Тённис Ф. Общность и общество (2002)

§9. Чувство — Задатки и обстоятельства — Задатки и упражнение — Научение — Человеческая природа —

Вторая и третья природа — Страсть — Отвага — Гений — Качества воли

Но прежде всего прочего здесь следует подыто­ жить намеченное воззрение в некоторых всеобщих аспектах и расширить его до определения дальней­ ших понятий. А) Всякая специфически человеческая и, таким образом, сознательная деятельность (обычно именуемая произвольной) в той мере, в какой она связана с сущностной волей, должна выводиться из ее свойств и из степени ее возбужденности в каждый момент времени. Состояние возбужденности мы дол­ жны понимать как некое настроение, как аффект, или же как определяющее представление, мнение, ил­ люзию, в самом же общем случае обозначаем как чув­ ство [Gefühl], которое в то же время как бы задает и направление действия или его вид и способ: мы пос­ тупаем так, как нам по душе, как мы привыкли, нако­ нец, как нам представляется нужным. В каждом слу­ чае в головном мозге скапливается нервное напряже­ ние, которое передается мышцам, поскольку не может разрядиться в самом мозге, но в этом оно обус­ ловливается отчасти наличными внешними раздражи­ телями, отчасти взаимосвязью всего организма (нерв­ ной системы), в рамках которой привычными путями являются те, которые требуют наименьшей затраты сил. Как расходование и применение силы все эти действия обусловлены, таким образом, предшествую­ щим или одновременным ее накоплением, которое, хотя и происходит как бы на унаследованной основе и почве, само может осуществиться только благодаря труду. Труд этот состоит в формировании мозга, в его росте, поддерживаемом самими ментальными функ­

152

циями, постоянно подпитываемыми вегетативной системой. Сила, которая совершенствуется и приум­ ножается благодаря последним, но в то же время пос­ тупает извне, представляет собой интеллектуальный опыт. Она приобретается отчасти благодаря отдель­ ным или связанным между собой продуктам деятель­ ности органов чувств, каковые каждый раз произво­ дятся при содействии уже накопленной силы голов­ ного мозга, включающей части предшествующего опыта; отчасти благодаря работе всех остальных ор­ ганов, в особенности той их работе, которой руково­ дят чувства и мозг и среди разновидностей которой наиболее значительной по своему воздействию яв­ ляется собственная речь: одновременно она включает в себя и упражнение в крайне сложной мозговой и мышечной деятельности, и восприятие посредством собственного слуха; отчасти же, наконец, благодаря особой деятельности самого мозга, каковая бывает троякого рода: 1) сохранение и воспроизводство не­ посредственно самих идей — функция собственно «памяти», 2) придание формы последним и связыва­ ние их в самостоятельные образы, которые как бы ведут свою собственную жизнь и движутся перед «внутренним взором» — в высшей степени «субъек­ тивная», т.е. обусловленная самобытной энергией па­ мяти работа фантазии и 3) разложение и соединение представлений с помощью имен, которые мы прини­ маем или отвергаем — таково осознанное воспомина­ ние, а только его особым ответвлением и является сравнивающее, оперирующее понятиями мышление или счет [Rechnen]. В) Формирование особых видов расположенности как основных направлений воли за­ висит большей частью от внутренних условий (задат­ ков) и менее всего — от внешних (обстоятельств). В развитии привычек задатки и обстоятельства можно мыслить как оказывающие равное воздействие, в мо­

153

дификациях же памяти обстоятельства перевешивают. То же самое можно сказать, если оценить результа­ ты упражнения — в частности, того особого упраж­ нения, которое было нами выделено как научение. Ведь и возможность упражняться, как всякий знает, обусловлена задатками, и успехи тут бывают в выс­ шей степени различными. Но скудные задатки благо­ даря интенсивным упражнениям могут по меньшей мере сравняться с более щедрыми, но плохо развиты­ ми упражнением. Это касается как зачаточной на­ клонности к особым искусствам и свершениям [Leis­ tungen], так и задатков, располагающих к определен­ ным видам поведения, действия или мышления вообще. Обычно — и в этом с традиционными воз­ зрениями согласуется теорема Шопенгауэра — мы делим душевные задатки и качества (те, что не отно­ сятся к природным) на интеллектуальные и мораль­ ные. При этом первые понимаются исключительно как способности, и только вторые — как приязнь или неприязнь к чему-либо. Для настоящего рассмотре­ ния актуальны лишь разновидности воли, которые, с одной стороны, имеют свою объективную действи­ тельность в совокупной телесной конституции, а с другой — в каждом состоянии суть в то же время способности к тому или иному совершенству. Отчет­ ливее всего они распознаются по тем вещам и заняти­ ям, к которым расположено то или иное существо; далее, по тем, к которым оно легко привыкает; и на­ конец, по тем вещам и занятиям, в отношении кото­ рых оно обнаруживает способность легкого и прочно­ го запоминания. С) Но все, что относится к располо­ женности (т.е. к человеческому инстинкту), привычке и памяти человека, можно понимать как то, что было из его природы усвоено и переработано в их своеоб­ разное содержание таким образом, что оно составля­ ет единое целое с этой природой. Иными словами,

154

если допустить столь полное тождество расположен­ ности с изначальными свойствами человеческой при­ роды, что при благоприятных обстоятельствах она развивается параллельно росту всего организма, то привычка (как развиваемая упражнением) образует вторую природу, а память (как развиваемая подража­ нием и научением) — третью. Но природа всякого живого существа неизменно проявляется в усвоении

иотторжении, в нападении и защите, в приближении

ибегстве, или же, в психическом и в то же время ментальном выражении: в удовольствии и боли, в стремлении и отвращении, в надежде и страхе, нако­ нец, если прибегнуть к нейтральным логическим по­ нятиям — в утверждении и отрицании. Всякая жизнь

иволение есть самоутверждение, и потому — утвер­ ждение или отрицание всего того, в зависимости от той связи, в какой оно находится с самостью (как единством души и тела), и от того, каким оно ощуща­ ется и предощущается (т.е. испытывают ли к нему во­ жделение или отвращение): хорошим или дурным, дружественным или враждебным, и в той мере, в какой дело действительно так и обстоит. Но в целом содержание нашей особой природы или нашей собст­ венной самости можно определить как то, что мы можем или к чему мы способны — как нашу реаль­ ную силу, т.е. то, к чему мы имеем воление и что мы имеем в качестве предмета наших волений, всю вза­ имосвязь наших инстинктов, привычек и памяти. А в отдельном волении это, в частности, проявляется: а) через непосредственное (инстинктивное, вегетатив­ ное) выражение чувств, каковое неотличимо от них самих: как сжатие (сокращение) или растяже­ ние (расширение) телесной массы, причем индиви­ дуальное тут принимается во внимание меньше всего; Ь) посредством перетекания чувств в экспрессивные движения, жесты, звуки; с) посредством их проясне­

155

ния и возведения на уровень суждений в виде предло­ жений, которые произносятся или выражаются по образцу произнесенных (мыслятся), в чем индивиду­ альное проявляется всего значительнее. Далее, сила и природа человека раскрывается также в том, что объ­ ективно является его свершением: в той реальности, причиной которой считается его бытие и действие, т.е. его влияние, его поступки и произведения его труда. Но чем больших трудов требуют некоторые из этих свершений, тем в большей мере человек, для того чтобы овладеть соответствующими искусствами, оказывается вынужден подражать своим товарищам и учителям, к каковому действию — к подража­ нию — у него, как и у его сородичей из животного мира, в качестве наследуемого признака тоже имеют­ ся, таким образом, определенные задатки и склоннос­ ти. D) С учетом всех этих проявлений делаются по­ пытки постичь внутреннюю суть или сущность чело­ века. Если сама по себе, в своем необходимом для него действии, эта сущность есть не что иное, как слепое влечение и порыв, то все же последний поразному заявляет о себе в растительной, животной и ментальной жизни. Если он выражается в наиболее значительных и глубоких чертах, то мы, в первом слу­ чае, называем его страстью [Leidenschaft] как влече­ нием к наслаждению, всеобщим «жизненным поры­ вом» [Lebensdrang], с наибольшей энергией раскры­ вающимся в стремлении к оплодотворению или в сладострастии; далее, в качестве «деятельного поры­ ва» [Tatendrang] или стремления задействовать жи­ вотную силу, мы можем назвать его отвагой [Mut] и, наконец, ментальный «творческий порыв» [Schaffen­ sdrang] или стремление упорядочить, оформить и со­ общить другим то, что живо в нашей памяти или фан­ тазии, мы определяем как гений [Genie]. Каждому че­ ловеку присуща известная мера страстности,

156

каждому — известная мера отваги и каждому — из­ вестная мера гениальности. Но все эти качества нужно всегда мыслить в связи с определенными дей­ ствиями, в силу чего первое оказывается наименее, а последнее — наиболее переменчивым. И сразу же становится ясно, что все это лишь специальные поня­ тия для определения простых формообразований сущностной воли, или что в основе страсти лежит расположенность, в основе отваги — привычка, а в основе гениальности — память. Но в той мере, в какой сущностная воля находит свое выражение в этих общих формах (которые включают в себя, как зависимые, элементы воли избирательной), мы можем ее особо охарактеризовать как естество [Na­ turell]. В естестве человека тенденции и силы страсти, отваги и гения в различных отношениях перемешаны между собой. Но страстность и живость составляют изначальный признак и как бы основу этого понятия. И эта основа в ее применении и ее действенности в качестве утверждающего или отрицающего поведе­ ния человека в отношении других людей называется настроением [Gesinnung], в частности любовью или ненавистью. Поэтому, далее, отвага, как воля к ис­ пользованию этого настроения в дружественных или враждебных целях, и потому как средоточие «мораль­ ных» качеств, называется нравом [Gemüt]. Наконец, свойственный индивидууму гений как память и воля к мысленному взвешиванию и оцениванию своих и чужих, дружественных или враждебных способов по­ ведения и качеств, т.е. как понятие, выражающее мо­ ральные тенденции и мнения («благие намерения»), по бщему согласию определяется как совесть [Gewis­ sen], Е) От этих формообразований зависят волевые качества, которые вызывают либо восхищение, по­ хвалу и почет, либо презрение, упрек и поношение. Во всеобщей сфере добрая воля (а лучше, с перестанов­

157

кой акцентов, добрая воля), в противоположность способности мочь и полноценному свершению, состо­ ит в интенсивном напряжении наличных сил, которое объективируется в какой-либо деятельности или же в ее готовом результате. Таким образом, сила (как осна­ щенность к каким-либо действиям и тем самым как их возможность) и воля (как их действительность), которые до сих пор понимались вместе, здесь отделя­ ются друг от друга: первая — как твердая и неизмен­ ная субстанциальная воля, вторая — как функция, и потому как распадающаяся, текучая сила, и отноше­ ние между ними подобно тому, каким связаны между собой потенциальная и кинетическая энергии. И в то время как в общем и целом силы и способности вы­ ступают как (от судьбы или от Бога) принятые дары, под субъектом проделанной работы — и ее результа­ тов, и деятельности самой по себе — понимается сам человек в его неизменном единстве и индивидуаль­ ности: не в том особом и рассматриваемом ниже смысле, что он (прежде, в мыслях своих) стремился к ней как к предмету своей воли или выбора, а мог стремиться и к чему-то другому, но в том, что, даже если деятельность и волю брать как тождественные, отдельная и особенная воля, по-видимому, вытекает и возникает из совокупной и всеобщей. Согласно осно­ вополагающим определениям, разница тут, по сути дела, состоит в различии между простым развитием имеющихся задатков и, напротив, — их дальнейшим формированием посредством упражнений (в ходе обучения и применения). В упражнении принимает полноценное участие уже развитой человек, человек в целом, в частности его специфические свойства: рассудок, разум, а говоря языком физиологии — оп­ ределенные центры его головного мозга. Поэтому суждение о деятельности или об отдельном волении затрагивает всю его сущность как достаточную при­

158

чину или объемлющее целое: если бы последнее было иным, иным были бы и его воздействие или его часть; но поскольку оно таково, таковы же должны быть и эти воздействия и части. В соответствии с этим в со­ вокупной сущностной воле выделяются устойчивые свойства, дающие о ней представление, скорее, не как о силе субстанции, а, в означенном смысле, как о воле и деятельности: таковы, если они проявляются с размахом и значительностью, ее особые предпочте­ ния, достоинства, добродетели [Tugenden]. А именно: всеобщей добродетелью является энергичность [Ener­ gie] — деятельная сила или сила воли; в качестве же ее особенных выражений в сфере поступков можно привести храбрость [Tapferkeit], в сфере труда — прилежание [Fleiß] (или серьезность, рвение, стара­ тельность). Таким образом, они коррелятивны поня­ тиям страсти, отваги и гения. Ведь если значение пос­ ледних может быть ограничено характеристикой воли как природной силы, одаренности (пусть и в столь различном ее применении), то первые, в особом смысле, действенны еще и как разумная воля, как принципы человеческого усердия, упражнения, труда. — Но подлинная и моральная доброта воли и, следовательно, доброта человека тем не менее не об­ наруживается в этих добродетелях и их всевозмож­ ных вариациях. Подобно тому как благодаря своим способностям и искусству человек представляет собой нечто особенное, редкое и полезное и может быть назван добрым ремесленником, добрым солда­ том или хорошим писателем — но не добрым челове­ ком, так и благодаря упомянутым добродетелям, бла­ годаря доброй и энергичной воле к каким-либо воз­ можным действиям его можно назвать дельным, значительным — но никогда уже и добрым челове­ ком. Доброта человека (если употребить такое всеоб­ щее понятие) целиком состоит в его поведении по от­

159

ношению к другим людям и потому связана исключи­ тельно с тем, вторым рядом проявлений сущностной воли. Она представляет собой непосредственно дру­ жескую и благоприятствующую тенденцию воли, ува­ жение («цвет благороднейшей души», как сказал поэт), готовность к сорадованию и состраданию, при­ вязанность и благодарную память о друзьях — спут­ никах жизни. Поэтому чистое и прекрасное «настро­ ение» мы можем определить как искренность [Aufric­ htigkeit] и правдивость; глубину, как мы говорим, и благородство «нрава», в частности как доброту [Güte]; благость же и добропорядочность «совести», эту деликатную и, быть может, несколько щепетиль­ ную совестливость — как верность [Treue]. Из этих трех качеств можно вывести все естественные мо­ ральные ценности. В сравнении же с таковыми все обычные достоинства воли, сколь высоко их ни оце­ нивать в остальных случаях, в моральной сфере долж­ ны выступать как безразличные. Из смешения сужде­ ний одного и другого рода в посвященных этой тема­ тике рассуждениях возникает превеликая путаница. Но, разумеется, эти безразличные добродетели при­ обретают моральное значение в той мере, в какой они доставляют кому-либо отраду, способствуют чужому благу, представляют собой полезные свойства или силы и, по-видимому, культивируются в таких целях. Напротив, их отсутствие или наличие противополож­ ных качеств в тем большей мере не только вызывают презрение и упреки, но и могут быть восприняты как крайне оскорбительная и потому злая воля (воля, воз­ буждающая неприязнь, тогда как добрая воля про­ буждает ответную расположенность). Восхищение до­ стается добродетелям, презрение — порокам, даже если эти качества присущи врагам, хотя в таком слу­ чае первые могут быть столь же устрашающими, сколь вторые — отрадными и выгодными.

160

Примечание (1911). Предложенное здесь раз­ личение нравственных ценностей особенно важно также и для концептуального видения со­ циальной жизни, а стало быть, для антитезы общ­ ности и общества, и регулярно упускается из виду малосведущими писателями. Напротив, уже Гоббс остро подчеркивал его значимость, когда говорил (см.: De homine. C.XIII, 9 [О человеке.

Гл.ХШ, 9]): «Три главные добродетели — храб­ рости, благоразумия и умеренности — это добро­ детели не граждан как таковых, а граждан как людей; ибо они полезны не столько государству, сколько самим отдельным индивидуумам, кото­ рые ими вооружены. Государство, правда, сохра­ няется лишь благодаря храбрости, благоразумию и умеренности добрых граждан, но и погибает оно из-за храбрости, благоразумия и умереннос­ ти его врагов».1

§ 10. Избирательная воля — Единство

Совершенно иной оказывается тот способ рас­ смотрения, который своим предметом делает волю как продукт мысли, как избирательную волю. Ведь возможность такого рассмотрения предполагает в ка­ честве своего условия уже готовый образ органичес­ кой человеческой воли, и бесчисленные начинания, которые обнаруживаются во всякой памяти в виде представлений о будущей деятельности, могут пол­ учить свое многообразное развитие лишь благодаря упорной, постоянно возобновляемой и расширяемой

1 Цит. по: Гоббс Т. Соч. в 2 т. М.,1989. Т.1. С.258. Все цитаты по этому изданию приводятся с небольшими изменениями сообраз­ но немецкому тексту. (Прим. ред.).

161

И Ф. Теннис