Shapovalov_V_F_Osnovy_filosofii_Ot_klassiki_k

Л. Толстой критически относился к социализму марксистского образца. Он, в частности, писал: «Если бы случилось то, что предсказывал Маркс, то случилось бы только то, что деспотизм переместился бы; то властвовали капиталисты, а то будут властвовать распорядители рабочих»1.

Нравственный идеал Л. Толстого покоится на противопоставлении труда и праздности. Труд, по его представлениям, это труд физический, прежде всего труд на земле, крестьянский. Такой труд служит нравственному совершенствованию человека. Более того, занятие физическим трудом открывает человеку путь к истине лучше, чем это способны сделать наука и образование. Сам Л. Толстой в зрелые годы уделял немало времени физическому труду, работал в поле (см. известную картину И. Репина «Толстой на пашне»). Он сшил сапоги для А. Фета, вместе с художником Н.Н. Ге строил дом для крестьянина-погорельца и т.д. Преклонение писателя перед физическим трудом заходило столь далеко, что запах пота, мозоли на руках и даже появление на теле человека насекомых он рассматривал как свидетельство подлинного опрощения2. В человека, живущего и работающего на земле, вселяется то самое божественное начало, которое соединяет его с другими людьми и со всем духовным человечеством. Нравственный идеал наиболее ярко представлен Л. Толстым в образе Платона Каратаева в романе «Война и мир».

Л. Толстой связывает высшее начало в человеке, которое он называет «высшим сознанием», с божественным. Однако из этого он делает вывод о недостойности всего, что является собственно человеческим. Все собственно человеческое ставится им под подозрение — оно животно, эгоистично и т.д. Идеал человека мыслится им таким, в котором все человеческое спрятано или элиминировано. Осталось лишь общечеловеческое или божественное, что для Л. Толстого одно и то же. В действительности писатель больше думает и заботится о Боге, а не о человеке. Богатство и разнообразие человеческой природы ускользает от Л. Толстого, не укладывается в его схемы. Поэтому прав Н. Бердяев, отмечавший, что «как художник и как мыслитель Толстой — монист. Безликость, круглость Платона Каратаева для него высшее достижение. Человек не идет у него в самую глубь, он — лишь явление периферии бытия. Толстого не мучит вопрос о человеке, его мучит лишь вопрос о Боге»3.

3.Учение о непротивлении

Впрямой связи с учением об опрощении находится учение Л. Толстого о непротивлении злу силой. Его суть кратко резюмирована им в следующих положениях: «Первое: перестать самому делать прямое

1ТолстойЛ.Н. Поли. собр. соч.: В 90т. М, 1928-1958. Т. 53. С. 206.

1См.: Сказка об Иване дураке. Гл. 3, 5, 12.

2Бердяев Н.А. О русских классиках. М., 1993. С. 61.

336

насилие, а также готовиться к нему. Второе: не принимать участия в каком бы то ни было насилии, делаемым другими людьми, а также в приготовлении к насилию. Третье: не одобрять никакое насилие»1. Учение о непротивлении злу силой основано на ряде философских предпосылок, принимаемых Л. Толстым.

Во-первых, никакого такого ужасного зла нет, а есть только безвредные для чужого духа заблуждения и ошибки, слабости и т.п.; вовторых, если зло все же обнаруживается в других людях, то надо от него отвернуться и не обращать на него внимания, тогда его все равно что и нет; в-третьих, человеку, любящему людей, вопрос о сопротивлении злу силой и в голову не придет, ибо любить — значит жалеть человека, убеждать его в том, что следует любить людей, а в остальном не мешать ему, поэтому любовь исключает даже возможность мысли о физическом сопротивлении; в-четвертых, проблема о сопротивлении злу силой — пустая, потому что нравственный человек заботится о собственном самоусовершенствовании, другим же он предоставляет свободу в их личном самоопределении; наконец, в-пятых, если уж бороться со злом, то следует прибегнуть к ненасильственным методам, которые всегда найдутся и будут более эффективными.

Учением о непротивлении Л. Толстой, в частности, подкрепляет свое отрицательное отношение к государству: «Теперь уже нет тех особенных насильников, от которых государство могло защищать нас»2. Напротив, само государство является главным источником насилия.

Тщательный разбор толстовской теории «непротивления» дан в работе И.А. Ильина «О сопротивлении злу силою». Проблема, рассматриваемая Толстым и Ильиным исключительно сложна. Главным для ее решения является вопрос о том, насколько вообще оправдано применение силы с нравственных позиций. И. Ильин в этой связи ставит, в частности, следующие вопросы, касающиеся того, что он называет «заставлением» (от слова «заставить», т.е. принудить): «Если одухотворенная любовь имеет способность преображать зло, то значит ли это, что в общем великом процессе сопротивления злу заставление совершенно немощно, бесцельно, вредно и гибельно? Можно ли заключать от необходимости добровольного совершенствования — к необходимости предоставления злодеям добровольно и беспрепятственно злодействовать? Если я обязан творить нравственное очищение внутри себя, то означает ли это, что злодей имеет право изживать свое зло во внешних проявлениях? Если «человек» и «зло в нем» не одно и то же, то разве нельзя воздействовать на «человека» так, чтобы это воздействие благодетельно передалось именно «злу», в нем живущему? Одним заставлением невозможно победить зло; выводимо ли из этого полное отвержение заставления?.. И разве дело творческого пре-

1 Толстой Л.Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 38. С. 93. 1 Толстой Л.Н. Царство Божие внутри нас. С. 66.

337

22-781

ображения души возможно только при внешней нестесненности злодея?»1

Следует отметить также, что действительно, как правильно заметил Л. Толстой, от государства может исходить насилие, порой неоправданное (например, как это было в нашей стране в годы сталинских репрессий). Однако не менее трагично положение, когда государственная власть теряет контроль над ситуацией или вообще разрушена. В этом случае человек остается беззащитным перед разгулом преступности, мародерством, грабежом, анархией. К сожалению, подобных ситуаций полностью не удается избежать даже в наши дни, в конце XX века.

Толстовское учение дало импульс для развития идеологии и практики ненасилия в XX в., в частности движений, во главе которых стояли М. Ганди в Индии и М.Л. Кинг в США. Оно способствовало возникновению этики ненасилия2.

Л. Толстой скептически относился к тому, что он называл «суеверием устроительства». Под «суеверием устроительства» он понимал безосновательную надежду на то, что изменение внешнего мира, беспрерывное переустройство общества, создание все новых и новых материальных ценностей способны сами по себе радикально улучшить жизнь людей. Улучшение жизни возможно, по Л. Толсто-

му, лишь при условии нравственного обновления человека. В этом смысле идеи писателя оказались созвучными идеям многих мыслителей XX в., выраженным, например, в разработках специалистов Римского клуба, которые настаивают на необходимости радикального изменения сознания современного человека в свете обострения экологической и иных глобальных проблем: «До тех пор пока наше технократическое общество не станет одновременно и человеческим, в нем будет продолжаться триумфальное шествие насилия и мы, по-прежнему не понимая, откуда оно идет, будем бороться с частными его проявлениями, так и не затронув его причин»3. В конечном счете все глобальные и частные проблемы — экономические, политические, национальные, экологические — производны от нравственного состояния общества. В этом мнении едины Л.Н. Толстой и ученые Римского клуба.

По словам американского специалиста по русской культуре Дж. Кеннана, человечество не было бы тем, что оно есть, не будь «исполинской фигуры» Л. Толстого.

2 Ильин И.А. О сопротивлении злу силою//Ильин И.А. Путь к очевидности М. 1993. С. 17.

1 См., в частности: Опыт ненасилия в XX столетии: Социально-этические очерки/Под ред. Р.Г.Апресяна. М., 1996.

1 Ленчей А. Человеческие качества. М., 1985. С. 227.

338

Г л а в а VIII

ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ СОЛОВЬЕВ 1.

Личность и особенности творчества Вл. Соловьева

Вл. Соловьев по праву считается крупнейшим философом России XIX в. Его творчеству присущи исключительная широта и многообразие тематики, особая теоретическая глубина. Вл. Соловьев сознательно поставил цель разработки самостоятельной философской систе - мы, посвятив делу ее создания всю свою жизнь.

Владимир Сергеевич Соловьев родился 16 января 1853 г. в Москве. Его отец, известный историк Сергей Михайлович Соловьев, происходил из духовного сословия. Мать Поликсена Владимировна, происходя из украинско-польского рода, имела своим предком замечательного мыслителя XVIII в. Г. С. Сковороду (1722-1794). В семье С. Соловьева было двенадцать детей. Среди них следует отметить старшего сына — Всеволода Соловьева, ставшего известным писателем, дочь Поликсену, будущую поэтессу, одного из младших сыновей Михаила — филолога, историка, переводчика Платона.

Духовно-творческая обстановка семьи способствовала быстрому интеллектуальному созреванию будущего мыслителя. В детстве Вл. Соловьев овладел несколькими иностранными языками. Впоследствии он свободно владел тремя древними (греческим, латинским, древнееврейским) и четырьмя современными языками (английским, французским, немецким, польским). О стремительности интеллектуального роста и способностях Вл. Соловьева говорит и тот факт, что в 16 лет он уже читал произведения Спинозы, а несколько позже и труды таких сложных для понимания философов, как Ф. Шеллинг и Г. Гегель.

Закончив с золотой медалью 5-ю московскую гимназию, Вл. Соловьев поступает в Московский университет, на физико-математический факультет. Во время учебы на факультете особое влияние на него оказали профессора математики В.Я. Цингер и Н.В. Бугаев (отец в будущем прославленного поэта-символиста Андрея Белого). Однако Вл. Соловьев скоро обнаруживает, что естественно-математические науки не увлекают его, поэтому он переводится на историко-филологический факультет. Среди его преподавателей на этом факультете оказались такие замечательные профессора, как П.Д. Юркевич (1826-1874) и А.М. Иванцов-Платонов (1835-1894). Первый был известным философом, второй — историком и знатоком религиозных вопросов. В это время Вл. Соловьев глубоко изучает произведения А.С. Хомякова, И. Канта, И. Фихте, Ф. Шеллинга, Г. Гегеля и других отечественных и европейских мыслителей. В 1873 г. он заканчивает университет. В течение года Вл. Соловьев работает над магистерской диссертацией, которую защищает в 1874 г. в Петербурге, предварительно сдав здесь же необходимые для защиты экзамены по

339

22*

истории, философии, логике, метафизике, психологии, этике и древним языкам. Магистерская диссертация на тему «Кризис западной философии (против позитивистов)» была защищена 24 ноября 1874 г.

Один из современников, присутствовавший на защите (К.Н. Бесту- жев-Рюмин), вспоминал о диссертационном диспуте так: «Такого диспута я не помню и никогда мне не приходилось встречать такую умственную силу лицом к лицу. Необыкновенная вера в то, что он (Вл. Соловьев — В.Ш.) говорит, необыкновенная находчивость, какое-то уверенное спокойствие — все это признаки высокого ума. Внешней манерой он много напоминает отца, даже в складе ума есть сходство, но мне кажется, что этот пойдет дальше. В нашем круге осталось какое-то обаятельное впечатление; Замысловский, выходя с диспута, сказал: «Он стоит, точно пророк». И действительно, было что-то вдохновенное. Оппонентов было много из публики, спор был оживленный, публика разделилась на две партии; одни хлопали Соловьеву, другие — его противникам. Если будущая деятельность оправдает надежды, возбужденные этим днем, Россию можно поздравить с гениальным человеком...»1.

Для изучения древней и средневековой философии по древним рукописям Вл. Соловьев отправляется в Лондон, где работает в библиотеке Британского музея. Из Лондона он неожиданно совершает кратковременную поездку в Египет, в Каир. Отсюда он идет пешком в пустыню, где проводит около двух суток. Причины столь странного поведения Вл. Соловьев объяснил впоследствии в стихотворении «Три свидания». В нем говорится о «свиданиях» (т.е. явлениях, видениях) с Софией — Божественной Мудростью, вечной женственностью. Именно София, открывшаяся поэту и философу в видении, повелела ему идти в пустыню. Понятие Софии занимает важное место в философии Вл. Соловьева, о чем мы подробно будем говорить в дальнейшем. В 1880 г. в Петербургском университете Вл. Соловьев защищает докторскую диссертацию «Критика отвлеченных начал». Затем он приступает к преподавательской деятельности сначала в Московском, а впоследствии в Петербургском университете. Однако эта деятельность оказалась непродолжительной. В марте 1881 г., после убийства Александра II, Соловьев прочитал в Петербурге публичную лекцию, в которой осудил терроризм, однако призвал царя простить убийц своего отца и во имя милосердия не приговаривать их к смертной казни. Но смысл призывов, прозвучавших в выступлении Вл. Соловьева, не был понят ни слушателями лекции, ни общественностью. Сразу по окончании лекции в зале поднялся невообразимый шум, разъяренная публика едва не растерзала оратора. Вл. Соловьева пришлось спасать небольшой группе его студентов2. В результате случившегося он

1Цит. по: Величко В.Л. Владимир Соловьев. Жизнь и творения. 2-е изд. СПб., 1904. С. 27-28.

2См. более подробно, например: Никифоров Н.К. Петербургское студенчество

иВлад.Серг. Соловьеву/Книга о Владимире Соловьеве. М., 1991. С. 165-189.

340

оказался в неудобном по отношению к властям положении. Это побудило его подать в отставку с должности профессора и прекратить преподавание. С тех пор он больше никогда не возвращался к преподавательской деятельности. Справедливости ради следует заметить, что, как по свидетельствам современников, так и согласно мнению большинства исследователей, Вл. Соловьев не считал преподавание своей главной задачей. Он чувствовал в себе призвание публициста, теоретика, пророка. Осуществлению призвания он отдает всего себя без остатка.

Творческое наследие Вл. Соловьева огромно и еще не оценено по достоинству. Помимо уже названных диссертационных работ, которые были изданы в виде отдельных книг, его перу принадлежит большое число философских произведений. Назовем лишь крупнейшие из них: «Философские начала цельного знания» (1877), «Чтения о Богочеловечестве» (1877-1881), «Исторические дела философии» (1880), «Духовные основы жизни» (1882-1884), «Теоретическая философия» (1897-1899), «Оправдание добра» (1899) и многие другие. О масштабе его творчества можно судить по тому факту, что только для энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, где он возглавлял философский раздел, им написано свыше двухсот статей.

На протяжении всей жизни мыслитель работал крайне интенсивно, не считаясь ни со временем, ни со своим здоровьем, ни с иными обстоятельствами. Однако личность Вл. Соловьева ни в коей мере не вяжется с образом «головного» философа, целиком погруженного в метафизические абстракции. Напротив, это был очень живой и общительный человек, всегда находившийся в окружении людей и пользующийся их вниманием. Его отличало чувство юмора и веселый нрав: видимо, не случайно в своих трудах он определил человека как «существо смеющееся». А.Ф. Лосев, в частности, пишет о Вл. Соловьеве: «Это был человек весьма впечатлительный, весьма экспансивный, весьма жадный до всякого рода возбуждающих жизненных ощущений. Это делало его непоседой, часто менявшим места своего жительства, никогда не имевшим собственной семьи и собственного угла. Он жил и в Москве, и в Петербурге, и у своих родных и знакомых, постоянно и подолгу живал в провинциальных имениях своих друзей и шесть раз бывал за границей, где живал тоже в разных местах, тоже у разных своих знакомых и вовсе без знакомых, живал весьма часто и иной раз подолгу»1. Современники отмечают замечательную внешность Вл. Соловьева. Французский писатель де Вогюэ, встречавший Вл. Соловьева в Париже, так передает свои впечатления о нем: «Увидевши его однажды, уже никогда не забудешь; бледное тонкое лицо, обрамленное длинными, слегка вьющимися волосами; над прекрасно-утонченны- ми чертами властвуют глаза — чудесные, проницательные, всевидящие глаза. Такие лица, должно быть, вдохновляли древних монахов-

1 Лосев А. Ф. Владимир Соловьев и его время. М., 1990. С. 28-29.

341

иконописцев, искавших натуру для изображения Христа. Таким видели лицо Христа славяне — любящего, внимающего, скорбящего Христа»1.

Без преувеличения можно оказать, что Вл Соловьев положил свою жизнь на алтарь беззаветного служения философии и тем идеям, которые представлялись ему актуальными и значительными. Он не стремился обзавестись домашним очагом, создать семью, наладить свой быт, отказался он и от академической карьеры. Вся жизнь его протекала в изнуряющей книжной работе, в острой полемике 'с оппонентами, в писании философских трудов (Вл. Соловьев часто писал по ночам). «Это ведь был бездомный человек, без семьи, без определенных занятий, и ухаживать за ним было совершенно некому», — пишет А.Ф. Лосев2. Избранный образ жизни быстро подорвал здоровье мыслителя. Он скончался 31 июля 1900 г. в имении князей Трубецких «Узкое» в возрасте 47 лет. Похоронен Вл. Соловьев на Новодевичьем кладбище рядом с могилой его отца С.М. Соловьева.

Говоря о личности и судьбе Вл. Соловьева, крайне важно понять мотивы его творчества. Иначе говоря, ответить на вопрос о том, в чем заключалась его главная жизненная установка, определившая и его судьбу, и направленность его философии. Без ответа на этот вопрос Вл. Соловьев останется непонят, а его философия неизбежно предстанет в искаженном свете. С одной стороны, для понимания Вл. Соловьева необходимо учесть особенности эпохи, в которую ему выпало жить, и то, как эти особенности воспринимались самим мыслителем. Творчество Вл. Соловьева и свидетельства современников, как и обширная литература о философе, позволяют с достаточной определенностью ответить на эти вопросы. С другой — хорошо нам известные последующие события XX в. дают нам возможность судить о том, насколько был прав или не прав Вл. Соловьев в своей оценке характера эпохи и того, что последует за ней (напомним, что умер он в 1900 г.).

Историческое развитие конца XIX в. характеризовалось исключительным динамизмом. Как на Западе, так и в России наблюдается ранее небывалый взлет научно-технических достижений, происходит интенсивный рост промышленности, возникают новые отрасли производства, ширятся контакты между народами. Христианское человечество (т.е. те страны, в которых христианство в той или иной форме было издавна господствующей религией) ощущает небывалый подъем. Все более растет и укрепляется надежда на приближение новой эры, обещающей скорое решение важнейших социальных и человеческих проблем. Становятся популярными социалистические и иные проекты построения «земного рая». Вместе с тем нарастает и настроение тревоги. Это настроение и связанные с ним опасения перед ли-

1 Цит. по: Зернов Н.М. Три русских пророка: Хомяков. Достоевский. Соловьев.

М., 1995. С. 139.

2Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время. М., 1990. С. 103.

342

цОм неизвестного будущего скрыты под поверхностным оптимизмом массовых, иллюзий. Его выразителями являются одиночки — отдельные мыслители. Именно к их числу принадлежит Вл. Соловьев.

Творчество Вл. Соловьева свидетельствует об отчетливом ощущении им того, что в развитии христианской цивилизации наступает критический момент. Ощущением тревоги за грядущие судьбы мира пронизаны практически все произведения мыслителя. В них ярко выражены опасения, что за внешними достижениями, которых добились народы христианского ареала, назревает глубокий кризис. Это кризис человечности. Увлеченный прогрессом техники, опьяненный материальными успехами человек все больше уходит от понимания духовных основ жизни. Обществу угрожает массовое огрубение и озверение, тем более опасные, что их обнаружению препятствует блеск внешних достижений. Человек боится жизни, себя, других людей и вымещает свой страх, насилуя природу и все менее задумываясь перед применением насилия к ближнему. Вера в моральное могущество мысли и свободного слова заменятся упованием на насилие и принуждение. Кризис человека сопровождается глубоким кризисом государства, общества, церкви. Состояние церкви волновало Вл. Соловьева особенно. Именно с христианской церковью и ее обновлением связывал он надежды на предотвращение кризиса. Именно с обновленным христианством связывал он и свою личную миссию.

Еще в 1873 г. (т.е. в возрасте 20 лет) в одном из частных писем Вл. Соловьев отмечал, что уничтожение «грубого невежества масс, предотвращение духовного опустошения высших классов и смирение грубого насилия государства» возможны только на пути сохранения, распространения и глубокого понимания обществом и отдельным человеком христианских ценностей. Однако христианство в его нынешнем состояний не способно ответить на вызовы времени. Дело не только в том, что церковь давно превратилась в формальный институт, озабоченный более собственными, а не социальными и общечеловеческими интересами. По Вл. Соловьеву, причина еще и в том, что недостаточно развита «теоретическая сторона» христианства. Под ней он понимал раскрытие внутреннего содержания христианских догматов в разумной, ясной и систематической форме. Это означало, в том числе, и освещение животрепещущих вопросов жизни с христианских позиций. Фактически Вл. Соловьев противопоставил свой подход тому распространенному в христианской среде взгляду, согласно которому истины христианства не нуждаются в постоянном и творческом обновлении — достаточно читать Евангелие, произведения святых Отцов церкви, исправно ходить в церковь и исполнять соответствующие обряды. Но такой взгляд, по мнению мыслителя, имеет множество негативных последствий. По меньшей мере некоторые из них вполне очевидны.

Отказ от развития теоретической стороны христианства, во-пер- вых, ведет к превращению веры в мертвую схему, оторванную от

343

жизни. Христианин, не способный вникнуть во внутренний смысл вероучения и найти ответы на текущие вопросы жизни с позиций вероучения, превращается лишь в слепого исполнителя церковных обрядов. Вера становится безжизненной и заменяется обрядоверием, т.е. сводится к бессмысленному исполнению церковных обрядов. Во-вторых, безжизненное христианство дискредитирует веру и церковь в глазах людей сомневающихся и неверующих. В-третьих, нежелание или неспособность теоретически осветить актуальные вопросы бытия с позиций христианского мировоззрения создают удобные условия для распространения в обществе всякого рода лжеучений, апеллирующих к низменной стороне человеческой природы. Эти учения беспрепятственно заполняют нишу, добровольно оставленную христианством. Подчеркивая значение христианского мировоззрения, Вл. Соловьев одновременно настаивал на религиозной свободе и веротерпимости, на праве человека самостоятельно решать, какую религию исповедовать или не исповедовать никакой. Главной опасностью он считал бездуховность или нигилизм, т.е. такое мировоззрение, которое сводит человека к винтику социального механизма или уподобляет животному-скотине. Бездуховность или, по-иному, нигилизм уничтожает нравственность, заменяя ее целесообразностью, необходимостью и т.д.

Осознав в юности свою жизненную задачу, Вл. Соловьев оставался верен ей до конца своих дней. «Сущность моих мыслей», отмечал он в 1893 г., можно свести «к требованию, чтобы христианство было осуществлено в общественной и политической жизни человечества», или к тому, чтобы христианская «вера осуществлялась на деле»1. Впрочем, задача, поставленная Соловьевым, не относилась к разряду экзотических: она была знамением времени. Не случайно официальное толкование места христианства в мире в рамках римско-католической церкви было впервые изложено в знаменитой энциклике2 Rerum Novarum (1891). В этом документе была отображена новая социальная роль церкви в рождавшемся индустриальном обществе. Римско-като- лическая церковь стремилась дать христианское разрешение ряда острейших социальных вопросов: наемного труда и обеспечения достойных условий существования, заработной платы, прав собственности и человеческого достоинства. Рассмотрение социальных проблем и поиски путей их решения с точки зрения нравственных ценностей христианства были призваны противостоять социалистическому материализму — с одной стороны, а с другой — наполнить идейным содержанием либеральное общественное устройство.

Очень рано осознав свою жизненную задачу и оставаясь верным

1Соловьев Вл. Соч.: В 2 т. Т. 2. С. 496.

2Энциклика — документ, регулярно издаваемый Папой Римским, в котором разъясняется официальная позиция римско-католической церкви по актуальным вопросам.

344

ей всю жизнь, Соловьев постоянно находился в поисках средств для ее решения. В разные периоды жизни в качестве таких средств он рассматривал те или иные. В связи с этим принято выделять три периода

втворчестве Вл. Соловьева: теософский, теократический, теургический. В первый период (до 1882 г.) интересы мыслителя сосредоточивались

вобласти теософии (богомудрия), т.е. христианской философии. Во второй (до 1890 г.) — в области теократии (боговластия). В этот период Вл. Соловьев возлагает надежды на преобразование человечества через создание справедливого государства и справедливого общественного порядка, в которых будут осуществлены христианские идеи. Наконец, в третий период его внимание привлекает то, что он называл теургией. Теургия — религиозное искусство, призванное воздействовать на жизнь для внедрения в нее христианских ценностей.

2. Учение о всеединстве

Вл. Соловьев принадлежит к числу тех (сравнительно немногих) мыслителей, которым удалось создать самостоятельную целостную и всестороннюю философскую систему — учение, охватывающее все области философского знания при единстве подхода, логической последовательности и взаимосвязи основных идей. Как правило, в системе наличествует небольшое число исходных принципов, из которых логически выводятся все остальные идеи и положения. Философская система — это теория (аналогичная теории в естественных и других науках), позволяющая решать все философские вопросы с единой позиции, с единой точки зрения. Вместе с тем для философской системы характерно проникновение в те области знания, которые не являются собственно философскими; фактически, она так или иначе охватывает все знания о мире, обществе и человеке. Таким образом, замысел философской системы с самого начала предполагает энциклопедизм и огромную эрудицию во всех сферах знания. Мы уже знакомы с философской системой Г. Гегеля, в которой отчетливо обнаруживаются отмеченные качества.

Обобщая философские идеи самого разного происхождения, Вл. Соловьев стремился к разработке самостоятельного учения. Его философия — совершенно своеобразное и неповторимое явление в истории мысли. В основу своей философской системы он положил принцип (или учение) о всеединстве.

«Все существует во всем. И этот принцип всеединства как раз и является принципом Вл. Соловьева, как принципом философской классики вообще», — пишет А.Ф. Лосев1. Итак, «все существует во всем» — такова самая общая формулировка принципа всеединства. Отталкиваясь от нее, Вл. Соловьев развивает целостную концепцию. Прежде все-

1 Лосев А. Ф. Указ. соч. С. 119.

345

го для него ясно, что данную формулировку не следует понимать буквально — все существует во всем лишь как тенденция, как закон. В эмпирическом же (т.е. в наблюдаемом нами) бытии взаимосвязь явлений отклоняется от закона. Всеединство — это гармония и согласованность всех частей Вселенной. Но в мире существенное место занимает элемент дисгармонии и рассогласованности. Следовательно, абсолютное всеединство — это идеал, к которому мир лишь стремится. Абсолютное всеединство — это Бог, а мир — всеединство в состоянии становления. Мир содержит божественный элемент (всеединство) в потенции, как идею. Но без элемента божественного всеединства он не может существовать, ибо в этом случае рассыпался бы на изолированные и враждебные друг другу части.

Абсолютное, или божественное, всеединство есть абсолютная «еди-

нораздельная цельность бытия». Иначе говоря, это такое соединение отдельных элементов мира, которое не уничтожает самостоятельности элементов, т.е. реальной множественности мира. Это единство многообразного или цветущая полнота жизни, т.е. гармония в разнообразии. В своем идеальном выражении это Бог, соединяющий мир в единое целое посредством любви. Любовь есть то, без чего соединение отдельных частей не может быть гармоничным и согласованным. Божественная любовь и придает миру гармонию и стройную согласованность. Наличие в тварном мире противоположного начала, т.е. начала нестроения и хаоса, есть следствие грехопадения. Однако мировой процесс представляет собой не что иное, как процесс возвращения к первоначальному всеединству. Таким образом, развитие тварного мира есть эволюция ко все большей гармоничности и единству при одновременном росте многообразия. Это возникновение все более сложных систем — от примитивных неживых через многообразие живого к обществу и человеку. С момента возникновения христианства история общества превращается из процесса человеческого в процесс богочеловеческий: в истории действует нравственное начало, ведущее его к всеединству. В тварном мире наличествуют различные формы всеединства — от несовершенных и безобразных до совершенных или приближающихся к совершенству. «Я называю истинным или положительным всеединством, — пишет Вл. Соловьев, — такое, в котором единое существует не за счет всех или в ущерб им, а в пользу всех. Ложное, отрицательное единство подавляет или поглощает входящие в него элементы и само оказывается, таким образом, пустотою: истинное единство сохраняет и усиливает свои элементы, осуществляясь в них как полнота бытия»1. Здесь речь идет о различных типах соотношения целого и части или о различных способах объединения элементов в целостность. Вл. Соловьев отвергает насильственное объединение как непродуктивное — будь то объединение людей или каких-либо частей мира. Моделью положительного

1 Соловьев Вл. Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1990. С. 052.

всеединства служит для него живой организм. Для живого организма правилом является такое соединение частей, в котором каждая часть «заинтересована» во всех других и в целом. Например, болезнь отдельного органа неизбежно отрицательно сказывается на всем организме и на других органах. Напротив, здоровье какой-либо части идет на пользу всем другим и организму в целом. В иных (неорганических) типах целостностей соотношение частей не всегда таково, что предполагает столь тесную взаимную зависимость. Понятие организма опирается на более широкую категорию. Эта категория — «жизнь». Она занимает важное место в учении о всеединстве и в философии Вл. Соловьева в целом.

Понятие жизни нигде не определяется Вл. Соловьевым формальнологически. И это несмотря на то, что его философская система отличается логической строгостью и последовательностью. Дело в том, что жизнь принципиально не может и не должна определяться только лишь логическим путем. В жизни присутствуют элементы иррациональные и сверхрациональные, т.е. внелогические. Поэтому она не может быть постигнута подобно тому, как познаются объекты естественных наук. Жизнь может быть описана, но не определена абсолютно строго. Жизнь это стихия. Это поток, в котором отдельные этапы могут быть выделены лишь условно. Это творчество нового и способность к самовоспроизведению. Это жизненный порыв. Это бурная, клокочущая жизнь, многообразие ее проявлений. Наконец, это «цветущая полнота жизни», полнота бытия. Жизнь естественна в отличие от того, что вымучено и искусственно. Во всех ее проявлениях есть душа, а на самых высоких ступенях — дух. Поэтому для постижения жизни недостаточны рассудок и разум, необходимо «свободное ясновидение сердца». Чтобы постигнуть живое существо или душевно-духовную жизнь, человеку, кроме работы интеллекта, требуется еще сердечное участие.

Особое понимание жизни и место этой категории в уче нии Вл. Соловьева дало основание А.Ф. Лосеву отнести его философию к особому типу — к типу «философии жизни»: «Всю философию Вл. Соловьева нам нужно представлять как философию жизни»1. Под «философией жизни» широко известно направление западноевропейской философской мысли XIX — начала XX в., к которому принято относить таких мыслителей, как В. Дильтей, Ф. Ницше, О. Шпенглер, X. Ор- тега-и-Гассет и др. Понятие жизни, несомненно, сближает (при очень существенных отличиях в других отношениях) учение Вл. Соловьева с учениями названных философов. Однако, вполне очевидно и то, что Вл. Соловьев развивал свою концепцию, опираясь прежде всего на отечественную традицию. В ряду его непосредственных пред - шественников следует назвать И. Киреевского, А. Хомякова, П.Д. Юркевича. Отдельные элементы учений этих философов вошли в систему Вл. Соловьева. Очевидна и перекличка его философии с полу-

1 Лосев А.Ф. Указ. соч. С. 155.

346

347

чившей широкую известность «этикой благоговения перед жизнью» философа XX в. А. Швейцера (1875-1965), — «восторженным отношением к жизни проникнуты произведения Вл. Соловьева ранней молодости, как, впрочем, и произведения более зрелого периода»1.

Восторженность, по Вл. Соловьеву, оправдана, однако, по отношению не ко всякой жизни. В своем эмпирическом выражении жизнь есть жестокая борьба за выживание. Это относится к жизни во всех ее проявлениях. Жизнь живых существ основывается на пожирании и истреблении одних существ другими: хищники пожирают травоядных и друг друга, травоядные питаются растениями; человек, как живое существо нуждается в пище органического происхождения и т.д. То же можно сказать об экономической и иных сферах общественной жизни: здесь также идет острая борьба за существование. Однако жизнь перестала бы быть жизнью, если бы свелась к конкуренции и взаимному истреблению. Более того, в этом случае она была бы просто невозможна: жизнь мгновенно уничтожила бы сама себя. Тем не менее этого не происходит. Напротив, биологическая наука прослеживает эволюцию живых существ, в которой очевиден прогресс в развитии жизни. Очевиден прогресс и в развитии общества. Следовательно, наряду с конкурентной борьбой в жизни существен момент солидарности и взаимопомощи — без него жизнь перестала бы быть реальностью. В противоречивом сочетании борьбы и солидарности Вл. Соловьев видит особую сложность мироздания, с трудом усваиваемую человеческим умом, склонным к простым решениям. В сочетании борьбы и солидарности находит свое выражение «последняя тайна» жизни, особый замысел Божий или Премудрость Божия — София. Таким образом, в реальной жизни всеединство скрыто борьбой, но от этого оно не теряет своего значения.

Особый смысл принцип всеединства приобретает для Вл. Соловьева при рассмотрении духовной жизни. Философия Вл. Соловьева — это искание единства духовной жизни. В ней ярко выражено стремление найти способ избегнуть всякой односторонности, всякой ограниченности. Это «искание всеединства», синтеза религии, философии и науки, веры, мысли и опыта, которое должно ответить на вопрос: «какая цель человеческого существования вообще, для чего, наконец, существует человечество?»2 Окончательная цель человечества, по Вл. Соловьеву, как раз и состоит «в образовании всецелой жизненной организации», или «цельной жизни». Во-первых, это социальное устройство общества, причем такое, которое находится в гармонии с природой и гармонично внутри себя. В нем классы, социальные группы и индивиды будут строить свои отношения на принципах христианской морали. Во-вторых, «цельная жизнь» для отдельного человека означает гармонию внутреннего мира, гармонию духа, когда чувство, мысль и воля не противо -

1ЛосевА.Ф. Указ. соч. С. 125.

2Зенъковский В.В. История русской философии. Л., 1990. Т. 2. Ч. 1. С. 20.

речат друг другу, а находятся в согласии. Поскольку всеединство есть то, к чему стремится жизнь духа, постольку оно находит свое выражение в процессе познания. Таким образом, принцип всеединства при-

меняется Соловьевым и в теории познания —- гносеологии.

Вл. Соловьев различает три способа познания: эмпирический, рациональный и мистический. Эмпирическое познание — это познание опытное. В нем главную роль играют органы чувств. Рациональное познание осуществляется разумом. Наконец, мистическое познание - это внутреннее познание, осуществляемое с помощью веры. Под термином «вера» Вл. Соловьев понимает не только лишь субъективное убеждение, а интуицию, или непосредственное познание, т.е. познание, не требующее логических шагов. Истина всеедина в том смысле, что она есть результат совместного действия органов чувств, разума и интуиции. Истина рациональна по своей форме, но одновременно она не мертва, не является сухой и застывшей — какой бы она была, если бы целиком сводилась к рациональности. Жизненность ей придают чувственный опыт и интуиция. Заблуждение возникает вследствие разрывов между эмпирическим, рациональным и мистическим (интуитивным) познанием или вследствие абсолютизации одного из них. Другой причиной заблуждений является придание абсолютного значения тому, что по своей сути является относительным. Иначе говоря, всякая теория или концепция содержит в себе элемент истины (имеет свою «правду»). Заблуждением она становится тогда, когда ее стремятся возвести в абсолют. Если, например, мы имеем две теории, противоположным образом объясняющие одни и те же явления, то, с точки зрения Вл. Соловьева, это не обязательно означает, что одна из теорий истинна, а другая ложна. Возможно, что будет создана теория, в которой каждая из двух найдет свое место. Принцип всеединства применительно к познанию тем самым означает постоянное обобщение, поиск все более общих теорий, способных включить в себя ранее известные.

Всеединство является также принципом отношения трех ценностей, фундаментальных для всякой классической философской системы, — истины, блага и красоты. Их соединяет понятие любви. «Благо есть единство всего и всех, т.е. любовь как желаемое («единство существенное»)». «Истина есть та же любовь, т.е. единство всего, но уже как объективно представляемое: это есть единство идеальное. Наконец, красота есть та же любовь (т.е. единство всех), но как проявленная или ощутимая: это есть единство реальное»1.

3. Учение о Софии

Учение о Софии ярко выражает своеобразие философии Вл. Соловьева. София — не только понятие, но и образ, придающий философ-

1 Соловьев Вл. Собр. соч. СПб., 1912. Т. 3. С. 102.

348

349

ским взглядам русского мыслителя романтическую приподнятость и поэтическую возвышенность. В образе Софии наглядно обнаруживается особое, утонченно-трепетное, отношение Вл. Соловьева к миру, характерное также для его философии.

Учение о Софии — типичное метафизическое учение, т.е. представляет собой умозрительную гипотезу, которая не может быть ни доказана, ни опровергнута методами естественных наук. В условиях все большего распространения научного («положительного») мировоззрения, отвергающего метафизические сущности, Вл. Соловьев смело идет по стопам Платона — основателя метафизики. Русский философ Вл. Эрн (1882— 1917) так оценивал учение о Софии: «Первый после Платона Соловьев делает новое громадное открытие в метафизике. В море умопостигаемого света, который безобразно открылся Платону, Соловьев с величайшею силою прозрения открывает определенные ослепительные черты вечной женственности»1. София и есть вечная женственность — образ красоты, хрупкости, порождающего начала и в то же время — двойственности, переменчивости и безразличия. Это обобщенный образ земного (эмпирического) мира — мира противоречивого и обманчивого и одновременно одушевленного и прекрасного. В образе Софии нашли свое отражение различные идеи и представления, известные в истории мысли. Вл. Соловьев синтезировал идею дуальности (двойственности) Платона, понятие Души мира неоплатоников, христианское учение о Премудрости Божией, представления о познании средневековых мистиков, образ беспорочной красоты Девы Марии (Матери Божией).

Мысля Софию как философское понятие, Вл. Соловьев одновременно представлял ее совершенно наглядно - - в виде прекрасной женщины. Она трижды в течение жизни являлась ему в видениях, о чем он рассказал в стихотворении «Три свидания». Первый раз это произошло в детстве, когда будущему философу шел десятый год, в церкви, во время богослужения. Второй раз — в читальном зале Британского музея в Лондоне. Здесь София повелела ему быть в Египте, что и стало причиной неожиданного путешествия Вл. Соловьева из Лондона в Египет. Наконец, третье «свидание» состоялось в египетской пустыне, недалеко от Каира, куда философ направился пешком, явно ожидая новой встречи. Можно сказать, что образ Софии был для него своеобразной музой, вдохновлявшей его. Одновременно София — важнейшее понятие философской системы.

Понятие Софии прямо или косвенно фигурирует во всех произведениях Вл. Соловьева. Это означает, что без него философ не мог обойтись при решении самых разнообразных вопросов. Специально софиологии посвящена рукопись «София» (на французском языке), над которой он работал в 1876 г., во время своей первой заграничной

1 Эрн В.Ф. Гносеология B.C. Соловьева//О Владимире Соловьеве. М, 1911. С. 134.

350

поездки. Эта рукопись не предназначалась для публикации. Исследователи творчества Вл. Соловьева рассматривают ее как первый, самый общий и черновой набросок будущей системы.

В понятии Софии заключено множество смыслов. Оно выполняет в философской системе Вл. Соловьева также и разнообразные функции,

Вотпервых, очевидно, что при помощи столь ненаучного понятия, которое гораздо ближе стоит к области поэтического творчества, чем к науке, Вл. Соловьев сознательно стремился избегнуть односторонне-ра- ционалистического характера своей философии. Мыслитель всегда стремится избегать всякой односторонности. Это было его программным положением, прямо вытекающим из принципа всеединства. Одной из таких односторонностей он считал рационализм. Рационализм, возведенный в принцип философии, неизбежно стремится изгнать из жизни момент неопределенности, иррациональности и сверхрациональности. Тем самым рационализм недопустимо упрощает и обедняет жизнь, превращает ее в голую схему. Чтобы избегнуть отрицательных сторон рационализма не только на словах (т.е. путем его осуждения), но и на деле, следовало избегнуть его в создаваемой системе. Этому и служит понятие Софии, придающее философии Вл. Соловьева чувственно-эмоциональ- ный и религиозно-поэтический характер.

Во-вторых, София играет роль «соединительного моста» между рациональным содержанием философии и ее поэтически-возвышенной стороной. Дело в том, что София это первообраз мира, иначе говоря, идеальный план мира. С помощью понятия Софии Вл. Соловьев утверждает, что мир не сводится к хаотической стороне: в нем существен момент упорядоченности. В мире действуют законы — физики, химии, геометрии, социологии и т.д. Под внешним хаосом и неупорядоченностью всегда можно найти упорядоченность и закономерность. Такое понятие Софии родственно понятию Души мира неоплатоников, под которой они как раз и понимали идеальный план мира, помещенный в сам этот мир, т.е. план, реализованный в материи. Реализованный план неизбежно связан с его искажениями. Именно поэтому человеку потребны специальные усилия для того, чтобы познать закономерности мира, т.е. «извлечь» идеальный план из материи, сформулировать законы и теории. Мир прячет свою истинную сущность, свою душу. В этом состоит его «мудрость» божественного происхождения — София. В-третьих, закономерности мира, однако, не могут быть сведены к законам механической причинности, известным естествознанию. Эти законы (а не только их проявления) бесконечно многообразны и изменчивы. Это значит, что мир одушевлен, подобно тому как одушевлен отдельный человек, отдельное живое существо. Вл. Соловьев бы полностью подписался под стихами Тютчева:

Не то, что мните вы, природа: Не слепок, не бездушный лик -В ней есть душа, в ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней есть язык...

351

В-четвертых, понятие Софии индивидуализирует понятие Души мира. Всякая душа индивидуальна. Но когда речь идет о душе лишь как об абстрактном понятии, то познать ее во всей полноте невозможно. Для этого ее надо представить конкретно — в виде определенного лица, личности. Абстрактную душу невозможно и любить — любить можно лишь конкретное лицо, которое можно ощутить или представить наглядно. Именно поэтому Душа мира получает у Соловьева кон- кретно-наглядное выражение.

В-пятых, София — символ и наглядный образ любви. Любовь же — то, что объединяет. София и есть объединяющее начало. Мир не рассыпается на отдельные части, хотя и состоит из множества разнообразных и разнокачественных предметов. При внимательном рассмотрении мы видим, что все части взаимосвязаны и взаимообусловлены. Следовательно, существует то, что его объединяет. Это София — начало любви. В одном из самых знаменитых своих стихотворений Вл. Соловьев писал:

Смерть и время царят на земле, — Ты владыками их не зови, Все, кружась, исчезает во мгле, Неподвижно лишь солнце любви.

В-шестых, наибольшую роль София играет не по отношению к природе как таковой (т.е. взятой вне человека), а по отношению к человеческому обществу и истории. София есть то, что объединяет человечество, всех людей, причем не только живущих в настоящее время, но все поколения, прошлые и нынешние. В развитии общества София впервые являет себя непосредственно. Это происходит с момента возникновения христианства, которое Вл. Соловьев считает религией любви. В истории общества действует божественная мудрость. Об этом свидетельствует прогресс в развитии общества, рост науки, образования. Прогресс можно усмотреть и в развитии философии. Вместе с тем, прогресс противоречив, он связан со многими нравственными потерями. Главная причина этих потерь в отходе от христианства больших масс людей, с одной стороны, а с другой — неготовность церкви ответить на требования времени.

В-седьмых, София — это «тело Христово», или христианская церковь. Церковь является обязательным посредником между Богом и человеком. Вне церкви никакая вера в Христа невозможна. Церковь есть соборное объединение людей. Это добровольное объединение, возникающее на основе общей веры, общих идеалов и ценностей. Церковь — это единение в любви. Поэтому церковно-соборное объединение является положительным образцом для всякого творческого объединения, предполагающего не ущемление прав и достоинства личности, а, наоборот, утверждающего свободу индивида.

352

4. Философская антропология

Философское учение о человеке тесно связано у Вл. Соловьева с представлением о миссии всего человечества. Миссия человечества не может быть полностью реализована отдельным человеком, но именно по ней следует судить о природе человека вообще.

Факт человеческого грехопадения разрушил первозданную гармонию мира, поэтому именно на человеке лежит главная ответственность за ее восстановление. Будучи сознательно-разумным существом, человек потенциально способен вместить в себя, т.е. осмыслить своим сознанием, все мироздание. Человек есть особый посредник между Богом и земным миром. «Связующее звено между божественным и природным миром есть человек», — пишет Вл. Соловьев1. В качестве посредника между божественным и земным человек призван завершить эволюцию природы. Это означает не только то, что человек выступает последней вершиной этой эволюции. Главное состоит в способности человека к духовному самоусовершенствованию. Достижение человеком гармонии духовной жизни означало бы одновременно установление гармонии социальной и космической.

Предназначение человечества состоит именно в достижении гармонии человеческого духа, общества и природы, т.е. в достижении положительного всеединства. Однако на пути к положительному всеединству стоит множество преград. Главная из них заключена в самом человеке. Дело в том, что, занимая промежуточное положение между божественным и земным, человек по необходимости противоречив. «Человек есть вместе и божество и ничтожество», — отмечает Вл Соловьев2. Противоречивость человеческой природы не нуждается в специальных доказательствах, потому что она издавна составляет общую тему как поэтов, так и психологов и моралистов. Зло в человеке, как и зло в природе, возникло вследствие грехопадения. Зло — это стремление к обособлению и самоутверждению отдельной части вопреки интересам целого: «это исключительное самоутверждение или эгоизм... это противопоставление себя всем другим и практическое отрицание этих других — и является коренным злом нашей природы...»3.

Стремление самоутвердиться в своей исключительности наталкивается, однако, на невозможность осуществления этого стремления на практике. Роковая невозможность действительно осуществить эгоизм «есть коренное страдание, к которому все остальные страдания относятся как частные случаи к общему закону»4. Таким образом, в человеке действуют две противоположные силы: стремление к эгоистическому са-

1 Соловьев Вл. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2. С. 113. 2Тамже. С.

122. 3Тамже. С. 122. 4 Там же.

353

23-781

моутверждению, порождающее зло и страдания, и духовное стремление к единению с другими людьми, обществом и природой — сила божественная, способная преодолеть зло и страдания. Борьба между двумя силами происходит не только в душе отдельного человека, но составляет движущую силу развития общества как исторического процесса. Именно здесь, в истории общества, эта борьба находит свое окончательное разрешение по мере нравственного совершенствования человека и общества: «Освобождение человеческого самосознания и постепенное одухотворение человека чрез внутреннее усвоение и развитие божественного начала образует собственно исторический процесс человечества»1.

Свобода человеческого самосознания выражается в том, что человек не принимает и не мирится с тем, что навязано ему извне. Понастоящему ценным для человека является лишь то, что добыто самостоятельно, посредством напряжения собственных интеллектуальных и эмоциональных сил, — в этом залог безграничных возможностей человека.

Согласно Вл. Соловьеву, человек есть существо нравственное по преимуществу. Именно нравственность, наряду со способностью к теоретическому познанию, выделяет человека из остального мира, возвышая его от животного существования к собственно человеческому. В основе нравственности лежат три свойства человека: чувство стыда, жалость и чувство благоговения.

Чувство стыда (первоначально — половой стыдливости) есть «естественный корень человеческой нравственности». Человеку свойственно стыдиться плотских проявлений своего существа — своей «низшей» природы. Чувство стыда свидетельствует, что человек отделяет себя от своей животной природы. Следовательно, в чувстве стыда в самой элементарной форме проявляется духовная сторона человека: человек не сводится к плотским проявлениям, он есть нечто большее. Человек «не есть только явление или процесс этой природы, а имеет самостоятельное, сверхживотное значение»2. «Я стыжусь, следовательно, существую, не физически только существую, но и нравственно, — я стыжусь своей животности, следовательно, я еще существую как человек», — перефразирует Вл. Соловьев3 изречение Р. Декарта. Факты попрания чувства стыда не отменяют его всеобщего характера. Напротив, попрание чувства стыда никогда не проходит незаметным, а в ряде случаев дает особый эффект: Вл. Соловьев приводит пример с так называемыми фаллическими культами первобытных народов. Эффект, основанный на попрании чувства стыда, дополнительно свидетельствует об укорененности этого чувства в человеческой природе. На чувстве стыда основывается совесть. Совесть есть проявление сты-

1Соловьев Вл. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2. С. 145.

1Соловьев Вл. Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 1.С.51.

2Там же. С. 124.

354

да в отчетливой и обобщенной форме. Помимо собственно стыда в совести наличествует осознание сделанной ошибки или промаха. Со-

весть говорит человеку: «Сделавши это недозволенное или недолжное, ты виновен во зле, грехе, в преступлении»^.

Чувство жалости (сострадания или симпатии) относится уже не к низшему началу жизни в каждом человеке, а к другим человеческим и вообще живым существам. Человек ощущает чужое страдание и отзывается на него более или менее сочувственно, проявляя, таким образом, свою солидарность с другими. Чувство жалости в отличие от стыда свойственно в зачаточной степени многим животным. Оно не есть только лишь продукт общественно-исторического развития. «Таким образом, если человек бесстыдный представляет собою возвращение к скотскому состоянию, то человек безжалостный падает ниже животного уровня», — заключает Вл. Соловьев2. Поскольку человек стыдлив и жалостлив, он относится нравственно «к самому себе и ближнему»; бесстыдство и безжалостность, напротив, в корне подрывают его нравственный характер.

Чувство благоговения (пиетет) есть чувство преклонения перед высшим. Оно имеет сложную структуру, так как состоит из любви, из полного подчинения чему-то высшему и таинственному, из чувства зависимости, почтения и благодарности. Зачатки чувства благоговения можно наблюдать у высокоразвитых животных. Некоторое приближение к этому духовному состоянию можно усмотреть, например, в любви собаки к своему хозяину. Чувство благоговения мы испытываем по отношению к родителям, предкам вообще, к историческим деятелям, выдающимся ученым, поэтам, писателям. «Я не могу не чувствовать благодарности и благоговения к тем людям, которые своими трудами и подвигами вывели мой народ из дикого состояния и довели его до той степени культуры, на которой он теперь находится»3. С благоговением человек относится к духовным ценностям, таким, как истина, добро, красота. Чувство благоговения составляет нравственную основу религии.

Специально вопросам нравственности посвящен обширный труд Вл. Соловьева «Оправдание добра или нравственная философия». В нем обстоятельно рассмотрен широкий круг проблем, связанных с философским осмыслением нравственности. Здесь же получили развитие многие идеи относительно нравственной жизни, известные в западной мысли, в частности идеи И. Канта. Вл. Соловьев считал И. Канта одним из величайших мыслителей и особенно высоко ценил его учение о нравственности. Например, знаменитый категорический императив рассматривается русским философом как формулировка, рас-

3 Соловьев Вл. Соч.: В 2 т. С. 133. 1 Соловьев Вл. Соч.: В 2т. С. 127.

2Тамже. С. 182.

355

23«