2) Отвечая на второй вопрос, мы должны разграничить два способа

представления работ, принятых в общественных науках в

зависимости от мнения пишущего о самом себе и о том, чьи

соображения он излагает. В одном случае предполагается, что

пишущий — это конкретный человек, который может кричать,

говорить, шептать или фыркать, но он постоянно присутствует.

Кроме того, всегда можно судить о том, что это за человек:

самоуверенный или невротичный, прямой или путаник. Независимо от

этого он является центром пересечения опыта и рассуждения.

Допустим, он только что обнаружил что-то и сообщает нам, как это

ему удалось, и за великолепным изложением слышится голос

конкретного человека.

В другом случае работа пишется так, что в ней не слышно ни

голоса, ни мнения. Такая манера письма вообще лишена "голоса", и

в результате получается механически изготовленная проза. Дело не

b том, что она пестрит жаргоном, а в том, что она им нафарши

рована. Такая статья или книга не просто безлична, она нарочито

безлична. В таком стиле пишутся правительственные бюллетени и

деловые письма, а также большая часть текстов по общественным

наукам. Если написанный текст — здесь мы не касаемся творений

поистине великих стилистов — невозможно воспроизвести в устной

форме, это плохой текст.

3) И, наконец, вопрос о тех, кому адресуется голос автора, тоже

влияет на особенности стиля. Очень важно, чтобы пишущий

представлял, для кого он пишет и что о них думает. Это непростые

вопросы. Чтобы на них ответить, нужно сначала принять решение о

своей собственной роли и представить, какими знаниями распо

лагает читающая публика. Писать — значит претендовать на то, что

тебя будут читать. Но кто эти люди?

Ответ на этот вопрос дал мой коллега, Лайонел Триллинг. Он

разрешил изложить свою позицию. Представьте себе, что вас по

просили прочитать лекцию на хорошо знакомую вам тему для

собранных со всех факультетов преподавателей и студентов одного

из ведущих университетов, а также для интересующейся публики,

проживающей в его окрестностях. Представьте, что они сидят перед

вами и имеют полное право знать то, что знаете вы. Представьте,

что вы хотите поделиться своим знанием. Представили? Теперь

пишите.

Из обществоведов могут получаться авторы четырех типов. Если

пишущий считает, что ему есть что сказать, и хорошо знает свою

аудиторию, он будет стараться писать понятно. Если ученому есть

что сказать, но он не вполне представляет своих читателей, он

может сбиться на полную ахинею. Такому лучше быть осторожным.

Если он вообразит, что ему не просто есть что сказать, а

возомнит себя выразителем некой безличной воли, то, найдя себе

публику, он положит начало новому культу. Если у ученого нет ни

определенного мнения, ни аудитории, он будет просто писать в

полном одиночестве ни для кого конкретно, ни от чьего имени, и я

подозреваю, что нам придется признать в нем настоящего произ

водителя стандартизированной прозы: источника некоего звука в

огромном пустом зале. Все это производит жутковатое впечатление,

напоминающее романы Кафки; и не зря, поскольку мы обсуждаем

границы разума.

Грань между изложением глубокого содержания и многословием часто

провести очень трудно. Никто не станет отрицать странное

очарование тех, кто, принимаясь за исследование, испытывает

столь сильное удовлетворение и благоговейный страх после первого

же шага, что им не хочется идти дальше. Сам по себе язык создает

прекрасный мир, но запертые в этом мире, мы не должны принимать

путаницу начинающих за глубину итоговых результатов работы

мастера. Члену академического сообщества следует видеть себя

носителем поистине великого языка и требовать от себя, чтобы

устная и письменная речь были хотя бы похожи на речь

цивилизованных людей.

Осталось осветить последний пункт, касающийся взаимодействия

письма и мышления. Если вы будете писать, соотносясь только, как

сказал Ханс Рейхенбах, с "контекстом открытия", вас поймут

единицы. Кроме того, ваши утверждения будут весьма субъективны.

Более объективное мышление требует работы в контексте

"презентации". Сначала вы "презентируете" мысли самому себе, то

есть проясняете их, затем, почувствовав, что достаточно

разобрались в них, "презентируете" их другим. Таким образом вы

находитесь в "контексте презентации". Иногда вы будете замечать,

как в процессе формулирования определенных положений ваши мысли

трансформируются, и не только по форме, но и по содержанию, так

j`j в контексте презентации к вам приходят новые идеи. Так

возникает новый контекст открытия, отличный от исходного и, по

большому счету, как я думаю, более объективный. Здесь опять-таки

нельзя отделить то, как вы мыслите, оттого, как вы пишете. Вам

приходится постоянно совершать рейды между контекстами, и,

перемещаясь от одного контекста к другому, полезно знать, к

какому из них вы двигаетесь в данный момент.

6.

Из сказанного выше, наверно, ясно, что на практике вы никогда не

"начинаете работать над проектом"; вы уже работаете, делая

записи просто так, или собираете их в файлы, после их

бесцельного перелистывания или направленного поиска материала.

Следуя образу жизни и работы ученого, у вас всегда будет много

тем, которые вы хотели бы изучить более глубоко. Решившись на

публикацию, вы будете стараться максимально использовать свои

записи, конспекты прочитанных в библиотеке книг и статей, личные

беседы — все, что относится к теме исследования или к важной для

вас идее. Вы пытаетесь построить маленький мирок, содержащий все

ключевые элементы, вошедшие в вашу работу, систематически

расставить их по своим местам, постоянно переделывать

конструкцию в ходе проработки каждой из ее частей. Чтобы жить в

этом сконструированном мире, надо знать, что нужно для его

построения: идеи, факты, снова идеи, цифры и опять идеи.

Так вы будете узнавать, описывать и строить типологии для

упорядочения того материала, который стал вам доступен, тща

тельно анализировать и организовывать свой опыт, давая название

каждому отдельному явлению. Стремление к упорядоченности за

ставит вас искать повторяющиеся образцы и тенденции, отыскивать

среди отношений те, которые могут быть причиняющими и

типическими. Иными словами, вы будете искать смысл того, что

обнаружили, того, что можно интерпретировать как видимую сторону

чего-то, что еще невидимо. Вы сделаете инвентарную опись всего,

что, как кажется, имеет отношение к тому, что вы пытаетесь

понять, будете вникать в отдельные проблемы, а затем тщательно,

систематически соотносить их друг с другом, чтобы сформировать

рабочую модель, и станете применять ее ко всему, что вы поста

раетесь объяснить. Иногда это получается сразу, иногда так

ничего и не выходит.

Постоянно, среди всевозможных деталей, вы будете искать те

индикаторы, которые могут указать на основное направление

изменений, на идеальные формы всего спектра общественных явлений