218 Риторика и истоки европейской литературной традиции

53 Ср. наст, изд., с. 244—18, особенно с. 248—51.

54 Ciceronis Orator 66; De oratore II, 51—4; Quintilliani Institutiones oratoriae IX, 4,

129; id. X, I, 73. Специально речи и другие пассажи Фукидида изучались в ритор-

ских школах как образцы красноречия. Ср.: Аверинцев 1973, с. 95—6, прим. 5— 9 на с. 146—47.

55 ≪Genus maxime oratorium≫ (De legibus I, 2, 5).

56 Ср.: Reitzenstein 1926, S. 84—9; Kerenyi 1927, S. 1—3.

57 О принципе подражания-состязания в системе рефлективного традицио-

нализма см. наст, изд., с. 148 и 109. Разумеется, сам по себе этот принцип отлич-

но известен эпохе дорефлективного традиционализма; но и он в своей конкретной

реализации вместе со всем остальным преобразован сознательной рефлексией,

фиксирующей черты жанра. Архаические певцы состязались в ≪мудрости≫ вооб-

ще, в ≪умении≫ вообще; поэты и прозаики эпохи рефлективного традиционализ-

ма состязаются прежде всего в точности, с которой их творчество воспроизводит

абсолютную норму жанра. ≪С точки зрения искусства (ката TT|V xi%vx\v), —говорит

Аристотель, —лучшая трагедия —это трагедия именно такого склада≫ (≪Поэти-

ка≫, гл. 13; пер. М. Л. Гаспарова {Аристотель 1978, с. 131). После того как

законы жанра сформулированы ≪с точки зрения искусства≫, от произведения тре-

буется максимум жанровой идентичности: по этой логике наилучшая трагедия

есть ≪трагичнейшая≫ трагедия (там же, с. 132). Коль скоро есть дефиниция жан-

ра, с любого образчика этого жанра спросят соответствие дефиниции. Это прин-

ципиально новый смысловой момент, отсутствующий в архаической агонистике

хотя бы ввиду отсутствия дефиниций.

58 Ср. наст, изд., с. 244—18, особенно с. 274—77. Проблеме индивидуаль-

ного стиля в античной и византийской литературной теории мы посвятили специ-

альную статью <...> (см. наст. изд. с. 220—28).

50 Ср. наст, изд., с. 151 и 109—10. Промежуточным звеном между статусом

жанра как литературного ≪приличия≫ и пафосом сословного деления является,

конечно, фундаментальное для традиционной эстетики противоположение ≪высо-

кого≫ и ≪низкого≫. Важно, что противоположение это было одним из изобретений

треков. В литературных традициях Ближнего Востока, например в древнееврей-

ской, мы не найдем систематического разнесения синонимов по стилистическим

графам. ≪В коптской лексике, как и в древнеегипетской, нет привычного для нас

деления на обыденный и высокий стиль... Высокопарность, пышность или торже-

ственность речи достигались не путем использования особой лексики, а ...сравне-

ниями, тропами, метафорами≫ (Еланская 1964, с. 18—9).

60 Там же.

61 Одно из таких исключений —теория гимна как разновидности эпидейк-

тического красноречия, предложенная ритором III в. Менандром Лаодикийским.

Жанр как абстракция и жанры как реальность 219

Разумеется, ≪аннексия≫ гимна для риторической прозы —новация так называе-

мой второй софистики, породившая некоторый жанровый гибрид; достаточно вспом-

нить прозаические гимны Либания и Юлиана Отступника. Но эта новация, во-

первых, с самого начала лежала в русле архаизаторских тенденций, во-вторых,

укладывалась в освященное традицией понятие эпидейктического рода.

6 2 Вопиющий пример —отказ византийской теории замечать гимнографи-

ческое творчество Романа Сладкопевца и его сподвижников, да и вообще поэзию,

основанную на неантичных принципах стихосложения. Ср. наст, изд., с. 245— 251.

6 8 Ср. классификацию видов повествования в прогимназматах Николая Со-

фиста (V в.): Spcngeled. 1856, Т. Ш, р. 445, 29.

6 4 Специалисты по античному роману не преминули делать это, начиная с

классического труда Эрвина Роде: Rohde 1914, S. 350—353.

6 5 Spenge/ ed. 1854, Т. II, p. 22, 4 ff.__