Положения части 2 настоящей статьи не распространяются на фирменные наименования, товарные знаки, знаки обслуживания, а также теле- и радиопрограммы, аудио- и аудиовизуальные материалы, печатные издания, предназначенные для обучения государственным языкам республик, находящихся в составе Российской Федерации, другим языкам народов Российской Федерации или иностранным языкам.

4. Защита и поддержка языка. Статья 4. Защита и поддержка государственного языка Российской Федерации. В целях защиты и поддержки государственного языка Российской Федерации федеральные органы государственной власти в пределах своей компетенции:

1. обеспечивают функционирование государственного языка Российской Федерации на всей территории Российской Федерации;

2. разрабатывают и принимают федеральные законы и иные нормативные правовые акты Российской Федерации, разрабатывают и реализуют направленные на защиту и поддержку государственного языка Российской Федерации соответствующие федеральные целевые программы;

3. принимают меры, направленные на обеспечение права граждан Российской Федерации на пользование государственным языком Российской Федерации;

4. принимают меры по совершенствованию системы образования и системы подготовки специалистов в области русского языка и преподавателей русского языка как иностранного языка, а также осуществляют подготовку научно-педагогических кадров для образовательных учреждений с обучением на русском языке за пределами Российской Федерации;

5. содействуют изучению русского языка за пределами Российской Федерации;

6. осуществляют государственную поддержку издания словарей и грамматик русского языка;

7. осуществляют контроль за соблюдением законодательства Российской Федерации о государственном языке Российской Федерации;

8. принимают иные меры по защите и поддержке государственного языка Российской Федерации.

5. Взаимоотношения языков. Статья 5. Обеспечение права граждан Российской Федерации на пользование государственным языком Российской Федерации.

Ст. 5, п. 1. Обеспечение права граждан Российской Федерации на пользование государственным языком Российской Федерации предусматривает:

• получение образования на русском языке в государственных и муниципальных образовательных учреждениях;

• получение информации на русском языке в федеральных органах государственной власти, органах государственной власти субъектов Российской Федерации, иных государственных органах, органах местного самоуправления, организациях всех форм собственности;

• получение информации на русском языке через общероссийские, региональные и муниципальные средства массовой информации. Данное положение не распространяется на средства массовой информации, учрежденные специально для осуществления теле- и (или) радиовещания либо издания печатной продукции на государственных языках республик, находящихся в составе Российской Федерации, других языках народов Российской Федерации или иностранных языках.

п. 2. Лицам, не владеющим государственным языком Российской Федерации, при реализации и защите их прав и законных интересов на территории Российской Федерации в случаях, предусмотренных федеральными законами, обеспечивается право на пользование услугами переводчиков.

Статья 6. Ответственность за нарушение законодательства Российской Федерации о государственном языке Российской Федерации

1. Принятие федеральных законов и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, законов и иных нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации, направленных на ограничение использования русского языка как государственного языка Российской Федерации, а также иные действия и нарушения, препятствующие осуществлению права граждан на пользование государственным языком Российской Федерации, влекут за собой ответственность, установленную законодательством Российской Федерации.

2. Нарушение настоящего Федерального закона влечет за собой ответственность, установленную законодательством Российской Федерации.

Права личности и социальных групп. Что не освещено в законе.

Сверхзадача закона и стратегия языковой политики нашего государства. Демократично, но все же преимущества даются именно русскому языку.

Для сравнения имеет смысл рассмотреть еще два закона о языке: Узбекский и Литовский.

РУССКИЙ ЯЗЫК В УЗБЕКИСТАНЕ: СОЦИОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

С. И. Зинин, к. ф. н., член Ташкентского объединения ПРЯЛ

Принятие закона позволило узбекскому языку быстро восстановить утраченные им в прошлом некоторые социолингвистические позиции и создать благоприятные условия для функционирования узбекского языка как государственного; усиление общественной роли узбекского языка сопровождается повсеместным сужением социальных функций русского и других национальных языков; стремление сформировать общественное мнение о русском языке как иностранном; закрепление за государственным языком функции языка межнационального общения на территории Узбекистана, наряду с русским, которому в будущем будет отведена только роль языка межгосударственного общения; использование русского языка в качестве инструмента в образовательной, социальной и общественно-политической сферах для освоения русскими местных национальных особенностей.

Юридически русский язык в Узбекистане приравнен к другим национальным языкам, что закреплено в Конституции РУз и Законе «О государственном языке Республики Узбекистан» в следующей формулировке: «Придание узбекскому языку статуса государственного не ущемляет конституционных прав наций и народностей, проживающих на территории республики, в употреблении родного языка». Если в «Законе о языках» 1989 года узбекский язык был объявлен государственным, а русский язык определялся как язык межнационального общения, то в новом Законе «О государственном языке Республики Узбекистан», принятом 21 декабря 1995 года, о русском языке ничего не говорится, а его функционирование, как и других национальных языков, определяется условиями компактного проживания носителей этих языков.

Русский язык в Узбекистане по своей социальной активности стоит на втором месте после узбекского языка, хотя количественно русские в республике за последнее десятилетие переместились со второго на четвертое место, уступая по численности казахам и таджикам. В городах и промышленных зонах русский язык продолжает функционировать не только как родной язык русских и части представителей некоторых наций и народностей, но и как язык науки, образования, культуры, массовой информации, туризма, спорта и т.д., хотя активность его использования заметно снизилась.

В республике русский язык с определенным временным ограничением используется в теле- и радиовещании. На русском языке издаются газеты, журналы, книги. Увеличилось число театров, в которых спектакли идут на русском языке. Граждане могут обращаться в государственные организации и учреждения с заявлениями, предложениями и жалобами не только на государственном, но и на других языках. Таким языком обычно выступает русский. Свободно используется русский язык при межличностном общении, при совершении религиозных и культовых обрядов.

При описании современного состояния русского языка чаще всего приводят в пример языковую ситуацию в Ташкенте и Ташкентской области, где из-за большого количества этнических русских и «русскоговорящих» сложились исторически благоприятные условия для употребления русского языка. Это позволяет лидерам государства утверждать, что проблем с русским языком в республике нет. Публикуются ошибочные заявления, что «русский язык стал официальным языком» (см. «Русский язык за рубежом», 2002 г. № 2, стр. 85). На самом же деле ближе к истине формулировка Ю. Подпоренко, что на современном этапе «русский язык бесправен, но востребован».

На социальную роль русского языка влияют демографические процессы, характерные для Узбекистана в последнее десятилетие. Миграция русских за пределы республики нередко используется для оправдания сужения сферы применения русского языка. Пытающиеся выдвинуть требования о придании русскому языку статуса государственного или официального, как это законодательно закреплено в Казахстане и Киргизии, получают отказ, мотивированный ссылкой на демографические процессы не в пользу русских.

В 1989 году в Узбекистане, по данным переписи, проживало 1.653.478 русских, что составляло 8,34 % от общего числа населения. К началу XXI века в республике числилось 1.117.551 (4,78 %) русских, таким образом из Узбекистана выехал каждый третий русский, и этот отток продолжается. Заметно уменьшилось представительство русских в Сырдарьинской (с 9,97 % до 5,81 %), Ташкентской (с 14,64 % до 9,29 %), Ферганской (с 5,78 % до 2,63 %), Андижанской (с 2,59 % до 1,12 %), Джизакской (с 4,38 % до 2,11 %), Кашкадарьинской (с 2,35 % до 1,18 %) областях. Кроме этнических русских, выехали представители других национальностей, для которых русский язык был родным (мордва, немцы, евреи и др.), что также повлияло на сокращение русской языковой среды и использование русского языка другими народами.

Социальная значимость русского языка в республике высока. Об этом свидетельствуют результаты социолингвистического анкетирования студенческой молодежи Ташкента и Самарканда. На вопрос анкеты «Какой язык вы употребляете в вашей профессиональной деятельности?» респонденты в Ташкенте дали ответ: только узбекский – 7,4 %, узбекский и русский – 41,0 %, только русский – 40,2 %, хотя 82 % студентов обучаются в группах с узбекским языком. В Самарканде, где активно используется и таджикский язык, на этот же вопрос ответили: только узбекский – 11,0 %, узбекский и русский – 38,0 %, только русский – 39 %. Если в Ташкенте в неофициальном семейном общении 44,3 % говорят только по-узбекски, 20,7 % – на узбекском и русском, 29,0% – только на русском, то в Самарканде на узбекском языке дома общаются 19,0 %, на таджикском – 38,0 %, на таджикском и русском – 21,0%, только на русском – 20,0%. В каждой области республики эти данные будут корректироваться с учетом национального состава населения, но в большинстве случаев доминируют узбекский и русский языки.

Реже стал использоваться русский язык при оформлении текстов вывесок, объявлений, ценников и другой наглядной и устной информации.

В Узбекистане осуществляется переориентация определения «язык межнационального общения». В областях с незначительным представительством русских объективно таким языком становится узбекский со всеми вытекающими последствиями общения в многонациональных коллективах. Высказанное несколько лет назад предположение, что вместо русского функцию языка межнационального общения будет выполнять английский не подтверждается практикой языкового строительства, хотя число хорошо знающих английский язык возросло. Говорить о социальной востребованности английского языка как языка межнационального общения на современном этапе преждевременно. В Законе «О государственном языке Республики Узбекистан» не указан язык межнационального общения, а только предоставляется право выбора: «Граждане имеют право по своему усмотрению выбирать язык межнационального общения». В Ташкенте на вопрос «Какой язык вы употребляете в межнациональном общении?» 89,8 % опрошенных назвали только русский, 8,6 % – русский и английский и только 0,4 % – английский. В Самарканде респонденты ответили следующим образом: русский – 96,0 %, русский и английский – 3,8 %, только английский – 0,2 %. Однако практика речевого общения свидетельствует, что в многонациональных коллективах с преобладанием узбекоговорящих преимущество отдается узбекскому языку.

Перевод делопроизводства на государственный язык осуществляется с опережением установленных законом сроков. В первые годы независимости Узбекистана русский язык использовался в официальном делопроизводстве. Но такое двуязычие требовало не только социально-политического обоснования, но и дополнительных материальных затрат, что было нежелательным для жесткого бюджетного финансирования.

Использование русского языка в делопроизводстве объяснялось наличием государственных служащих со слабым или полным незнанием государственного языка. По данным переписи 1989 года, около 4-5 % русских свободно владели узбекским языком. Проводимая в начале 90-х годов кампания по массовому изучению государственного языка не дала ожидаемого результата по разным причинам (возраст госслужащих, отсутствие социальной мотивации, слабая разработка методики изучения узбекского языка и т. д.). Были истрачены значительные бюджетные средства, десятки тысяч получили удостоверения об окончании курсов по изучению государственного языка, но в реальности число свободно говорящих по-узбекски среди неузбеков возросло незначительно.

Во второй половине 90-х годов был избран другой путь: на государственную службу стали принимать лиц только со знанием узбекского языка, и кадровый вопрос с позиций использования государственного языка в делопроизводстве фактически был решен, а востребованность русского языка в этой сфере резко пошла на убыль. Само представительство русских в органах исполнительной, судебной и законодательной власти было сведено к минимуму. Например, в составе кабинета министров Республики Узбекистан нет ни одного неузбека. В парламенте республики из 250 депутатов только 21 являются представителями других наций, в том числе 5 русских, 3 украинца, 1 армянин, 1 кореец. Не все знают государственный язык, поэтому заседания обеспечиваются синхронным переводом с узбекского на русский и английский языки.

Русский язык наряду с государственным языком используется при публикации законодательных актов республики и различных документов органов государственной власти.

Русский язык используется в дошкольной подготовке, школьном и вузовском образовании, хотя и здесь происходят заметные изменения. В школах с нерусским языком обучения было сокращено число часов, отводимых на изучение русского языка как иностранного, уровень его усвоения значительно снизился, особенно в школах сельских районов, где отсутствует русская языковая среда, не на должном уровне метод. подготовка преподавательских кадров, недостаточная обеспеченность учебниками и учебно-методическими пособиями. В 5-7-х классах школьникам на изучение русского языка отводится только 70 часов в год, что явно недостаточно. В лицеях и колледжах на весь период обучения русскому отводится 120 часов (80 часов на первом курсе и 40 на втором). В дополнение ко всему, новым тормозящим условием следует считать и переход узбекского языка с кириллицы на латиницу, что стало дополнительной трудностью для школьников при изучении русского языка.

В Узбекистане для школ с узбекским языком обучения издаются учебники по русскому языку, в которых использована методика РКИ. Авторы учебников придерживаются коммуникативного принципа изучения русского языка с учетом практической направленности. В учебниках прослеживается функциональный подход к отбору и подаче языкового материала. Анализ содержания учебников свидетельствует о значительном сокращении текстов русской классической литературы. Если в учебниках и учебных хрестоматиях по русскому языку, изданных до 1995 года, учащиеся знакомились с краткими биографическими очерками о русских писателях, с некоторыми их произведениями, то в изданиях последних лет произведения русских писателей уступили место произведениям узбекских писателей, переведенным на русский язык.

В Узбекистане функционирует единая общенациональная школа, в которой преподавание ведется на узбекском, русском, каракалпакском, казахском, киргизском, таджикском, туркменском языках. Единая школа, единый государственный стандарт отразились и на языке обучения. Миграция русских привела к сокращению школ с русским языком обучения и обучающихся в них учеников. Сейчас в 158 школах с русским языком обучения и 647 смешанных (узбекско-русских, узбекско-каракалпакско-русских и т.д.), в 2000/2001 учебном году обучалось 321.200 (5,6 %) учеников, что по сравнению с 1993 годом (559.458, или 12,1 % от общего числа учащихся) уменьшилось почти в два раза.

Изменяется национальный состав учеников в школах с русским языком обучения. Значительную часть учащихся составляют дети из узбекских семей, где они общаются на родном языке.

В школах с русским языком обучения были сокращены часы для изучения русского языка как родного до 644 часов, то есть меньше чем в российских школах.

Предпринимается попытка создания методики преподавания русского языка как родного в многонациональных классах. Такая методика должна учитывать особенности усвоения русского языка в условиях многонационального состава учащихся, которые вне школы общаются на родном языке.

В системе высшего образования Узбекистана имеются группы с русским языком обучения, но уменьшилось число специальностей с обучением на русском языке. В 2000 году в Андижанском университете из 17 специализаций только 4 велись на русском языке, соответственно в Бухарском университете из 27 на русском 7, Гулистанском университете из 17 всего 4, Наманганском университете на русском 9 из 26, Ургенчском университете из 26 специализаций на русском 2 и т.д.

В Узбекистане имелась хорошая школа подготовки специалистов по русскому языку и литературе. Постепенно в вузах республики факультеты русского языка, русской филологии были преобразованы в отделения русского языка и литературы факультетов зарубежной филологии. Резко сократился набор на русскую филологию. Например, в 1996 году на первые курсы отделений русской филологии всех вузов было принято 525 студентов, а в 1999 году набор сократился на 35 % и составил 345 студентов-первокурсников, хотя потребность в преподавателях русского языка и литературы ощущается повсеместно, особенно в сельских школах.

Наблюдается спад научной и научно-методической работы в области русского языкознания и методики преподавания русского языка. Ослаблен интерес к русскому языку как к самостоятельному объекту исследования. На проводимых научных конференциях русский язык рассматривался при обсуждении других иностранных языков. Только в 2002 году в Ташкенте состоялась небольшая научно-практическая конференция «Русский язык в Узбекистане. Современное состояние и перспективы», организованная Русским культурным центром и Ташкентским объединением преподавателей русского языка и литературы при содействии Представительства «Росзарубежцентра» в Республике Узбекистан. Изданные материалы конференции и принятые рекомендации направлены на привлечение внимания общественности республики на решение назревших вопросов, касающихся функционирования русского языка, его научного изучения и методики преподавания в качестве родного и неродного языка.

Закон Литовской республики «О государственном языке» (от 31.01.1995, с изменениями 13.06.2002) принципиально отличается от закона Узбекистана и России тем, что он является по сути дискриминационным. Государственным объявлен литовский язык. Не регламентируется неофициальное общение и язык религиозных и национальных общин. Законы и другие правовые акты принимаются и оглашаются на литовском языке (+ делопроизводство, переписка, суд возможен с переводчиками, к сделкам могут прилагаться переводы, официальные государственные мероприятия, образование, государственные СМИ, формы имени должны изменяться, публичные надписи, печати, штампы, литовские надписи не должны быть меньше иноязычных, должна соблюдаться правильность языка: «Все публичные надписи должны быть правильными», аттестация госслужащих, содействие изучению и развитию языка). Обязательное знание языка служащими по категориям владения государственным языком.

3. Языковая ситуация и языковая политика в России и СССР. Языковая ситуация в России с самого начала ее существования не была простой. Во-первых, двуязычие русского (его диалектов) и шведского, финского, тюркских языков кочевников-степняков. На начальном этапе также существовала диглоссия, образованная церковнославянским и древнерусским языками, затем, в связи с увеличением территории и национального состава государства российского огромное количество неславянских языков вступает во взаимодействие с русским и между собой, начинается русификация народов, вошедших в состав России. Для общения с покоренными народностями используются толмачи и переводчики, русский язык понемногу становится средством межнационального общения. С петровских времен в Россию начинают активно проникать языки со значительной литературной традицией (нем., англ., фр., гол. и др.).

В 13-17 вв. языками религии были церковнославянский у православных (позднее также у униатов), латынь у католиков, арабский у татар. Эти языки (в первую очередь латынь) были и языками светской образованности.

В Московском государстве до покорения Казани многонациональность остается незаметной, хотя в повседневном обиходе используется, естественно, не только русский язык. Несистематическую письменную фиксацию получает карельский язык (от XIII в. сохранилась новгородская берестяная грамота на карельском, есть и немногочисленные позднейшие записи); в XIV—XVII веках очень ограниченно создавалась богослужебная литература для коми на древнепермском языке (оригинальная графика была изобретена св. Стефаном Пермским). С присоединением Казанского ханства языковая картина в России изменяется: среди подданных Казани были не только татары, но и мордва, чуваши, черемисы (марийцы), вотяки (удмурты), башкиры. Все они находились под существенным языковым влиянием татар, а сами татары располагали вполне значительной по тем временам письменной традицией.

Посольский приказ и в XVII в. имел переводчиков (письменных) и толмачей (устных) с татарского языка (Эта традиция сохранялась долго: в Училище для обучения восточным языкам при Коллегии иностранных дел (основано в 1798 г.) наряду с китайским, маньчжурским, арабским, персидским и турецким учат и татарскому.), но они использовались в первую очередь для общения с еще враждовавшими с Россией крымцами. (Отдельные переводчики имелись также для «турского» (турецкого), а толмачи также для ногайского и хивинского языков).

После покорения Сибирского ханства восточными соседями России вплоть до Тихого океана оказались многочисленные небольшие этнические группы, не имевшие государственного устройства. В результате сразу же началась быстрая русская экспансия на восток. Первоначальной целью проникновения русских в Сибирь был сбор ясака, более серьезное хозяйственное освоение началось позднее. Однако для закрепления территорий за собой русские строили укрепленные остроги, позднее ставшие городами. Эти остроги отмечали два направления русской экспансии. На юге возникли Тюмень (1585), Тобольск (1587), Томск (1604), Кузнецк (1618); Красноярск (1628), Чита и Нерчинск (1653); на севере — Березово (1592), Обдорск (Салехард) (1595), Туруханск (1607); Якутск (1632), Охотск (1647).

Параллельно идет строительство крепостей по южной границе новых владений на Урале и в Сибири. В начале XVII в. здесь появляются калмыки — последний народ, в массовом количестве прокочевавший по евразийской степи. Калмыки впервые вступили в контакт с русскими, пройдя из восточной Монголии через земли современного Казахстана. В 1608 г. они направили посольство в Москву и, получив разрешение продвигаться на запад вдоль южных русских рубежей Сибири, к середине XVII в. оказались в междуречье Нижней Волги и Дона. В 1664 г. здесь было образовано кочевое Калмыцкое ханство под покровительством России.

В доимперский период в русском государстве меняется этническая ситуация, но на характере языковой ситуации это почти не отражается: на окраинах государства в качестве средства повседневного обиходного общения используются местные языки, в значительной мере их выучивают и русские поселенцы. Языковая ассимиляция идет очень медленно. Государство в языковые проблемы не вмешивается. Русское население пользуется диалектами, в центре складывается общеразговорное койне, которое служит основой начинающей появляться светской литературы. На той же базе функционирует стилистически развивающийся деловой язык. Духовная литература создается на церковнославянском, на этом же языке ведется богослужение. В отношении церковнославянского можно говорить о довольно жестком соблюдении нормы.

Начиная с петровских времен в Российской империи появляется все больше подданных, говорящих на языках, имеющих значительную литературную традицию и высокий престиж. Социальная верхушка общества становится многоязычной. Поначалу основным иностранным языком был немецкий в разных его вариантах, а также голландский; но постепенно наряду с немецким выделяется французский, становясь с конца XVIII в. для значительной части образованного общества по существу родным. Роль немецкого также сохраняется. В XVIII в. это основной язык естественно-научных и, отчасти, гуманитарных исследований в России, что не удивительно, поскольку Академия наук поначалу формировалась из немцев (по западноевропейской традиции в качестве языка науки использовалась и латынь). К началу XIX в. знание европейских языков проникает и в средние дворянские слои.

О целенаправленной языковой политике можно говорить лишь с петровских времен. К местным языкам проявляется любопытство в духе кунсткамеры, в немецких, польских и финских землях сохранялись их языки и законы. В Прибалтике запрещалось говорить по-латышски. На Кавказе более лояльно и терпимо. На всех остальных территориях офиц. общение на русском, готовят переводчиков, привлекают инородцев к обучению на русском языке (в Казани). Не всегда успешно.

Во второй половине 19 века осуществляется политика русификации. В Польше и Прибалтике с 1871 г. в гимназиях запрещено говорить по-польски, преследуется украинофильство, в 60-е гг. прекращается использование литовского литературного языка, в 1876 г. запрещается белорусский язык и литовская латиница, в 1867 г. на Кавказе вводится обязательное изучение русского языка и т.д.

В местных средних учебных заведениях с 1866 года обязательным становится изучение на русском языке истории, географии и русской словесности; еще через шесть лет всё светское образование переводится на русские программы. С 1871г. обязательное изучение русского вводится во всех начальных школах Польши и Прибалтики, в том числе и церковных — католических и лютеранских. В 1873 г. издается распоряжение о запрете говорить по-польски в гимназиях [Судакова 1972: 156]. В Польше идет переход на русский как единственный язык обучения сразу после усвоения двуязычного польско-русского букваря.

После революции 1905 г. либерально настроенная интеллигенция начинает всерьез интересоваться проблемами национальных меньшинств и их языков. Русский должны иметь возможность учить все, но и другие языки запрещать нельзя. Ленин, Бодуэн де Куртенэ.

Положение национальных меньшинств кардинально изменилось после революции 1905 г. общая демократизация дала толчок развитию самых разных аспектов их культур. Все формальные ограничения на функционирование языков в России были сняты. Революция вызвала к жизни широкий спектр партий, каждая из которых высказывалась по национальному и языковому вопросам. Монархисты в своих программных документах настаивали на «едином Русском Государственном ЯЗЫКЕ, едином Русском ЗАКОНЕ и единой Русской Государственной ШКОЛЕ» [Несостоявшийся… 1992: 38]. Октябристы признавали «безусловное равенство в правах всех русских граждан» «без различия национальности и вероисповедания», «широкие права на удовлетворение культурных нужд», но полностью исключали федерализм [Там же: 41]. Кадеты отстаивали «полную свободу употребления различных языков и наречий в публичной жизни» и выдвигали идею создания нетерриториальных национальных культурных союзов, которые должны получать финансовую поддержку государства [Там же: 43]. Эсеры стремились к построению демократической федеративной республики с территориально-национальной автономией; так же были склонны трактовать программный пункт РСДРП о самоопределении меньшевики. Большевики признавали за народами право отделения, а необходимость официально провозглашенного государственного языка отрицали.

И. А. Бодуэн де Куртенэ, писал в 1905 г.: «Ни один язык не считается государственным и обязательным для всех образованных граждан, но, по соображениям наименьшей траты времени, языком центральных государственных учреждений, языком общегосударственной думы должен быть язык преобладающей численно национальности, язык обоих государственных центров, Петербурга и Москвы, язык великорусский. Тем не менее в общегосударственной думе не может быть воспрещено употребление других языков, хотя оно и явится вполне бесцельным с практической точки зрения. Каждому гражданину предоставляется право сноситься с центральными учреждениями государства на своем родном языке. Дело этих центральных учреждений — обзавестись переводчиками со всех языков и на все языки, входящие в состав государства. Чиновники являются слугами населения, и потому все чиновники данной местности или области должны владеть всеми свойственными ей языками».

Эта программа в области языковой политики не отличается от большевистской. Ленин, так же как и Бодуэн, не сомневался, что де-факто официальным языком государства неизбежно окажется русский. Он, правда, указывал, что «потребности экономического оборота сами собой определят тот язык данной страны, знать который большинству выгодно в интересах торговых сношений» [Ленин, ПСС, т. 23, с. 424].

После революции 1917 г. – возможность создания автономий вплоть до отделения, СССР – федеративное государство, и его части имеют права на языки. Татарская, Башкирская и т.д. АССР. Декларировалось полная свобода и поддержание развития национального языка в 20-30-е гг. Активно осуществляется языковое строительство: создание алфавитов, реформирование графики, литературы, ликбез, дома просвещения, избы-читальни и т.д. С введением графики, основанной на кириллице и латиницы, во многом разрушалась культура и религия. До середины 1930-х годов и в теории, и на практике государство на всех уровнях всемерно поддерживало развитие национальных культур и языков.

В тридцатые годы все больше возрастает престиж русского языка. «Сталинская» конституция, как и предыдущие, гарантировала равноправие всех народов и языков, право обучения в школе на родном языке. В середине тридцатых годов начинается отказ от латиницы, в 1938 г. издается указ об обязательном изучении русского языка. Важной вехой в смене языковой политики стало постановление ЦК ВКП(б) и Совета народных комиссаров от 13 марта 1938 г. «Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей». По этому постановлению обучение русскому языку в школах РСФСР следовало начинать с первого класса, в остальных союзных республиках — временно — со второго или третьего. Стал набирать темпы процесс закрытия национальных школ, особенно для «нетитульных» народов [см. Алпатов 1997: 87—89]. Постоянно провозглашавшийся ранее курс на полное равноправие языков в области образования на деле стал сворачиваться.

Другое важное решение советской власти – закон «Об укреплении связи школы с жизнью» (1958), по кт. родители получили право выбирать школу обучения, в том числе и в зависимости от языка (реально такой выбор существовал только в городах). Среднее и даже неполное среднее образование к этому времени можно было получить лишь на немногих национальных языках автономий России, а высшее – лишь на русском.

В ходе войны и после нее роль русского языка все возрастала. Число национальных школ (особенно в городах) с каждым годом уменьшается. К концу 70-х гг. русских школ стало больше, чем национальных. В городах к концу 1970‑х годов национальные школы работали только в Татарии, Башкирии, Якутии и Туве, но и здесь их число постоянно сокращалось.

Все это не означает, что в СССР проводился намеренный курс на русификацию, скорее можно говорить о всемерном продвижении и расширении функциональных возможностей общепонятного для всего государства языка. Судьбами остальных языков центр не интересовался, и уровень их поддержки зависел от республиканских и местных властей.

В результате происходит языковая ассимиляция и снижается так называемая языковая лояльность (в данном случае это признание родным для себя языка своего этноса, а не, скажем, русского языка): нерусские по национальности люди признают русский язык в качестве родного.

Детальному обоснованию положений о том, что «Язык межнационального общения ‹…› помогает всем национальным языкам в достижении новых вершин в своем совершенствовании» [Рашидов 1980: 13, 14, 25] посвящены десятки монографических исследований советских социолингвистов. В советский период на Западе, а в постсоветский — и во многих вновь образовавшихся государствах, наоборот, часто доминирует интерпретация всех этнокультурных процессов в СССР как злонамеренной русификации, осуществлявшейся Сталиным — Хрущевым — Брежневым по ленинским заветам.

Правда посредине. В целом в течение советского периода шло естественное распространения языка межэтнического общения на едином государственном и экономическом пространстве, характерное для любого государства такого размера и уровня развития. В отличие от многих стран, традиционно относимых к типичным демократиям, в СССР никогда не существовало общих законодательных ограничений на использование негосударственного языка. Хотя политика в отношении отдельных народов-»предателей» граничила с геноцидом, она — увы — укладывалась в социальную практику построения коммунизма. Не будем забывать, что жертвы «обострения классовой борьбы» численно сильно превышали тех, кто был репрессирован по национальному признаку.

Ранний период советской истории, напротив, дал пример беспрецедентного национально-языкового расцвета, без всяких кавычек. И более чем вероятно, что именно реальная практика выстраивания межнациональных отношений в СССР до середины 1930-х годов, позднее постепенно свернутая до демагогических лозунгов, но продолжавшая оставаться законодательно закрепленной на знамени строителей коммунизма, как раз и была одной из причин того, что в современном наборе общечеловеческих ценностей сохранение этнического и языкового многообразия человечества имеет столь большое значение.

Лекция № 7. Социальная дифференциация языка (2 часа)

1. Понятие о социальной дифференциации языка.

2. Формы существования языка в их обусловленности социальными условиями, сферами и средами функционирования языка.

1. Понятие о социальной дифференциации языка. Проблема социальной дифференциации языка (дифференциации единого национального языка на качественно, т. е., прежде всего, функционально, отличающиеся подсистемы под влиянием социальных факторов) имеет давнюю традицию в мировой лингвистике. Она берет свое начало с известного тезиса Бодуэна о «горизонтальном» (= территориальном) и «вертикальном» (= собственно социальном) членении языка. Этой проблеме в первой трети XX в. уделяли внимание такие известные представители французской социологической школы в языкознании, как А. Мейе, ученики знаменитого швейцарского лингвиста Ф. де Соссюра — А. Сэшеэ и Ш. Балли, Ж. Вандриес (Бельгия), В. Матезиус и Б. Гавранек (ЧССР), Э. Сепир (США), Дж. Фёрс (Англия) и другие. Значителен вклад в изучение этой проблемы отечественных языковедов — Е. Д. Поливанова, Л. П. Якубинского, Р. О. Шор, А. М. Селищева, Б. А. Ларина, М. Н. Петерсона, В. В. Виноградова, Г. О. Винокура, В. М. Жирмунского, М. М. Бахтина и др. Для современного этапа разработки этой проблемы характерны следующие особенности:

1. Отказ от широко распространенного в прошлом прямолинейного взгляда на дифференциацию языка в связи с социальным расслоением общества. Согласно этому взгляду расслоение общества на классы прямо ведет к формированию классовых диалектов и «языков». Особенно отчетливо такая точка зрения была выражена А. М. Ивановым и Л. П. Якубинским в книге «Очерки по языку» (1932), а также Л. П. Якубинским в работах «Язык пролетариата», «Язык крестьянства» и других, публиковавшихся в 1930‑е годы в журнале «Литературная учеба». Более убедительной и в настоящее время разделяемой большинством лингвистов является точка зрения, согласно которой природа и характер отношений между структурой общества и социальной структурой языка непрямолинейны. В социальной дифференциации языка получает отражение не только и не столько современное состояние общества, сколько предшествующие его состояния, характерные особенности его структуры и изменений этой структуры в прошлом, на разных этапах развития общества. В связи с этим необходимо помнить тезис о том, что язык гораздо более консервативен, чем та или иная социальная структура, и языковое развитие значительно отстает от социального. «Социальная дифференциация языка данного общественного коллектива не может рассматриваться статически, в плоскости синхронного среза, без учета динамики социального развития языка [и, добавим, общества]. <…> Описывая структуру языка с точки зрения ее социальной дифференциации, мы должны учитывать ее прошлое и будущее, т. е. всю потенциальную перспективу ее социального развития» [Жирмунский 1969: 14].

2. Выявляя системные связи между языком и обществом, социолингвисты указывают на механистичность и априоризм ТАКОГО подхода к изучению данной проблемы, КОТОРЫЙ декларирует полную изоморфность структуры языка и структуры обслуживаемого им общества. Преувеличенное и потому неправильное представление об изоморфности языковой и социальной структур в определенной мере объясняется отсутствием до сравнительно недавнего времени конкретных, не умозрительных социолингвистических исследований. С появлением работ, опирающихся на значительный по объему языковой и социальный материал, шаткость теории изоморфизма стала более очевидной. Как показывают эти исследования, социальное достаточно сложно трансформировано в языке, вследствие чего социальной структуре языка и структуре речевого поведения людей в обществе присущи специфические черты, которые хотя и обусловлены социальной природой языка, но не находят себе прямых аналогий в структуре общества. Таковы, например, типы варьирования средств языка, зависящие от социальных характеристик говорящих и от условий речи (социальная и ситуативно-стилистическая вариативность по [Лабов 1975]). «Нет простого и очевидного соответствия между характером социальных и экономических условий, с одной стороны, и языковыми особенностями — с другой, — пишет немецкий лингвист М. Бирвиш. — Иначе говоря, основные различия между экономически неоднородными социальными группами не имеют прямого отражения в системе языковых разновидностей, существующих в данном языковом обществе» [Bierwisch 1976: 420].

Даже тогда, когда социальные факторы выступают в качестве детерминант речевого поведения, между этими факторами и обусловливаемой ими языковой неоднородностью нет взаимно-однозначного соответствия. Например, от структуры отношений между участниками общения в значительной мере зависит выбор говорящими функциональных стилей языка, однако между типами этих отношений (офиц. — нейтр. — друж.) и функциональными стилями нет полного соответствия: при офиц. отношениях могут использоваться и официально-деловой, и научный, и публицистический стили, а один и тот же стиль, напр., научный, может применяться и при официальных, и при нейтральных, и даже при дружеских отношениях между участниками ситуации общения.

3. Для современной разработки проблемы социальной дифференциации языка характерен более широкий, чем прежде, взгляд на эту проблему: она начинает рассматриваться в контексте варьирования средств языка (которое может обусловливаться как социальными; так и внутриязыковыми причинами); в том числе и таких средств, которые принадлежат к относительно однородным языковым образованиям, каким является, например, ЛЯ. Некоторые исследователи говорят об уже сформировавшейся теории варьирования, которая описывает различные колебания в языке и его использовании и опирается на постулат, согласно которому реальное речевое поведение человека определяется не только его языковой компетенцией, но и знанием социально обусловленных коннотаций, т. е. смыслов, сопутствующих основному значению слова. М. Бирвиш, считает, что, поскольку разные люди усваивают язык в разных социальных условиях, они в результате овладевают «разными грамматиками языка», и описывать эти различия надо с помощью особых «расширительных правил», которые учитывают сведения как о самих языковых единицах, так и об их коннотациях [Bierwisch 1976: 442 и след.]. В непосредственную связь с таким аспектом изучения социальной дифференциации языка можно поставить и все более настойчивые попытки ученых отказаться от слишком «жесткого», опирающегося исключительно на социальные критерии подхода к расслоению языка на различные подсистемы и привлечь для решения этой проблемы функционально-стилистическую варьируемость языковых образований.

Такие социальные категории, как статус, престиж, социальная роль некоторые исследователи рассматривают в качестве факторов, влияющих на стилистическое варьирование языка. Чешский лингвист Й. Краус положил в основу предложенной им классификации именно эти категории при исследовании стилеобразующих факторов, среди которых он различает: 1) связанные с характером языковых сообщений и их функцией, 2) связанные с ориентацией говорящего на слушающего и 3) связанные с оценкой личности говорящего [Краус 1971]. Внимание к фигуре говорящего как к одному из основных факторов, обусловливающих варьирование речи, выделение различных типов говорящих в зависимости от социальных и ситуативных признаков характерно для ряда современных исследований в области стилистики. Таково, например, новаторское для своего времени исследование У. Лабова, в котором фонетическая вариативность современного американского варианта английского языка (American English) рассматривается в зависимости от социального расслоения говорящих и от стилистических условий речи.

Плодотворную попытку связать ролевую структуру поведения человека с функционально-стилистической дифференциацией языка предпринял петербургский лингвист К. А. Долинин. По его мнению, функциональные стили — «это не что иное, как обобщенные речевые жанры, т. е. речевые нормы построения определенных, достаточно широких классов текстов, в которых воплощаются обобщенные социальные роли — такие, как ученый, администратор, поэт, политик, журналист и т. п. Эти нормы — как и всякие нормы ролевого поведения — определяются ролевыми ожиданиями и ролевыми предписаниями, которые общество предъявляет к говорящим (пишущим). Субъект речи (автор) знает, что тексты такого рода, преследующие такую цель, надо строить так, а не иначе, и знает, что другие (читатели, слушатели) ждут от него именно такого речевого поведения» [Долинин 1978: 60]. Функциональные стили отражают «традиционное представление о данного рода деятельности, сложившееся в данной культуре, ее (деятельности) социальный статус, — т. е. как на нее смотрят в обществе, какие требования предъявляют к тем, кто ею занимается, — опять-таки ролевые предписания и ролевые ожидания, которые, будучи приняты субъектом, определяют его отношение к себе как исполнителю роли, к адресату речи как ролевому партнеру и к предмету речи как объекту ролевой деятельности» [Там же: 62].

Отмечая сравнительную новизну «социально-стилистического» аспекта изучения социальной дифференциации языка, надо, однако, сказать, что предпосылки к социологической интерпретации стилистических различий в языке были заложены в работах языковедов первой половины ХХ в. В этом отношении особенно показательны труды В. В. Виноградова, для концепции которого был весьма характерен социально-стилистический анализ языка. За каждым фактом языка В. В. Виноградов видел социальное лицо носителя языка, и его стилистические квалификации тех или иных слов и оборотов являются одновременно и социальными их характеристиками. Можно сказать, что В. В. Виноградов стоял у истоков социостилистики, которая лишь в последнее время получает систематическое развитие. При сравнении современных социостилистических исследований с работами В. В. Виноградова, надо отметить увеличивающуюся детальность анализа, стремление обнаружить социальные различия на всё более мелких «участках» языковых образований. Так, социально обусловленная вариативность средств обнаруживается даже в такой подсистеме национального языка, как ЛЯ, единство и нормативность которого сознательно культивируются и охраняются. Современные исследователи различают литературный язык как теоретический конструкт и как данность, как реальную коммуникативную систему, функционирующую в тех или иных конкретных национальных условиях: «единый литературный язык является скорее тенденцией или идеальным заданием, нежели реальностью» [Степанов 1969: 308]. В действительности же «в синхронном срезе национального литературного языка может иметь место его функциональная дифференциация, объясняемая: а) существованием региональных вариантов или субстандартов литературного языка; б) социальной стратификацией литературного языка» [Ярцева 1977: 12].

Современный русский литературный язык не является в этом отношении исключением. Для всей его системы характерна вариативность средств, обусловленная не только функционально-коммуникативными, но социальными факторами — различиями говорящих по возрасту, роду занятий, уровню и характеру образования и некоторым другим признакам. Социально маркированы также оценки фактов языка его носителями. То, что воспринимается нейтрально представителями одних социальных групп, у представителей других вызывает протест или раздражение, а третьи отстаивают его как единственно возможный способ выражения. Те или иные языковые единицы могут оцениваться как символы принадлежности говорящего к определенной социальной группе.

Характеризуя в целом современный этап в разработке проблемы социальной дифференциации языка, надо подчеркнуть интерес исследователей к промежуточным образованиям — полудиалектам, интержаргонам, которые формируются во многих национальных языках и связаны с интеграционными процессами, происходящими в современных обществах (сближением различных социальных слоев и групп, миграционными процессами, урбанизацией населения и связанным с этим объединением в условиях города разнодиалектных и разноязычных групп людей, увеличением социальной мобильности и т. п.).

2. Формы существования языка в их обусловленности социальными условиями, сферами и средами функционирования языка. Подсистемы русского национального языка: литературный язык и его функциональные стили, территориальные диалекты, просторечие, профессиональные жаргоны, социальные жаргоны, арго. Формирование региолектов в процессе разрушения территориальных диалектов. Развитие общего жаргона.

Форма существования языка (далее – ФСЯ), по В. Д. Бондалетову, это одна из конкретных форм его структурной организации и функционирования в человеческом коллективе.

Социальное назначение (быть средством общения) → ФСЯ (подсистема языка, код, субкод, лингвема, компонент СКС).

Запросы общества (ист., соц., культ. и иные условия) → ответ языка.

Н. Б. Мечковская пишет, что ФСЯ – достаточные для коммуникации варианты языка, используемы в том или ином социуме (народе, этнографич. общности, соц. или проф. группе). Все ФСЯ вместе составляют общенародный язык.

Выделяются наиболее типичные ФСЯ, существующие в разных языковых сообществах. Признаки определенной ФСЯ (жестковато, например, 1):

1. Материальная общность звукового строя (относительная общепонятность).

2. Определенная системность и самостоятельность структуры каждой из ФСЯ.

3. Несовпадение сфер использования.

4. Разные по сложности сферы общения → различие в уровне совершенства.

Основные ФСЯ по Аврорину: 1. ЛЯ. 2. Народно-разговорный язык. 3. Койне (интердиалект). 4. Просторечие. 5. Язык-пиджин (lingua franca), близкий по функции к койне. 6. Креольский язык. 7. Территориальные диалекты. 8. Некоторые типы социальных диалектов.

Эти ФСЯ предназначены для объединения всего народа. Второстепенные социальные ФСЯ (арго, ритуальные, кастовые, м/ж языки) – для обособления. Объединению должны способствовать искусственные вспомогательные языки, но в них нет общности материала.

О совершенстве речь идет именно в функциональном аспекте, предполагающем взаимозависимость структуры и функции языка: однако ФСЯ (структура, бытие) ≠ функции языка вообще (динамика, осуществление). Чем богаче и совершеннее структура, тем шире многообразие выполняемых функций (конкретных, а не вообще – коммуникативной функции).

Характеристику отдельных ФСЯ следует осуществлять с социальной и функциональной сторон (излагается более-менее традиционная концепция).

общенародный язык	литературный (нормативный) язык	кодифицированный литературный язык	Официально-деловые стили	научно-технические стили	язык художественной литературы (эстетическая функция
			язык радио, ТВ, газет
			устная публичная речь
		не кодифицированный литературный язык	разговорная речь
	нелитературные сферы языка		просторечие	молодежное арго, сленг
			территориальные диалекты	профессиональное просторечие, социальное арго

Оппозиция литературное – нелитературное (до и после письменности). ЛЯ расширяет общественные функции (даже в повседневном общении). 1 диалект как основа (Пекин, ср.-рус. московские говоры). Степень противопоставленности диалектов.

Вопрос о языковой норме. Представление о правильности дифференцировано по сферам общения. Внутримышечные инъекции пенициллина не дали значимого улучшения состояния больного — Пробовали пенициллин – не помогает. Ира, где вы работаете? — Старуха, ты где ишачишь? Возможные представления о норме: как в школе, как в словарях и грамматиках, как все, как по радио, как наши и т. д. Норма – языковой идеал. Антиномия: распространенность одного варианта — авторитетность тех, кто использует другой.

1. Литературный язык – одна из сосуществующих, но высшая ФСЯ, не всегда самая распространенная, но она является наддиалектной, поэтому ее распространение неизбежно. Понятие ЛЯ трактуется неоднозначно. Одним из наиболее признанных является набор признаков ЛЯ, перечисленный Ф. П. Филиным в 1981 году:

а) обработанность;

б) нормированность;

в) стабильность;

г) обязательность для всех членов общества, владеющих им, ведущая роль в системе разновидностей национального языка;

д) стилистическая дифференцированность;

е) универсальность, т. е. способность обслуживать все сферы общения;

ж) наличие устной и письменной разновидностей.

Этот список не абсолютен: г) Москва – Петербург, ж) донациональные литературные языки часто не имеют устной разновидности.

Литературный язык иногда рассматривается как этап существования, историческая форма конкретного языка.

Основные признаки всё-таки таковы:

а) принципиальная наддиалектность; в новое время функции и сферы использования литературных языков расширяются, а нормы демократизуются, поскольку большая часть населения страны имеет среднее или высшее образование. Литературный язык – основная форма существования общенародных языков;

б) наибольшая социальная значимость – нормы наиболее социально престижны;

в) «языковой идеал» литературного языка наиболее осознан, общество заботится о его сохранении и распространении, кодифицируя нормы литературного языка в словарях, грамматиках и специальных справочниках. На ранних этапах норма отражается в определенных произведениях литературы. Словари диалектов, жаргонов, в отличие от словарей литературного языка, являются не прескриптивными, а дескриптивными, описывают, а не предписывают.

г) более слабая проницаемость нормы литературного языка, диалект легче заимствует, но сейчас русский литературный язык активно пополняется иностранными словами и жаргонизмами;

д) норма литературного языка более определённа и дифференцирована, процесс варьирования не так активен, как в диалектах, жаргонах и т. п. Варианты обычно приобретают функциональную нагрузку.

Итак, литературный язык – наиболее удобный вариант языка (ср. мнение Бодуэна).

Различия отдельных языков могут проявляться: 1) в «охвате» сфер общественной жизни (русский – арабский); 2) в степени проницаемости (русский литературный язык терпим к просторечиям, французский и чешский – наоборот); 3) внимание к оттенкам значения синонимов и вариантов (в украинском и белорусском значительно функционально незначимое варьирование; в русском большинство вариантов тонко дифференцированы по различным характеристикам).

На возможности литературного языка и степень дифференцированности языковых средств влияет возраст литературного языка, а также эстетика тех литераторов, которые создавали литературный язык (во Франции - классицисты, в России – реалисты).

2. Народно-разговорный язык обслуживает обиходно-разговорную сферу. Так можно назвать любую альтернативу литературной форме существования языка. Сам этот термин спорный, так как предполагает наличие общенародного разговорного языка и локализованного разговорного языка, кроме того? есть литературная разговорная речь и просторечие.

Система такова: просторечие – народная разговорная речь (obečna čeština) – разговорная речь носителей литературного языка.

3. Просторечие – речь необразованных или малообразованных людей. Просторечие стоит между территориальными диалектами и литературной разговорной речью.

Просторечием называют а) общенародные средства речи, оставшиеся за пределами литературного языка; б) сниженные, грубоватые элементы литературного языка.

Признаки просторечия:

1) ненормированность речи;

2) стилистическая недифференцированность;

3) факультативность употребления;

4) бесписьменность;

5) функциональная монотонность, обилие полных синонимов.

Примеры элементов просторечия: лексика – хаять, шибко, психануть, рехнуться, уважать котлеты, мой, твой, кишка тонка, на фиг; морфология – стаканЫ, шоферА, делов, хочем, нонешний, теперича, убёгла, положь, не емши, с отсюда, оттеда; произношение – кийоск, радиво, понЯл, звОнишь.

4. Койне – от гр. koinos – общий – обобщённый тип устной речи – средство междиалектного или межнационального общения, изначально в военных, торговых или культурных целях; образуется на базе одного из группы близких диалектов и впитывает в себя особенности остальных. Койне может быть сельским или городским. Городское койне часто служит основой создания литературного языка (остров Эдо, Лондон, Москва, Пекин и т .д.). Близкое понятие – lingua franca, т.е. язык-посредник, используемый в межэтническом общении (восточное средиземноморье, французская и итальянская лексика, использовавшаяся арабскими и турецкими купцами).

5. Язык-пиджин – разновидность смешанного языка, возникающая в результате необходимости общения на разноязычной территории. Имеет только социальный субстрат, не имеет этнического. Например, business English в Южно-Китайских портах, имеющий английскую лексику и китайскую грамматику (nusipepa – ‘книга, письмо’ из newspaper, mary – ‘женщина’).

Пиджин – это всегда неудачная попытка выучить язык, необходимый для межнационального общения.

Еще примеры: Кульные блуевые трузера с двумя покетами на бэксайде; забуковать тикеты.

Кяхтинский пиджин (г. Кяхта) – русский язык без спряжения и склонения слов под влиянием китайского:

1. хо-ро-шо

2. порошу (прошу), шамапанесеки (шампанское).

3. боиза, походи (ходить)

4. перчатки – рука сапоги

5. только им. п., трансформ: вчера день, дома.

6. лучеше беленьки, шипики беленьки

7. порядковые числительные = количественные: одина.

8. моя, твоя, ево

9. погули + было, еса, буду = гулял, гуляю, погуляю.

6. Креольский язык (10 млн. чел. на них говорят) похож на пиджин, но уже имеет этнический субстрат, т.к. на нем говорит формирующийся этнос. Пиджин, претерпевший нативизацию, – это уже полноценный язык, способный к саморазвитию, он может быть родным языком. Обычно креолы имеют англ., фр., исп., порт. основу.

Самые яркие языковые особенности: мн. ч. выражается при помощи повтора: im taak, im taak, im taak – bot im no se notin; amigo-amigo; аналитизм; развита омонимия at (heart, hat, hurt).

7. Территориальные диалекты – одна из самых распространенных форм существования языка. До появления письменности – основная. Признаки диалекта: 1) территориальная ограниченность; 2) неполнота общественных функций и незначительное стилистическое разнообразие; 3) закреплённость за неофициальными сферами общения; 4) социальный субстрат – крестьяне и близкие им люди; 5) совпадение нормы с узусом; 6) подчиненность высшим формам существования языка (литературному языку, с появлением которого диалекты начинают ассимилироваться и преобразовываться в региолекты, полудиалекты и т. п.).

Говор – 1 населенный пункт,

наречие – совокупность говоров (севернорусское – южнорусское)

о а

г γ

меня мене

ходят ходять

лает брешет

Внутри наречия могут выделяться группы говоров.

8. Социальные диалекты. По Жирмунскому, социальным диалектом, в широком смысле, можно назвать любую социально обусловленную разновидность языка. В узком смысле – условные языки определенных социальных групп (Серебренников).

Социальный диалект предполагает ограниченность социальной основы, это дополнительное средство общения определенной социальной группы, а не всего народа.

Социальная неоднородность, разобщенность общества – условие появления социального диалекта, т.е. его цель – объединить членов группы и отделить их от остального общества.

Поскольку почти каждый индивид одновременно принадлежит к различным группам, он владеет несколькими социальными диалектами.

В.Д. Бондалетов предлагает следующую классификацию социальных диалектов:

1) собственно профессиональные языки (лексические системы) рыболовов, охотников, плотников и т.д.; Цель – называние реалии, используемой в группе; 40 мастей лошади у конезаводчиков; 6 названий для топоров, 5 – для молотков, 10 – для пил, 22 – для рубанков и т.д. у немецких плотников;

2) групповые, или корпоративные жаргоны (студенты, молодежь, солдаты, спортсмены и т.д.); цель – дать общеизвестным понятиям свое обозначение, отличающееся новизной или экспрессией (котелок, грабли, клёво, кайф) и способное выполнять символьную и идеологическую функции. Жаргоны такого рода вторичны, их использование необязательно;

3) условные языки (арго) торговцев, бродячих ремесленников; изначально основная функция конспиративная: ердАем в курёху мерковАть = едем в деревню ночевать; подобное явление – половозрастные языки некоторых народов Африки, в которых сознательно обновляется словарный состав.

4) жаргон (арго) деклассированных (воров); конспиративная и, главное, символьная функция. 70% слов экспрессивны и призваны выражать отношение женщине, к обществу, морали и т. д.

ЛЕКЦИЯ № 8. ЯЗЫК И ОБЩЕСТВО. ВЛИЯНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ФАКТОРОВ НА РАЗВИТИЕ ЯЗЫКА (2 ЧАСА)

ЛЕКЦИЯ № 9. ЯЗЫКОВАЯ НОРМА КАК СОЦИОЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ (2 ЧАСА)

ЛЕКЦИЯ № 10. ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ КАК ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ И СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН (2 ЧАСА)

Планы практических занятий

Практическое занятие № 1

Тема: Социолингвистика как наука

Вопросы для обсуждения:

1. Общие предпосылки появления социолингвистики.

2. Противопоставление языка, речи и речевой деятельности как основа функционального изучения языка (идеи В. фон Гумбольдта, Г. Пауля, И. А. Бодуэна де Куртенэ, Ф. де Соссюра). Виды речевой деятельности человека и ее социальная природа.

3. Три аспекта языка и принципы их соотношения в концепции Л. В. Щербы.

4. Развитие отечественной социолингвистики в XX веке.

5. Объект, предмет и задачи социолингвистики.

6. Социолингвистика как междисциплинарная наука и часть функциональной лингвистики. Связь социолингвистики с другими науками.

Литература:

1. Материалы лекций.

2. Беликов В. И., Крысин Л. П. Социолингвистика: Учебник для вузов. – М.: РГГУ, 2001. – С. 9-18 (введение), 328-331 (заключение).

3. Бондалетов В. Д. Социальная лингвистика: Учебное пособие. – М.: Просвещение, 1987. – С. 10-41.

4. Белл Р. Т. Социолингвистика. Цели, методы и проблемы. – М.: Международные отношения, 1980. – С. 5-22, 26-29, 41-52, 282-298.

5. Вахтин Н. Б., Головко Е. В. Социолингвистика и социология языка: учебное пособие. — СПб.: ИЦ «Гуманитарная академия»; Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2004. – С. 13-24.

6. Дешериев Ю. Д. Социальная лингвистика (К основам общей теории). – М.: Наука, 1977. – 283-297.

7. Мечковская Н. Б. Социальная лингвистика: Пособие для студентов гуманит. вузов и учащихся лицеев. – М.: Аспект пресс, 1996. – С. 5-6.

8. Крючкова Т. Б. Развитие отечественной социолингвистики // Социолингвистика вчера и сегодня: Сб. обзоров / РАН ИНИОН. Центр гуманитарных научно-информационных исследований. Отдел языкознания; Редкол.: Трошина Н. Н. (отв. ред.) и др. — М., 2004. — С. 8-51 (ксерокопия есть на кафедре).

9. Чемоданов Н. С. Проблемы социальной лингвистики в современном языкознании // Новое в лингвистике. Вып. VII. Социолингвистика. – М.: Прогресс, 1975. – С. 5-33.

Задания для самостоятельного выполнения (!!!):

А) Подготовьте (1 человек) краткое сообщение на тему «Развитие социолингвистики в США». Литература: Вахтин Н. Б., Головко Е. В. Социолингвистика и социология языка: учебное пособие. — СПб.: ИЦ «Гуманитарная академия»; Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2004. – С. 24-31; Швейцер А. Д. Социолингвистика в США // Проблемы зарубежной социолингвистики. Реферативный сборник. – М., 1976. – С. 7-62.

Б) Прокомментируйте (устно) приведённые ниже определения социолингвистики:

1. Социолингвистика – область взаимопроникновения социологии и лингвистики, охватывающая всё многообразие влияния социальных факторов на язык и языковых факторов на общество (Н. Б. Вахтин, Е. В. Головко).

2. Социолингвистика – область знаний, изучающая структуру языка и языковые изменения на основании данных, получаемых при исследовании повседневного употребления языка (У. Лабов).

3. Социолингвистика – это изучение языка в его отношении к обществу. Социология языка – это изучение общества в его отношении к языку. Если задача первой пролить свет на некоторые языковые факты, универсальные или специфические, то задача второй – наоборот: узнать нечто новое об обществе, воспользовавшись языковыми данными. Разница здесь скорее в акцентах, в интересе, чем в предмете изучения (Р. Хадсон).

4. Социолингвистика – наука, которая призвана продемонстрировать систематический характер взаимозависимости между языковыми и общественными структурами и, по возможности, установить причинно-следственные отношения (У. Брайт).

5. Социолингвистика – описательная наука, которая изучает нормы пользования языком в данной группе и цель которой – ответить на вопрос «Что является причиной существенных изменений социальной организации функционирования языка и поведения людей по отношению к языку?» (Дж. Фишман).

В) Составьте краткий конспект статей «Речь», «Социолингвистика» и «Язык» из книги Лингвистический энциклопедический словарь [Текст] / Гл. ред. В. Н. Ярцева. – М., 1990.

Г) Составьте тезисы по статье: Щерба Л. В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании [Текст] / Л. В. Щерба // Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. – Л., 1974. – С. 24-39.

Д) Составьте схему «Социолингвистика в кругу смежных дисциплин».

Практическое занятие № 2 Тема: Основные понятия социолингвистики

Вопросы для обсуждения:

1. Специфика социолингвистической терминосистемы и виды социолингвистических терминов.

2. Типы социальных группировок по языковому / речевому признаку.

3. Понятие о социально-коммуникативной системе. Коды и субкоды как ее элементы. «Функциональная дополнительность» как принцип ее организации и существования. Понятие о языковой ситуации.

4. Явления интерференции, переключения и смешения кодов.

5. Разграничение билингвизма (двуязычия) и диглоссии.

6. Языковая норма и вариативность языка. Социальные факторы языковой вариативности.

7. Социальные и территориальные разновидности национального языка. Литературный (стандартный) язык как составная часть национального языка.

8. Речевая деятельность, речевое поведение, речевой акт, речевое общение. Компоненты коммуникативной ситуации.

Литература:

1. Материалы лекций.

2. Беликов В. И., Крысин Л. П. Социолингвистика. – М.: РГГУ, 2001. – С. 19-71.

3. Вахтин Н. Б., Головко Е. В. Социолингвистика и социология языка: учебное пособие. — СПб.: ИЦ «Гуманитарная академия»; Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2004 (см. определения необходимых терминов по «Указателю основных терминов и понятий» на с. 313-331).

4. Дешериев Ю. Д. Социальная лингвистика (К основам общей теории). – М.: Наука, 1977. – С. 298-302.

5. Лингвистический энциклопедический словарь. – М., 1990. ИЛИ Языкознание. Большой энциклопедический словарь. – М., 2000. (статьи Вариантность, Диалект, Диглоссия, Жаргон, Коммуникация, Литературный язык, Многоязычие, Национальный язык, Норма языковая, Просторечие)

6. Швейцер А. Д. К разработке понятийного аппарата социолингвистики // Социально-лингвистические исследования. – М.: Наука, 1976. – С. 69-86.

7. Швейцер А. Д. Современная социолингвистика: Теория, проблемы, методы. – М.: Наука, 1977. – С. 69-86.

8. Швейцер А. Д., Никольский Л. Б. Введение в социолингвистику: Теория, проблемы, методы. – М.: Высшая школа, 1978. – С. 66-85.

9. Юсселер М. Социолингвистика. – Киев: Вища школа, 1987. – С. 183-198.

Задания для самостоятельного выполнения (!!!):

1. Используя перечисленные в списке литературы источники, составьте краткий словарь основных собственно социолингвистических терминов.

2. Подготовьте (1 человек) краткое сообщение о словаре социолингвистических терминов. Литература: Словарь социолингвистических терминов / отв. ред. д-р филол. наук В. Ю. Михальченко. — М., 2006. — С. 4-16.

Практическое занятие № 3 Тема: Направления социолингвистических исследований

Вопросы для обсуждения:

1. Основания для разделения отраслей (направлений) социолингвистики.

2. Принципы исследования функционирования языка в синхронической и диахронической социолингвистике. Преимущества синхронного и диахронного «взгляда» на язык.

3. Ретроспективная и проспективная социолингвистика. Проблемы прогнозирования и планирования жизни языкового сообщества.

4. Количественные и качественные отличия исследований, проводимых в рамках макро- и микросоциолингвистики.

5. Проблематика исследований общей социолингвистики. Теоретический и экспериментальный аспекты социолингвистики. Диалектика теории и практики в социолингвистических работах.

6. Задачи прикладной социолингвистики.

Литература:

1. Материалы лекций.

2. Беликов В. И., Крысин Л. П. Социолингвистика. – М.: РГГУ, 2001. – С. 239-265.

3. Бондалетов В. Д. Социальная лингвистика: Учебное пособие. – М.: Просвещение, 1987. – С. 42-44, 97-100.

4. Дешериев Ю. Д. Социальная лингвистика (К основам общей теории). – М.: Наука, 1977. – С. 341-364.

5. Швейцер А. Д. Современная социолингвистика: Теория, проблемы, методы. – М.: Наука, 1977. – С. 157-174.

6. Швейцер А. Д., Никольский Л. Б. Введение в социолингвистику: Теория, проблемы, методы. – М.: Высшая школа, 1978. – С. 178-203.

Задание для самостоятельного выполнения:

1. Законспектируйте статью: Ахманова О. С., Марченко М. Н. Основные направления в социолингвистике // Иностранный язык в школе. – 1971. – № 4. – С. 2-11.

2. Подготовьте (1 человек) сообщение о проблематике диахронической социолингвистики. Литература: Журавлёв В. К. Введение. Диахроническая социолингвистика (предмет, задачи, проблемы) // Диахроническая социолингвистика. – М.: Наука, 1993. – С. 3-20.

Практическое занятие № 4 Методы социолингвистического исследования языка

Вопросы для обсуждения:

1. Понятие и специфика методов социолингвистических исследований. Междисциплинарность социолингвистики как предпосылка её «методической всеядности» (В. А. Звегинцев), несамостоятельности.

2. Основные этапы социолингвистического исследования.

3. Способы отбора информантов. Количественное моделирование как метод социолингвистики.

4. Социологические методы сбора материала в социолингвистике. Массовые обследования носителей языка.

5. Методы анализа и интерпретации данных в социолингвистике.

6. Диахронические методы исследования процессов социально-языковой эволюции.

7. Соотношение направлений и методов социолингвистических исследований.

Литература:

1. Материалы лекций.

2. Аврорин В. А. Проблемы изучения функциональной стороны языка. – Л.: Наука, 1975. – С. 242-256.

3. Беликов В. И., Крысин Л. П. Социолингвистика. – М.: РГГУ, 2001. – С. 266-327.

4. Бондалетов В. Д. Социальная лингвистика: Учебное пособие. – М.: Просвещение, 1987. – С. 138-156.

5. Вахтин Н. Б., Головко Е. В. Социолингвистика и социология языка: учебное пособие. — СПб.: ИЦ «Гуманитарная академия»; Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2004. – С. 52-69, 87-100.

6. Дешериев Ю. Д. Социальная лингвистика (К основам общей теории). – М.: Наука, 1977. – С. 303-340.

7. Звегинцев В. А. О предмете и методах социолингвистики // Изв. АН СССР, СЛЯ. – 1976. – Т. 35. – № 4. – С. 308-320.

8. Лингвистический энциклопедический словарь. – М., 1990. ИЛИ Языкознание. Большой энциклопедический словарь. – М., 2000. (статьи Метод, Методология и Модель)

9. Принципы и методы социолингвистических исследований. – М.: Наука, 1989. – С. 7-30, 45-60.

10. Швейцер А. Д. Современная социолингвистика: Теория, проблемы, методы. – М.: Наука, 1977. – С. 157-174.

11. Швейцер А. Д., Никольский Л. Б. Введение в социолингвистику: Теория, проблемы, методы. – М.: Высшая школа, 1978. – С. 178-203.

Задания для самостоятельного выполнения:

1. Законспектируйте статьи Метод, Методология и Модель из ЛЭС.

2. Подготовьте (1 человек) сообщение по статье: Беликов В. И. Методические неудачи в социолингвистических опросах [Текст] / В. И. Беликов // Типология и теория языка: от описания к объяснению. К 60-летию А. Е. Кибрика. – М.: «Языки русской культуры», 1999. – С. 557-579.

Практическое занятие № 5 Тема: Понятие языковой ситуации. Типология языковых ситуаций

Вопросы для обсуждения:

1. Понятие языковой ситуации и его связь с понятием социально-коммуникативной системы.

2. Компоненты (аспекты) языковой ситуации. Принципы соотношения социальных условий (сфер и сред) использования языка и форм его существования.

3. Параметры, учитываемые при типологизации языковых ситуаций.

4. Геополитическая классификация языковых ситуаций.

5. Двуязычие (билингвизм) и диглоссия как массовые явления. Диглоссия как «особый вид культурного двуязычия» (Н. Б. Мечковская).

6. Этапы и параметры описания конкретной языковой ситуации (по материалам статьи Ю. Б. Корякова о языковой ситуации в Беларуси).

7. Перспективы развития мировой языковой ситуации.

Литература:

1. Материалы лекций.

2. Бондалетов В. Д. Социальная лингвистика: Учебное пособие. – М.: Просвещение, 1987. – С. 74-85.

3. Беликов В. И., Крысин Л. П. Социолингвистика. – М.: РГГУ, 2001. – С. 332-414.

4. Вахтин Н. Б., Головко Е. В. Социолингвистика и социология языка: учебное пособие. — СПб.: ИЦ «Гуманитарная академия»; Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2004. – С. 46-47, 123-125.

5. Гатин Д. Ю. Проблема методов исследования языковой ситуации // Социолингвистика: Хрестоматия / Авт.-сост. Л. М. Любимова, С. Е. Баянова. – Чита: ЧитГУ, 2005. – С. 185-190.

6. Коряков Ю. Б. Языковая ситуация в Белоруссии // Вопросы языкознания. — 2002. — № 2. — С. 109-127.

7. Мечковская Н. Б. Социальная лингвистика: Пособие для студентов гуманит. вузов и учащихся лицеев. – М.: Аспект пресс, 1996. – С. 101-103.

8. Мечковская Н. Б. Общее языкознание: Структурная и социальная типология языков: Учебное пособие для студентов филологических и лингвистических специальностей. – М.: Флинта: Наука, 2001. – С. 157-174.

9. Решение национально-языковых вопросов в современном мире [Текст] / под ред. акад. Е. П. Челышева. — М.; СПб.: Златоуст, 2003. – С. 29-416 (Раздел II. Языковая ситуация в различных странах и регионах мира).

10. Татаровская И. М. Универсальный язык: PRO И CONTRA (лингво-политический аспект глобализации). – М.: Современная экономика и право, 2003.

11. Швейцер А. Д. Современная социолингвистика: Теория, проблемы, методы. – М.: Наука, 1977. – С. 114-157.

12. Швейцер А. Д., Никольский Л. Б. Введение в социолингвистику: Теория, проблемы, методы. – М.: Высшая школа, 1978. – С. 85-147.

Задание для самостоятельного выполнения: Составьте таблицу «Типология языковых ситуаций».

Практическое занятие № 6 Тема: Языковая политика: теория и практика

Вопросы для обсуждения:

1. Языковая политика и ее отличие от языкового планирования и языкового строительства. Этапы языковой политики.

2. Понятие национально-языковой политики; ее составные части.

3. Закон о языке как средство осуществления языковой политики. Отличия демократического закона о языке от дискриминационного (на примере Литвы, Узбекистана и России).

4. Основные этапы изменения языковой ситуации в России и СССР.

5. Основные направления языковой политики в дореволюционной, советской и постсоветской России.

Литература.

1. Материалы лекций.

2. Беликов В. И., Крысин Л. П. Социолингвистика. – М.: РГГУ, 2001. – С. 332-414.

3. Васильев А. Д. Российская языковая политика 1991-2005 гг.: Монография. – Красноярск, 2008. – 176 с.

4. Веренич Т. К. О необходимости официальной языковой политики ситуации // Социолингвистика: Хрестоматия / Авт.-сост. Л. М. Любимова, С. Е. Баянова. – Чита: ЧитГУ, 2005. – С. 183-185.

5. Григорьев В. П. Культура языка и языковая политика // Русская речь. – 1990. – № 1. – С. 70-76.

6. Дешериев Ю. Д. Социальная лингвистика (К основам общей теории). – М.: Наука, 1977. – С. 254-282.

7. Ермошин Г. От закона о языках РСФСР к закону о государственном языке РФ // Российская юстиция. – 1999. – № 4. – С. 11-12.

8. Ларьков А. П. России нужен закон о русском языке ситуации // Социолингвистика: Хрестоматия / Авт.-сост. Л. М. Любимова, С. Е. Баянова. – Чита: ЧитГУ, 2005. – С. 180-183.

9. Мечковская Н. Б. Социальная лингвистика: Пособие для студентов гуманит. вузов и учащихся лицеев. – М.: Аспект пресс, 1996. – С. 117-132.

10. Мечковская Н. Б. Общее языкознание: Структурная и социальная типология языков: Учебное пособие для студентов филологических и лингвистических специальностей. – М.: Флинта: Наука, 2001. – С. 199-247.

11. Руссо Л.-Ж. Разработка и проведение в жизнь языковой политики // Языковая политика в современном мире. По материалам Третьего и Четвёртого международных семинаров по государственной языковой политике и актуальным проблемам двуязычия (Париж, 2005; Санкт-Петербург, 2005-2006) [Текст]. – СПб.: Златоуст, 2007. – С. 97-121.

12. Швейцер А. Д. Современная социолингвистика: Теория, проблемы, методы. – М.: Наука, 1977. – С. 114-157.

13. Швейцер А. Д., Никольский Л. Б. Введение в социолингвистику: Теория, проблемы, методы. – М.: Высшая школа, 1978. – С. 85-147.

Задания для самостоятельного выполнения:

1. Составьте тезисы по статьям:

Бердашкевич А. П. К вопросу о языковой политике // Вестник РАН. – 2002. – Т. 72. – № 8. – С. 706-712.

Губарева Т. В., Малков В. П. Государственный язык и его правовой статус // Государство и право. – 1999. – №7. – С. 5-13.

2. Подготовьте (1 человек) сообщение по статье: Михальченко В. Ю. Языковые проблемы новой Российской Федерации // Язык – культура – этнос. – М.: Наука, 1994. – С. 176-183.

3. Подготовьте (1 человек) сообщение по статье: Подпоренко Ю. Бесправен, но востребован: русский язык в Узбекистане // Дружба народов. – 2001. – №12. – С. 176-185.

Практическое занятие № 7

Тема: Социальная дифференциация языка

Практическое занятие № 8

Тема: Язык и общество. Влияние социальных факторов на развитие языка

Словарь основных терминов

АДРЕСАНТ — лицо, которому принадлежит речь, отправитель речевого сообщения.

АДРЕСАТ — лицо, к которому обращена речь (текст), получатель речевого сообщения.

АРГО — это, в отличие от жаргона, в той или иной степени тайный язык, создаваемый специально для того, чтобы сделать речь данной социальной группы непонятной для посторонних («воровское арго», «арго офеней»).

БИЛИНГВИЗМ — владение двумя языками при возможности их использования независимо от социальных и ситуативных факторов.

ГИПЕРКОРРЕКТНОСТЬ — качество речи, проявляющееся в чрезмерном стремлении к правильности. Гиперкорректность может стать причиной речевой ошибки или коммуникативной неудачи, часто проявляется в избыточности формул речевого этикета, в подчёркнуто литературном произношении.

ДВУЯЗЫЧИЕ — то же, что билингвизм.

ДИАЛЕКТ — форма существования национального языка, использование которой территориально ограничено. Основные свойства территориальных диалектов, отличающие эту разновидность национального языка от всех других: 1) социальная, возрастная и отчасти половая ограниченность круга носителей диалекта (это главным образом сельские жительницы старшего поколения); 2) ограничение сферы использования диалекта семейными и бытовыми ситуациями; 3) образование полудиалектов как результат взаимодействия и взаимовлияния различных говоров и связанная с этим перестройка отношений между элементами диалектных систем; 4) нивелирование своеобразия диалектной речи под влиянием литературного языка (через средства массовой информации, книги, систему образования и т. п.).

ДИГЛОССИЯ — владение разными языками или подсистемами одного национального языка и осознанное использование их в зависимости от ситуации или сферы общения.

ЖАРГОН — вариант национального языка, который закреплен за определенной социальной (профессиональной, возрастной и т. д.) группой; значение близко к понятию социолекта.

ИНДИКАТОРЫ — варианты, зависящие от социальных характеристик говорящих.

ИНТЕРФЕРЕНЦИЯ — всякое воздействие одного языка билингва на другой, а также результат этого воздействия называется.

КОД — это средство коммуникации: естественный язык (русский, английский, сомали и т. п.), искусственный язык типа эсперанто или типа современных машинных языков, азбука Морзе, морская флажковая сигнализация и т. п. В лингвистике кодом принято называть языковые образования: язык, территориальный или социальный диалект, городское койне, пиджин, лингва-франка и т. п.

КОДОВОЕ ПЕРЕКЛЮЧЕНИЕ — это переход говорящего в процессе речевого общения с одного языка (диалекта, стиля), на другой в зависимости от условий коммуникации (характера адресата, темы разговора, обстановки и т.п.).

КОЙНЕ — такое средство повседневного общения, которое связывает людей, говорящих на разных региональных или социальных вариантах данного языка. В роли койне могут выступать наддиалектные формы языка — своеобразные интердиалекты, объединяющие в себе черты разных территориальных диалектов, — или один из языков, функционирующих в данном ареале.

КОММУНИКАНТ — участник коммуникации (говорящий или слушающий, пишущий или читающий).

КОММУНИКАТИВНАЯ КОМПЕТЕНЦИЯ — способность практического владения языком, предполагающая владение всеми видами речевой деятельности и основами культуры устной и письменной речи, умение переключаться в процессе общения с одного кода (субкода) на другой в зависимости от условий общения, особенно в социально важных сферах, жанрах и ситуациях общения.

КОММУНИКАТИВНАЯ СИТУАЦИЯ — комплекс обстоятельств, влияющих на порождение и восприятие смысла высказывания. Речевая ситуация включает в себя говорящего и слушающего, а также определенные условия, создающие контекст речевой ситуации. К факторам, определяющим ситуацию речи, относят коммуникативную цель и коммуникативные намерения адресанта и адресата, отношения между собеседниками и роли, которые закрепляются за участниками коммуникации в диалоге. Другой стороной, представляющей речевую ситуацию, являются время и место коммуникации (общения). При характеристике речевой ситуации могут учитываться предмет речи (о чем говорят), доминирующий канал общения (слуховой, зрительный), природа коммуникативного события (дружеская беседа, переговоры, объяснение в любви и т. п.), оценка эффективности речи собеседника, этнокультурные условия.

МАРКЕРЫ — варианты, зависящие от социальных условий коммуникации и маркирующие соответствующие стили речи, к которым принадлежат разные варианты одной языковой единицы.

МНОГОЯЗЫЧИЕ — то же, что мультилингвизм.

МУЛЬТИЛИНГВИЗМ — владение несколькими языками при возможности их использования независимо от социальных и ситуативных факторов.

НЕРЕЧЕВАЯ КОММУНИКАЦИЯ — общение с помощью средств (жесты, мимика, поза и т. д.), заменяющих или дополняющих средства естественного языка.

ПРОСТОРЕЧИЕ — разновидность койне; речь необразованного и полуобразованного городского населения, не владеющего литературными нормами. Термин просторечие употребителен главным образом в отечественной социолингвистике, поскольку просторечие — «наиболее русская» языковая подсистема, специфичная для русского национального языка и не имеющая прямых аналогов в других национальных языках.

РЕЧЕВАЯ КОММУНИКАЦИЯ — общение, взаимодействие коммуникантов с помощью средств естественного языка.

РЕЧЕВАЯ ОБЩНОСТЬ — группировка индивидов, основанная на единстве какого-либо социального или социально-демографического признака и едином комплексе речевых признаков – общих закономерностей использования языка в речи (например, у младшего поколения – лесн’ик, у старшего – лес’н’ик).

РЕЧЕВОЕ ОБЩЕНИЕ — то же, что речевая коммуникация.

РЕЧЕВОЕ ПОВЕДЕНИЕ — термин, близкий по значению к понятию речевого общения, но используемый при описании монологических форм речи.

РЕЧЕВОЙ АКТ — конкретное речевое действие говорящего в рамках той или иной коммуникативной ситуации (например, просьба, упрёк, приветствие).

РЕЧЕВОЙ КОЛЛЕКТИВ — совокупность социально взаимодействующих индивидов, отличающихся от других употреблением языковых единиц в речи (эрная и безэрная разновидности английского как рез-т постоянного общения).

СИТУАТИВНАЯ ВАРИАТИВНОСТЬ ЯЗЫКА — преимущественное использование тех или иных языковых средств в зависимости от социальной ситуации (напр., возрастание числа литературных форм в ситуациях, соответствующих официальному регистру, вплоть до гиперкоррекции). Ситуативные варианты маркируют различные стили речи, к которым принадлежат разные варианты одной языковой единицы, поэтому они называются маркерами.

СИТУАТИВНЫЕ ПЕРЕМЕННЫЕ — параметры коммуникативной ситуации: 1) говорящий (адресант); 2) слушающий (адресат); 3) отношения между говорящим и слушающим и связанная с этим 4) тональность общения (официальная — нейтральная — дружеская); 5) цель; 6) средство общения (язык или его подсистема — диалект, стиль, а также параязыковые средства — жесты, мимика); 7) способ общения (устный / письменный, контактный / дистантный); 8) место общения.

СЛЕНГ — то же, что жаргон.

СОЦИАЛЬНО-КОММУНИКАТИВНАЯ СИСТЕМА — совокупность кодов и субкодов, используемых в данном языковом сообществе и находящихся друг с другом в отношениях функциональной дополнительности.

СОЦИОЛЕКТ — совокупность языковых особенностей, присущих какой-либо социальной группе — профессиональной, сословной, возрастной и т. п. — в пределах той или иной подсистемы национального языка. Примерами социолектов могут служить особенности речи солдат (солдатский жаргон), школьников (школьный жаргон), уголовный жаргон, арго хиппи, студенческий сленг, профессиональный «язык» тех, кто работает на компьютерах, разнообразные торговые арго (например, «челноков», торговцев наркотиками) и др. Термин социолект удобен для обозначения разнообразных и несхожих друг с другом языковых образований, обладающих, однако, общим объединяющим их признаком: эти образования обслуживают коммуникативные потребности социально ограниченных групп людей.

СОЦИОЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ПЕРЕМЕННАЯ — величина, которая зависит от нелингвистической переменной социального контекста — говорящего, слушающего, аудитории, обстановки и т. п. либо от ситуативно-стилистической дифференциации контекстов, в которых употребляется та или иная языковая единица, допускающая вариативность.

СТРАТИФИКАЦИОННАЯ ВАРИАТИВНОСТЬ ЯЗЫКА — языковые и речевые отличия людей, принадлежащих к различным социальным слоям или группам и имеющих постоянные социальные характеристики информантов, влияющие на их речевое поведение; проявлением стратификационной вариативности языка являются слова-индикаторы, указывающие на социальный статус человека (например, «безэрный» Black English (first); старомосковское произношение старшей интеллигенции).

СУБКОД — разновидность, подсистема некоего общего кода, коммуникативное средство меньшего объема, более узкой сферы использования и меньшего набора функций, чем код. Например, такие разновидности современного русского национального языка, как литературный язык, территориальный диалект, городское просторечие, социальный жаргон — это субкоды, или подсистемы, единого кода (русского национального языка).

СФЕРА ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ЯЗЫКА — это область внеязыковой действительности, характеризующаяся относительной однородностью коммуникативных потребностей, для удовлетворения которых говорящие осуществляют определенный отбор языковых средств и правил их сочетания друг с другом.

ТИТУЛЬНЫЙ ЯЗЫК – язык этноса, по которому названо национально-государственное или национально-территориальное образование. Данный термин использовался в СССР для обозначения языков союзных республик.

ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ ДОПОЛНИТЕЛЬНОСТЬ — (в социолингвистике) социально детерминированное распределение сосуществующих в пределах данного языкового коллектива языковых систем и подсистем по сферам использования (книжно-письменная речь, бытовое общение и т. п.) и общественным функциям (наука, культура, образование, религия), с одной стороны, и по социальным ситуациям — с другой.

ЯЗЫК ВТОРОЙ — всякий язык, которым индивид овладел после родного.

ЯЗЫК ВЫУЧЕННЫЙ — язык, навыки использования которого приобретены в результате специальных, целенаправленных занятий, часто по необходимости.

ЯЗЫК ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ— язык, редко используемый коммуникантом, как правило, в ситуациях бытового общения.

ЯЗЫК ЛИТЕРАТУРНЫЙ — исторически сложившаяся высшая (образцовая, обработанная) форма национального языка, обладающая богатым лексическим фондом, упорядоченной грамматической структурой и развитой системой стилей. Литературный язык обладает рядом свойств, которые отличают его от других подсистем национального языка: 1) это кодифицированная подсистема; она характеризуется более или менее устойчивой нормой, единой и общеобязательной для всех говорящих на литературном языке, и эта норма целенаправленно культивируется; 2) это полифункциональная подсистема: она пригодна для использования в разнообразных сферах человеческой деятельности. В соответствии с многообразными сферами использования и различными функциями, которые он выполняет, литературный язык делится на разновидности (книжную и разговорную) и функциональные стили (научный, официально-деловой, публицистический, религиозно-проповеднический); 3) литературный язык социально престижен: будучи компонентом культуры, он представляет собой такую коммуникативную подсистему национального языка, на которую ориентируются все говорящие, независимо от того, владеют они этой подсистемой или какой-либо другой. Такая ориентация означает не столько стремление овладеть литературным языком, сколько понимание его большей авторитетности по сравнению с территориальными диалектами, просторечием, социальными и профессиональными жаргонами.

ЯЗЫК ОСНОВНОЙ (ДОМИНИРУЮЩИЙ) — язык, преимущественно используемый коммуникантом, в том числе в социально значимых ситуациях.

ЯЗЫК РОДНОЙ — это язык, усвоенный в детстве, навыки использования которого в основном сохраняются и во взрослом возрасте.

ЯЗЫК УСВОЕННЫЙ — язык, навыки использования которого приобретены в процессе живого общения.

ЯЗЫК ЭТНИЧЕСКИЙ — это язык национальности, к которой принадлежит человек.

ЯЗЫКОВАЯ НОРМА — это совокупность наиболее пригодных (правильных, предпочитаемых) для обслуживания общества средств языка, складывающихся как результат отбора языковых элементов (лексических, произносительных, морфологических, синтаксических) из числа сосуществующих, наличествующих, образуемых вновь или извлекаемых из пассивного запаса прошлого в процессе социальной, в широком смысле, оценки этих элементов.

ЯЗЫКОВАЯ ОБЩНОСТЬ — группировка индивидов, основанная на единстве какого-либо социального или социально-демографического признака и едином комплексе языковых признаков (отвлечение от социально-коммуникативных связей; например, европейски образованные индусы в Индии).

ЯЗЫКОВАЯ СИТУАЦИЯ — это совокупность языковых образований, т.е. языков и вариантов языков (диалектов, жаргонов, функциональных стилей и других форм существования языка), обслуживающих некоторый социум (этнос и полиэтническую общность) в границах определенного региона, политико-территориального объединения или государства, и функциональные отношения между этими компонентами социально-коммуникативной системы.

ЯЗЫКОВОЕ ОБУСТРОЙСТВО — термин, близкий по значению «языковой политике» и используемый французскими лингвистами как «менее агрессивный». Языковое обустройство требуется в том случае, если на территории одного государства или города взаимодействуют два или более языка. Средства обустройства — законодательные акты правительственных органов и деятельность общественных или частных организаций.

ЯЗЫКОВОЕ ПЛАНИРОВАНИЕ (термин Э. Хаугена, введенный в 1959 году) – более широкий по значению, чем языковая политика термин, обозначающий любое сознательное воздействие на язык. Им могут заниматься и отдельные личности (С. И. Ожегов в СССР, Уэбстер в Америке). Согласно Хаугену, выделяются следующие группы проблем языкового планирования: а) выбор нормы, б) кодификация нормы, в) внедрение нормы в языковое сообщество, г) приспособление языка к выполнению им новых функций.

ЯЗЫКОВОЕ СООБЩЕСТВО — это совокупность людей, объединенных общими социальными, экономическими, политическими и культурными связями и осуществляющих в повседневной жизни непосредственные и опосредствованные контакты друг с другом и с различными социальными институтами при помощи одного языка или разных языков, распространенных в этой совокупности.

ЯЗЫКОВОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО — одно из проявлений языковой политики — сознательного воздействия государства на жизнь языка, носящее конструктивный характер и предполагающее создание алфавитов, терминологии и литературных языков для бесписьменных народов. По словам В. Г. Гака, «языковое строительство имеет два аспекта: формирование норм литературного языка и определение функций языка в обществе»

ЯЗЫКОВОЙ КОЛЛЕКТИВ — совокупность социально взаимодействующих индивидов, обнаруживающих определенное единство языковых признаков.

ЯЗЫКОВЫЕ ВАРИАНТЫ — формальные разновидности одной и той же языковой единицы (слова, словоформы, фразеологизма, словосочетания), которые при тождественном значении различаются частичным несовпадением своего звукового или морфемного состава (завоевание — завоеванье, посередине — посредине, прожекторы — про­жектора, сох — сохнул, сосредоточивать — сосредотачивать, тефтели — тефтели и т. д.). С социолингвистической точки зрения явление вариативности изучается постольку, поскольку разные языковые варианты могут использоваться в зависимости (а) от социальных различий между носителями языка и (б) от различий в условиях речевого общения.

Оценочные и диагностические средства итоговой государственной аттестации и учебно-методическое обеспечение их проведения

Задание для аудиторной самостоятельной работе по теме «Языковая политика: теория и практика»

Опираясь на данные статьи Н. Б. Вахтина, дайте социолингвистическую характеристику эскимосского языка. Приведенные ниже вопросы и задания помогут Вам построить свой ответ.

1. Используя приведенную в статье статистику, докажите, что эскимосский язык является, согласно лингвоэкологической терминологии, «больным»¹ языком.

2. Что свидетельствует об относительной устойчивости эскимосского языка?

3. Какие социально-политические события отрицательно сказались на жизнеспособности (витальности) эскимосского языка?

4. Какие действия государства, связанные с осуществлением языковой политики, положительно сказались на витальности эскимосского языка?

5. Какие мероприятия (социальной, этнокультурной и др.) направленности Вы можете предложить относительно данного этноязыкового сообщества?

ЯЗЫК АЗИАТСКИХ ЭСКИМОСОВ – язык юпикской подгруппы эскимосской группы эскимосско-алеутской семьи языков. <…>

На языке азиатских эскимосов (ЯАЭ) говорит коренное население северо-востока и юго-востока Чукотского полуострова, населяющее эти территории как минимум последние 2000 лет. Ареал распространения эскимосов в Азии еще в 19 веке был шире, чем сегодня: они занимали территории вдоль побережья Северного Ледовитого океана вплоть до Чаунской губы и южного побережья Чукотки вплоть до Анадырского лимана.

По результатам первой переписи, проведенной Н. Л. Гондатти в 1895 году, эскимосов насчитывалось 1307 человек. Потом их численность оставалась примерно стабильной:

год	численность населения, чел.
1926	1251
1959	1118
1970	1265
1979	1510
1989	1704

Последняя цифра, по всей вероятности, завышена: реальная численность эскимосов (юпигыт) на территории Чукотского округа ближе к 1200. Из этого числа не более 200 (поколение старше 55 лет) свободно владеет ЯАЭ, остальные либо владеют языком пассивно, либо (чаще) знают только русский язык. На 1999 год Единый перечень коренных малочисленных народов РФ указывает 1719 эскимосов; в составе сельского населения Крайнего Севера их отмечено на 1 января 1999 года 1430 чел. (Чукотский АО – 1428 чел.).

Демографическая структура азиатских эскимосов начала 20 века была устойчивой: почти равное соотношение мужчин и женщин, высокая доля трудоспособных лиц, высокая рождаемость, высокий процент детей до 16 лет. Естественный прирост населения сдерживался высокой смертностью, сокращенной продолжительностью жизни и всплесками экзогенной смертности в годы эпидемий, голодовок и пр.

Большинство эскимосов, говорящих на чаплинском языке и/или считающих этот язык родным (уназигмит, порядка 900 человек), живет в четырех поселках Чукотского округа: Новое Чаплине, Сиреники, Провидения и Уэлькаль. Кроме того, около 1100 человек-носителей того же языка (с небольшими говорными отличиями) живет на острове Св. Лаврентия (США) в поселках Гэмбел и Савунга. Считающие себя науканцами проживают в основном в поселках Лорино, Лаврентия, Уэлен и Провидения. Несколько десятков тех и других живут в столице округа городе Анадырь; в последнее 10 лет не только доля коренных жителей в населении Анадыря, но и абсолютная численность эскимосов, переехавших жить в город, резко выросла в результате массового оттока приезжего населения и ухудшения условий жизни в поселках. Последний носитель старосиреникского языка, проживавший в поселке Сиреники, умер в 1997 году.

Все перечисленные населенные пункты, особенно Анадырь, Провидения и Лаврентия, этнически смешанные: лишь в Новом Чаплине эскимосы составляют более 50% населения (около 40% – в Сирениках, около 30% – в Уэлькале). В остальных населенных пунктах доля эскимосского населения не превышает нескольких процентов. Везде эскимосы живут совместно с чукчами и двумя категориями «приезжего населения»: приехавшими давно или родившимися здесь и живущими в Чукотском округе постоянно, и недавними и временными приезжими.

Причиной такой этнической ситуации является, в частности, политика укрупнения и переселения, проводившаяся на Чукотке в 1950-е годы, когда небольшие, традиционные эскимосские прибрежные поселки (от 3 до 15 семей) были объявлены бесперспективными и закрыты, а жители насильственно или полунасильственно переселены в более крупные, этнически смешанные поселки, расположенные ближе к удобным, с точки зрения властей, морским и сухопутным коммуникациям. <…> Переселение на несколько десятилетий подорвало не только традиционную экономику эскимосов – морской зверобойный промысел, но и демографическое, социальное и социально-психологическое «здоровье» народа.

Юпикскую ветвь эскимосских языков образует несколько близкородственных языков, расположенных на побережье Берингова моря: на Чукотке (по часовой стрелке) – чаплинский и науканский, на Аляске – центрально-аляскинский и алютик. Старосиреникский язык был, по-видимому, последним представителем третьей ветви эскимосских языков, наряду с юпикской и инуитской, представители которой жили в небольших поселках по побережью к западу от современного поселка Сиреники. Внутри чаплинского выделяется четыре говора: уназикский, аванский, им-тукский и диалект острова Св. Лаврентия (США). <…>

В истории контактов ЯАЭ выделяется три основных периода. Первый, наиболее древний, характеризовался устойчивым взаимовлиянием ЯАЭ и чукотского языка. Интенсивный торговый обмен с оленными чукчами, обилие смешанных браков, чукотские семьи, оседавшие на побережье и переходившие от оленеводства к морской охоте эскимосского типа активно способствовали тому, что из одного языка в другой переходили целые лексические пласты: лексика, связанная с тундрой, – из чукотского в ЯАЭ, лексика, связанная с морем, – в обратном направлении. Из чукотского языка в ЯАЭ были заимствованы также многочисленные служебные слова – союзы, частицы, наречия.

Вторым периодом лингвистических контактов ЯАЭ (хотя и достаточно коротким) можно считать контакты с американским вариантом английского языка. В середине 19 века на Чукотке появились первые европейцы и американцы, главным образом – торговцы пушниной и китобои. При этом языковые контакты с русским языком поначалу не оказывали на ЯАЭ сколько-нибудь заметного воздействия. Русские торговцы, приезжавшие на Чукотку крайне нерегулярно, общались с береговыми жителями через чукотских переводчиков; чукотский выполнял, по-видимому, функции языка межнационального общения для всего огромного региона от Берингова пролива до Колымы и от Северного Ледовитого океана до Пенжинской губы. Прямых контактов между русским и ЯАЭ в то время практически не было. Однако начиная с 1920-х гг. положение радикально меняется. Американские купцы и китобои приходят все реже; проникновение русских на Чукотку становится все интенсивнее.

С середины 1930-х гг. русский (наряду с чукотским, контакты с которым не прекращались никогда) становится основным источником лексических заимствований, а позднее – и источником фонетической и грамматической интерференции. В течение последних шестидесяти лет ЯАЭ существует в условиях мощного воздействия русского языка.

Первые попытки создания письменности относятся к середине 1920-х годов (учителя-энтузиасты супруги Караевы). Официально письменность на ЯАЭ была создана на базе чаплинского языка, на основе латинского алфавита сотрудниками Института народов Севера в Ленинграде в 1932 году. Первой книгой на ЯАЭ была «Xwankuta igaput» («Наша книга»), составители – эскимосы А. Бычков и Б. Лейта, под редакцией Е. П. Орловой. В 1937 году, в соответствии с общегосударственной политикой, письменность на латинской основе была повсеместно заменена новыми системами на основе кириллицы. За 60 лет существования письменности на ЯАЭ было издано в общей сложности около 90 учебников, учебных пособий и художественных произведений (как переводных, так и оригинальных). Большая часть этой литературы издана в Ленинграде-Петербурге издательством «Просвещение»; в конце 1970-х гг. к этой работе подключилось Магаданское книжное издательство. Значительное место в издательской политике занимают издания эскимосского фольклора как на ЯАЭ, так и по-русски. С середины 1980-х гг. газета «Советская Чукотка», выходящая на чукотском языке, начала предоставлять на нерегулярной основе одну полосу для публикаций материалов (статей и очерков) на ЯАЭ, однако сейчас эта практика прекращена. Науканский язык письменности не имеет; в течение 1970-х – 1980-х гг. Анадырское радио вело дважды в неделю часовые программы на ЯАЭ, в основном по-наукански. Школьное преподавание в значительной мере способствовало созданию орфографической, а в ряде случаев и произносительной нормы. В последние годы орфографическая норма вновь начинает размываться, в основном из-за чисто технических полиграфических трудностей, отсутствия некоторых букв в наборных кассах Магаданского книжного издательства и анадырской типографии; технические трудности с обозначением долготы гласных ведут к появлению многочисленных произвольных написаний эскимосских слов. В условиях мощного давления на ЯАЭ со стороны русского попытки создания литературного языка удались лишь частично. Первые школы были открыты на Чукотке в 1927 году в поселках Уназик, Урелики, Киваки, Сиреники. Преподавание ЯАЭ началось в 1933 году; в это время ЯАЭ преподавался как предмет и одновременно был языком преподавания. После войны преподавание эскимосского языка начало медленно сворачиваться. В настоящее время ЯАЭ преподается как обязательный предмет в двух сельских школах Провиденского района с 1 по 4 класс и факультативно – в старших классах. Методики и программы преподавания, составленные в 1930-е гг. и с тех пор малоизменившиеся, перестали соответствовать языковой ситуации: ЯАЭ все еще преподается как «родной» язык детей – через букварь и обучение правилам чтения и письма, в то время как в нынешних условиях он должен был бы преподаваться по методике обучения иностранному языку. ЯАЭ преподается также в Анадырском педагогическом училище, где готовят учителей эскимосского языка для школ Чукотки.

ЯАЭ используется в настоящее время лишь старшим поколением при бытовом общении с людьми своей возрастной группы. Среднее поколение (40 –55 лет) владеет языком в лучшем случае пассивно. Молодежь говорит только по-русски. Процессы языкового сдвига начались в середине 1950-х годов под влиянием политики школы и государства и как следствие изменения демографической и социальной ситуации, и привели к временной утрате престижа ЯАЭ в глазах его носителей. В последние 10 – 15 лет отношение к ЯАЭ изменилось, престиж его вырос, и местные энтузиасты предпринимают многочисленные попытки возрождения ЯАЭ.

По данным переписей можно увидеть, как менялось от десятилетия к десятилетию число людей, называвших ЯАЭ родным языком:

год	общаячисленность	считают родным, %			свободно владеют как вторым, %
		язык своей национальности	русский	другой	языком своей национальности	русским	другим
1959	1118	84,0%	13,0%	3,0%	Нет данных	Нет данных	Нет данных
1970	1265	61,1%	37,5%	1,4%	0,0%	51,1%	2,9%
1979	1510	60,7%	37,6%	1,7%	4,5%	53,7%	1,3%
1989	1704	51,6%	45,9%	2,5%	3,2%	48,7%	1,2%

Примерные вопросы для итогового контроля см. В рабочей программе. Дополнения, изменения к программе по учебному курсу «Социолингвистика»

Сведения о переутверждении РП на текущий учебный год и регистрация изменений

№ изменения	Учебный год	Содержание изменений	Преподаватель-разработчик программы	Рабочая программа пересмотрена и одобрена на заседании кафедры Протокол	Внесенные изменения утверждаю: Первый проректор КемГУ (декан) « » 200_ г.
				№ « » 200 г.

Примечание:

Тексты изменений прилагаются к тексту рабочей программы обязательно. В случае отсутствия изменений и дополнений вместо содержания изменений вносится запись «Принята без изменений».

Хранение и использование

1. Рабочие программы по дисциплинам систематизировано накапливаются и хранятся на кафедрах, в составе учебно-методических комплексов по дисциплинам.

2. Основными пользователями рабочих программ по дисциплинам кафедр, являются – профессорско-преподавательский состав, студенты всех форм обучения.

1 Согласно концепции А. Е. Кибрика, каждый язык, исходя из того, насколько он «жизнестоек», может быть охарактеризован как здоровый (например, русский, английский, французский, испанский и др.), больной (эскимосский, шорский и др.), исчезающий (многочисленные языки Африки, Южной и Северной Америки, находящиеся на грани вымирания) или мёртвый (например, древнегреческий, латинский, санскрит).

8