Тённис Ф. Общность и общество (2002)

вот-бытии и даже не нуждаются в том, чтобы быть во­ площенными в какой-либо вещи как в своем резуль­ тате. Потому и многие земледельческие занятия больше приличествуют женщине и при здравом тече­ нии народной жизни с давних пор (хотя нередко и сверх меры) на нее возлагаются, ибо возделывание пашни есть труд как таковой, самозабвенное усердие, сила, побуждаемая дыханием небес; оно может быть понято как оказание услуг природе, развертывается в непосредственной близости к домашнему хозяйству и обеспечивает его всевозможными благами. Далее, среди искусств поэтические (лучше было бы сказать: мелодические) более свойственны женщинам, чем пластические. Ибо музыкальность и прежде всего на­ певность — это дар женщины; ее высокий, чистый, мягкий и гибкий голос действует как орган обороны и нападения. Громкий, пронзительный крик, ликую­ щие возгласы и причитания, равно как и многозвуч­ ный, в конце концов разрешающийся в словах смех или плач исходят из ее души, подобно пробивающим­ ся из скал водам источника. А это и есть музыка — выражение душевных движений при помоши голоса, подобно тому как мимика есть их безгласное выраже­ ние. Все девять муз — женщины, и память — их мать. Между музыкой и мимикой стоит танец — эти столь бесцельные, столь страстные и чарующие дви­ жения, в коих всякая дщерь выказывает такое изоби­ лие присущих женщинам сил, что их планомерное на­ пряжение, несомненно, до смерти бы ее утомило. Но с какой легкостью они также научаются всему очаро­ вательно бессмысленному и всему исполненному чу­ десного смысла! Отсюда их способность к сохране­ нию форм, способность хранить ритуалы, старые на­ певы, пословицы, загадки и заговоры, трагические и комические истории; их страсть к подражанию, их тяга к милому притворству и ко всему игривому,

242

броскому, незамысловатому; но также склонность к глубочайшей и печальной серьезности, к благочести­ вому трепету и молитве, к аффектированной жести­ куляции и, как было сказано ранее, к мечтательности, чувственности и поэзии. Пение и поэзия едины в своих истоках; но напев и речь тоже начинают разли­ чаться и приобретать особые черты лишь постепенно, и все же в собственно речевой стороне всегда сохра­ няются отголоски певческих интервалов и каденций. (А что сам язык как таковой, т.е. как естественное по­ нимание словесного содержания, был обретен благо­ даря материнской любви, мы уже осмелились пред­ положить выше. Пожалуй, правильнее было бы ска­ зать, что она сильнее всего способствовала его обретению; ведь значительный, а в том, что касается музыкальности и собственно патетики пения и речи, даже больший вклад вносила в этот процесс (уже в животном мире) и половая любовь. Глубочайшие вол­ нения души стремятся выразиться в радостных и го­ рестных возгласах, делают человека разговорчивым и общительным, превращаются в искусство, когда ли­ шенное формы чувство ищет и находит свою опреде­ ленность. Женское сердце с большей непосредствен­ ностью изливается в ликовании и плаче, и любовь, его благословенная прерогатива, наполняет все мысли женщины страстностью, подвигает ее даже на хит­ рости и интриги, каковые как раз и составляют под­ спорье слабого пола, но при этом непосредственная (наивная) деятельность всюду переходит в рефлектированную, а последняя приводит к более осознанному представлению о средствах и, таким образом, к их более четкому отличению от целей, а в конце концов, и к противопоставлению первых последним). Среди пластических искусств, понимаемых здесь в широком смысле, женскому духу (уже в силу их домашнего предназначения), как известно, наиболее сообразны

243

ткаческие; тут требуется острота зрения, прилеж­ ность и старание, точное следование образцу, верная

итерпеливая приверженность традиционному стилю, но также и свобода в изобретении и воплощении изящных форм, всевозможных мелких деталей и предельная интенсивность вкуса, устремленного к теплоте, мягкости и уюту, т.е. сплошь добродетели и радости женской души. По той же причине самым из­ любленным ее занятием является отображение дейст­ вительного, того, что возбуждает симпатию и восхи­ щение, и, в частности, запечатление прекрасных и милых ей телесных черт, ради того чтобы память о них сохранялась в созерцании, как о том повеству­ ет прекрасная греческая легенда об изобретении портретной живописи. Ибо в проекции бесплот­ ных форм на плоскость (откуда происходит также

иискусство письма) женский гений, конечно лее, находит свой предел, так как пластика и тектоника требуют более мощной, более осознанной фантазии

иболее твердого господства над противящимся оформ­ лению веществом.

§ 40. Мужское и женское

Все это выпадает на долю мужчины, которому про­ тивостоит чуждое, или даже враждебное вещество, и который должен преобразовать это вещество, или даже подчинить его себе. Однако всякий труд имеет отношение к сущностной воле, коль скоро он выпол­ няется не с абсолютным отвращением и тем не менее выступает предметом воления ради какой-либо мыс­ ленной цели. Поэтому всякий труд по природе своей имеет общностный характер, но один в большей, а другой в меньшей мере может быть понят в качестве всего лишь средства; в большей постольку, поскольку

244

он смешан со страданием и мукой, и потому это отно­ сится, скорее, к мужскому, тяжелому труду, нежели к женскому, щадящему. Моменты этой диалектики ко­ ренятся, таким образом, отчасти в объекте, отчасти в человеческом духе. Но всякое искусство, подобно сельским и домашним занятиям, по природе своей от­ носится к области теплого, мягкого и влажного, т.е. органически-живого, а потому как раз естественно­ женского труда и, следовательно, имеет общностный характер. С другой стороны, общность, пока она на это способна, сообразует с собой даже неприятный труд и превращает его в своего рода искусство, при­ давая ему стиль, достоинство и привлекательность, а также определенный ранг в своей иерархии призва­ ния и .чести. Но введение денежной оплаты, выставле­ ние на продажу готовых предметов и тем более рабо­ та про запас сообщает этому процессу неуклонную тенденцию превращаться в собственную противопо­ ложность, когда индивидуум становится его единст­ венным субъектом наряду с обществом, т.е. с тем мысленным образованием, которое полагается однов­ ременно с ним. Во всех своих качествах такой субъ­ ект, как мы уже видели, совершенно сознательно вы­ ступает в качестве торговца или купца. Отношение противоположности и взаимного отрицания, в кото­ ром находятся цели и средства, проявляется еще более отчетливо потому, что средства не есть сам труд, хотя и состоят в осуществлении такой деятель­ ности, которая натужна, суха и не приносит радости, но, что гораздо досаднее, означают добровольное (пускай и мыслимое лишь в возможности) ограниче­ ние своего состояния и связаны с риском, который по природе своей столь же неприятен, сколь приятна по своей природе прибыль. Отсюда становится понятно, в какой мере торговля должна быть противна женско­ му нраву. Женщина-торговка — явление, нередкое

245

уже на ранних стадиях городской жизни — также и в правовом отношении преступает пределы своей ес­ тественной сферы, такая женщина впервые обретает право голоса и эмансипируется. Конечно, торговлей, как и любым другим ремеслом, можно заниматься честно и по совести. Но чем более она планомерна и тем самым широкомасштабна, тем сильнее она по­ буждает и подталкивает ко всякого рода хитростям и лжи как эффективным средствам получения более высокой прибыли или покрытия ущерба. Безусловная воля к собственному обогащению делает торговца беспощадным и позволяет отнести его к типу эгоисти- чески-волевого индивидуума, для которого все его со­ племенники (по крайней мере, за пределами круга ближайших друзей) тоже представляют собой лишь средства и орудия для достижения его целей; такой индивидуум есть общественный человек в собствен­ ном смысле. В его речи самым непосредственным об­ разом выражается избирательная воля. Употребляе­ мые им слова подобраны с расчетом на их воздейст­ вие, поэтому даже те из них, которые правдивы, но при этом менее действенны, с такой легкостью пере­ ходят у него в ложь как более эффективную методу. Ложь, предназначенная всего лишь для того, чтобы пробудить желание сделать покупку, а не для того, чтобы продать товар выше его ценности, в рамках торговли считается допустимой, поскольку не счи­ тается обманом. Но многое из того, что в системе тор­ говли нуждается в расчетливом подборе слов, являет­ ся если и не собственно ложью, то все же по сути своей неправдой, так как слово утрачивает тут свои качества и (подобно всевозможным предметам) сво­ дится к простому количеству затраченных средств. Таким образом ложь в широком смысле слова стано­ вится характерным элементом общества. — Но в таком же отношении, как к торговле, женщина нахо­

246

дится и ко всякому свободно-несвободному труду и службе (которые несоразмерны ее расположенности и привычке и при этом не вытекают из ее чувства долга), а следовательно, — к покупаемому и продавае­ мому труду, где производство не увенчивается пло­ дом и где обслуживается не другой человек и не при­ рода, а мертвые приборы с их зловещей и подавляю­ щей властью, т.е. к фабричному труду. А субъектам капиталистического производства женская рабочая сила должна показаться наиболее пригодной именно к такому обслуживанию машин, поскольку она более соответствует понятию простого и среднего (среднек­ валифицированного) труда, стоящего посредине между трудом детей, отличающихся подвижностью и спос.обностью к обучению, и трудом мужчин с его надежностью и мощью. Ведь этот фабричный труд бывает легким — и потому некоторые его разновид­ ности, состоящие в выполнении механической, вся­ кий раз одинаковой и требующей незначительных за­ трат мускульной энергии подсобной работы, под силу даже детям, — но и тяжелым — и потому часто нуж­ дается в мужской силе, ибо обращение с этими цик­ лопическими орудиями требует надлежащего внима­ ния, напряжения и самообладания. Все то, чего не могут сделать дети и к чему тем не менее нет надоб­ ности привлекать мужчин, выпадает на долю жен­ щин. Но при прочих равных условиях последние вы­ деляются перед детьми своей благонадежностью, а перед мужчинами (по известным причинам) — деше­ визной своей рабочей силы, и для того чтобы заработ­ ная плата соответствовала средним расходам на со­ держание семьи, они (а в равной мере и подсобная детская рабочая сила) вынуждены на рынке труда вступать к конкуренцию со своими «кормильцами», исконными представителями человеческой рабочей силы (поскольку с коммерческой точки зрения семья

247

представляется не чем иным, как кооперативным со­ обществом, учреждаемым в целях потребления средств существования и воспроизводства рабочей силы). Очевидно, далее, что сначала торговля, а затем также пусть и не сам промышленный труд, но, пожа­ луй, та свобода и самостоятельность, с какой женщи­ на как инициатор заключаемых ею контрактов, как владелица денег и т.д. вовлекается в борьбу за выжи­ вание, — способствует развитию ее сознательности, в ходе которого она приобретает способность к расчет­ ливому мышлению. Для ее изначальной природы, вновь и вновь порождаемой вопреки всем приобре­ тенным модификациям, ничто не является более чу­ жеродным, более отвратительным. И, пожалуй, ничто так не характерно для процесса формирования об­ щественной жизни и разложения общности. Именно в ходе такого развития утверждает свою истинность «индивидуализм», являющийся предпосылкой общес­ тва. Но оно заключает в себе также и возможность преодоления индивидуализма, возможность воссозда­ ния тех форм жизни, которые свойственны общнос­ ти. Аналогия между жребием женщин и жребием пролетариата была подмечена и провозглашена уже давно. Их растущая сознательность, как и в случае одинокого мыслителя, может развиться и возвысить­ ся до нравственно-гуманистического сознания.

§ 41. Детский труд

Соответствующий ряд следствий можно было бы вывести и из противопоставления молодости и ста­ рости, а также из противопоставления народа и обра­ зованных слоев. Очевидно, что дети привязаны к сво­ ему дому и семье, что их природа расцветает в дерев­ не и в городе, но, напротив, подвержена всяческой

248

пагубе в крупных городах и в огромном мире общес­ тва. Молодому человеку подобает трудиться и в играх,

ив упражнении и обучении, это даже необходимо для роста его телесных и интеллектуальных сил; зани­ маться же торговлей, искать выгоды, становиться ка­ питалистом — не его дело, и в своей неприспособлен­ ности к этому он подобен женщине. Ему также нелег­ ко бывает уяснить себе, что его рабочая сила есть некий находящийся в его руках товар, а труд — толь­ ко форма, в которой этот товар должен быть комулибо передан. В противоположность юношескому стремлению кем-либо стать, приобрести какую-либо способность благодаря постепенному развитию мозга

ирук, капиталистическое производство интересует только то, каковы суть рабочие силы в каждый дан­ ный момент времени: можно их применить или нель­ зя? «Поскольку машины делают мускульную силу из­ лишней, они становятся средством применения рабо­ чих без мускульной силы или не достигших полного физического развития, но обладающих более гибки­ ми членами. Поэтому женский и детский труд был первым словом капиталистического применения машин! Этот мощный заменитель труда и рабочих превратился тем самым немедленно в средство увели­ чивать число наемных рабочих, подчиняя непосредст­ венному господству капитала всех членов рабочей семьи без различия пола и возраста. Принудительный труд на капиталиста не только захватил время детс­ ких игр, но овладел и обычным временем свободного труда в домашнем кругу для нужд самой семьи» (см.:

Marx K. Das Kapital. Bd 1, Kap. 13, За [Маркс К. Капи­ тал. T.I, гл. 13, За]1). Достаточно ясно, как детский и юношеский нрав относится к науке. Она требует не­ сколько суховатой фантазии, которой в деле усвоения

1 Цит. по: Маркс К. Капитал. М., 1973. Т. 1. С.406.

249

математических схем и формул может прийти на по­ мощь энергичное напряжение наличествующих сил; математика же есть прообраз всякой действительной науки, которая по своей глубинной природе укорене­ на в произволе и искусственна, и именно потому это — высшая школа мышления. Будущие субъекты капиталистического общества должны быть воспита­ ны в духе правильного планомерного мышления. Само по себе это не только могло бы согласоваться с поощ­ рением общностного духа и, стало быть, с насажде­ нием товарищеских настроений, с облагораживанием нравов и культивированием совести, но такой субъ­ ект естественным образом развивался бы в этом на­ правлении, если бы тому не препятствовали те со­ циальные власти, которые сознают свою высокую за­ интересованность в сохранении противоречия между нравственными силами и духовными воззрениями, которые свойственны все дальше уходящей культуре общности (и потому становятся все менее действен­ ными), и научными познаниями, действительность ко­ торых принимается на веру, а удовлетворительное разрешение этих противоречий и конфликтов видят в планомерном поощрении отчасти индивидуального, отчасти общественно-конвенционального лицемерия. Но, при всех этих оговорках, в волениях и задатках зрелого мужчины сопротивление иссякает или ослаб­ ляется тем скорее, чем слабее оно было уже изначаль­ но и чем более его сила убывала с течением жизни. Он во всех отношениях является вполне обществен­ ным человеком, все равно, сознает ли он себя свобод­ ным господином своего имущества или только своей рабочей силы и прочих функциональных способнос­ тей; он всегда к чему-то стремится, поступает расчет­ ливо, критически воспринимает всевозможные мне­ ния или использует их для своей выгоды. Поэтому в отношениях с другими он целиком и полностью занят

250

продажей, в отношении же себя самого, насколько это для него возможно, — потреблением, и неохотно появляется на людях без своей маски.

§ 42. Образование и торговля

Народ сходен с женщинами и детьми также и в том отношении, что для него семейная жизнь есть жизнь как таковая; а кроме семейной жизни то, что примыкает к ней тесно и непосредственно: соседство и дружба. Среди образованных людей, насколько они отделяются от народа и обустраиваются целиком на свой страх и риск (что отчасти вообще трудно осу­ ществимо во всей полноте, отчасти же затмевается конвенциональным сохранением и воспроизведением уже изжитых идей), эти взаимосвязи все более отсту­ пают на задний план перед произвольной свободой индивидуумов. Семья становится случайной формой удовлетворения естественных потребностей, соседст­ во и дружба замещаются связями по интересам и конвенциональной общительностью. Кроме того, жизнь народа замыкается в пределах дома, деревни и города; образованный же человек является жителем крупного города, он национален и интернационален. Вместо дальнейшего перечисления контрастов под­ черкнем здесь лишь один пункт. Во всех исконных, местных и оседлых культурах торговля представляет собой чуждое и едва ли не презренное явление. В то же время торговец — это типичный образованный человек: он лишен родины, много путешествует, све­ дущ в чужих обычаях и искусствах, но не испытывает любви и пиетета перед обычаями какой-то одной страны, владеет несколькими языками; будучи остер на язык и двуязычен, оборотист, умея приспосабли­ ваться и, несмотря на это, нигде не упуская из виду

251