§ 15. Желания — Просвещение

Сообразно такому воззрению, все эти побудитель-| ные причины суть не что иное, как пустые мыслен­ные желания, или непроизвольные влечения и разно­видности самой расположенности, поскольку ее пред­меты были обращены в объекты и конечные цели •мышления, и в соответствии с такими желаниями I формируются, стало быть, отдельные акты произвола, ; находящиеся в систематической взаимосвязи с ними: 'они не являются (в отличие от свойств сущностной Цволи) ни непосредственной склонностью или тягой, ^Ви в известной мере наличествующей способностью -. тому или иному труду, к поступкам и деяниям, цен-

¹ Счастлив, кто мог познать причины вещей (лат.).

177 $2 Ф. Теннис

ностью и благотворностью которых измерялась бы их собственная ценность; из них следует лишь то, что их субъект будет применять многие уже имеющиеся и находящиеся в его распоряжении средства, которые, по-видимому, могут вызвать желаемые последствия. Речь тут не идет о каком-либо оригинальном поступ­ке, коим выражается и характеризуется индивидуаль­ность субъекта; но средство оказывается тем более правильным, чем в большей мере оно соответствует тому, чего хотел и что делал бы некий абстрактный субъект, в неограниченном количестве получающий извне свои пригодные для любых целей средства, знаю­щий их и видящий свою задачу только в том, чтобы соразмерить объем затрат с тем воздействием, кото­рого он стремится достичь, причем в качестве испол­нения такой задачи сразу напрашивается в высшей мере простая и легкая манера: «отделаться» от нее и «пристроить» где-нибудь в подходящем месте. Поэто­му волю здесь нельзя похвалить и назвать «доброй» в отношении ее задачи, в отношении труда, который должен быть завершен; похвалить как волю, выражаю­щуюся в попытках и усилиях, которыми, для того чтобы стать созидательной, всегда должна сопровож­даться даже совершенная способность: избиратель­ная воля не противополагается ни завершению, ни способности мочь, но ей противополагается лишь во­площение; последнее хотя и запечатлевает ее в не­коем деянии, произведении, которое можно хвалить или порицать, однако похвала и порицание никогда не будут связаны с волей к нему ни в морально-индиф­ферентном, ни в моральном смысле; в первом — по­тому, что избирательная воля не есть реальность, при­сущая существу человека; во втором — потому, что она никогда не может заключать в себе прямое утвер­ждение других существ, каковое определяется только настроением, нравом и совестью. Ибо чистое и сво-

бодное мышление вынуждено вновь и вновь задавать-I- ся вопросом об основании или цели такого утвержде­ния и может открыть это основание или цель только I в связи с собственным благополучием; только в связи | с ним может иметь смысл чужое благополучие, и по­тому последнее должно быть подчинено первому и поставлено от него в зависимость. Предметом призна­ния, восхищения будет тут только благоразумие как своеобразная добродетель и сноровка самого мышле­ния, благодаря которой оно выбирает правильные средства для данных целей, предвидит возможный успех своих действий и вообще, насколько это воз­можно, пользуется всеми известными ему обстоятель­ствами. Благоразумие есть добродетель мозга, как «быстрота» есть добродетель ног, а «острота» — до­бродетель зрения или слуха. Оно не является добро­детелью человека, потому что в нем не выражается вся его воля. Благоразумный человек рефлексирует, рассуждает о своих задачах и стремлениях; он хитро­умен, когда благодаря расчету ему удается найти не­обычные средства и построить на их основе сложные планы; он просвещен, т.е. его понятия ясны и отчетли-| вы, когда он обладает достоверными и правильными абстрактными знаниями о внешних взаимосвязях че-| ловеческих дел и не дает себя запутать никаким чув­ствам или предрассудкам. Из связи и единства этих I качеств вытекает непреклонность [Konsequenz] изби-I рательной воли и ее осуществления, которая, как из­вестное превосходство, как редкое и значительное ка­чество, опять-таки становится предметом восхище­ния, но так же и боязни.

178

179