5) Важно отметить и то, что, работая с многомерной класси

фикацией, вы используете ради простоты альтернативу "да/нет",

что побуждает вас думать о полярных противоположностях. И в

общем это правильно, хотя качественный анализ ничего не говорит

о частоте или распространенности определенного явления. Он

представляет собой технику, и его цель заключается в том, чтобы

установить совокупность возможных типов. Часто этого бывает

достаточно, хотя при решении некоторых исследовательских задач

вам непременно понадобится более точное представление о распре

делении тех или иных признаков.

Иногда воображение можно стимулировать переворачивая привычные

сюжеты с ног на голову1.

1 К слову сказать, нечто подобное Кеннет Берк, при обсуждении

Ницше, назвал "перспективой несообразности". См.: Burke К. Perma

nence and change. New York: New Republic Books, 1936.

Представьте то, что вам кажется мизерным, стало огромным и

ono{r`ireq| ответить на вопрос, какие различия породило бы такое

превращение? То же самое можно проделать с гигантскими

объектами. Как бы выглядели традиционные поселения дописьменной

эпохи, если бы их население составляло 30 миллионов человек? По

крайней мере сейчас я и подумать не могу о том, чтобы

подсчитывать или измерять что-нибудь прежде, чем я наиграюсь с

каждым его элементом, с каждым условием, с каждым последствием в

воображаемом мире, где я могу регулировать меры всех вещей.

Статистики как будто не знают, хотя им следовало бы знать

маленькую невообразимую истину: познай вселенную прежде чем

испытать ее.

6) Какую бы проблему вы ни рассматривали, всегда будет полезен

сравнительный анализ исследовательских материалов. Поиск случаев

для сравнения в рамках одной цивилизации, одного исторического

периода, или нескольких цивилизаций и периодов даст вам

ориентиры. Вы ни за что не станете описывать какой-нибудь

социальный институт Америки двадцатого века без сравнения его со

сходными институтами других обществ и исторических периодов. Так

оказывается даже тогда, когда вы не предпринимаете явных

сравнений. Временами вы чуть ли не автоматически станете

направлять свое мышление в историческое русло. Одна из причин

этого состоит в том, что предмет вашего изучения ограничен в

численном отношении: для сравнительного анализа необходимо

поместить его в конкретный исторический контекст. Иначе говоря,

сравнительный подход часто требует изучения исторических

материалов, что приводит иногда к анализу трендов или к

типологии фаз развития. Далее, вы будете использовать истори

ческие сведения для получения более полной картины или для более

адекватного упорядочения некоторых явлений, то есть для того,

чтобы проследить вариации определенных параметров. Социологу

совершенно необходим определенный багаж знаний мировой истории,

поскольку независимо от вашей осведомленности в других областях,

без знания истории ваши представления будут искаженными.

7) Наконец, есть еще один вопрос, который больше касается умения

скомпоновать книгу, чем сути социологического воображения. Обе

части работы нередко совпадают: от того, как вы расположите

материал, во многом зависит содержание книги. Я усвоил эту

истину у замечательного редактора, Ламберта Дэйвиса, который, я

надеюсь, ознакомившись с моим переложением данной мысли, не

откажется от своего авторства. Речь идет о различении идеи и

темы.

Тема — это предмет изучения, например, "карьера руководителей

корпораций", "расширение и укрепление власти военных

чиновников", "уменьшение количества замужних женщин". Обычно на

раскрытие одной темы уходят глава или параграф главы. Но вопрос

о порядке расположения тем часто относится к сфере идейного

содержания книги.

Идея обычно выражает ключевую мысль, рабочую концепцию или

принципиальное разграничение, например, между рациональностью и

разумом. Если, работая над построением книги, вы нащупаете две-

три, а тем более шесть-семь идей, можете быть уверены, что

работа окончена. Эти идеи легко распознать по тому, как они

упорно всплывают при рассмотрении самых разных тем, и -вам даже

будет казаться, что вы повторяетесь. И иногда не без оснований!

Особенно это касается самых скомканных, сбивчивых и наименее

удачно написанных разделов рукописи.

Поэтому идеи обязательно надо выписывать отдельно и как можно

яснее и короче формулировать в обобщенном виде, затем поочередно

соотнести каждую идею с каждой темой, как бы спрашивая себя, что

нового вносит конкретная идея в раскрытие каждой темы, а затем

onhqj`r| ответы на другой вопрос: каково значение идеи, если она

вообще имеет значение, применительно к той или иной теме.

Для изложения важной идеи обычно требуется целая глава или

парараф, ее описание можно поместить либо при первом упоминании,

либо при подведении итогов в конце книги. Думаю, что большинство

пишущих и систематически мыслящих авторов согласятся с тем, что

в книге должен быть специальный раздел, в котором бы

раскрывались все идеи и взаимосвязи между ними. Иногда, хотя и

не всегда, это можно сделать в начале книги, но при хорошо

продуманной структуре издания новые идеи обычно излагаются ближе

к концу. И вы все время должны по крайней мере стараться

соотносить идеи с каждой темой. Эту рекомендацию легче

высказать, чем осуществить на практике. Это не механическая

операция, как может показаться на первый взгляд. Механический

подход в этом деле можно применить только в том случае, если

идеи удается четко выделить и сформулировать. То, о чем я

рассказываю, в литературе называется лейтмотивом, в науке —

идеей.

Кстати, в иной научной книге невозможно обнаружить ни одной

идеи. Такая книга представляет собой пучок тем, непременно снаб

женных методологическими и теоретическими введениями, которые

абсолютно необходимы тому, кто пишет работу безо всяких идей.

Иногда книги без идей говорят об отсутствии ясной мысли у

автора.

5.

Уверен, многие согласятся с тем, что свою научную работу надо

представлять настолько ясно и понятно, насколько это позволяют

сложность предмета и четкость ваших мыслей. Но, как нетрудно

заметить, сегодня в общественных науках преобладает напыщенная и

многословная проза. Могу предположить, что практикующие этот

стиль авторы думают, что подражают "физикам", не подозревая о

том, что основная масса такой прозы никому не нужна. Более того,

авторитеты заявляют о "серьезном кризисе грамотности", кризисе,

который затронул и обществоведов1.

1 Эдмунд Уилсон, по общему мнению, лучший критик во всем анг

лоязычном мире, пишет: "Ознакомившись со статьями специалистов

по антропологии и социологии, я пришел к выводу, что в

идеальном, по моим представлениям, университете требование об

обязательном утверждении трудов всех факультетов преподавателем

английского языка могло бы революционизировать положение дел в

этих дисциплинах, если, конечно, вторая из них вообще не

прекратила бы свое существование". - Wilson E. A piece of my

mind. New York: Farrar, Straus and Cudahy, 1956. P. 164.

Можно ли считать, что появление такой манеры изъясняться вызвано

глубиной и тонкостью обсуждаемых социально-политических проблем,

понятий, методов? Если нет, то какой смысл в том, что М. Коули

удачно назвал "социоязом"1.