2. Образец купца

Перейдем к непосредственно интересующей нас теме, то есть к воссозданию образца купца, который в «Робин-лоне Крузо» становится образцом человека вообще; рассмотрим также, как соотносится этот буржуазный идеал с английскими дворянскими образцами. Для этого мы воспользуемся прежде всего двумя сочинениями, до сих пор не привлекавшими к себе особого внимания исследователей творчества Дефо (по большей части они были историками литературы, и Дефо интересовал их в первую очередь как создатель нового литературного жанра — романа; что же касается других его сочинений, они ограничивались обычно простым перечислением названий). Это «Образцовый английский купец» и «Образцовый английский джентльмен». Образец купца Дефо начал создавать незадолго до смерти, в 1725 г., когда Франклину было 19 лет.

Автор методически начинает свою книгу (См.: Defoe D. The complete English tradesman. London, 1745, vol. 1-2. В дальнейшем цитируется то же изд. «Образцового купца».) с пояснения, кого, собственно, он имел в виду, употребляя слово tradesman. Homines oeconomici [Люди экономические (лат.) ] делятся у него на три категории. К первой относятся те, которые сами не производят того, чем торгуют; это как раз категория tradesmans, которой автор и собирается заняться. Ко второй группе принадлежат те, которые сами производят то, чем торгуют; это ремесленники (handicrafts). Есть, наконец, и такие, которые производят, но не торгуют сами; в качестве примера приводятся промышленники (manufacturers) и художники (artists). В первой группе автор выделяет еще купцов, которые импортируют товар из-за границы, а среди них — купцов, связанных с морской торговлей. Следует сразу отметить, что в дальнейшем автор не придерживается последовательно этих значений терминов. Слово trade [Торговля, ремесло, занятие (англ.) ] нередко включает у него все звенья, начиная от фермера, продающего шерсть остриженной им овцы, до лавочника, торгующего готовым платьем, сшитым из этой шерсти. Так что в сферу его рассуждений нередко, вопреки первоначальным намерениям, попадают и те, которые производят то, чем торгуют, а иногда — и те, которые только производят (например, в гл. XXVI). Но все же, переводя слово «tradesman» словом «купец», мы не искажаем, вообще говоря, мысль автора, ибо прежде всего он имеет в виду категорию, к которой принадлежал сам; вскоре мы будем иметь возможность убедиться в этом. Говоря о купце, он говорит о человеке, который сам стоит за прилавком и сам обслуживает клиента, а не о крупном негоцианте-оптовике.

Дефо хвалит торговлю не только потому, что она прибыльна, но и из-за ее роли в жизни страны. Купцы для Англии — сущее благодеяние. Англичане — это нация, главную гордость которой составляет торговля. Могущество Англии зависит от торговли гораздо сильнее, чем от военной мощи. Ведь именно торговле обязана Англия открытием новых стран и их колонизацией. Король Карл II небезосновательно говорил, что истинное английское дворянство — это купечество; небезосновательно постольку, поскольку речь идет о роли, которую оно играет в стране. Купец платит самые большие налоги. Он несет на себе бремя войны. Купец гораздо богаче заурядного дворянина, у которого ежегодный доход меньше да к тому же куча долгов из-за расточительного образа жизни. Посмотрите, как заботятся купцы о купленных ими замках и в каком запустении резиденции родового дворянства. Дворянское поместье подобно пруду, торговля — живому источнику.

Молль Флендерс ищет себе в мужья «купца-джентльмена», то есть купца, в котором было бы что-то от барина, который умел бы носить шпагу и не выглядел так, «будто поверх кафтана на нем надет рабочий фартук»; и лишь с немалым трудом находит наконец «эту амфибию, это земноводное» Дефо Д. Молль Флендерс. М., 1978, с. 80. В дальнейшем роман цитируется по тому же изданию..

Однако в «Образцовом английском купце» Дефо вовсе не считает такое явление редкостью. В Англии, по его мнению, выражение «джентльмен-купец» — отнюдь не нелепость, ибо купец занимает здесь особое положение из-за постоянного притока людей купеческого сословия в дворянское, и наоборот. Купцы наводняют геральдические конторы, чтобы установить свои гербы, а потом изображают их на своих каретах и вышивают, где только можно. А если установить герб не удается, они основывают новый «род», не хуже того, у которого знатные предки. С другой стороны, обедневшие джентльмены из хороших семей не стыдятся поддержать свой род браком с купеческой дочкой. Целую главу (т. 1, гл. XXIV) Дефо отводит перечислению знаменитых ныне семей, которые выдвинулись в свое время благодаря торговле или обязаны своим положением мудрому союзу с мещанскими семьями — тема, к которой Дефо еще вернется в «Образцовом английском джентльмене». Приведенный им перечень обширен и поучителен. Реже случаются браки между обедневшими дворянками и мещанами, что Дефо объясняет женской нерассудительностью, не замечая отличия этой ситуации от предыдущей: ведь общественные условности, обязательные в самых разных иерархических группах (будь то отношения между высшими и низшими индийскими кастами или отношение «полноценного» большинства к презираемым национальным меньшинствам в европейских обществах), неизменно предполагают, что мужчина «поднимает» жену до своего уровня, тогда как женщина «падает» до уровня того, кто берет ее в жены. Здесь не место искать причины подобных взглядов, но стоит отметить, что именно из-за них браки женщин «сверху вниз», как хорошо известно, гораздо менее многочисленны.

Хотя срастание аристократии с купечеством явно по сердцу Дефо, он все же советует своему образцовому купцу не копировать нравы дворянства и не водить дружбу с высшим светом. Там, правда, время проводится приятно, зато в собственном кругу — с пользой. Знакомства нужно поддерживать прежде всего с теми, кто может содействовать нашему преуспеянию. В рамках купечества Дефо чувствует себя солидарным в первую очередь со средним купцом; богатых не жалует и обвиняет их в притеснительстве и участии в разорении бедняков. Стране, по его мнению, необходимо купечество не так богатое, как многочисленное (гл. XXXVIII). Понятие tradesman у Дефо, как уже говорилось, то сужается, то расширяется. Чаще всего оно означает всех тех, кто содействует обращению уже произведенных товаров, то есть купцов (мелких и оптовых) и всякого рода посредников. Этих последних Дефо желал бы видеть возможно больше (гл. XXXVII). Чем их цепочка длиннее, тем лучше для страны, ибо тем больше людей при деле. А там, где много людей при деле, есть спрос на товары первой необходимости, цены на хлеб стабильны, и фермерам есть из чего платить ренту, за счет которой живет дворянство.

Перейдем теперь к характеристике главных добродетелей купца — такого, каким он должен быть для того, чтобы соответствовать требованиям морали, и для того, чтобы разбогатеть. Здесь, как и у Франклина, одно от другого неотделимо; но если у Франклина мысль о том, что добродетель — достаточное условие обогащения, звучит сильнее, чем обратное утверждение (деньги — обязательное условие добродетельности), то Дефо подчеркивает скорее второе. Молль Флендерс твердит молитву «Не дай мне нищеты, чтобы я не воровал» (с. 243) и убеждена, что нужда — «главная подстрекательница к воровству» (с. 281). А в сатире «Чистокровный англичанин» Дефо в похожих словах уверяет, что к прегрешениям склоняет нас не столько наша порочность, сколько безденежье.

Купец должен быть трудолюбив. За лавкой надо присматривать самому и постоянно в ней находиться. Никаких путешествий; избегать политики и политических партий. Тут приводится история (автобиографическая, вероятно) о человеке, который был хорошим патриотом, но плохим купцом, а потому обанкротился и кончил тюрьмой.

Доверять ведение дел приказчикам нельзя. Держать их надо построже. Они должны отчитываться, где и с кем проводили свободное время, и быть дома не позже девяти вечера. Нужно оставить им как можно меньше возможностей грешить. Сам Дефо, по-видимому, использовал это возвышенное изречение, чтобы эксплуатировать своих приказчиков; во всяком случае, современники упрекали его в пристрастии к «системе выжимания пота». Купец должен находиться в лавке еще и для того, чтобы появиться в нужный момент и дать клиенту понять, что дальше торговаться нет смысла, раз уж сам хозяин не может сбавить цену ни на грош.

Далее, купец должен быть бережлив. Дорогостоящие развлечения и крупные расходы не для него. Его удовольствия должны быть подчинены интересам его торговли. Тот, для кого удовольствие стало профессией, своей профессией с удовольствием заниматься не может. Развлечения обкрадывают человека, поэтому нельзя называть. их невинными. Это попросту воры: они похищают время хозяина и лишают лавку хозяйского попечения. Иметь конюшни и развлекаться охотой может позволить себе джентльмен-помещик, но не купец. Тому должно быть достаточно радостей семейного очага. Купец, который не тешится семейной жизнью, недолго будет тешиться собственным делом. Семью, однако же, не следует заводить слишком рано. Кто женился приказчиком, жалеет об этом, став купцом. Родители, рано женившие сына, чтобы охранить его от соблазнов, ошибаются. Сделать его рабом на всю жизнь и закрыть перед ним дорогу к обогащению для того лишь, чтобы уберечь его целомудрие, — никуда не годный расчет. Дефо широко и с убеждением распространяется на эту тему, ставя в пример Голландию и Германию, где девица, получив от своего кавалера предложение руки и сердца, осведомляется, на какие средства тот намерен ее содержать.

Купец должен быть терпелив и сдержан. Стоя за прилавком, он не может позволить себе какой бы то ни было несдержанности, гневливости или претензий. Он должен спокойно смотреть, как женщины перебирают товары, не собираясь их покупать. Это в его интересах, ведь женщины легко могут стать жертвой каприза; так, например, по субботам они заполняют лавки не потому, что решили что-то купить — просто им лень делать дома большую уборку. Купцу надлежит быть учтивым. Для богатых — хорошие манеры, для бедных — доброе слово. Каждому должно быть приятно поговорить с ним, каждый должен уйти от него довольным, все равно, с прибылью он уходит или с убытком (гл. XXXVI).

Купец должен быть осторожен. Нельзя затевать слишком много сделок одновременно, покупать сверх возможностей, давать и брать в кредит не по средствам. Предоставляемый кредит не должен превышать третьей части того, которым сам пользуешься. Не поручительствовать! Чье положение безопасно настолько, чтобы забыть осторожность? Разбогатев, надо и дальше понемногу продвигаться вперед, чтобы не очутиться ненароком далеко позади. Не увлекаться грандиозными замыслами, не терять из-за них голову! Ощущение безопасности очень много значит для автора, без него он не мыслит себе счастья.

Купец должен быть честен. Честность обеспечивает ему доверие и кредит, а от этого зависит его существование. Кредит — драгоценнейшее сокровище купца, такое же, как для девицы невинность. Поэтому нет для Дефо преступления горшего, нежели клевета. Лишить купца доверия, которым он пользуется, хуже, чем ограбить его; это подобно убийству. Доверие приобретается трудолюбием и честностью в деловых отношениях. Никто не желал дать взаймы Карлу II, хотя тот был королем.

Торговые книги должны вестись аккуратно и тщательно. Рассуждая об этом, Дефо впадает в еще больший, чем обычно, морализаторский пафос. Торговые книги купца — его жизненное кормило. Они должны быть всегда в порядке и без изъяна, как совесть христианина. Отчетность по обороту за день подобна отчету перед своей совестью в хороших и дурных поступках. Торговые книги купца должны быть такими, чтобы он в любую минуту могумереть с чистой совестью. Отчетность, застегнутая на последнюю пуговицу, для Дефо явно условие душевной гармонии. Да и теперь встречаются люди, которые не лягут спать, не записав своих мелких расходов за день. И для них согласование итоговой суммы с наличностью денег в кассе — как бы вопрос совести. Они засыпают спокойно и с чувством выполненного долга, убедившись, что не упустили даже самую малость, даже купленную по дороге газету и оставленные кому-то в спешке чаевые.

Некоторые отступления от требований честности извинительны. Купец, к примеру, вправе запрашивать с клиента больше, чем рассчитывает получить. Покупатели сами толкают его на это, делая вид, будто не могут дать больше исходной цены, а после накидывают пенс за пенсом. Квакеры осуждают подобную практику, но сами тут не слишком последовательны. Если купец говорит, что не может сбавить ни пенни, не следует понимать его слишком дословно. «Не может» означает здесь: «не может, рассуждая разумно» или «не может, не снижая рыночную цену товара».

Второй случай, когда купец заслуживает некоторого снисхождения, — это случай невыполнения платежных обязательств. Ведь любое обещание, в сущности, условно. Обещая что-либо, христианин всегда молчаливо предполагает, что исполнит обещанное, если будет на то воля божия (!). Если бы христианская мораль требовала от купца, чтобы его «да» было безусловным «да», а «нет» — безусловным «нет», купец не мог бы быть христианином. Это профессиональная необходимость. Но если бы он сразу давал условные обещания (а только такие, в сущности, и можно давать), никто не поверил бы, что он намерен сдержать их.

Еще один нечестный купеческий обычай — расхваливание товара перед несведущими людьми, освещение его выгодным образом, утюжка материи. Для Дефо это явно вопрос степени. Худшие из подобных приемов напоминают вручение фальшивых денег, что наш автор безусловно осуждает, даже если эти деньги были получены под видом настоящих. Но, например, к захваливанию товара он относится снисходительно. На это ведь толкает купца сам клиент, пренебрежительно отзываясь о товаре, который хочет купить, и хвалясь покупкой, которая уже сделана. Во всех таких случаях нужно придерживаться золотой середины.

Зато самых резких слов осуждения заслуживает сбивание цен на товары: это просто скандал. Тут еще чувствуется старая цеховая солидарность, преданная забвению в более позднюю эпоху свободной конкуренции. Совершенно иначе смотрит на это Дж. Рокфеллер в своих «Воспоминаниях», которые, кстати, стоило бы сопоставить с сочинениями Дефо. Цену иногда снижают: 1) молодые купцы (чтобы приобрести клиентов); 2) старые и богатые купцы с большим запасом товара (чтобы оживить торговлю или же подставить ножку коллегам); 3) наконец, некоторые бедные купцы, которым позарез нужны деньги. Два первых случая подлежат строжайшему порицанию. Начинающие купцы обманывают клиентов, которые думают, что так будет всегда, и не знают, что купец, заманив клиентуру, отыграется после на ней же. Богатые купцы губят купцов победнее, а сами выигрывают на снижении цен за счет интересов нации. В этих суждениях Дефо сказывается его упоминавшаяся выше солидарность со средним купечеством.

Проповедуя экономический индивидуализм, Дефо советует купцу не входить в долю ни с кем.

Чем честнее и усерднее компаньон, тем он опаснее. Если уж с кем и входить в долю, то с кем-нибудь помоложе, чтобы не оказаться на вторых ролях. Иные купцы не желают посвящать в свои дела даже жену из опасения, что она начнет верховодить. Это уж слишком. Напротив, сделав супругу своей помощницей, мы сильнее подчиняем ее себе. Кроме того, жена должна быть знакома с ведением дела, чтобы справиться с ним в случае смерти мужа. Не следует позволять ей играть роль дамы, которая только принимает гостей да ездит по заграницам.

Дефо не был бы писателем XVIII века, если бы не высказался на такую классическую для своей эпохи тему, как роскошь. Вдобавок его пуританство требовало оправданий по этой части. Можно ли осуждать купца, торгующего предметами роскоши? Ответ снисходительно негативный. Людские изъяны поддерживают торговлю, но созданы они не торговлей. Дело не в торговле, а в самом человеке. Действительно, можно лишь сожалеть, что роскошь до такой степени содействует расцвету торговли. Какое несчастье, что благосостояние стольких людей основано на повреждении нравов. Сколько народу, однако, осталось бы без работы в случае исчезновения роскоши. К тому же, если бы предметы роскоши не продавались в Англии, их ввозили бы из Франции, а это противно интересам английской торговли. Лучше всего, разумеется, было бы производить подобного рода товары только на вывоз, а внутри страны разумной регламентацией и воздействием на взгляды дворянства (за которым тянутся все остальные сословия) вести борьбу с расточительностью по примеру квакеров, которые производят предметы роскоши, но сами никогда ими не пользуются.

Как видим, христианские убеждения автора требуют лишь охранять в чистоте нравы собственного народа, но допускают порчу нравов других народов. Дефо — националист, и в разбираемой книге нередко сказывается национальная мегаломания. В Англии самый большой торговый оборот, самые смышленые и самые лучшие люди. И климат там самый приятный. Все это лишние доводы в пользу того, что английские товары (а это главное для Дефо и явно соответствует его интересам) лучшие в мире. Он за экспорт и против импорта. Его возмущают женщины, предпочитающие французский шелк. В назидание им он приводит анекдот о купце, который, выдав английский шелк за контрабандный французский, содрал с покупательницы втридорога.

Если нельзя избежать банкротства, нужно объявить его в подходящий момент и не отчаиваться. В купеческом деле всегда так: можно упасть, а после подняться снова и полностью восстановить репутацию. Общественное мнение ошибается здесь реже, чем в других случаях. В торговле человека оценивают по заслугам. Торговля — это не бал-маскарад, где гости появляются в масках и желают выглядеть лучше, чем в действительности. Это открытая сцена, где каждый таков, каков есть, — без обмана.

Мы извлекли из книги Дефо подробности, характерные для образца купца. Многое мы опустили, например главы об искусстве коммерческой переписки, о ведении торговых книг, детальное перечисление всего, что носят женщины и мужчины разных сословий (от нижней рубашки до верхней одежды), с указанием, где все это изготовляется. Как автор «Всеобщей истории торговли» (1713), Дефо обладает основательными познаниями в этом предмете, любопытными не только для историка экономической жизни, но и для костюмолога. Книга Дефо написана живо и читается, как роман. Много в ней здравого смысла, много морализаторства, с примерами которого — нередко в стиле Альфонса да Лигуори — мы имели случай познакомиться. Как уже говорилось, в образе примерного купца автор не воспроизводит, но исправляет себя самого. Образцовый купец — человек оседлый; сам Дефо не таков. Образцовый купец — семьянин; сам же Дефо скорее сторонился своей семьи как жизненного балласта. Образцовый купец не увлекается грандиозными замыслами и не бросается от одной химерической затеи к другой, чем сам Дефо грешил всю жизнь.