поведение человека должно описываться и объяс­няться в терминах внутренних состояний человека. Эти состояния физически проявлены, наблюдаемы, и интерпретируются как полу­чение, переработка, хранение, а затем и мобилизация информации для рационального решения разумно формулируемых задач» [Демьянков 1994i: I]. Подобное определение когнитивизма означало, что центральной проблемой для всего этого направления оказывался вопрос о том, в каких именно терминах следует описывать и объяс­нять все манипуляции с информацией, и ответом на этот вопрос яв­лялся тезис об операциях с символами и над символами (ментальными репрезентациями). Но с символами оперировали и компьютеры. Сопоставление работы компьютера и деятельности мозга детерминирует основную линию анализа внутри многих на-

61

правлений К.Н. и предопределяет поиски решений многих когнитив­ных проблем имитацией ментальных процессов на компьютере. Со­ответственно, ключевыми понятиями К.Н. становятся и такие поня­тия как обработка знаний (processing) или их «вычисление» (computation). Чем-то вроде вычисления начинает считаться и ра­зумное поведение человека [Caplan 1989]. Но аналогия операций на ЭВМ и в мозгу человека (см. компьютерная метафора) оказывается настолько глубокой, что многие ученые начинают считать, что и К.Н. должна изучать не только человеческое мышление, но включить также в предмет своего исследования все процессы переработки зна­ний - как осуществляемые человеком, так и машиной. Дискуссии о правомочности такого взгляда на веши определяют и сегодня борьбу мнений о сущности когнитивной парадигмы.

Рефлексы этой полемики особенно существенно сказываются на втором этапе развития когнитивизма, который в Америке испыты­вает радикальные преобразования под влиянием коннекционизма, а в Европе сказывается на обращении к проблеме языковой обработки данных в первую очередь.

Связь лингвистики и психологии, характеризовавшая началь­ные этапы становления К.Н. - см, подробнее [Кубрякова 1992; 1993; 1994:], приобретает настолько тесный характер, что проблемы пони­мания речи и порождения речи начинают ставиться в новом ключе -они вызывают к жизни поток специальной литературы, направлен­ной на объяснение всей речемыслительной деятельности с когнитив­ной точки зрения; ср. [Кубрякова 199Ь; Rickheit, Strohner 1993; Schwarzl992nflp.].

Яркая тенденция сблизить исследование когниции с изучением языка становится, несомненно, отличительным признаком всей К.Н. «Существует искушение, - указывает Г.Харман, - определить К.Н. как представляющую собой научное изучение когниции, но это че­ресчур узкое ее понимание: с одной стороны, в центре интересов К.Н. находится язык, с другой стороны, взгляды на то, до какой степени изучение языка входит составной частью в изучение когниции, рас­ходятся. Поэтому лучше говорить о том, что К.Н. включает как ис­следование языка, так и исследование когниции, причем у этих ис­следований часто появляются как философские, так и чисто инже­нерные аспекты» [Herman 1988: 259].

В словаре по когнитивной психологии отмечается в связи с этим, что К.Н. вырастет на основе трех начинаний: изобретения компьютера, развития психологии и подхода, определяемого анали­зом процесса обработки информации и исследованием ментальных процессов, касающихся восприятия, памяти, языка и мышления и, наконец, появлении теории генеративной грамматики со всеми ее ответвлениями [Eyscnck 1991: 60]. Связь хомскианской революции в лингвистике и когнитивного переворота в, науке представляется,

г

62

таким образом, несомненной. См. также [The Making of Cognitive Science 1988].

В истории К.Н. уже можно, по всей видимости, выделить по крайней мере два указанных выше этапа - этап узкого когнитивизма (см.), который сменяется этапом все возрастающей роли таких новых моделей работы мозга, как коннекционистские (модели так называе­мой параллельно распределенной обработки информации Дж.МакКлеланда и Д.Румельхарта [Parallel Distributed Processing 1986]).

С широким распространением К.Н. можно связать появление разных школ и разных направлений в разных странах. В европей­ских течениях К.Н. особое внимание уделяется процессам языковой обработки информации, в американских направлениях огромный скачок вперед сделали когнитивная психология, в которой накопи­лись значительные массивы данных экспериментального порядка, а также нейронауки.

Е.К.

КОГНИТИВНАЯ ОБРАБОТКА И ПЕРЕРАБОТКА (cognitive processing; kognitive Verarbeitung) - процесс переработки информа­ции человеком, аналог вычислительной процедуры. Выявление принципов К.П. языковых данных - восприятия и понимания речи -является центральной задачей когнитивной лингвистики. В частно­сти, в процедурной семантике [Miller, Johnson-Laird 1976; Johnson-Laird 1983], а также в лингвистических теориях Чейфа и Джекендоф-фа - см. [Langacker 1990: 1], значение языковых выражений считается результатом К.П., называемой концептуализацией. В когнитивной грамматике [Langacker 19872: 56] подчеркивается, более того, что значение целиком относится к ведению К.П., а не объективной ре­альности. Поэтому бессмысленно формулировать семантические описания в терминах условий истинности (т.е. соответствия действи­тельности). Выражения, описывающие «объективную» ситуацию, могут различаться по значению, в зависимости от того, как эта си­туация рассматривается и «конструируется»: выражение навязывает образ этой ситуации. Конвенциональные образы, воплощенные сим­волами языка (лексическими и грамматическими единицами), предо­пределяют их семантическую значимость.

Эффективность К.П. при усвоении знания и в работе памяти, по [Lakoff 1987: xii-xv], зависит от общей структуры концептуальной системы и от того, что означают концепты.

Психологической реальностью обладают только те когнитив­ные процессы, которые выглядят как процессы «компьютации», или вычисления (computational processes), что предполагает некоторое

63

посредничество репрезентациоиной системой. Эта система репрезен­тации не может быть сама естественным языком- несмотря на то, что семантические свойства предиката любого естественного языка, дос­тупного для изучения, должны быть выразимы в рамках такой ре-презентационной системы. Эту систему называют иногда языком мысли [Fodor 1975: 27]. Например, моделируя семантическую К.П. в ситуационной семантике, используют понятие «тип ситуации», от­носящееся именно к ментальному метаязыку [Evans 1985: 2].

Само понятие К.П. - в иных терминах - присутствовало уже в схоластической философии языка. Так, в понимании Фомы Аквин-ского К.П. - процесс естественной семиотики, связанный с общени­ем, которое представляется затрудненным из-за множественности функций и значимостей элементов. Сообщения, которым обменива­ются различные модули («способности»), функционируют одновре­менно как знак и как сигнал: их отправляют в качестве сигналов от одного модуля к другому, и в качестве таковых они являются знака­ми в некоторой последовательности знаков. Знание же есть необхо­димое сообщение правды, естественным кодом которой является действительность. Означивание действительности - естественное отношение, а коммуникация является необходимым, механическим актом знания, при том, что кодом является сама действительность: таким образом, естественный семиотический универсум полностью упорядочен [Pellerey 1989: 101-104].

в.д.