§ 26. Материя и вещество чувств

Однако, согласно мысленной интуиции, наши чув­ства бывают возбуждены поведением человека таким же образом, что и внешними предметами, а именно так, что в нас не просто просыпается утверждение или отрицание, но сами психические состояния и со­бытия оцениваются таким образом,, как если бы эти ощущения были одного вида с осязательными и теп­ловыми ощущениями, т.е. с наиболее всеобщими ви­дами различающего восприятия вообще. Ибо проти-

204

205

вопоставление жидкого и сухого, мягкого и твердого, теплого и холодного в повседневной речи применяет­ся (хотя и не в равной мере) к различиям в человечес­кой сущности и поведении. Жидкое (текучее), мягкое и теплое приписывается «чувствам»; такова материя [Materie], поскольку она богата внутренним движе­нием, и потому — материя индивидуальная и органи­зованная, ведь и жизнь часто сравнивают с потоком или пламенем, а пластическая мягкость есть наиболее всеобщее свойство клеточной субстанции. Напротив, предельные частицы вещества [Stoff], являющиеся носителями механических воздействий, следует мыс­лить абсолютно жесткими, твердыми и холодными, лишенными внутреннего движения. Таким, помимо прочего, ощущается голое мышление и рассудок: и его вещество, и то, что из него производится. Таким образом, понятно, почему за темпераментом и т.д., в котором преобладают черты сущностной воли, могут быть закреплены предикаты первого, если же в нем преобладают черты избирательной воли — предикаты второго рода. Ведь то, что заключено в сущностной воле и происходит из нее, должно быть подобно ей самой; а мысленные действия суть элементы, из кото­рых слагается воля избирательная. В первом случае имеется в виду то конкретное и изначальное (ориги­нальное) в индивидуумах, что уже было во всеобщем смысле обозначено как естество. Во втором — абст­рактное и искусственное, шаблонное и моделируе­мое, и именно это мы намеревались понимать как ап­парат. Темперамент, характер, образ мыслей, на­сколько они отвечают естеству, сами естественны, насколько аппарату — искусственны и состоят в ус­ловно принятой (аффектированной) и выносимой на обозрение «сущности», в разыгрываемой «роли».

§ 27. Призвание и сделка

Человеческая жизнь и воление (и тем самым чело­веческая деятельность в целом) рассматривается, во-первых, как существенно-органический процесс, рас­пространяющийся в качестве такового на все много­образие интеллектуальной жизни; процесс, который у всех людей протекает одинаково лишь постольку, поскольку одинаковы их органические качества и ус­ловия их развития и их бытия; и по-разному постоль­ку, поскольку они различаются между собой. Поэто­му волению нельзя научиться, что и утверждалось в старом школьном, заимствованном у Сенеки положе­нии: velle non discitur¹; а если и можно, то лишь в том смысле, в каком это происходит в изящных искусст­вах, где результаты не могут быть получены по каким-либо правилам, но должны возникать из самобытных телесно-душевных свойств, в частности из направ­ленных на их достижение сил, настроения и творчес­кой фантазии художника. Учение здесь есть не что иное, как рост, развитие врожденного таланта средст­вами упражнения и подражания. Деятельность ху­дожника есть часть свойственной этому человеку ма­неры жить, говорить и творить. Эта манера запечат­левается в истинном произведении, подобно тому как природа и сила всякого организма тем или иным об­разом выражается во всех его частях, а также пос­кольку она в совершенстве содержится в порожден­ных им продуктах и передается по наследству новым существам, относящимся к одному с ним роду. Такая жизнь и такой образ жизни называется призванием [Beruf]. — Во-вторых, жизнь понимается как сделка [Geschaft], которую ведут с определенной целью — достичь по ее окончании воображаемого счастья.

Хотеть не учатся [лат.).

206

207

Тогда, разумеется, могут быть образованы понятия и правила, в которых наилучший метод достижения такой цели и успеха излагается, демонстрируется и сообщается таким образом, что он может быть понят и применен каждым человеком, способным выпол­нять логические операции, — которые и в самом деле выполняются всеми и во всякой деятельности. Приро­да всякой такой теории отчетливее всего выступает на примере механики. Сама механика есть всего лишь прикладная математика. Математика же — это всего лишь прикладная логика. Всеобщий принцип прикладной математики можно выразить в следую­щей формуле: достигать наивысшего полезного эф­фекта с наименьшей затратой сил или труда. Но со­держание этого же принципа в отношении любого предприятия, направленного к определенной цели, можно сформулировать и иначе: цели следует доби­ваться наиболее совершенным способом с помощью наиболее легких и простых средств. Или же, приме­нительно к той сделке, которую ведут ради денег: путем наименьших затрат добиваться наибольшей вы­годы, иными словами: наибольшего чистого дохода! А в применении к жизни как к такой сделке: достигать наибольшего количества удовольствия или счастья ценой наименьшего количества боли, напряжения и тягот; наименьших жертв в отношении благ и жиз­ненной силы (приносимых в процессе труда). — Ибо всюду, где должна быть достигнута какая-либо цель, необходимо, чтобы глаз схватывал ее четко и опреде­ленно, — как при стрельбе телесный глаз схватывает видимую цель [Ziel], так и мысленная цель [Zweck] дол­жна попадать в фокус умозрения, — чтобы, сохра­няя спокойствие и хладнокровие, можно было сооб­разить, какие средства являются наилучшими, наибо­лее надежными и простыми для того, чтобы в совершенстве осуществить задуманное; наконец,

208

чтобы эти средства как бы схватывались твердой рукой и применялись таким способом, который был признан правильным. Нужно, стало быть: 1) правиль­но определять цель, 2) правильно рассуждать и 3) пра­вильно действовать. Третий пункт является тут решаю­щим и стоит ближе к окончанию; ему же подчине­ны первый и второй как средства в отношении этой их цели. Но так как и правильное действие тоже яв­ляется лишь средством, а именно средством достиже­ния желанного успеха, можно говорить о трех родах такой посредующей и потребной для этой цели дея­тельности, однопорядковых в отношении к цели: 1) умственное напряжение, или представление желае­мого, произвольное, т.е. связанное с мыслями внима­ние; форма, лежащая в основе всякой иной произ­вольной деятельности: мы словно направляем на предмет свой телескоп; и самопознание в отношении того, чего хотят добиться, понимание собственного интереса, имеет здесь не менее важное значение. Но в этом можно просветить любого: советчик покажет ему то преимущество, которого он сам не видит, «от­кроет ему глаза», «обратит его внимание». 2) Для пра­вильного суждения требуется владение правильными понятиями об относительной ценности вещей, об из­вестных и в некоторой степени вероятных последст­виях того или иного образа действий человека. Их тоже можно поставлять в готовом виде, как измери­тельные орудия, применение которых в общих чертах очевидно само по себе. 3) Это применение, или пра­вильное действие, состоящее в целесообразном расп­ределении наличных сил и средств, менее всего до­ступно непосредственному усвоению, и все же для Него тоже существует свой особый посредующий метод.

209

14 ф. Теннис